Эта зима в горах была на редкость ровной, спокойной. Только раз за все три зимних месяца случился сильный буран, когда весь айл по плоские крыши был занесен снегом, а так короткие серые дни были тихими и какими-то ленивыми. Так же лениво, незаметно подкралась весна. Снег в горах подтаивал медленно, незаметно, только постепенно полневшие ручьи и речушки подсказывали, что тепло приближается, а вместе с ним приближается время выплаты откупа. Первым на этот раз открылся западный перевал, и спустя шесть дней после этого в айл Уругум вернулся обменщик Орк с дочерью, прогостившие всю зиму у своих родственников в айле Сабартай. На следующий день обменщик неожиданно появился в доме старосты айла, почтенного Самура.
Жена старосты на скорую руку собрала закуску, однако тучный Орк, усевшись за стол, только брезгливо оглядел его, и к угощению не притронулся. Вместо этого он откинулся на спинку стула и, нарушая все обычая, сразу же приступил к делу.
– Самур, – голос Орка был низок и хрипловат, словно накануне он выпил слишком много арата. – Я подумал о предстоящей выплате откупа и решил помочь своим землякам…
– Я рад твоему решению!.. – Воскликнул староста, но обменщик не дал ему продолжить. Брезгливо поморщившись, он снова заговорил:
– Я внесу откуп за весь айл, но за это летом мои земляки должны будут отыскать и принести мне двенадцать мерок камней, и из них не меньше трех мерок прозрачных камней!
Староста оторопел:
– Но, почтенный Орк, наш айл никогда не собирал двенадцать мерок камней за лето…
И снова обменщик перебил старосту:
– Это потому, что вы плохо искали и редко ходили в горы! Я прикинул на досуге и могу сказать, что двенадцать мерок мои земляки вполне могут собрать за лето. Надо только постараться!
– Но, почтенный Орк, если мы все займемся только поиском камней, кто будет заботится об овцах, о садах, огородах, хозяйстве… И, потом… в будущем году снова придет срок выплаты откупа, а у нас ничего не будет!..
– Мы напрасно тратим время, Самур! – Голос обменщика стал еще более хриплым. – Через неделю, ну, может быть, через полторы недели в Уругуме появятся сборщики откупа, что ты сможешь им предложить?! Что смогут предложить им все жители нашего айла?!! По-моему, выхода у моих земляков все равно нет – вам придется согласиться на мои условия!!
На широкую, скуластую физиономию обменщика выползла довольная ухмылка.
Несколько секунд староста разглядывал эту ухмылку, а затем улыбнулся в свою очередь:
– К сожалению, уважаемый Орк, я вынужден отклонить твое щедрое предложение!.. – Ухмылка сползла с лица обменщика, и оно окаменело – староста величал его «уважаемый», а не «почтенный»! – У айла Уругум есть возможность выплатить откуп без твоей помощи!
Почтенный Самур закончил свою фразу не без нотки торжества.
Теперь уже Орк несколько секунд тяжело размышлял, прежде чем, пожевав губами, спросил:
– Откуда у айла Уругум появились такие средства?.. Или вы ходили в горы зимой?!
– Нет, Орк, – не удержался от еще одного укола староста. – Мы не ходили в горы зимой, это слишком опасно. Просто среди жителей нашего айла есть люди, которые не забыли обычаи предков и чтят их, как это нам завещано. Один из таких жителей, уже внес в казну айла достаточное для выплаты откупа количество монет!
– И кто же это?!! – Прорычал обменщик.
– Наш кузнец Вагат! – С гордостью ответил староста.
Обменщик с сомнением хмыкнул, а затем хитро прищурил глаз:
– Не знал, что Вагат так богат!
– Он не богат, – покачал головой старый Самур. – Но осенью ему удалось добраться до Улаба и сдать обменщикам, застрявшим там, то, что он наработал за лето. Он получил достаточно монет, чтобы помочь своим землякам.
– Но прошлой осенью Гвардский перевал был перекрыт лавиной!! – Рыкнул Орк. – Кузнец не мог пройти через него!!
– Да вот смог. Он и его помощник, Бамбарак прошли по каменной осыпи Гвардского перевала дважды – туда и обратно! Туда им помог пройти старый Барык, а обратно они добрались сами. Правда, Бамбарак сильно поранился, но Мать всего сущего уберегла его, и он уже давно оправился от своих ран!
Орк побарабанил своими толстыми пальцами по столешнице и задумчиво пророкотал:
– Значит, Вагат… И Бамбарак… Ишь ты!.. Ну ладно!..
В последнем «ну ладно» старому Самуру почудилась некая угроза, но он отогнал от себя это ощущение – чем мог угрожать кузнецу обменщик Орк?!
А обменщик уже поднимался из-за стола, так и не отведав ничего из предложенного хозяйкой. Староста пошел провожать гостя до выхода, но тот, казалось, и не заметил этого.
О том, с чем Орк приходил к нему, староста не стал рассказывать никому, да и зачем ставить кого-то в известность о пустом, неприятном разговоре.
После этого посещения прошло две недели, и в Уругум спустились двое многоликих. Они приехали верхом, и с ними шло еще три лошади, нагруженные монетами, камнями и мелкими поделками ремесленников, взятыми в счет откупа в дальних айлах земли южных ирбисов. Принял их в своем доме, как обычно, обменщик Орк.
Ирбисы путешествовали, повернувшись к Миру человеческой гранью, а потому обменщик в первую очередь устроил им купание. Вся многочисленная челядь Орка была занята тем, что таскала воду, калила камни, необходимые для разогрева воды, прислуживала отдыхающим в мыльне многоликим, накрывала обильный стол. Уже ближе к вечеру, вымывшиеся и отдохнувшие многоликие уселись за роскошный стол. Прислуживал им сам обменщик и трое ближних слуг. С полчаса за столом царила тишина, нарушаемая только стуком ложек и вилок о миски, да звоном редкостных стеклянных бокалов, выменянных Орком за пару прозрачных камней у какого-то обменщика с Запада. Затем, когда первый голод был утолен, один из ирбисов – уже поседевший широкоскулый воин с рваным шрамом на лице, хищно приподнимавшим правый угол его рта, откинулся на спинку мягкого стула и обратился к хозяину дома:
– Ну, что, Орк, готов ваш айл внести откуп?.. Или, как все остальные будете просить отсрочки?..
– Готовы, господин!.. – С поклоном пробасил Орк.
Второй ирбис, тот, что помоложе, бросил глодать жирную баранью кость и поднял налитые кровью глаза на обменщика:
– И много ты лично внес в откуп?.. Больше половины?..
Я, господин, внесу откуп только за свою семью и своих слуг. За всех остальных уругумцев откуп отдаст староста Самур.
Многогранные переглянулись, а затем старый ирбис спросил, недовольно скривившись:
– Это что ж получается, нам, значит, завтра придется тащиться еще и к старосте?..
– Мы думали, ты расплатишься за всех, да и дело закрыто! – Добавил второй ирбис.
– Я предлагал Самуру внести откуп за весь айл из своих средств, но староста сам отказался от моей помощи… – Криво ухмыльнулся обменщик.
– Интересно, откуда староста взял откуп. Или кто-то из ваших сельчан россыпь богатую отыскал?.. – Ирбис, тот, что помоложе, явно заинтересовался.
– Нет никакой россыпи, господин, – помотал своей огромной башкой Орк. – Камней прошлым летом вообще почти не было.
– Так откуда же у старого Самура откуп взялся?! – Переспросил молодой ирбис.
– Поздней осенью, господин, наш кузнец со своим подмастерьем побывали в Улабе и обменяли то, что сделали за лето на монеты. – Словно бы нехотя ответил Орк. В тоже время глаза его зорко следили за реакцией на его слова обоих гостей. Те, действительно, вдруг насторожились.
– Побывали осенью в Улабе?.. – Медленно переспросил пожилой ирбис. – Так ведь на Гвардский перевал лавина сошла! Там и пройти-то нельзя было. Даже мы через Гвард не холили – там камень под лапами разъезжался!
– А вот Вагат с Бамбараком прошли… – Вроде бы без всякого интереса буркнул хозяин дома. – И туда и обратно… туда еще и с лошадью! И монет в достатке притащили!
Ирбисы переглянулись.
– И когда, ты говоришь, они перевал прошли?.. – Поинтересовался старший многоликий.
– Да где-то месяца за полтора, до того, как перевалы снегом накрыло. – Все тем же безразличным тоном ответил Орк.
– А кроме монет они ничего из Улабской долины не принесли?! – Неожиданно спросил молодой ирбис.
– Я, господин, не знаю, – буркнул обменщик. – Меня в то время в Уругуме не было.
Ирбисы переглянулись, и молодой едва заметно кивнул.
Рано утром, едва проснувшись, оба ирбиса направились к старосте айла. Старый Самур, предупрежденный накануне вечером о приезде многоликих, ждал их у ворот своего дома и приветствовал глубоким поклоном. Ирбисы спешились, и староста провел их в дом, где уже был приготовлен откуп за айл – небольшой кожаный мешок, наполненный монетами. Старший ирбис развязал горловину мешка и высыпал монеты на стол. Оглядев получившуюся кучу, он взял пару монет, первые попавшиеся в руки, и внимательно их осмотрел. Затем он перевел взгляд на хозяина дома и с нехорошей усмешкой поинтересовался:
– И откуда в айле Уругум столько монет?.. Или вы камнями без нашего ведения приторговываете?!
– Что ты, господин!.. – Испугался старик. – Как же мы могли бы?! Да и камней прошлым летом почти не было – вот все, что найти удалось!
И он указал на совсем небольшой мешочек, лежавший на краю стола.
Младший ирбис развязал этот мешочек и вывалил его содержимое на стол рядом с монетами.
– Вот, господин! – Дрогнувшим голосом проговорил Староста. – Все, что мы нашли. Как бы мы посмели утаить это от хозяев земли?!
– Да-а-а… Не густо!.. – Медленно протянул младший ирбис.
– Так откуда же в айле монеты?! – Повторил свой вопрос ирбис с изуродованным лицом.
– Так вы же знаете, господин, в нашем айле живет очень искусный кузнец. Он еще и литейщик, чеканщик… Осенью он продал все, что наработал летом и вот… – Старик указал дрожащей рукой на горку монет… – Помог нам собрать откуп.
Ирбис, положив в горку две монеты, которые были у него в руках, усмехнулся:
– Щедрый изверг, ваш кузнец!
И сразу же задал другой вопрос:
– А ты старик не помнишь, кто из обменщиков забрал у кузнеца поделки?..
– Я не знаю, господин!.. – Растерянно пробормотал староста.
– Как же так?! – Деланно удивился ирбис. – В твой айл приезжает обменщик, а ты даже не знаешь, откуда он, как его зовут!!
Нет, господин!.. – С радостной торопливостью бросился объясняться староста. – К нам в айл прошлой осенью никто из обменщиков не приезжал! Гвардский перевал-то накрыло лавиной, обменщики проехать не могли. Вагат – кузнец наш, со своим помощником, Бамбараком, сами в Улаб ходили!.. В Улабе они все и обменяли!!
– Ах, вот как!.. – Понимающе протянул старший ирбис. Вытащив из кармана небольшой кожаный лоскут со странной, выжженной каленым железом меткой, он швырнул его на стол со словами:
– Получай, старик! Откуп айл Уругум внес полностью!
Ирбисы сгребли монеты и камни обратно в мешки, завязали их и направились к выходу. Старый Самур семенил следом, бормоча какие-то благодарности.
Ирбисы поднялись в седла, и старший из них, полуобернувшись, ощерился в ухмылке:
– Прощай, старик!
– Прощайте, многогранные… – Поклонился в ответ староста. – Пусть ваша охота будет удачной, а добыча обильной!
Многоликие выехали со двора, а Самур закрыл ворота, вздохнул с облегчением и пошел к дому.
Однако ирбисы не собирались, как думал старый Самур, покидать айл Уругум, вместо того, чтобы свернуть в сторону перевала, он направились в другой конец айла, туда, где располагалась кузница.
Вагат был в кузнице один, не считая мальчишки, приставленного к мехам. Услышав топот копыт, он вышел наружу и буквально наткнулся на двух всадников, подъезжавших со стороны айла. Обоих многоликих он узнал сразу – они почти каждый год приезжали за откупом. Поклонившись, он приветствовал обоих:
– Приветствую вас, многогранные! Пусть ваша охота будет удачной, а добыча обильной!
– Ты кузнец?.. – Не сходя с лошади, спросил тот, что был постарше, со шрамом чуть ли не через все лицо.
– Я, господин. – Снова поклонился Вагат. – Чем кузнец может быть полезен господам?..
Младший ирбис молча соскочил с лошади и прошел в кузницу. Внимательно оглядев ее, он снова вышел мимо стоявшего на пороге кузнеца и поинтересовался:
– А где твой подручный?.. Бамбарак, кажется, его называют?..
– А Бамбарака нет, господин… – Пожал плечами Вагат. – Он с ребятами в распадок пошел. Весенняя вода породу промыла, надо посмотреть, не вывернуло ли камешков интересных. Прошлым летом-то камней совсем, почитай, не было.
– Вот как?.. – Хмыкнул ирбис. – В распадок…
– А скажи мне, кузнец, – вступил в разговор старший ирбис, – это правда, что ты со своим подручным прошлой осенью в Улаб ходил?
– Да, господин, правда.
В голосе кузнеца появилась настороженность, и это не укрылось от многоликих.
– И как же вам удалось через Гвардский перевал перейти?.. – Лениво поинтересовался младший из ирбисов. – Там же лавина прошла!
– Трудно было, господин, – кивнул Вагат, – да нужда заставила рисковать! Иначе откуп собрать мы бы не сумели, обменщики-то к нам добраться не могли!
– Так, так… – Задумчиво протянул старший ирбис. – А от перевала до айла тропой шли?
– Конечно, господин, – снова кивнул Вагат. – И туда и обратно по тропе. А как еще пройти-то можно – тропа самый короткий и надежный путь.
– И никого на тропе не встретили?.. – Подал голос младший ирбис, пристально глядя в лицо Кузнеца.
– Нет, господин, никого не встретили, – опустил глаза кузнец. – И кого там можно было встретить, если перевал закрыт был!
– А лошадиного ржания не слышали? – Спросил старший, чуть наклонившись вперед с седла.
– Нет, господин, – покачал головой Вагат. – Мы когда с перевала спускались, с нами лошадь была – мы же кузнь и чеканку в Улаб везли на обмен. Если бы недалеко от тропы лошадь была, она непременно бы голос подала. Но мы ничего не слышали.
– И ничего не нашли?.. – Быстро переспросил молодой.
– Где?.. – Вагат бросил быстрый взгляд на стоящего рядом многоликого.
– По пути от Гвардского перевала до Улаба!.. – Медленно, тщательно отделяя слово от слова, проговорил ирбис. Его глаза, не мигая, смотрели прямо в глаза изверга, словно запрещая тем опускаться… прятаться. И изверг ответил, не опуская глаз:
– Нет, господин, мы ничего не нашли!.. – И в слове «господин» при этом вдруг просквозила ирония!
Еще несколько секунд изверг и многоликий смотрели друг другу в глаза, а затем раздался голос старшего ирбиса:
– А вот мне почему-то кажется, что вы нашли одну вещь! И именно за эту вещь получили те монеты, который староста вашего айла только что передал нам, как откуп! Скажи, какому обменщику ты отдал эту вещь, и, может быть, я дам тебе умереть легкой смертью!
– Какую вещь ты имеешь ввиду, господин? – Спокойно переспросил кузнец, переводя взгляд на всадника.
– Я имею ввиду меч восточной ковки с двумя голубыми лалами в перекрестье рукояти.
Вагат кивнул:
– Многоликие уже спрашивали меня об этом мече, и я им уже ответил, что не видел такого оружия.
– И соврал! – Хлестнул сбоку младший ирбис.
Кузнец в ответ пожал плечами:
– Интересно, кто это мог бросить такую вещь посреди тропы?.. Как вообще можно потерять меч?!
Несколько секунд длилось молчание, а затем старший ирбис медленно проговорил:
– Ну что ж, тогда тебе придется проехать с нами до Когтя Ирбиса. Вожак стаи горит желанием побеседовать с тобой. Вот он и объяснит тебе, кто и как мог потерять такую вещь. Объяснит… если захочет!..
В груди у Вагата похолодело – отправиться в Коготь Ирбиса означало лишиться жизни, и он прекрасно об этом знал! А как он мог оставить свой дом, свою жену и детей, свою кузницу и свой айл!! И все из-за какого-то никому не нужного меча, из-за прихоти этого мальчишки, которого он приютил в своем доме по просьбе давно пропавшего друга!!
«Расскажи им, у кого находится этот меч, и они оставят тебя в покое!!» – Шепнул ему какой-то тихий, чужой голосок. Вагат чуть было не обернулся, чтобы посмотреть, кто это дает ему такую подсказку, но тут же понял, что это подсказка его страха, незримо и мгновенно подкравшегося к нему ужаса перед смертью!! Холодный пот выступил у него на лбу – смерть действительно была рядом, он чувствовал ее холодное дыхание на своем затылке.
Но, как только он понял, что стало его советчиком, обжигающая ярость вспыхнула в его сердце. Он поднял взгляд на сидящего в седле многоликого и… улыбнулся:
– Я давно мечтал побывать в княжеском айле, господин! Скажи только, можно ли мне будет переодеться, чтобы предстать перед вожаком стаи в подобающем виде?
Всадник усмехнулся и покачал головой:
– Вожаку глубоко наплевать, в каком ты виде предстанешь перед ним. А, кроме того, пока ты дойдешь до Когтя Ирбиса, твой вид так и так будет… невзрачным!
– А кроме того… – вступил в разговор стоявший рядом ирбис, – …мы должны найти твоего подручного, Бамбарака. Так что ты сначала проводишь нас в распадок, в тот самый, в который отправился Бамбарак, а затем уже мы вас проводим до Когтя Ирбиса.
Вагат повернулся и крикнул в раскрытые ворота:
– Алай, беги ко мне домой, скажи, что я ушел с многоликими за Бамбараком. Ночевать дома сегодня не буду!
– Хорошо, дядя Вагат! – Донесся из кузницы мальчишеский голос, но сам мальчик наружу не показался.
Молодой ирбис вскочил в седло и вытянул Вагата плетью по плечам:
– Пошел, изверг, и пошевеливайся, нам сегодня далеко уйти надо!!
Вагат сплюнул в пыль перед кузницей горькую слюну, посмотрел в сторону своего дома и шагнул прочь от порога.
К часу Змеи многоликие перевалили через седловину, и перед ними открылся распадок, к которому еще перед рассветом ушли ребята из айла Уругум. И сразу же они увидели на каменной осыпи, раскинувшейся на склоне горы, поднимающейся от седловины, темные фигурки ребят, копающихся в камнях. Многоликие остановили лошадей, у края осыпи, видимо, не желая без надобности бить ноги лошадей по камням, и старший из них зычно крикнул:
– Эй, изверги, марш сюда!!!
Все шестеро ребят, находившихся на осыпи, подняли головы и, увидев всадников, двинулись к ним. Спустя минут двадцать шестеро молодых парней собрались вокруг переступавших с ноги на ногу лошадей. Пожилой ирбис внимательно их оглядел и спросил:
– Кто из вас Бамбарак?..
Самый старший из ребят, племянник Вагата, Сафат чуть кашлянул, видимо, от волнения и ответил:
– А Бамбарака нет…
– Как нет?! – Повысил голос ирбис и повернулся к Вагату. Ты же сказал, что он ушел сюда!!
– Так он пришел с нами, но потом ушел дальше. – Сафат вскинул руку и, указывая на дальний конец осыпи, пояснил. – Вот туда, там расщелина, и Бамбарак там!
– Ну, так сбегай быстро за ним! – Приказал старший ирбис.
– А зачем вам Бамбарак, господин?.. – Спросил Сафат, уже делая шаг в направлении осыпи.
– Мы приглашаем его вместе с наставником… – ирбис кивнул в сторону молчавшего Вагата, – …в Коготь Ирбиса. Вожак стаи хочет с ними… х-м… побеседовать!
Ребята, стоявшие вокруг многоликих оцепенели. Сафат с трудом глотнул, лицо его мгновенно побледнело, однако молодой изверг пересилил свою слабость, повернулся и побрел в сторону расщелины.
– Может быть, мне самому за ним сходить?.. – Неожиданно предложил, молчавший до этого, молодой ирбис, но старший отрицательно покачал головой:
– Сам придет, невелика птица!
Однако когда Сафат отошел метров на десять, он крикнул вслед извергу:
– Побыстрее, изверг! И скажи этому Бамбараку, что б не думал скрываться! Мы его в горах по любому найдем!
Сафат кивнул, давая понять, что услышал сказанное, и двинулся дальше, стараясь идти быстрее и в тоже время осторожно ставить ноги. Минут через двадцать он скрылся в темнеющей наверху расщелине и не показывался еще минут десять. Когда многоликие уже начали терять терпение, из расщелины появились две темных фигурки, которые сразу же начали быстро спускаться вниз. Однако прошло не менее получаса, пока они не подошли к краю осыпи. И тут Вагат увидел, что в левой руке Вотша держит небольшой, почти пустой мешок, на его поясе, точно посредине живота, висит кинжал, а за спинной у него привязан знакомый продолговатый узел. Сафат подошел к ожидавшей их группе и встал рядом с Вагатом, а Вотша остановился метрах в десяти на камнях и оттуда спросил:
– Кто меня разыскивает?..
Однако ему никто не ответил. Вагат удивленно посмотрел на многоликих и увидел, что младший из них смотрит на старшего, явно удивляясь его молчанию, а старший пристально вглядывается в Вотшину фигуру, словно силясь что-то вспомнить. И вдруг он стеганул плеткой по своему сапогу и прорычал:
– А ведь я тебя знаю, изверг!! Ты тот самый извержонок, что бился с нашим княжичем в замке Всеслава, князя восточных волков!!
– Вот как, ты меня помнишь?.. – Совершенно спокойно проговорил Вотша. – Тогда ты должен помнить и то, что меч с двумя голубыми лалами в перекрестье рукояти по праву принадлежит мне!
Ирбис криво ухмыльнулся и снова рыкнул:
– Меч с двумя голубыми камнями в перекрестье рукояти по праву принадлежит сильнейшему, а сильнейший сейчас не ты!!
– А кто?! – С неожиданной усмешкой спросил Вотша.
– Я!!! – Гаркнул ирбис. – И потому ты сейчас отдашь мне меч, а сам пойдешь со мной, чтобы принять ту смерть, которую определит тебе вожак нашей стаи!!!
Вотша положил свой мешок на камни, аккуратно снял со спины сверток, развернул его и достал ножны, в которых покоился меч. Подняв его над головой, он, не повышая голоса, проговорил:
– Вот этот меч. Если ты, оборотень, считаешь, что ты здесь сильнейший, попробуй взять его у меня!
– Ты, вонючий изверг, думаешь, что если одолел нашего княжича шесть лет назад, значит, сейчас можешь одолеть взрослого ирбиса?.. Щенок, я вырежу тебе сердце и съем его сырым!!
Многоликий с располосованным шрамом лицом спрыгнул с лошади и потянул из ножен меч.
Старый ирбис действительно был опытным воином, он не торопился, он не распалялся. Обнажив меч, он бросил ножны в траву и шагнул на камни. Вотша тоже обнажил клинок, отбросил ножны далеко в сторону и дожидался своего противника.
Ирбис приблизился и, не сводя пристального взгляда со своего молодого противника, прорычал:
– Все, изверг, твое время в этом Мире кончилось. Я начинаю отсчитывать последние мгновения твоей жизни. Раз!..
И тут же последовал мгновенный выпад! Острие меча, направленное твердой опытной рукой, метнулось к открытому горлу Вотши, но молодой изверг плавным и в тоже время стремительным движением ушел вправо, одновременно вскидывая свой клинок и отбивая оружие противника влево.
– Два!! – Воскликнул ирбис, и его меч, отброшенный Вотшей, взвился вверх и обрушился на голову изверга. Казалось, у молодого и, конечно же, недостаточно опытного противника ирбиса был единственный выход – подставить свой клинок под рушащийся на него меч, рискуя остаться без оружия, но вместо этого Вотша отпрыгнул назад. Ирбис, гася инерцию клинка, повернул его по размашистой дуге вправо, крутанулся на месте, сделав шаг вперед, и вот уже блестящая, чуть отливающая синевой стальная молния устремилась поперек груди изверга, готовая резать ткань и кожу, крушить ребра.
– Три!!! – На выдохе рыкнул ирбис… Однако в последний момент, когда его гибель казалась неминуемой, Вотша вдруг упал на одно колено, пропуская безжалостную сталь над собой, а затем, вместо того, чтобы снова подняться, бросил свое тело вперед, навстречу ирбису. Тело изверга распрямилось, словно пружина, рука, до того оберегавшая, охранявшая клинок от контактов с чужим оружием, буквально швырнула его навстречу противнику! Ирбис откачнулся назад, пытаясь развернуть свой меч навстречу удару, но инерция клинка оказалась слишком велика, а выпад Вотши невероятно глубоким. Острие вотшиного меча пробило грудь старого ирбиса, пронзило его сердце, и, ударив в левую лопатку, бросило уже мертвое тело на камни!
– Четыре! – Спокойно и громко произнес Вотша, выпрямляясь и опуская свой клинок.
Целую минуту над потрясенным распадком висела тишина! В Мире случилась чудовищная вещь – изверг убил многоликого на поединке – меч против меча, сила против силы, воля против воли! Это было настолько невероятно, что, казалось, сама природа, породившая многоликих, застыла в изумлении! А потом…
Потом раздался чудовищный, звериный рык! Второй изверг прыгнул из седла, в воздухе перевернулся через голову, и на траву посреди разбросанной одежды, рядом со звякнувшим оружием опустился огромный снежный барс. Оглядев застывших вокруг него извергов, он издал еще один оглушающий рык, а затем заговорил, невнятно, шепелявя и прирыкивая. И от этого его речь становилась еще более ужасной:
– Вы все мертвецы!!! Мертвецы ваши матери и жены, соседи и земляки!! Ваши дома – руины, ваш скот – падаль. Долина, в которой стоит ваш айл – каменная пустыня!! Но сначала я вырву кишки тому, кто осмелился поднять руку на многоликого!!!
Одним прыжком он преодолел расстояние, отделявшее его от Вотши, второй прыжок был уже нацелен в грудь ненавистного изверга, но за это короткое время, Вотша успел нагнуться и аккуратно положить свой меч на камни, обмотать левую руку тряпкой, в которой был завернут меч, а в его правой руке матово блеснул короткий кинжал.
На излете второго прыжка ирбиса встретила рука изверга обмотанная грязной, но достаточно плотной тряпкой. Белоснежные клыки снежного барса сомкнулись на этой руке, а восьмидесятикилограммовое тело со всего размаху врезалось в Вотшу. Изверг рухнул на камни, смятый этим чудовищным ударом, но, уже падая, он успел ответить на этот удар ударом. Короткий серебряный клинок блеснул, поймав луч солнца, и вонзился в светло-серый, покрытый темными, круглыми пятнами бок.
Друзья Вотши оцепенев смотрели, как по белым камням осыпи катится огромный клубок двух слитых, перепутанных тел! Вот этот клубок остановился, распался, а затем одно из тел медленно, шатаясь поднялось… и это был… изверг… человек!..
Тишину распадка снова нарушил звериный рык, и это был рык боли и отчаяния, он словно взывал к самой Матери всего сущего, просил… Но он, спустя мгновение, смолк, а изверги, в оцепенении наблюдавшие за схваткой, вдруг обрели способность двигаться. Все семеро бросились к шатающейся фигуре Вотши, а, подбежав, остановились в ужасе и растерянности. В лежавшей метрах в трех от Вотши туше ирбиса зияла огромная дыра, и обугленные края этой дыры медленно расширялись. Звериная плоть как будто растворялась в невидимом, беспощадном пламени, не оставляющем после себя ничего.
И только Вагат не обратил внимания на исчезающую тушу ирбиса, подойдя к Вотше, он обнял его за плечи и тихо спросил:
– Ну, ты как?!
– Все нормально… – Прошептал в ответ Вотша сквозь зубы. – Рука, вот, только…
Левую руку Вотша прижимал к груди, а правой продолжал сжимать свой серебряный кинжал. Вагат осторожно размотал тряпку. Рядом с ними тут же оказался Сафат, он помог стащить с Вотши куртку и, порвав рукав рубашки, обнажил руку. Предплечье было сильно помято, но, по всей видимости, цело.
Вотша, аккуратно вложив абсолютно чистый серебряный клинок в ножны, огляделся. Две лошади стояли рядом за границей осыпи, протягивая морды к свежей зеленой траве под ногами. Рядом с ними в беспорядке валялась одежда, меч в ножнах, сапоги. Невдалеке, на камнях лежало тело многоликого со шрамом на лице, а туша снежного барса уже исчезла без следа.
Ребята, пришедшие с Вотшей в распадок, стояли на почтительном расстоянии от него, и лишь Падур подошел, протянул ему вложенный в ножны меч и коротко выдохнул:
– Вот…
В глазах его стыло немое восхищение.
Вотша слегка поморщился и негромко проговорил:
– Ну, что будем делать, ребята?..
– Заметать следы! – Твердо ответил Вагат. – И готовиться к… драке!
Эти слова, неожиданно сказанные самым старшим из них, как-то вдруг сплотили ребят, смели растерянность и… страх. А кузнец продолжил тем же уверенным тоном.
– Сейчас грузим на лошадей тряпье и тело, Фарух и Ватиз отведут их к Последнему перевалу и… столкнут в пропасть! А все остальные займутся серебром! Нам надо собрать все, что найдем… – Он посмотрел на Вотшу и спросил. – Ты же где-то здесь подобрал тот камень… тот кусок се-броси… ну, серебра?..
– Вон в той расщелине. – Вотша повернулся и указал рукой на ту самую расщелину, из которой его вывел Сафат.
– Значит, за дело, ребята! – Приказал Вагат.
Раскиданная одежда была собрана, увязана в узел и приторочена к седлу одной из лошадей. Труп многоликого был положен на другую лошадь перед седлом, с которого Вагат снял два увесистых мешочка: один с монетами, другой с обломками ферузы – откуп, полученный многоликими от айла Уругум. Затем ребята еще раз тщательно осмотрели место схватки, после чего двое из них сели в седла и тронулись в сторону Последнего перевала, ведшего к княжескому айлу Коготь Ирбиса.
– Для падения выберите самый узкий участок тропы! – Напутствовал Фаруха и Ватиза кузнец. – И постарайтесь не оставить своих следов… Хотя, там сплошной камень.
Ребята повели коней влево, через распадок к дальней седловине, и Вагат долго смотрел им вслед. Когда они скрылись в высоком кустарнике, покрывавшем нижнюю часть распадка, Вагат повернулся к оставшимся извергам.
– Ну, пошли в расщелину, посмотрим, много ли там серебра!
Возглавляемые кузнецом ребята двинулись по осыпи к темнеющей наверху щели.
Ватиз и Фарух вернулись в час Вепря, когда вечер давно уже опустился на землю, а в потемневшем небе зажглись звезды. Над костром, разведенным у самой границы осыпи, висел котелок, а над котелком уже курился пар. Падур, исполнявший обязанности кашевара, помешивал в котелке, а остальные уже держали в руках миски. Как только вернувшиеся из поездки изверги присели к огню и получили по миске, Падур принялся разливать горячее варево. Ели быстро и в глубоком молчании, словно понимая, что впереди предстоит важный разговор. Скоро ужин закончился, и Падур, собрав посуду, хотел, было, идти к недалекому ручью, но Вагат остановил его:
– Подожди, присядь.
Молодой изверг осторожно поставил котелок с посудой на землю и присел к огню. Кузнец обвел внимательными глазами сидевших вокруг костра ребят и заговорил:
– Нам надо решить, что делать дальше. Вы видели, что Бамбарак нашел оружие против многоликих, теперь мы знаем, что они уязвимы. Но что дальше?..
– А что дальше! – Воскликнул самый нетерпеливый из молодых, Рашат. – Вы с Бамбараком наделаете из… этого… из серебра кинжалов, и пусть многоликие попробуют к нам сунуться!!
Вагат покачал головой и усмехнулся:
– Сунутся и очень скоро. Мы, конечно, постарались отвести от себя подозрение, но рано или поздно многоликие придут в Уругум, и придут с оружием! Вот ты, Рашат, выстоишь против многоликого, если он не перекинется ирбисом, а нападет с мечом в руках.
– Ну-у-у… – неуверенно протянул Рашат. – Бамбарак-то вон, справился!..
– Я учился владеть оружием с малолетства почти десять лет. – Негромко сказал Вотша. – И учителя у меня были очень серьезные!
– Это какие же у тебя были учителя?.. – С усмешкой в голосе переспросил Сафат. – Что-то ты мне никогда об этой своей учебе не рассказывал!
Вотша оглядел сидящих около костра ребят и увидел шесть пар глаз, устремленных на него. В каждом из этих глаз отражался блеск огня, и плескалось огромное любопытство.
– Хорошо, я вам расскажу!.. – Проговорил он и, опустив глаза, помолчал, собираясь с мыслями. Ребята ни вздохом не помешали ему сосредоточится. Наконец он снова поднял голову и начал свой недолгий рассказ:
– Я родился на окраине столицы стаи восточных волков Крае. Родителей своих я не знал, жил с дедом Ерохтой, который рассказал мне, что моим прадедом был великий воин стаи восточных волков, многоликий Ват. Но его лишили многоличья, когда еще не родился мой дед, а за что… Но об этом потом. – Вотша незаметно вздохнул и продолжил. – Когда мне было лет пять, меня случайно увидел на улице брат нашего князя Всеслава дважды посвященный волхв Ратмир. Волхв рассказал обо мне князю, и тот велел привезти меня в княжий замок. Там я первый раз увидел… как моего прадеда лишали многоличья, но тогда я ничего не понял, только это видение запало мне в память!..
– Как это ты увидел, как твоего прадеда… – Не сдержался Рашат.
Вотша взглянул на него и улыбнулся.
– Князь посмотрел на меня и хотел сказать свое решение, но его брат, волхв Ратмир, решил сначала узнать, на что я пригоден. Я не знаю, что он со мной сделал, помню только что он положил меня на каменный стол и рядом с моей головой что-то тлело и был сильный дым, а потом я долго проспал. Вот во время этого сна я и видел, как моего прадеда лишали многоличья. После этого… испытания князь оставил меня в замке. Со мною стали заниматься учителя, я изучал счет и письмо, а присматривал за мной многоликий Скал. Он ко мне очень хорошо относился, он меня… любил. И еще Старый, это такой дружинник у князя был, он занимался с молодыми волками фехтованием, потом он и со мной стал заниматься. А еще у князя была дочь, Лада…
Тут Вотша надолго замолчал, словно вспоминал что-то дорогое, чем не мог поделиться даже со своими друзьями. Прошло несколько минут, прежде чем он, наконец, отвлекся от этих воспоминаний и продолжил свой рассказ:
– В замке Края, кстати, жил тогда и ваш княжич, Юсут. Он почему-то невзлюбил меня, может быть, потому что во время нашей первой с ним встречи, когда он хотел заставить меня… «вонючего извержонка», как он меня называл, прыгнуть с замковой стены, а княжна меня защитила. Во всяком случае, когда мы выросли, и я стал пажом нашей княжны…
– Ты стал пажом княжны?!! – Снова не выдержал Рашат. – Да кто же тебя пажом-то сделал?!!
– Сам князь, – пожал плечами Вотша, – по просьбе самой Лады.
Ребята переглянулись и снова уставились на Вотшу, явно ожидая продолжения рассказа.
– Так вот, когда мы выросли, мне было, наверное, лет пятнадцать, к нашему князю съехались в гости несколько вожаков соседних стай. Не знаю, о чем уж они там говорили, но в конце этих гостин князь решил устроить пир, а перед ним турнир мечников. Кто-то из князей, думаю, что это был ваш вожак, Юмыт, предложил перед турниром мечников провести турнир княжичей, которые воспитывались в Крае у нашего князя. В общем, на следующий день на ристалищное поле вышло три пары княжичей, хотя с самого начала было ясно, что победит Юсут, он был и самым старшим, и лучше других владел оружием. Так оно и получилось. Только, когда пришло время награждать победителя, княжна Лада, а она была первой дамой этого турнира, выставила своего бойца. Это был я. Оказывается, она видела, как я занимался со Старым. Мне пришлось выйти на поединок с Юсутом. Он, конечно, считал, что легко справится с «вонючим извержонком», однако мне удалось победить. Вот тогда-то я и получил из рук княжны этот меч.
Вотша погладил лежащие рядом с ним ножны.
Судя по лицам сидящих у костра ребят, вопросов у них было много, но никто ничего не успел спросить – заговорил Вагат:
– Прошлой осенью, когда мы с Бамбараком перешли Гвардский перевал, на нас наткнулся княжич Юсут. Он узнал Бамбарака! Я сам видел, как он отдал этот меч Бамбараку, и заставил его принять бой, а сам перекинулся ирбисом. У Бамбарака не было ни одного шанса, хотя он, действительно, очень неплохо владеет мечом. В общем, я считал, что мой подручный уже погиб, когда он, выпустив из рук ненужный меч, вдруг ткнул ирбиса своим серебряным кинжалом и… убил его! В общем, произошло то же самое, что вы видели сегодня днем. Я, признаться, не слишком верил в это… серебро, думал, что это какая-то случайность, но сегодня убедился, что этот металл действительно смертелен для многогранных. Сейчас у нас есть два пути: мы можем попросить Бамбарака покинуть наш айл, наши горы, и он, наверное, выполнит нашу просьбу. В этом случае, когда многоликие придут в наш айл в поисках своих пропавших сородичей, мы сможем все свалить на Бамбарака и надеяться, что нас пощадят… Или мы заберем все серебро, которое сумели сегодня найти, наделаем из него оружия, а Бамбарак станет учить нас владению мечом, чтобы мы имели возможность хоть как-то противостоять многоликим, когда они будут в человеческом облике. Главное, что их звериное обличье, самое опасное для нас до сегодняшнего дня, теперь нам не страшно! Вот и решайте!!
– Да что тут решать! – Немедленно откликнулся Рашат. – Пусть нас Бамбарак учит, а там посмотрим. Может еще никто и не придет в наш айл, может, многоликие решат, что с этими двумя просто несчастный случай произошел!
– Если Бамбарак уйдет, то я уйду вместе с ним! – Твердо заявил Падур и даже пересел поближе к Вотше.
Ватиз и Фарух переглянулись и в один голос заявили:
– Мы тоже уйдем с Бамбараком!
– Я сделаю так, как скажет дядя… – Негромко проговорил Сафат и посмотрел на Вагата.
Все повернулись к молчащему Изамату. Самый младший из извергов сидел, опустив голову, и ковырял землю коротким обломком ветки.
– Ну, что скажешь, Изамат?.. – Поторопил парня кузнец.
Тот поднял голову, оглядел сидящих вокруг костра ребят и вздохнул:
– Вы представляете, как нас мало?..
На лицах ребят отобразилось недоумение, но Вагат спокойно ответил:
– Да, нас мало. Но любое дело начинается с малого…
– Какое дело! – Лицо Изамата как-то жалко скривилось. – Если бы Бамбарак меч многоликому отдал, никакого дела и не было бы!
– Ты считаешь, что нас всех просто отпустили бы?.. – Чуть насторожившись, переспросил Вагат.
– Нас-то точно отпустили бы! – Запальчиво ответил Изамат. – Да и с вами ничего страшного не случилось бы! Съездили бы в Коготь Ирбиса, сказали бы вожаку, что меч нашли на перевале, и все!
– Ты знаешь кого-нибудь из извергов, кто побывал в Когте Ирбиса и вернулся?! – Голос кузнеца стал жестким.
Изамат размахнулся и швырнул обломок ветки в темноту.
– А теперь из-за вас двоих всему айлу пропадать?! Зачем вы этот меч взяли?! – Голос паренька срывался в фальцет, сочился растерянностью и страхом. – Еще и княжича убили!
Тут он вскочил на ноги и повернулся к Вотше:
– Зачем ты к нам пришел?!! Сидел бы в своем Крае или где ты там жил! Нет, надо было к нам притащиться!! А теперь что с нами станется?! Перережут нас ирбисы, а айл сожгут и в долине нашей извергам запретят селиться!!
Он снова рухнул на землю и спрятал лицо в сомкнутых ладонях.
Над догорающим костерком повисла тягостная тишина. Казалось, никто не сможет нарушить ее, ничто не сможет пробить, разорвать ее тяжелый, давящий покров. И тут раздался чуть дрожащий голос Падура:
– Изамату страшно… Мне тоже страшно, и кому не будет страшно встать против многоликого. Я думаю, Бамбараку на ристалище в Крае тоже было страшно, но он же встал! Значит, этот страх… любой страх можно… превозмочь! Подумай, Изамат – мы должны были жить с этим страхом всю жизнь, жить всю жизнь, зная, что в любой момент придет многоликий и лишит тебя жизни или изуродует ее! А сейчас у нас появилась надежда убрать этот страх из своей жизни и из жизни нашего айла, из жизни нашей земли! Так разве это не стоит того, чтобы попробовать превозмочь страх?!!
Изамат поднял лицо и, не отрывая глаз, смотрел на говорившего парня, а когда тот закончил, вздохнул и словно бы через силу произнес:
– Ладно, делайте, что хотите, я никому, ничего не скажу. Но сам я, ни стали, ни серебра вашего в руки не возьму!
И снова над тлеющими углями воцарилось молчание. Спустя несколько минут Вагат вздохнул и как-то устало проговорил:
– Ладно, давайте-ка спать ложиться…
Утром проснулись рано, и сразу засобирались домой. Собранное серебро разложили в семь мешков, так что груз для каждого оказался не слишком велик. Вышли в путь в самом начале часа Жаворонка, и поначалу шагали молча. Затем как-то ребята сами собой образовали пары и начали негромко переговариваться. Сафат все приставал к Вотше с просьбой рассказать поподробнее о его жизни в Крае, Ватиз и Фарух принялись обсуждать достоинства соседских девчонок, только Изамат, шедший впереди, и Вагат, замыкавший процессию, молчали. Молодой изверг шагал быстро, озираясь по сторонам, словно чувствуя на себе чей-то чужой взгляд, а кузнец шел, глубоко задумавшись, не обращая внимания на окружающее. И думы его были невеселы:
«Сафар, Падур, Рашат… – мальчишки… Они или отважны до безрассудства, или трусливы до… безрассудства, и от этой отваги и трусости они готовы на все! Бамбарак другой, он, похоже, уже давно готов к схватке с многоликими, не случайно именно ему открылась тайна серебра – я-то вот знал об этом металле, но знал только то, что он ни на что не годен, а Бамбарак!.. Поневоле поверишь, что его по жизни ведет сама Мать всего сущего! Хотя… она должна покровительствовать многоликим, они – ее дети!.. Но Бамбарак, действительно, может научить ребят драться, повести их за собой!.. А я?.. Я, ведь, уже не молод, у меня жена, двое детей, у меня… ремесло и место среди извергов! Что я делаю в этой компании юнцов?! Да, конечно, Бамбарак дважды спас мне жизнь – тогда, на перевале и сегодня, убив двух многоликих, и все-таки… Если я сейчас отойду в сторону, меня никто, даже сам Бамбарак не осудит, как раз он-то поймет меня лучше других. Но могу ли я… отойти в сторону?! Я сам, не осужу ли себя за это строже кого бы то ни было?!»
Он поднял голову и посмотрел вперед. Изамат ушел довольно далеко вперед, он словно хотел как можно быстрее добраться до дома, чтобы поставить между собой и своими друзьями других жителей айла, он, видимо, считал, что во вчерашнем споре на его сторону встало бы большинство односельчан. Ватиз и Фарух, Рашат и Падур о чем-то оживленно беседовали, а вот Сафат молча и очень внимательно слушал Вотшу, который что-то убедительно ему доказывал.
«Так что же мне делать?.. И возможно ли просто отойти в сторону?! Ведь за оружием они придут ко мне – дать им его, значит уже встать с ними рядом, не дать… Они и сами могут взять, а я при этом в стороне все равно не останусь! Так что – выходит, у меня нет выбора?!!»
И вдруг он испытал странное облегчение – выбора не было, а, значит, и раздумывать было не о чем, сомневаться не в чем! И тут же в голову пришла другая мысль:
«У меня двое детей, и я хочу, чтобы они были счастливы! Но смогут ли они стать счастливыми, если всю жизнь их будет преследовать страх, страх за свою жизнь, страх за жизнь близких, страх потерять свое достояние, страх, страх, страх… Конечно, человек привыкает ко всему, живем же мы в постоянном страхе, в бесконечной обреченности, но можем ли мы считать себя счастливыми?! Или наше счастье заключается в том, чтобы думать, будто наша жизнь лучше, чем у сайгов или тигров?! Значит, если имеется возможность уничтожить этот страх, эту обреченность в жизни моих детей, я должен попытаться воспользоваться этой возможностью, несмотря на риск… Да и что для меня этот риск, когда я и так рискую каждый день, каждую минуту. Не далее, как вчера к дверям моей кузницы подошли двое многоликих, и я пошел с ними на верную гибель, пошел, не возражая, не сопротивляясь, как баран на бойню!! Так чего же мне бояться, если я ничего не теряю, разве что несколько лет невозможной, бесправной жизни, а приобрести могу… целый Мир!..»
– Вагат!.. – перебил его мысли голос Вотши. Кузнец поднял голову и увидел, что его подручный уже шагает рядом с ним, а остальные ребята догнали Изамата, окружили его и о чем-то с ним беседуют.
– Нам понадобится с десяток деревянных мечей, утяжеленных металлом. Ты сможешь мне помочь их изготовить?
– А может быть, сделать сразу боевое оружие? – Предложил Вагат. – Будем сразу учиться владеть тем, что необходимо в настоящем бою. Конечно, придется подумать о защите во время занятий, но это дело решаемое.
– Может быть, ты и прав… – Согласился Вотша. – И еще надо подобрать место, где можно будет заниматься, так чтобы было не слишком далеко от айла, и не на глазах у соседей.
– И место такое есть – только сверху разглядеть можно, чем мы там заниматься будем. Только, знаешь, жить надо будет так, как будто ничего не произошло… До поры до времени.
Вотша улыбнулся, а Вагат, увидев эту улыбку, строго заметил:
– И нечего смеяться, дело мы затеваем серьезное…
Вотша кивнул и согласился:
– Серьезное!..
Но улыбка так и не сошла с его губ.
В Уругум они вернулись, когда заканчивался час Змеи. Собранное серебро было спрятано в кузнице, и ребята разошлись по домам.
Спустя два дня Вотша начал заниматься с ребятами фехтованием. Вагат подобрал для каждого его ученика оружие по руке – меч и небольшой круглый щит, он же отвел Вотшу в рощу, располагавшуюся совсем недалеко от айла. В этой роще он показал небольшую абсолютно ровную поляну, выстланную короткой жесткой травой и окруженную со всех сторон высокими кустами бузины, оплетенными густыми побегами вьюнка. Жители Уругума редко ходили в эту рощу, называя ее проклятой. Ребята вкопали на краю поляны два столба и установили вертушку – короткий чурбан, вращающийся на оси с поперечной перекладиной, на концах которой были укреплены палки, изображающие мечи, и превратили эту поляну в ристалище.
Рано утром и ближе к заходу солнца Вотша и пятеро молодых уругумцев собирались на этой поляне, иногда вместе с ними сюда приходил Вагат, но он просто смотрел на то, что делали ребята, Заниматься вместе с ними он не желал, да и времени у него для этого не было. Весь день с самого раннего утра до позднего вечера он проводил в кузнице, работая с собранным серебром. Вотша как-то раз сунулся в кузницу с предложением помочь, но Вагат протянул ему три уже готовых кинжала, очень похожих на те, что сработал сам Вотша для Сафата и Падура, со словами:
– Вот. Это отдашь Рашату, Ватизу и Фаруху, пусть у твоей пятерки будут одинаковые клинки. А с остальным серебром я еще поработаю.
Жизнь в айле Уругум, вроде бы текла своим чередом, никто не обращал внимания на шестерых ребят, каждый день отправлявшихся в проклятую рощу, зато кузнец и пятеро его молодых друзей жили в постоянном напряжении. Первой их мыслью, когда они просыпались утром, было: «Сегодня в айл заявятся многоликие с розыском!», однако, день шел за днем, прошло две недели, а никто из многоликих в Уругуме не появлялся. Зато жена, дочь и двое ближних слуг обменщика Орка уехали из айла. Старосте было сказано, что они отправились к сестре Орка в Сабартай. А еще через два дня Орк и сам покинул Уругум, заперев дом и разогнав ненужных слуг.
К тому времени в проклятую рощу вместе с Вотшей ходили уже двенадцать человек. Семеро парней с дальнего конца Уругума, потолковав с Ватизом и Фарухом и разузнав, чем занимается там с ребятами пришлый изверг, пришли к кузнецу и попросили принять их в отряд. Они так и сказали – отряд, и тогда Вотша, присутствовавший при этом разговоре, улыбнувшись, согласился:
– Пусть будет отряд!
Вожаком этого отряда без обсуждений и споров был признан Вагиз, но он по-прежнему редко бывал в роще и не брал в руки оружия, пропадая целыми днями в кузнице. Как-то вечером, когда Вотша вернулся из рощи, кузнец позвал его в мастерскую и показал свое новое изделие. Это было копье метра два длиной с недлинным, плоским, матово отсвечивающим, похожим на лист наконечником. Вотша взялся за древко, наклонил его, так чтобы приблизить клинок к глазам, и сразу понял, что он был не отполирован, а покрыт тонким слоем серебра!
– А теперь представь, что перед тобой стоит ирбис! – быстро проговорил Вагат.
Вотша мгновенно перехватил древко за середину и выставил насаженный на него кинжал вперед. Чисто оструганная, чуть шероховатая древесина ладно легла в ладони. Вотша повел древком из стороны в сторону, вверх-вниз, матово отсвечивающий наконечник послушно устремлялся в нужном направлении! Да, это оружие давало огромные преимущества в бою против многоликого в облике зверя, но им надо было еще научиться пользоваться!
– Понимаешь, – говорил между тем кузнец, – я дважды видел, как ты дрался с ирбисами, и каждый раз тебе приходилось рисковать жизнью! Конечно, серебряный кинжал хорош, но только тогда, когда ты совсем рядом с противником, а это очень опасно! Вот я и решил сделать оружие, которым можно действовать на расстоянии! У меня таких копий двенадцать штук!
Вотша аккуратно прислонил копье к верстаку и задумчиво проговорил:
– Отлично!.. Но вот что мы будем делать, если многоликий перекинется птицей?..
– Вообще-то, такое оружие есть… – Вдруг перешел на шепот кузнец. – Только оно… запрещено!..
– Кем запрещено?.. – Удивился Вотша, невольно понижая голос.
– Многоликими… – Прошептал Вагат и посмотрел в открытые ворота кузницы. – Мой учитель рассказывал мне, что еще его отец сделал оружие, способное метать на очень большое расстояние маленькие ножи! Но многоликие, которым он показал это оружие, запретили ему делать его… а вскорости отец погиб… сорвался со скалы.
– Он тебе говорил, как оно было устроено?..
– У меня даже есть чертеж!..
Вотша пристально посмотрел в глаза Вагата, и тот кивнул:
– Сделаю!!
Однако сделать он ничего не успел!..
Через неделю после этого разговора как обычно, рано утром Вотша увел свой отряд на занятия. В этот раз ребята отрабатывали действия в тройке. Вотша, помня наставления своего учителя – волка по имени Старый, твердил, что поскольку выучка у них еще слабая, им придется атаковать опытного бойца группой. Но группа должна быть не более трех человек, чтобы не мешать друг другу, и действовать эти трое должны очень слаженно. В то время как трое новичков пытались достать мечами оборонявшегося Вотшу, еще одна тройка атаковала тренировочный чурбан, а еще шестеро, вооружившись копьями, учились действовать шеренгой вшестером. Занятия были в самом разгаре, когда на поляну выскочил растрепанный Изамат и истошно заорал:
– Бамбарак, многоликие жгут айл и убивают людей!!!
На секунду все застыли, парализованные ужасом, но через мгновение Вотша оказался рядом с мальчишкой, схватил его за руку и, стараясь сохранять спокойствие, потребовал:
– Спокойно!! Рассказывай, в чем дело!
Остальные ребята сгрудились вокруг, Изамат всхлипнул, но, чуть успокоившись, начал торопливо рассказывать:
– Около часа назад в айл въехали шестеро многоликих, а с ними Орк и один из его слуг. Привязав лошадей у дома обменщика, трое многоликих отправились к кузнецу, а остальные в дом старосты. Через десять минут все население айла было согнано на площадь у дома старосты, туда же привели уже связанного Вагата. Сам Изамат в это время находился на чердаке, так что когда его родителей и сестер выгоняли из дома, он сумел спрятаться. Он видел из чердачного окошка, как избитого кузнеца привязали к дереву, что росло около дома старосты. Один из многоликих хлестал кузнеца плетью и явно требовал от него чего-то, но чего именно Изамат не понял. Это истязание продолжалось минут пятнадцать, после чего трое многоликих обернулись ирбисами и принялись ходить вокруг столпившихся на площади извергов, словно выбирая себе добычу. А двое многоликих, оставшиеся в человеческом облике, отправились на околицы айла. И, спустя несколько минут, крайние дома селения и кузница запылали! В толпе начались крики, и тогда ирбисы бросились на кричавших людей и начали их рвать. Тот многоликий, что хлестал плетью Вагата, начал бить его кнутовищем по лицу и тыкать плетью в толпу, что-то крича в разбитое лицо кузнеца. Именно в этот момент Изамат понял, кого ищут многоликие, выбрался из дома и, пробравшись огородом до кустов, огораживающих их усадьбу, бросился в проклятую рощу.
– Ты должен вернуться в айл и спасти наших людей!! – Вопил Изамат, размазывая по лицу грязные слезы. – Если ты сдашься, если ты отдашь им этот проклятый меч, они оставят нас в покое, они не будут уничтожать Уругум!!!
Вотша размышлял не более минуты, а потом покачал головой:
– Нет! Они не оставят вас в покое, даже если мы все сдадимся! Мы должны драться!!
И тут окружавшие его ребята загудели.
Вотша быстро оглядел их – все двенадцать были полностью вооружены, он поднял руку, и гул мгновенно стих.
– Действовать будем так. Шесть человек вместе со мной атакуют многоликих. Драться будем, как учились – я беру на себя одного многоликого, вы, тройками, атакуете двух других. Вы, – он повернулся к ребятам, державшим в руках копья с посеребренными наконечниками, – принимаете бой с тремя ирбисами. Помните, перед вами зверь, сильный, опасный, но самый обычный зверь!! И этого зверя достаточно просто уколоть копьем, если кто-то из этих зверей сможет прорваться через копья, беритесь за кинжалы. Они не знают о том, что серебро для них смерть, так что внезапность на нашей стороне! Пошли!!!
Вотша развернулся и бегом бросился из рощи.
До айла было чуть более километра. Когда ребята выбежали из-под деревьев на полого спускающийся к Уругуму луг, они сразу увидели, что несколько домов на окраине айла пылает. В сердце у Вотши похолодело, он вдруг понял, что подсознательно надеялся, что рассказ Изамата, просто истерика, просто какая-то невероятная ошибка, какое-то наваждение, посетившего трусоватого парня. Но теперь ему стало ясно, что именно сейчас наступил момент истины, именно сегодняшний день покажет, смогут ли изверги, если не победить, то хотя бы на равных сражаться с непобедимыми прежде многоликими!
Айл пылал, однако Вотша, преодолевая свое желание мчаться сломя голову, бежал широким, спокойным, размеренным шагом, а когда кто-то из ребят попробовал его обогнать, он сурово крикнул:
– Осади!!! Собьешь дыхание, не сможешь держать оружие!!
Больше никто не пытался его обогнать, Вотша с удовлетворением слышал позади мерный, ровный топот обутых в легкие сапоги ног. Через десять минут они были на улице Уругума и, не снижая скорости, понеслись к дому старосты, стоявшему в центре села. Именно там бурлила, стенала, корчилась темная толпа, а скоро они различили и три светло серые тени, мелькавшие среди толпящихся извергов.
Но и их уже заметили. Одна из этих жутких теней отделилась от толпы и неторопливо потрусила в их сторону. Впрочем, заметивший их ирбис не стал слишком далеко удаляться от своих товарищей, выдвинувшись шагов на шесть, он остановился и присел на задние лапы, словно готовясь к прыжку.
Вотша крикнул на ходу:
– Я в обход к Вагату! Шеренга с копьями вперед, тройки мечников по бокам!
Не проверяя, как выполнен его приказ, он свернул в сторону, мимо горящего дома, по огородам к дому старосты.
Ребята, между тем, мгновенно выполнили приказ своего наставника. В середине улицы возникла шеренга из шести человек с копьями в руках, а две тройки мечников сместились на фланги этой шеренги и на шаг отстали от нее.
Ирбис, поджидавший их на дороге, быстро обернулся назад, и в следующее мгновение по обе стороны от него возникли еще два светло-серых зверя. Ирбисы перегородили улицу, а толпа позади них замерла, изумленно глядя на бегущих по улице вооруженных ребят.
Шагах в пятнадцати от стоящих поперек улицы зверей шеренга перешла с бега на небыстрый шаг и, приблизившись еще на пяток шагов, копья, посверкивающие широкими наконечниками, разом, словно по команде, рухнули вниз, нацеливаясь на замерших зверей.
Ощетинившаяся шеренга медленно приближалась к замершим ирбисам, приближалась спокойно и, казалось, уверенно, но звери, видимо, ощущали, что изверги, выбросившие им навстречу свое смешное оружие, просто переполнены страхом. Что по мере приближения к всемогущим повелителям этого мира, страх извергов перерастает в жуткий, иррациональный ужас, что достаточно какой-нибудь мелочи, какого-нибудь резкого движения или даже просто звука, чтобы этот ужас накрыл молодых извергов с головой, заставил их бросить свои смешные палки, погнал их прочь, назад!! И тогда!..
Изверги с нацеленными на ирбисов копьями приблизились почти вплотную, и в этот момент самый крупный из зверей, стоявший в центре, раскрыл свою чудовищную, украшенную белоснежными клыками пасть и рявкнул во весь голос. На мгновение шеренга замерла… Казалось вот сейчас она распадется на отдельные фигурки, которые, побросав свое никчемное оружие, бросятся наутек!..
Но вместо этого стоявший в центре шеренги Сафат вдруг сделал резкий выпад и вонзил наконечник своего копья прямо в разверстую пасть ирбиса!!
Это короткое движение было настолько неожиданным, что все: и изверги стоявшие в шеренге, и ирбисы, спокойно дожидавшиеся развязки и жители айла, испуганно толпившиеся позади многоликих, замерли. А в следующий момент над Уругумом поплыл заунывный, до краев наполненный смертной тоской вой!!
Сафат выдернул из пасти ирбиса свое копье, и в следующую секунду огромный зверь повалился набок, суча здоровенными лапами в сухой дорожной пыли, бороздя эту податливую, текучую пыль мощными, стальной твердости, когтями!
Рана, нанесенная в пасть, была невидна, поэтому никто не мог понять, что произошло, почему могучий, казавшийся… нет, не казавшийся – бывший до сей поры, неуязвимым зверь, вдруг рухнул в смертельных конвульсиях?!
Два, стоявших по бокам ирбиса явно растерялись. Вместо того чтобы атаковать этих, видимо, обезумевших извергов, они уставились на своего корчащегося товарища, и это стало их концом. В следующую секунду, в каждого из замерших зверей вонзилось по два матово поблескивающий лезвия, и на их светло-серых шкурах сначала расцвели алые кровавые пятна, а затем вспыхнул невидимый огонь, принявшийся пожирать неуязвимые для земного оружия тела!
Все, что смогли сделать страшные хозяева окрестных гор, это жалобно взвыть, последним, смертным воем!!
Вотша в этот момент как раз выскочил из-за дома старосты к тому самому дереву, у которого был привязан Вагат. Кузнец, по-видимому, уже потерял сознание, его тело, удерживаемое веревками, обвисло, темная, кучерявая голова упала на грудь, он уже не чувствовал ударов. Но многоликий, стоявший рядом, продолжал бить его рукояткой своей плети, насмешливо приговаривая при этом:
– …Вот так мы учим тех, кто забывает о покорности, кто посягает на имущество своих хозяев, кто мнит себя умным и сильным! И учим мы таких до тех пор, пока наука не дойдет до их мозгов, до их кишок, до их костей! Учим мы их до смерти!..
Вокруг дерева широким полукругом стояли уругумцы. Лица их были бледны, женщины не прятали залитых слезами лиц, дети с широко открытыми глазами, замерли, ухватившись ручонками за юбки матерей. Этот урок давался для них всех, эта наука должна была впитываться ими с самого детства и в течение всей их жизни, этот горький опыт должен был передаваться ими из поколение в поколение!!
Но неожиданно многоликий понял, что покорные его воле изверги, всем своим существом впитывавшие даваемый им урок, вдруг отвлеклись. Они стали невнимательны, их что-то оторвало от познания абсолютной истины, изрекаемой им! Он хотел обернуться, но его опередил напряженный, чуть хрипловатый голос:
– Легко учить беззащитных?! Легко унижать тех, кто слабее тебя?!!
Многоликий круто повернулся и увидел в пяти шагах от себя молодого белокурого парня с узким длинным мечом в руке. С перекрестья рукояти прямо в глаза ирбиса брызнул резкий голубой блик, и он сразу понял, что за клинок держит парень. И самого парня он узнал.
– А-а-а… Будущий мастер?! Я смотрю, ты себя и в фехтовании мастером считаешь?! Думаешь, если разжился красивым оружием, то уже и мастер, и никто тебе не помеха?! Ну что ж, – многоликий оскалился с едкой усмешке, – придется и тебя поучить! Поучить самим тобою выбранным способом!..
В его руке словно из воздуха возник клинок, а освобожденный ножны полетели в сторону. В следующее мгновение многоликий прыгнул вперед, нанося косой рубящий удар! Он ожидал какой-нибудь корявой отмашки изверга, впервые взявшего в руки оружие, но тот спокойным, плавным движением переместился чуть влево, пропуская мимо себя несущееся на него тело многоликого, и косым тычком перекрестья своего меча откинул рушащийся на него клинок в сторону. И как только ирбис проскочил мимо него, странный изверг послал ему вслед острие своего меча. Многоликий успел увернуться, упав на одно колено и тут же отскочив в сторону. Противник оказался неожиданно опасным! Ирбис пошел вокруг настороженно ожидавшего его новой атаки противника, быстро соображая, где он допустил ошибку, позволившую его противнику уйти от удара… Но ошибки не было!..
Вотша внимательно следил за перемещением многоликого, сам он атаковать не хотел, атакующий потенциал ирбиса он уже себе представлял, а вот каков тот в защите было пока неясно. Пяток секунд ирбис медленно, осторожно ступая по пыльной выбитой земле, перемещался влево, и вдруг его глаза вспыхнули. Вотша понял, что сейчас последует новая атака, и не ошибся, Многоликий прыгнул вперед, нанося на этот раз колющий удар, но вотшин клинок принял лезвие атакующего меча на голомень, отвел его в сторону, а затем, вывернувшись змеей, скользнул вдоль атакующей руки, устремляя острие многоликому в живот.
И снова тот успел отскочить в сторону, но по его руке побежала быстрая горячая кровь, а взрезанный рукав рубахи начал быстро набухать красным. Глаза многоликого скользнули к раненой руке, и он чуть было не пропустил неожиданную атаку изверга, который вдруг отказался от оборонительной тактики и перешел в нападение. Едва ирбис выпрямился после отскока, как изверг оказался на расстоянии удара и его клинок, описав короткую дугу, обрушился на правое плечо многоликого. Тот чуть отклонился и выбросил ему навстречу свой меч…
И в этот момент над площадью взметнулся истошный вопль:
– Убили!!! Ирбиса убили!!!
Этот вопль был настолько неожиданным, настолько невероятным, что многоликий невольно повернул голову в его направлении, и Вотша, уловив это движение, мгновенно, крошечным движением руки, изменил направление удара. Скользнув чуть ниже выброшенного вверх лезвия, меч Вотши обрушился на грудную клетку многоликого справа. Раздался хруст разрубаемых ребер и грудины. Многоликий перевел изумленный взгляд на своего противника, затем скосил глаза на выскакивающий из его тела клинок, пальцы его разжались, выпуская ставший невыносимо тяжелым меч. Мгновение он еще стоял на подгибающихся ногах, а затем глаза его закатились, и тело рухнуло в дорожную пыль, окрашивая ее пепел в темный, почти черный цвет!
Пару секунд Вотша смотрел на поверженного противника, словно желая убедиться в его гибели, а затем развернулся и бросился между расступившимися уругумцами вдоль улицы, в ту сторону, откуда раздался крик.
Впрочем, бежать далеко ему не пришлось, толпа перед ним продолжала расступаться, пока уругумцы не открыли ему всю улицу. Прямо посредине пыльной дороги, вертясь юлой, многоликий отбивался от трех нападавших на него извергов. Видно было, что все трое совсем недавно взяли в руки оружие – орудовали мечами они весьма коряво, но в их действиях была некая слаженность и готовность прикрыть друг друга. Чуть в стороне в пыли корчился еще один многоликий, голова у него была залита кровью, меч валялся рядом, а судорожные движения рук и ног были похожи на предсмертные конвульсии. Один из извергов стоял над корчащимся многоликим и, не то наблюдал за его концом, не то собирался, но не решался его добить. Еще двое извергов двигались рядом со сражающейся четверкой, но не вмешивались в происходящее, хотя было ясно, что оба, при необходимости, готовы сменить любого из атаковавших ирбиса товарищей. Еще один из извергов, вооруженный копьем, тоже внимательно наблюдал за схваткой, держа свое оружие наготове, но улучить момент для удара ему никак не удавалось.
«Ребята хорошо усвоили мои уроки! – С неожиданным удовлетворением подумал Вотша, и тут же новая мысль пришла ему в голову. – А куда делись те, кто повернулся к Миру родовой гранью?!»
Ни одного ирбиса не было видно, правда, дальний конец улицы был закрыт пыльным облаком, поднятым сражающимися.
В этот момент удачная отмашка ирбиса задела одного из извергов, и тот со стоном опустился на колено. Многоликий мгновенно развернулся к другому нападавшему, готовясь нанести новый удар. Но на месте раненого тут же появился новый боец, который не замедлил ткнуть своим клинком в бок чуть развернувшегося ирбиса. Тычок получился не слишком уверенным, но острие меча нашло тело, и теперь уже многоликий вскрикнул и сдавленно застонал.
Вотша, на мгновение остановившийся, чтобы понять ход разворачивающейся схватки, снова бросился вперед, но в этот момент многоликий, видимо, понял, что ему одному не справиться с тремя, пусть и не слишком умелыми бойцами. Яростно вскрикнув, он крутанулся на месте, описав мечом широкий круг, и извергам пришлось отскочить назад. В тот же момент многоликий подпрыгнул высоко вверх. Изверги, видимо, от неожиданности еще больше отпрянули, но ирбис и не думал атаковать. Вместо этого в самой высокой точке своего прыжка он перевернулся через голову. Перед глазами застывших извергов на месте повисшего в прыжке человека возникло расплывчатое, туманное облако, из которого посыпалась одежда, пара сапог и оружие, а затем из исчезающего облака вырвалась большая темная птица!.. Холзан!!
Огромная птица, оттолкнувшись от воздуха двухметровыми крыльями, начала быстро набирать высоту, уходя в сторону солнца. Спустя минуту она превратилась в крошечную точку. Вотша оторвал, наконец, взгляд от удаляющейся птицы и посмотрел назад. Около дерева, к которому был привязан Вагат, уже суетилось несколько женщин, среди которых он узнал и жену кузнеца.
Белокурый изверг хотел направиться к ним, но в этот момент за его спиной снова раздался крик. Он обернулся и увидел, что несколько уругумцев тащат какой-то огромный, темный, неопрятного вида узел. Остановившись в нескольких шагах от светловолосого изверга, они бросили этот узел на землю и принялись пинать его ногами, а узел вдруг зашевелился, растянулся и попытался ползти прочь от своих мучителей. И тут Вотша понял, что перед ним, избитый, оборванный, со всклоченными волосами и исцарапанным лицом… Орк!!
Разъяренный старик, в котором Вотша с трудом узнал всегда ровного и доброжелательного старосту Самура, пнул ползущего в пыли обменщика и заорал визгливым, срывающимся голосом:
– Это он привел в наш айл многоликих!! Он донес на кузнеца, будто бы тот украл какой-то меч!! И все потому, что Вагат внес за земляков откуп, не позволил этой твари закабалить своих односельчан!!!
Орк, между тем собрался с силами и, приподнявшись на четвереньки, завыл каким-то утробным хриплым голосом:
– Глупцы!!! Глупцы, что вы наделали!! Вы позволили этим малолетним дуракам убит многоликих!!! Разве вы не понимаете, что с вами сделает вожак Юмыт, когда узнает о вашем преступлении!! Вы будете молить о смерти, как о благостном окончании ваших мук!! Вы проклянете себя за то, что выпустили в этот Мир своих детей, когда увидите каким пыткам подвергнет их вожак ирбисов!!! Вы будете пить собственную кровь и заедать ее собственными внутренностями!..
Уругумцы, окружавшие обменщика, в ужасе отпрянули в разные сторону, но Вотша шагнул вперед и рявкнул, перебивая толстого обменщика:
– А тебе-то это откуда известно?!!
Орк застыл на месте, растопырив руки и ноги и чуть покачиваясь из стороны в сторону, а затем медленно поднял голову. На его залитом кровью лице были написаны жгучая ненависть и страх! С минуту он рассматривал стоящего перед ним изверга мутными, чуть косящими глазами, явно не понимая, кто перед ним, а затем в этих мутных глазах отразилось узнавание.
– А-а-а… Это ты, светловолосый изверг!.. Как только ты появился в нашем айле, я сразу понял, что ты принес нам горе и гибель!! Я сразу понял, это ты…
– Нет, это ты принес Уругуму горе и гибель!! – Снова перебил его Вотша. – Это ты привел сюда многоликих, чтобы они мучили людей и жгли их дома, чтобы грабили и убивали! Это твоя алчность подсказала тебе, как уничтожить человека, бескорыстно помогшего своим односельчанам, как заставить всех своих земляков, работать на тебя, вернее, на нее, на твою алчность! Но теперь конец, теперь ты ответишь за все свои дела, и никакие многоликие не помогут тебе!!
Вотша оглянулся. Его ребята из его отряда стояли позади него, внимательно слушая разговор.
– Ватиз и Фарух, свяжите ему руки и заприте в сарай на его усадьбе! – Скомандовал Вотша и, повернувшись к толпе, громко объявил. – Завтра его будет судить общий сход. Вы сами решите его судьбу!
Затем он отыскал глазами старосту, стоявшего рядом с калиткой своей усадьбы, и направился к нему. Ватиз и Фарух двинулись, было, к продолжавшему стоять на четвереньках Орку, но в это время в спину обменщика с глухим стуком ударил первый камень! Ребята остановились, как вкопанные, а камни посыпались градом – окружавшие обменщика уругумцы молча с каким-то отчаянным остервенением швыряли их в ненавистную тушу предателя. Через минуту Орк упал, руки и ноги его несколько раз дернулись, после чего он затих. Голова его была разбита, мозг серовато-грязной кашицей пятнал дорожную пыль, а камни продолжали лететь в неподвижное, в мертвое тело!
Вотша подошел к молча наблюдавшему за своими односельчанами старосте, и устало сказал:
– Почтенный Самур, нам, наверное, нужно собраться где-то, чтобы решить, что делать дальше…
Старик поднял глаза на светловолосого изверга, кивнул и, пожевав губами, проговорил:
– Можно собраться у меня, мой дом уцелел, но надо знать, сколько человек ты хочешь пригласить для этого разговора.
Вотша на секунду задумался, а затем неуверенно пожал плечами:
– Вообще-то, надо было бы позвать весь отряд – его наше решение будет касаться, прежде всего, вот только сможем ли мы все разместиться?..
– А если в саду?.. – Тут же предложил староста. – Там места вполне хватит для всех, а подслушивать нас все равно некому!
– Годится! – Согласился Вотша. – Значит, мы соберемся в твоем саду… – Он сделал выжидающую паузу, и Самур закончил фразу:
– Подходите к часу Медведя!
Вотша кивнул и снова повернулся к своим ребятам:
– Сафат, рассказывай, как у вас все получилось?..
Племянник кузнеца шагнул вперед и пожал плечами:
– Ирбисов прикончили быстро – они, по-моему, никакого страха при виде нас не испытывали, никакой опасности не чувствовали и так до конца ничего не поняли. А вот с мечниками было сложнее. Мы их атаковали, как ты учил, тройками. Только мечом они владели лучше, чем мы вместе трое взятые. Первого помог уничтожить Фарух, он улучил момент и ткнул многоликого своим копьем, а потом уже мы его добили. Ну а второй… Ты сам видел, что он сделал…
– Видел… – кивнул Вотша, – … но об этом мы подумаем позже. Потери у нас есть?..
Сафат покачал головой:
– Алата задел последний многоликий, но там так… ерундовый порез, хотя, конечно, больно. А больше ничего. – Он задумчиво почесал щеку и добавил. – Даже странно, мы их так боялись и… так все просто оказалось!..
Несколько секунд ребята помолчали, словно раздумывая над словами Сафата, а затем Вотша махнул рукой:
– Ладно! Сейчас расходимся по домам, посмотрим, чем можно помочь нашим семьям, а к часу Медведя собираемся в саду у старосты – будем думать, что нам делать дальше! Оружие все время держать при себе!
Окружавшие его ребята мгновенно разошлись в разные стороны, а сам Вотша снова повернулся к дереву, у которого был привязан Вагат. Однако, кузнеца уже унесли. На секунду Вотша задумался, а потом решительным шагом двинулся к дому старосты.
Он не ошибся – Вагат лежал в дальней комнате большого дома Самура. Кузнеца уже раздели и перевязали, но на груди, белизну полотна уже пятнала проступившая кровь. Рядом с постелью сидела Агирай, лицо ее было каменным, сцепившиеся пальцы рук покоились на коленях, а глаза неотрывно смотрели в лицо мужа. Вотша подошел к постели и положил ладонь на лоб своего наставника – кузнец был в жару. Вздохнув, он негромко обратился к жене Вагата:
– Кузница и дом сгорели полностью?..
В первый момент показалось, что Агирай не слышала вопроса, но спустя пару секунд он так же тихо проговорила:
– Я не знаю… Наверное…
Вотша кивнул и направился к выходу. Проходя мимо жены старосты, стоявшей у входной двери он тихо сказал:
– Матушка Масура, я скоро вернусь, вскипятите мне котелок чистой воды.
Старуха молча кивнула, и Вотша вышел из комнаты.
Он шагал по улице в сторону кузницы и лихорадочно думал, что из имеющихся у него снадобий может понадобиться Вагату. Наука тетушки Барбы не прошла для Вотши даром – и здесь в Уругуме он находил время, чтобы собирать растения, ягоды, корешки, готовить из них отвары, настои, мази. Вот только нуждающихся в его лекарском искусстве в айле было немного, да и имевшемуся в Уругуме лекарю он не хотел вставать поперек дороги. Но теперь дело касалось Вагата, и потому он не мог стоять в стороне, вот только… неизвестно было, что из приготовленных им снадобий сохранилось!..
Еще издалека он увидел, что крыша дома кузнеца сгорела полностью, а значит весь запас сушеных трав, плодов и ягод был уничтожен. Подойдя к дому, он понял, что и внутри него практически ничего не уцелело – окна и дверь были выбиты и из них по стенам тянулись полотнища копоти. А вот кузница пострадала гораздо меньше, правда крыша на ней тоже сгорела, но внутренность была практически не тронута огнем. Сохранился и погреб, вырытый в дальнем конце сада, а именно там хранились изготовленные Вотшей лекарства.
Изверг отворил дверь погреба, и понял, что многоликие сюда не заглядывали. Видимо, они слишком торопились и не думали, что здесь может быть что-то ценное для них. Спустившись по лесенки вниз, Вотша отобрал несколько флаконов с настойками и горшочков с мазями, которые могли понадобиться для Вагата и, сложив все это в холщевую сумку, выбрался наружу.
Спустя пятнадцать минут он снова входил в дом старосты. В комнате, где уложили Вагата, кроме его жены и старой Масуры находился и лекарь айла – суровый, малоразговорчивый старик, живший на отшибе в небольшом, чуть покосившемся домике. Он как раз менял кузнецу повязку, прежде наложенная сильно промокла от крови.
Вотша выложил на маленький столик принесенные с собой снадобья и, взяв два горшочка и флакон, подошел к постели.
– Почтенный, – обратился он к лекарю, обрабатывавшему раны кузнеца какой-то темной жидкостью. – Прошу тебя попробовать снадобье, которое я изготовил по рецепту известной на Западе травницы, тетушки Барбы. Я был ее учеником больше двух лет, и смею надеяться, что многому научился. Вот эту мазь… – он открыл один из горшочков и показал желтовато-серую пахучую субстанцию, заполнявшую горшочек до самой горловины, – …надо положить тонким слоем на полотно и прикрыть им раны. Кровь очень быстро уймется. Спустя часа два надо будет поменять повязку, положив на раны мазь из вот этого горшочка – это мазь прекрасно заживляет раны. А вот этот настой надо давать раненому, добавляя в питье по три капли на кружку. Настой успокаивает жар, укрепляет раненого и не дает развиваться лихорадке.
Старик-лекарь недоверчиво покосился на предложенные ему снадобья и глухо проворчал:
– То, что годится на Западе, не всегда подходит горцам!..
– Ты знаешь, мне дорог мой учитель… – Стараясь говорить спокойно и с уважение, ответил Вотша. – Я прошу тебя использовать эти средства. Они сделаны из местных трав и не могут повредить раненому, а рецепты эти проверены неоднократно!..
Старик поднял глаза на Вотшу, несколько секунд внимательно рассматривал его, а затем кивнул:
– Хорошо, парень, я использую твои мази и бальзам… Надеюсь, Мать всего сущего вдохнет в них свою силу!
Вотша кивком поблагодарил лекаря и вышел из комнаты.
В саду уже начал собираться его отряд. Ребята рассаживались на скамейках, расставленных под деревьями вокруг большого садового стола, и тихо о чем-то переговаривались. Вотша тоже подошел к столу, уселся рядом с Сафатам и негромко сказал:
– Вагат плох… Ему нужен покой, а вот его-то нам, наверняка не дадут!
– Так, может быть его куда-нибудь увезти?.. – Так же негромко спросил Сафат, но Вотша отрицательно покачал головой:
– Его нельзя перевозить. Недели две он должен лежать в полном покое.
В это время в сад вышел староста Уругума, а с ним еще трое стариков. Они также уселись за стол, но таким образом, чтобы молодежь оказалась напротив них. Самур медленно оглядывал примолкших ребят, а остальные старики сидели, не поднимая глаз. Наконец взгляд старосты уперся в Вотшу, Самур кашлянул и с некоторым трудом проговорил:
– Многоликие убили двенадцать жителей айла… Еще четверо сгорели у себя в домах… Шестеро ранены, трое покалечены. И мы не знаем, когда многоликие снова заявятся к нам, чтобы уничтожить всех нас!..
– Вам лучше уйти из айла!.. – Добавил один из стариков, не поднимая взгляда.
Над столом повисло тягостное молчание. Ребята переглядывались, и все их взгляды постепенно останавливались на Вотше. Тот и сам чувствовал, что отвечать придется ему… чужаку, не прожившему в айле и двух лет! Уже то, что старики выгоняли из селения не его одного, а весь отряд, было с их стороны актом справедливости и милосердия к нему… милосердия, как они это понимали!.. Что он мог им ответить?!!
Наконец Вотша поднял глаза на старика Самура и неожиданно спросил:
– Что вы решили сделать с Орком?
Староста недоуменно посмотрел на молодого изверга, словно то задал ему никого не интересующий вопрос, но через мгновение ответил:
– Мы… уже сделали… Он мертв.
– Что ж… – Медленно протянул Вотша. – Это хорошо.
– Нет, – покачал головой Самур. – Это нехорошо… Просто, так получилось. Если бы он остался жив, мы отпустили бы его.
– Вот как?! – Удивился Вотша. – Но вы же знаете, куда именно он пошел бы?!
Староста безразлично пожал плечами:
– Наверное к своей родне, в Сабиртай…
– Нет, почтенные, он пошел бы в Коготь Ирбиса и снова привел бы в Уругум многоликих! Хотя они и без Орка обязательно придут в Уругум! – Вотша даже приподнялся со своего места – неужели старики не понимали, что с ними всеми сделают многоликие?! Сделают совершенно безнаказанно, ведь отряда уже не будет в Уругуме!! Неужели они поведут себя, как бараны, которых ведут на бойню?!!
После этих вотшиных слов все старики подняли головы, и в их глазах вспыхнуло понимание… Вспыхнул страх! Несколько секунд длилось молчание и, наконец, один из них выдохнул:
– Тогда мы… Тогда… что же нам делать?!
И снова над столом на несколько мгновений повисло молчание, но теперь оно было выжидающим, старики словно бы предлагали своим молодым односельчанам попытаться придумать лучший выход из положения, и в тоже время боялись, что они действительно придумают что-то другое!
Вотша обежал внимательным взглядом поднятые к нему лица стариков и медленно проговорил:
– Я предлагаю… запутать многоликих!
– Запутать?.. – Тут же переспросил Самур. – Запутать многоликих?! Да как же их можно запутать?!!
– Мы совершим набег на один из айлов многоликих!!
Теперь уже глаза всех сидевших за столом уставились на Вотшу. И если в глазах стариков было недоуменное непонимание, то глаза ребят из его отряда загорелись азартом.
– Да! Мы нападем первыми, нападем на айл многоликих, причем не на ближайший к Уругуму, а на дальний!! Пусть Юмыт гадает, кто набрался такой наглости!! И поверьте, уругумцы будут последними, на кого он подумает!!
Старики быстро переглянулись, до них дошел весь коварный замысел Вотши! Действительно – одно дело наказать извержачий айл, в котором появилось некое непонятное неповиновение, и совсем другое – нападение на айл многоликих!! Такое нападение, конечно же, не может быть делом извергов, значит, это набег кого-то из соседей!! И такой набег отодвинет на задний план все карательные акции! Конечно, Юмыт не забудет об Уругуме, но ему просто будет не до него!! Он будет занят поисками нападавших!!
И тут подал голос один из стариков:
– А вы не боитесь?..
– Чего?.. – Переспросил Вотша.
– Вы не боитесь нападать на многоликих?.. – Повторил свой вопрос старик. – Ведь в айле их будет не шесть и даже не десять!
– А, как вы думаете, почтенный, сколько их там будет?..
Старик усмехнулся:
– Когда я был в айле Небесный глаз, правда, это было давно, там обитало сорок три ирбиса, и из них всего трое детей!
– Значит, около сорока… – Задумчиво протянул Вотша и снова посмотрел на старика. – А где находится айл Небесный глаз, почтенный?
С минуту старый уругумец молчал, а затем дрогнувшим голосом спросил:
– Неужели вы решитесь напасть на многоликих у них дома?!!
Вотша ответил ему молчаливым взглядом! А потом, оглядев весь стол, он твердо произнес:
– Мы выходим завтра!