Я стояла, вжавшись в стену, и боялась дышать, чтобы не пропустить ни слова из разговора родителей. Неплотно прикрытая дверь позволяла острому лучу света резать тьму, в которой я затаилась. Луч исчезал, когда мой отец проходил мимо лампы. Нервничая, глава дома Аэль всегда ходил из угла в угол. Мама же, напротив, падала в кресло и превращалась в саму скорбь с дрожащими губами и льющимися из глаз жемчужинами слез.
– Я так больше не могу, Морохир. Убери ее куда-нибудь с глаз долой, – из-за заложенного носа она говорила невнятно. – Давай отправим ее в Урочный лес к твоей сестре?
У меня сжалось сердце. Какая дочь не любит свою мать? Какая мать не гордится красавицей дочерью? У нас в семье все иначе. Я пугаю прекрасную Анорсель настолько сильно, что она старается обходить мои покои десятой стороной. Да и я не испытываю к ней никаких чувств. Они оба чужие для меня. Мое сердце молчит, когда я смотрю на родителей.
– Дай ей время. Она еще не пришла в себя, – голос отца был мягок. Но не потому, что он говорил о своей несчастной дочери, едва выжившей после падения с лошади, а из сострадания к жене.
– Три года! Прошло целых три года, когда я вместо дочери, которую нежно любила, получила дикарку, не помнящую не только нас с тобой, но даже эльфийский язык! Легко ли заново учить говорить, писать и читать, когда твоему ребенку не пять лет, а пятнадцать!
– Но она наша дочь. Ты не можешь этого отрицать. Мы справились. Она прекрасно владеет языком предков…
– Мы с младенчества вкладывали в нее мудрость отцов. Невозможно повторить за три года то, чему эльфов учат с рождения. Она не способна освоить простые истины! Ее падение слишком сильно сказалось на ее разуме. Ей уже год как положено учиться в Университете Природных Сил…
– Ты же знаешь, мы не можем отправить ее туда. Окружающие заметят ее странности. Нам нужно время.
– Ты все еще надеешься, что наследник Баэль возьмет ее замуж? Думаешь, ему не донесли, что его невеста ущербна?
– Осталось два года до оговоренного срока, ситуация может измениться…
– Морохир, ты мечтатель. Сними ставки. Ты проиграл. Твоей дочери не войти в дом Утах. Какая-то другая девушка станет снохой князя.
Я сползла по стене вниз. Обняла колени и уткнулась в них носом. Тридцать три несчастья – так прозвал меня учитель, который безуспешно пытался внедрить в мой разум эльфийские истины. Своим замужеством я должна была поднять дом Аэль на новые высоты. Почетно стать близкими родственниками эльфийского князя – главы правящего дома Утах. Теперь их надежды если не рухнули, то вот-вот готовы были сорваться в бездну. И все благодаря мне.
После падения с лошади я сделалась кем-то иным, незнакомым этому миру. Мне были чужды здешние обычаи и нравы. Я вела себя, словно дикий зверь, попавший в западню. Несвобода душила. Я не испытывала никакой привязанности к родителям и старшему брату. Придя в себя, я не узнавала собственное отражение. С удивлением всматривалась в зеркало, трогая волосы, губы, нос, уши. Где-то глубоко в мозгу засело, что раньше у меня не было этой странной формы ушной раковины – так называемого эльфийского холма, которым чрезмерно гордится моя раса.
Хорошо, что я села на пол, иначе пронесшийся мимо брат застал бы меня подслушивающей. Опять поволок бы прочь, держа за ухо. И закрыл бы, верещащую от боли, в душащих меня покоях. Уже поставлены на окна решетки, двери запирались снаружи, а я все равно мышкой кралась в тех местах, где мне не следовало быть.
В этот раз я ушла через шахту подъемника, предназначенного для подачи обедов из кухни. Хрупкая и миниатюрная, я умудрилась сложиться так, что влезла в небольшой ящик и спустилась в безлюдное ночью помещение.
Мама боялась меня, поэтому мне было запрещено без сопровождения учителя покидать свои комнаты. А я все еще надеялась выяснить, что еще, кроме падения с лошади, произошло со мной три года назад. Возможность понять дали бы разговоры, не предназначенные для моих ушей. Я чувствовала, что существует какая-то тайна, которую тщательно скрывают отец и брат. Они всегда замолкали, стоило мне или маме появиться рядом. Переглядывались, когда речь заходила о моем поведении.
– Отец! – мой стремительный брат настежь распахнул дверь, и мне пришлось отползти в темноту. – Письмо от князя! Он требует, чтобы Амари явилась на учебу в УПС. Больше нельзя скрывать ее дома.
– Я так и знала, что крах близок! – наверняка мама в отчаянии заломила руки.
– Пусть едет. Факультет бытовой магии не так сложен, – брат пытался ее утешить.
Я слышала, как стукнули его колени, когда он упал у кресла матери, чтобы прижать ее прохладную ладонь к своему лбу. Он всегда так делал, выражая почтение и любовь. А у меня холодные пальцы матери вызывала озноб. Она быстро поняла это, поэтому перестала дотрагиваться до меня. А с некоторых пор и вовсе избегала.
– Мама, это же не Боевой факультет. И не Лекарский. Она справится. Там из нее быстро выбьют всю дурь. Будущих жен воспитывают в строгости и подчинении. Не сможет творить сложные заклинания? Ну и пусть. Ей простейших хватит. Главное, родить князю внука, а для раздвигания ног большого ума не требуется.
– Ардар, не забывайся! – одернул сына отец. – Ты говоришь с матерью, а не с одной из своих любовниц.
– Кто захочет взять Амари в жены, если от нее откажется наследник? – мама опять говорила в нос. Лила хрустальные слезы, чтобы все видели, как она переживает за честь семьи. – Мы выставляем свой позор на всеобщее обозрение.
– Но и противиться приказу князя мы не имеем права! – любящий сын терял терпение. Его карьера была на кону. Если сестра войдет в дом Утах, то он быстро сделается одной из влиятельных фигур при дворе дракона.
– Это так, милая, – лорд Морохир страдал, когда плакала его жена. – Час настал.
– Я подскажу декану, чтобы он был с ней строг, – брат поднялся с колен. Подошел к двери и прикрыл ее. Я оказалась в полной темноте, но возбужденные голоса слышала хорошо. – Демон вытрясет из Амари всю душу. Я близко знаком не только с лордом Джеромо. Если понадобится, я дойду до ректора.
– Не надо привлекать внимание ректора к Амари, – отец всегда был осторожен. – Брат короля не та персона, которую стоит посвящать в наши проблемы. Я сегодня же прикажу оплатить учебу дочери в УПС. Пусть князь не думает, что у дома Аэль есть финансовые затруднения.
Я давно догадывалась, что не только карьера моих родственников по мужской линии зависит от меня. Дом Аэль нуждался в приливе средств. Торговля должностями – это та привилегия, которую получит моя семья, если войдет в ближний круг дома Утах. Я подслушала, как на эту тему рассуждал брат и какие планы строил отец.
– Боги Извечного леса! – простонала мама. – Придется обновить ей весь гардероб. Столько средств может уйти впустую, если помолвка все же сорвется!
Да уж, гардероб обновить придется. Я пошевелила пальцами, видными через дыру в домашней туфле. Зачем одежда восемнадцатилетней девушке, которую не выпускают из покоев? Донашивай то, что ты носила, когда была нормальна.
Я поднялась, стараясь не издавать ни шороха. Выбравшись из тонущей в темноте комнаты, рысью побежала в сторону своих покоев. Нет времени пробираться на кухню и задействовать механизм подъемника. Отодвинув засов на входной двери, я быстро поснимала с себя верхнюю одежду и забралась под одеяло. Сделала вид, что давно сплю.
– Амари! – отец появился через несколько минут. Он, не церемонясь, потряс меня за плечо. Я сощурила глаза от яркого светильника в его руке. – Через неделю ты отправляешься в УПС. Изволь приготовиться.
– Прямо сейчас готовиться? Ночью? – я села и натянула одеяло по шею.
Старая ночная сорочка давно стала мала, и пришлось разорвать ее в пройме, чтобы та не натягивалась на груди. Мама совсем забросила свою дочь, да и служанкам не было до меня дела. Нет приказа – нет старания. Дурочка обойдется тем, что имеет.
Мой вопрос поставил отца в тупик. Действительно, зачем будить меня, чтобы сообщать то, что могло потерпеть до утра? Но у эльфов принятое решение озвучивается сразу, без промедления. Таково правило: произнесенное вслух записывается в Книге Вечности и переходит из разряда планов в осуществляемые деяния. В общем, у эльфов все сложно. Эти сложности и кажущаяся иррациональность никак не поддавались моему пониманию. Нормальная дочь ответила бы: «Слушаю и повинуюсь, отец!», а я лишний раз подчеркнула свою инаковость.
– Только попробуй подвести нас!
Это шипение – напутствие моего брата, склонившегося надо мной так низко, что его нос едва не соприкасался с моим.
– А не пробовал устроить карьеру своим умом? – огрызнулась я. И опять ответила не как любящая и преданная семье эльфийка.
– Отец, мы дали ей слишком много воли, поэтому она такая дерзкая, – брат распрямился. Его длинные цвета платины волосы перестали щекотать мои плечи. – Считали ее больной, жалели, а она превратилась в настоящую змею.
– Надеюсь, университет подействует на нее благотворно, – отец похлопал дышащего яростью сына по спине, говоря тем, что все сказано и пора удалиться.
Я прислушалась и уловила, с какой злостью задвинулся засов на моей двери.
– Тебе не показалось, что до этого он не был закрыт? – озадаченно спросил отец.
– Я не заметил, голова была занята совсем другим. Главное, что Амари на месте, а не бегает по всему дому.
Дождавшись, когда родственники уйдут, я запалила свечу и полезла в шкатулку. Ее, как мне рассказали, прислал жених в качестве подарка к помолвке. Нитка жемчуга, приносящая здоровье, пара лент-артефактов, помогающих сохранить красоту волос, несколько колец с магическими камнями и, наконец, помолвочный браслет.
Его, опять-таки по рассказам слуг, надел на мое запястье Баэль и поклялся, что будет терпеливо отсчитывать дни до того часа, когда я смогу разделить с ним брачное ложе. Пять лет для эльфов не срок. Баэлю было под сорок, когда он объявил меня своей невестой. Осталось только выждать, когда я войду в пору цветения.
Отодвинув в сторону драгоценности и артефакты, я достала миниатюрный портрет своего жениха. Поднесла ближе к свече, чтобы разглядеть утонченные черты гордого эльфа. Я не помнила его, как не помнила все остальное. Не знала, что чувствовала при встрече с ним. Радовалась удаче, что сделалась невестой княжеского сына, или рыдала, не желая выходить за него замуж? Мое сердце молчало.
Взрослый мужчина и девочка-подросток. Я думала о себе отстраненно. Я не была знакома с собой пятнадцатилетней. Как я вела себя на помолвке? Как настоящая эльфийка, подчинившаяся воле родителей? Или затаилась, предпочитая не думать о будущем с всесильным мужчиной? Годы могли многое изменить.