После денежной реформы, прозванной в народе «Павловской», обанкротившей большую часть населения страны, начало февраля выдалось очень холодным. Словно проверяя людей на прочность, четвёртый день подряд мороз не опускался ниже тридцати градусов. А ночью и того хуже. Стараясь не высовываться на улицу без особой надобности, горожанам всё же приходилось посещать продовольственные магазины с пустыми прилавками в поисках необходимых для жизни продуктов. И потому большинство из них быстро переключились на сельскохозяйственные рынки, выраставшие на площадях и у крупных гастрономов, словно грибы дождливой осенью. На одном из них нашла себе новое место работы и Аля. Устроившись после январских событий продавцом замороженной рыбы к знакомому Азербайджанцу с, созвучным её имени, прозвищем Алик. Укутавшись в тёплый полушубок, шерстяную мамину шаль и старые валенки, она бойко торговала своим товаром недалеко от дома. За что и получала немалые комиссионные от своего нового работодателя. Громко зазывая покупателей, девушка так увлеклась своей работой, что даже не увидела, как к рынку подкатила красная девятка, из которой шустро выскочили пятеро парней спортивного телосложения. Одетых, явно не по погоде, в спортивные костюмы, короткие кожаные куртки и лёгкие кепки поверх головы. Быстро пробежавшись по рядам, они оказались позади Алевтины.
– Слышь, мамань! Где Алик?
Вдруг услышала она за спиной незнакомый грубый голос. Думая, что это хамят местные бестолковые пацаны, девушка, ещё не обернувшись, резко осадила грубияна;
– Какая я тебе маманя. Шёл бы ты отсюда, сопляк!
И лишь увидев, кто перед ней, сразу сменила тон;
– Ой! Извините ребят! Ошиблась. Бегает тут ребятня, работать мешает.
– Больше не будут мешать!
Вальяжно процедил один из парней, с толстым, расплывшимся по лицу носом. Сразу выдававшим в нём боксёра. Тут же, повторив свой вопрос;
– Алик, где?
– Должен подъехать! В это время он обычно и появляется.