Глава 3 О сталинском «экономическом чуде»
Ты, вождь, нас повел за собой,
Исчезли туманы и мгла,
По свету дорогой прямой
Счастливая слава пошла.
Хоть не было ночи темней,
А доля была, что змея,
Из тьмы беспросветных ночей
Восстала Отчизна моя!
В феврале 1931 года на первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности И.В. Сталин произнес свою знаменитую речь «О задачах хозяйственников», в которой уделил внимание проблеме экономической отсталости страны:
«История старой России состояла… в том, что ее непрерывно били за отсталость. Били монгольские ханы. Били турецкие беки. Били шведские феодалы. Били польско-литовские паны. Били англо-французские капиталисты. Били японские бароны. Били все – за отсталость. За отсталость военную, за отсталость культурную, за отсталость государственную, за отсталость промышленную, за отсталость сельскохозяйственную. Били потому, что это было доходно и сходило безнаказанно. Помните слова дореволюционного поэта: „Ты и убогая, ты и обильная, ты и могучая, ты и бессильная, матушка Русь“. Эти слова старого поэта хорошо заучили эти господа. <…>
Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут»[43].
Мысль Сталина о сроках, отведенных историей для преодоления этого отставания, оказалась пророческой – спустя 10 лет и 4 месяца началась Великая Отечественная война, ставшая суровым испытанием на прочность для всей страны. Победа в этой войне, в которой СССР противостояла практически вся порабощенная фашистами Европа с ее огромными человеческими, финансовыми, материальными ресурсами, продемонстрировала не только мощь и сплоченность советского народа, но и жизнеспособность и силу советской экономики. Страна, которую в прошлом постоянно били за отсталость, смогла дать отпор экономически и в военном отношении более сильному агрессору, развязавшему мировую войну. Несмотря на причиненные врагом разорения и временную потерю важных индустриальных и сельскохозяйственных районов, Советский Союз отстоял свою политическую и экономическую независимость, разгромив фашистских захватчиков и освободив от них другие страны и народы (см. приложение 2).
Динамичное развитие народного хозяйства СССР в 1930-е годы, обеспечившее победу в Великой Отечественной войне, а также в послевоенный период – во второй половине 1940-х—1950-х годах, привело к сокращению отставания страны от развитых государств Запада (рис. 5). Опыт развития советской экономики того периода не теряет актуальности и сегодня, когда перед нами вновь стоит такая же важная задача модернизации своего народного хозяйства, повышения уровня благосостояния населения и, главное, – преодоления накопившегося за годы позднего СССР (периодов «застоя» и перестройки) и особенно «лихих девяностых» экономического отставания.
Рис. 5. Исторический ВВП на душу населения по паритету покупательной способности в тысячах международных долларах 1990 года по данным Э. Мэддисона[44]
Как утверждает британский специалист по истории экономики Грегори Кларк, вплоть до начала XIX века экономические отличия между странами с точки зрения уровня дохода на душу населения хотя и имелись, но не были слишком значительными, и этот средний уровень в целом был примерно одним и тем же на протяжении всей истории человечества. Исследователь отмечает, что в доиндустриальном мире «различия в эффективности труда никак не сказывались на среднем уровне выработки на одного человека в разных обществах»[45]. Действовал так называемый принцип «мальтузианской ловушки»[46], когда краткосрочное возрастание дохода в результате технологических достижений, в каком бы обществе оно ни происходило, нивелировалось по причине роста населения. Таким образом, «хотя еще задолго до промышленной революции малочисленная элита вела роскошный образ жизни, средний человек в 1800 году жил не лучше, чем его палеолитические или неолитические предки»[47]. С началом же промышленной революции и сопутствующим ускорением темпов технического прогресса по отношению к темпам рождаемости населения стал проявляться разрыв между успешно развивающимися экономиками с их более эффективными производственными ресурсами и экономиками отстающих стран.
По данным британского историка экономики Энгаса Мэддисона, если в 1820 году разница между подушевыми ВВП стран Запада и нынешнего постсоветского пространства составляла 1,7 раза, то в 1870 году она выросла до 2,2, а к 1913 году увеличилась до 2,7 раза; по отношению к странам Западной Европы отставание составило 1,7, 2,1 и 2,3 раза соответственно. Далее в истории нас ожидали Первая мировая война, две революции, гражданская война и иностранная интервенция. В результате в 1929 году, в котором мы развернули широкомасштабную индустриализацию страны, отставание СССР от Запада было на уровне 3,6, а от Западной Европы – 3,0 раза.
В 1930-е годы, пока западные страны испытывали на себе последствия Великой депрессии, Советский Союз показывал уверенную динамику роста (табл. 4) и уже в 1939 году – году начала Второй мировой войны – разрыв между подушевыми ВВП СССР и Запада составлял 2,3 раза, СССР и Западной Европы – 2,1 раза. Таким образом, за этот короткий период страна значительно улучшила свои позиции по сравнению с 1913 годом.
Среднегодовые темпы прироста ВВП в процентах по оценкам Института мировой экономики и международных отношений Российской академии наук (в числителе) и Э. Мэддисона (в знаменателе)[48]
Согласно статистике Э. Мэддисона, в 1913 году Россия (для целей сопоставления – в границах Советского Союза) была четвертой экономикой мира, которая уступала США, Китаю и Германии[49]. В 1929 году по объему ВВП СССР занимал шестое место после США, Китая, Германии, Великобритании и Индии. Но уже в 1934 году Советский Союз вышел на позиции второй экономики мира, уступавшей только экономике США.
Разумеется, такой результат в развитии СССР не был бы достигнут, если бы не начатая Сталиным форсированная индустриализация страны, источниками которой послужили внутренние резервы и накопления – в отличие от стран Запада, которые исторически начинали свою индустриализацию благодаря внешним ресурсам – за счет захвата и ограбления колоний или успешно проведенных войн и получения контрибуций с побежденных стран (см. приложение 1). Стоит отметить, что проведенная в 1930-1950-е годы индустриализация заложила основу нашего современного промышленного потенциала – в течение первых шести пятилеток в Советском Союзе было введено в строй в 3,6 раза больше крупных предприятий, чем за последующие шесть пятилеток (табл. 5).
Число построенных, восстановленных и введенных в действие крупных государственных промышленных предприятий в СССР[50]
В своей книге «От фермы к фабрике» американский экономист Роберт Аллен пришел к выводу о том, что «если бы в истории страны не было такого эпизода, как коммунистическая революция и советские пятилетки, Россия и по сей день оставалась бы отсталым государством, находясь на той же ступени развития, которую сегодня занимает большинство стран Латинской Америки или даже Южной Азии»[51]. Дореволюционная Россия, как показал автор, была преимущественно сельскохозяйственной страной, и рост ее экономики в конце XIX – начале XX века носил в основном конъюнктурный характер, связанный с ростом цен на зерно, а значит, не мог продолжаться дальше при падении цен в аграрной отрасли после Первой мировой войны[52].
Комментируя задачи экономической политики, которую стал реализовывать Сталин, социолог Сергей Кара-Мурза в своем фундаментальном труде «Советская цивилизация» писал:
«Индустриализация, коллективизация, создание новой армии – все это были части большой программы модернизации СССР. Главным в ней было превращение человека с крестьянским типом мышления, восприятием времени, стилем труда и поведения – в человека, оперирующего точными отрезками пространства и времени, способного быть включенным в координированные, высокоорганизованные усилия огромных масс людей. То есть в человека, сходного по ряду признаков с человеком современного индустриального общества, способного быть оператором сложной производственной и военной техники.
Запад создавал такого человека в течение 400 лет, в основном возложив эту задачу на частного хозяина, который дубил шкуру рабочего угрозой голода. Но и государство действовало на Западе в том же направлении такими жестокими методами, которые России были неведомы (например, законы о бедных и о бродяжничестве). Уважение к собственности также вбивалось вчерашним крестьянам жестокими способами: в начале XIX века в Англии вешали даже детей за кражу в лавке на сумму более 5 фунтов стерлингов, а за бродяжничество клеймили с 14 лет. Гражданское общество Запада изобрело для бедных новый тип наказания – тюрьму такого типа, какого Россия и СССР никогда не знали.
В СССР на воспитание дисциплинированного, точного и ответственного человека отводилось менее десяти лет. Эта задача была выполнена, при этом любовь переплеталась с жестокостью. Сегодня многие видят в той жестокости преступный характер советского государства (или его руководителей). <…> Главное, что было достигнуто почти невозможное: поколение точных и дисциплинированных людей было воспитано без подавления их духовной свободы и творческой способности»[53].
Результаты сталинской модернизации проявились уже в годы первой пятилетки: она была выполнена досрочно, за четыре года и три месяца – в сроки с октября 1928 года по 1932 год включительно – и существенным образом изменила экономическое положение Советского Союза, который из отсталой аграрной начал превращаться в передовую в технико-экономическом отношении индустриальную страну (табл. 6, 7). Об итогах этой пятилетки говорил Сталин в 1934 году в своем отчетном докладе к XVII съезду партии:
«СССР за этот период преобразился в корне, сбросив с себя обличие отсталости и средневековья. Из страны аграрной он стал страной индустриальной. Из страны мелкого единоличного сельского хозяйства он стал страной коллективного крупного механизированного сельского хозяйства. Из страны темной, неграмотной и некультурной он стал – вернее, становится – страной грамотной и культурной, покрытой громадной сетью высших, средних и низших школ, действующих на языках наций СССР.
Созданы новые отрасли производства: станкостроение, автомобильная промышленность, тракторная промышленность, химическая промышленность, моторостроение, самолетостроение, комбайностроение, производство мощных турбин и генераторов, качественных сталей, ферросплавов, синтетического каучука, азота, искусственного волокна и т. д. и т. п.
Построены и пущены в ход за этот период тысячи новых вполне современных промышленных предприятий. Построены гиганты вроде Днепростроя, Магнитостроя, Кузнецкстроя, Челябстроя, Бобриков, Уралмашстроя, Краммашстроя. Реконструированы на базе новой техники тысячи старых предприятий. Построены новые предприятия и созданы очаги промышленности в национальных республиках и на окраинах СССР: в Белоруссии, на Украине, на Северном Кавказе, в Закавказье, в Средней Азии, в Казахстане, в Бурят-Монголии, в Татарии, Башкирии, на Урале, в Восточной и Западной Сибири, на Дальнем Востоке и т. д.
Создано свыше 200 тысяч колхозов и 5 тысяч совхозов с новыми районными центрами и промышленными пунктами для них.
Выросли почти на пустом месте новые большие города с большим количеством населения. Колоссально разрослись старые города и промышленные пункты»[54].
Удельный вес промышленности и сельского хозяйства в валовой продукции народного хозяйства СССР в процентах (в ценах 1926–1927 гг.)[55]
Динамика производства основных видов промышленной продукции в СССР за период первой пятилетки[56]
Время показало историческую правоту решения Сталина и об осуществлении ускоренной индустриализации страны, и о коллективизации ее сельского хозяйства, приведшей к созданию крупнотоварного аграрного производства. Хотя, в отличие от индустриализации, положительный эффект от коллективизации проявился в экономике не сразу, все же долгосрочные последствия проведения сталинской реформы сельского хозяйства страны переоценить невозможно.
«Нельзя не восхищаться советской колхозной системой хозяйствования, – оценивали значение коллективизации С.И. Валянский и Д.В. Калюжный. – Она не только полностью обеспечила Россию хлебом[57] и другими продуктами при соотношении один крестьянин – семь горожан (до коллективизации два крестьянина кормили одного горожанина), но и сделала сельское хозяйство прибыльным, в то время как почти во всех странах Запада оно убыточно, и фермеры Америки фактически живут на дотации правительства![58] <…>
И надо бы развеять стандартный миф, что им [Сталиным. – прим. авт.] было загублено сельское хозяйство и что оно стало „черной дырой“. До революции селяне составляли больше 80% населения, а в результате реформ их численность сократилась в разы, – то есть оставшиеся крестьяне увеличили свою производительность в те же разы, а на самом деле в большее число раз, так как обеспеченность страны продуктами питания постоянно росла. Это значит, что от крестьян не просто забирали, но их эффективно энерговооружали»[59].
Результативность сталинской коллективизации спустя много лет подтверждает современная Беларусь, которая после распада Советского Союза не допустила масштабной приватизации сельскохозяйственных земель и разделения их на части, а сохранила и продолжила развивать (в пользу укрупнения) систему колхозов и совхозов на селе. Небольшая республика, находящаяся в зоне рискованного земледелия (в отличие от Западной Европы и США с их гораздо лучшими агроклиматическими условиями), сегодня практически полностью обеспечивает себя продовольствием: импорт составляет менее 10% всего объема потребления. Производство молока на душу населения в стране, по данным за 2014 год, в 2,2 раза больше, чем в государствах Евросоюза, и в 6,4 раза – чем в мире в целом, мяса – соответственно в 1,3 и 2,6 раза, зерна – в 1,4 и 2,5 раза больше[60]