Дни, когда в доме заканчивается печенье – самые что ни на есть противные и тянутся в три раза дольше.
Или в четыре, не знаю. Обычно они начинаются с того, кто-то из нянек насильно поднимает меня с постели и умывает холодной водой из тазика. Настолько холодной, что, подозреваю, няньки бросают в неё лёд, пока мама не видит.
Затем няньки одевают меня в чистое платье и гольфы под цвет. Толстая Нелли при этом поёт песенку про весёлые ножки, как будто я совсем маленькая, а конопатая Рита морщится и иногда высовывает кончик языка. Потом няньки приносят завтрак – это непонятная смесь, похожая и на суп, и на кашу, кроме того одновременно и сладкая, и солёная. Не верите? Приходите ко мне в гости ровно к девяти утра и сами попробуете.
А потом приходит Скука. Скука похожа на худенькую старушку в очках. В руках у неё длиннющая палка.
Стоит мне залюбоваться сидящими на дереве птицами, как она протягивает эту свою палку прямо в окно и гонит их прочь. Мультики по телевизору она мигом переключает на новости или просто их укорачивает: вот только-только мультик начался – и сразу же конец.
А если начнёшь думать о чём-нибудь интересном, Скука садится у ног и начинает слегка пружинить на железной сетке кровати.
И все мысли сразу же разбегаются по комнате, прячутся то в шкафу, то под комодом, то с разбегу запрыгивают на люстру и сидят там тихо-тихо, лишь иногда чихая от пыли.
Но это когда в доме совсем нет печенья.
А вот если оно есть – хоть пару штучек, пусть даже раскрошенных – тогда вместо Скуки приходит Сквайки.
На потолке открывается белая дверца и из неё падает верёвочная лестница, а по ней ловко спускается маленький толстенький человечек. На нём надеты серые брюки и пиджачок, еле-еле застёгивающийся на животе.
Человечек прыгает на кровать, снимает шляпу и кланяется.
– Бонжур, прынцесса. Как поживает ваше величество? Найдётся ли в доме небольшой кусочек печенья для вашего покорного слуги? – говорит он голосом, мягким, как у кота.
– Конечно! – отвечаю я и начинаю смеяться.
– Почему вы улыбаетесь? Разве я спросил что-то смешное? Что может быть грустнее человека, которому уже сто лет не перепадало и крошки печенья?
С самым печальным на свете видом он выходит из комнаты, но тотчас же возвращается, двумя руками прижимая долгожданные сладости к животу.
– Восхитительно, – говорит он с набитым ртом. – Райский нектар, пища богов. Но чего-то мне не хватает.
Ах, чаю! Как я мог забыть про чай!
Сквайки аккуратно снимает с себя шляпу-цилиндр, переворачивает, дует внутрь и с шумом начинает прихлёбывать прямо из неё. Конечно, он настолько вежлив, что обязательно предложит и мне сделать пару глотков.
В моих руках шляпа выглядит не больше чашки, но внутри плещется настоящий горячий чай с лимоном и сахаром, очень вкусный, и я по примеру друга тоже пью его громко и смешно.
– Хочешь повеселиться, прынцесса? – спрашивает он, вернув шляпу на голову.
– Конечно, – киваю я.
Сквайки трижды хлопает в ладоши – двери сами закрываются на ключ, чтобы не вошла мама, или няня, или усатый доктор Иван.
Окно раскрывается нараспашку и по шторам, как по горкам, в комнату съезжают пушистые солнечные зайчики. Вслед за ними спускаются лохматые белые овечки из облаков. На подоконник садятся дрозды и начинают рассказывать мне новости. Знаете, они гораздо интереснее тех, что показывают по телевизору. Например, о том, что в квартире над нами у полосатой кошки родились котята.