«Du, du liegst mir im Herzen
du, du liegst mir im Sinn.
Du, du machst mir viel Schmerzen,
weißt nicht wie gut ich dir bin»13
Они вернулись на Икарию, как хотел Ари, и остановились в том же самом отеле.
– Ты покажешь мне то место, в котором Икар жил вместе с отцом?
– Конечно, я же тебе обещал!
Риг и Ари посмотрели друг на друга, заглянули друг другу в глаза.
– Знаешь, что я чувствую? – Вдруг сказал Ари, Ригу.
– Скажи мне, солнце моё, радость моя?
Ари порозовел.
– Разве «солнце» это уже не радость?
Риг посмотрел на него с нежностью, успокоено.
– «Солнце» это «солнце», а «радость» это «радость»!
– Почему? – Заулыбался Ари.
– Ты меня почти не знаешь, – ты не знаешь, из какого я мира!
Риг посмотрел на свой портсигар, лежащий перед ним, на столе.
– Я из мира денег, а в нём нет, и не может быть, никакой радости.
– «Из мира денег»? – Удивился Ари.
– Как говорит один мой приятель: «меня не интересует ничто, кроме книг» – он издатель, владелец крупного издательства. А меня, Ари, не интересует ничего, кроме кино…
Глаза Рига загорелись.
– Знаешь, какой мой любимый фильм?
– Какой, Риг?
– Корейский «Олдбой»!
Риг таки закурил.
Они сидели в тени – за столом, в таверне.
– Этот фильм абсолютный шедевр мирового кино!
– А о чём он?
Риг выдохнул дым, посмотрел на своего любимого Ари.
– О боли, с которой невозможно жить!
Ари посмотрел на него внимательно и мягко.
– О чём ты думаешь, когда смотришь этот фильм? Можно спросить?
– Можно, зайчик мой…
Глаза Рига наполнились теплом.
Прозвучало внезапное:
– Я боюсь боли! Об этом…
– «Боли»? – Удивился Ари.
– «Зубной боли в сердце»!..
Официант принесла им их завтрак.
– «Зубной боли в сердце»?! – Изумлённо спросил Ари.
– «В смерти моей прошу винить немецкого поэта Гейне, выдумавшего зубную боль в сердце»!
– Ты всегда был таким? – Вдруг спросил Ари.
– Каким?
Риг посмотрел на него со смущением – беззащитно.
Ари поразил этот взгляд – непостижимый Риг, то ледяная глыба, то юный Вертер14!
Он почувствовал безумную симпатию к этому интереснейшему человеку!
– Невероятным, – С восхищением сказал Ари, Ригу. – Удивительным!
Риг заулыбался – засветился.
– Ты не знаешь, каким я бываю мудаком!
– Я тоже бываю! – Оживлённо кивнул Ари. – Ещё каким!
– Я пока не заметил. – Тихо и нежно сказал Риг.
– Ооо… ещё заметишь, – Рассмеялся Ари.
И добавил с тихой нежностью, любяще и влюблённо:
– Жизнь долга, – семейная жизнь!
Они заглянули друг другу в глаза. Громко пела птица, – странно одинокая птица, пела пронзительно и старательно, тщательно выводя свою трель. Море облизывало берег – шумно, словно вздыхая. Где-то далеко смеялось дитя.
Ригу вдруг захотелось, чтобы у них тоже было дитя!
– Что за безумное желание! – Подумал он.
Он не хотел детей, – после Джанни, он не хотел больше детей…
– Давай завтракать! – С волнением сказал Риг, Ари.
– Давай! – С энтузиазмом поддержал его, Ари.
И они завтракали – долго, почему-то без аппетита, Ари никак не мог доесть кашу, а Риг – яичницу с чоризо15.
Что-то изменилось, – между ними, что-то изменилось, они оба это почувствовали, но ещё не поняли, что.
– Я хочу сходить с тобой в одно место, – Вдруг сказал Риг, Ари.
– Да?
Ари вновь оживлённо посмотрел на него, встрепенулся, глаза загорелись энтузиазмом и интересом.
– Куда? Куда ты хочешь сходить, Риг?!
– В церковь. – Улыбнулся Риг.
– «В церковь»?
Ари очень удивился.
– Ты верующий человек?
– Я люблю Бога, остальное мне неинтересно!
– Как это? – Заинтересовался Ари. – Любить Бога?
– Интересный вопрос!..
Риг взял стакан с соком, отпил. Сок, – апельсиновый сок, был вкусным, свежевыжатый, с мякотью, холодный, сладкий!
– Как любить, – Сказал он, Ари. – Женщину, или мужчину – не имеет значения! Оттого что она, или он все твои земные страдания и радости, ты не станешь любить её, или его, меньше!
Ари задумался.
– Я часто вспоминаю статью, которую я читал о Набокове – о его творчестве, о его видении…
Ари посмотрел Ригу в глаза.
– «Набокова не отпускала идея о так и несостоявшихся узнаваниях, которую он время от времени поднимал в своих произведениях. Так, в его первом английском романе, «Подлинная жизнь Себастьяна Найта», беременная женщина переходит улицу, когда к ней приближается незнакомец и, протягивая ключ, спрашивает, не она ли его обронила. Женщина автоматически берёт его, затем возвращает, ответив отрицательно, и продолжает свой путь. Но ключ этот она держала в руках не впервые. Им она отворяла прежде дверь человека, которого готова была любить вечно, если бы он сам не смешал карты. Теперь, сосредоточенная на себе, она не слышит энергий, сжавшихся в ключе. Они ей более не нужны.
Ещё один роман – «Машенька» – где героиня приезжает в Берлин на поезде к своему мужу, а где-то в уже скрывающемся в сумерках сквере возле вокзала ходит человек, которого она когда-то давно любила. Но увидеть она сможет разве что его спину, если решит скользнуть взглядом из окна своего вагона. Но это будет пустое событие: ведь она так и не узнает, что оно произошло.
А в романе «Дар» устами главного героя автор рассуждает, как было бы забавно вернуться в былое и увидеть там ещё не знакомых сегодняшних знакомцев. «Так, женщина, которую, скажем, со вчерашнего дня люблю, девочкой, оказывается, стояла рядом со мной в переполненном поезде, а прохожий, пятнадцать лет тому назад спросивший дорогу, ныне служит в одной конторе со мной».
В жизни, несомненно, такие случаи бывают. Набоков свою будущую жену запросто мог встречать в детстве на петербургской улице, а в Берлине она служила в конторе, в которую он сам часто захаживал.
А смысл идеи, наверное, в том, что любой момент вашей жизни может значить гораздо больше, чем, кажется»…
Ари отпил кофе из чашечки Рига.
– Не знаю, что это – любовь, или безумие, но я всё хотел тебя встретить!
– Любовь – это и есть безумие, дорогой Ари…
Риг накрыл его руку держащую чашечку демитассе, погладил, сжал.
– Безумие всех безумий – любовь к кому-то!
– Почему «безумие»? – Тихо спросил Ари.
– Этот человек может быть с тобой всегда, а может, внезапно тебя покинуть!
– Или предать?
– Или умереть.
– Как страшно! – Больно сказал Ари, и его глаза покраснели.
– Да, любимый…
Риг посмотрел на него с радостью и грустью.
– Не предавай меня и не умирай, потому, что я никогда не смогу с этим смириться!
Риг надел на голову элегантную шляпу федора, и они пошли в церковь.
Ари стал рядом с ним, почему-то, потерявшись, смешавшись – не зная, как себя вести.
Риг предложил ему свою руку.
– Возьми меня за руку, – Сказал он, бархатным голосом. – Почему ты не берёшь меня за руку?!
– Можно? – Больно спросил Ари.
– Конечно!
Риг посмотрел на него с удивлением.
– Что с тобой? Почему ты так стесняешься?!
Ари почувствовал, что не может дышать от любви к этому мужчине – от счастья быть с ним!
– Я… – Начал он, и не смог продолжить.
Риг сам взял его за руку.
Запел громко, как пьяный:
Он говорит мне, слушай, я, наверное, тебе не подхожу
Он говорит мне, слушай, я не тот, кто тебе нужен
Он говорит мне, я так люблю тебя, но постой, зачем я тебе
вокруг столько классных парней и девчонок
А я люблю
Люблю только его
Он не видит себя со стороны – он самый лучший
Для меня ты всегда будешь самым лучшим, любимый!
Ари смог только рассмеяться, – потрясённо, рассмеяться.
– Риг!
Он почувствовал такое счастье… Такое странно мучительное счастье, что это было похоже на безумие!
Пели птицы, громко пели, свистели, словно переговариваясь – выводили трели, неподалёку шумела вода, звук, похожий на журчание ручья.
Всё было таким близким и ощущалось так остро… Он никогда не был так счастлив, никогда!
Риг сжал его руку.
– Я пьян от любви к тебе, а ты всё в себе сомневаешься!
Ари посмотрел на Рига – на его лицо. Посмотрел ему в глаза – в его счастливые сияющие счастьем и любовью, глаза.
– Никто не был добр ко мне так, как ты!
– Даже ты сам?
Ари поразили слова Рига.
– Ты… Ты не знаешь, какой я… Был!
Риг мягко посмотрел на него, посмотрел с лаской.
– Расскажи!
– Я то заикался от застенчивости, то напирал как танк!
Риг засмеялся.
– Я серьёзно, Риг!
Ари тоже засмеялся.
– А какой танк?
Ари захохотал.
– Мне, правда, интересно! Какой именно?!
– С тобой невозможно разговаривать!
– Я не дал событиям драмы принять трагический оборот?
Ари расхохотался.
Риг ласково шлёпнул его по попе.
– Мальчик мой, я люблю тебя как есть… Какой ты есть!
Посмотрел с болью.
– Заикаешься ли ты, или напираешь как танк… Люблю!
– Риг!
Ари прижался к нему, обнял.
– Я люблю тебя!
– Мой любимый Ари…
Риг нежно обнял его.
– Я всё в тебе люблю, всё!
И дурашливо добавил:
– Даже твою слабость к трусам с капитаном Америка!
Они пошли вперёд, к церкви.
– Я почему-то не представляю тебя посещающим церковь! – Сказал Ари, Ригу.
– Почему? – Улыбнулся Риг.
– Ты сам как бог!
Риг расхохотался.
– Я имею в виду, – Смущённо заулыбался Ари. – Ты очень сильный – ты можешь быть один!
– Могу, – Кивнул Риг. – Но не хочу!
Посмотрел на Ари с симпатией.
– Самое страшное в одиночестве – это то, что к нему привыкаешь!
Ари внимательно посмотрел на Рига.
– И ты привык!?
– Почти. – Ласково сказал Риг.
– «Почти»? – Заинтересовался Ари.
– Видел картину Хуго ван дер Гуса «Грехопадение»? На ней изображены Адам и Ева, и… змий – получеловек-полуящер.
Ари удивлённо посмотрел на Рига.
– Ты любишь всё необычное, да!?
– Скорее, неординарное, – неординарное видение – творческое видение!
– Поэтому тебе так интересен Марлон Брандо? Он тоже неординарен?
– Он – глыба. – Просто сказал Риг. – Понаблюдай за тем, как он играет Стэнли Ковальски16, как он подошёл к роли!
– Как? – Смутился Ари.
– Стэнли – это капризный ребёнок, складывающий брови домиком…
– «Ребёнок»? – Очень удивился Ари.
– Ребёнок! Взрослый ребёнок, невоспитанный, примитивный и наглый! Люмпен…
– А что насчёт картины? Я не дал тебе договорить…
Риг закурил.
Они вышли к морю, – через тенистую аллею, к морю.
– Змий – получеловек-полуящер хочет понять человека, а я хотел понять себя!
– И ты понял? – Со смятением спросил Ари. – Что ты понял?!
– Что мне одному легче – жить! Легче, но страшнее!
– Почему «страшнее»? – Чутко спросил Ари.
– Потому, что не нужно ни с кем считаться!
– Почему тебе от этого страшно?
Ари с интересом посмотрел на Рига.
– Такому человеку как я, нужен, скажем так, нравственный ориентир…
Риг выдохнул дым сигареты.
– Как сказал Тарковский: «Для человека, чтобы он мог жить, не мучая других, должен существовать идеал»!
Они пришли – храм стоял на морской косе, омываемой морем.
Было так ветрено, что Ригу пришлось придерживать шляпу.
Храм был небольшим, даже маленьким. Белый, с голубой башенкой.
Рядом с храмом стояло несколько оливковых деревьев, но солнце и море выжгли их.
– Как я люблю это место! – Сказал Риг. – Как я скучал!
Радость в его голосе, тоска, счастье.
Ари показалось, что он говорит о человеке, – так скучают по человеку…
– Пойдём…
Риг вновь взял его за руку.
– Пойдём скорее к Офферо!
Ари удивился.
– А кто это? Мы должны с кем-то встретиться?
– Пойдём же!
Риг повёл его за собой.
Они подошли к голубой двери и Риг толкнул её – они вошли.
Внутри было пусто, не считая скамей – ни алтаря, ни Богослужебной утвари – ничего!
Ари заметил его не сразу, не сразу рассмотрел в рассеянном свете – громаду, существо с телом человека и головой пса, одетое в тяжёлые доспехи.
– Офферо! – С любовью сказал Риг.
Ари изумлённо посмотрел на него.
Они подошли к статуе.
Риг снял шляпу.
– Здравствуй, Офферо! Как давно я не приходил к тебе!
Существо по имени Офферо держало в одной руке меч, а в другой – Кадуцей.
– Его зовут Офферо, или Репрев, или Христофор, – Сказал Риг, Ари. – Он – это Харон, Анубис, Гермес.
Ари вновь посмотрел на Офферо, но уже по-другому – с удивлением.
– Почему ты так его любишь?
Посмотрел на Рига – с интересом.
– Он меня укрепил.
– «Укрепил»?
Как странно это прозвучало для Ари.
– В жизненном испытании, любимый!
Ари вновь удивился.
– С тобой что-то случилось?
– Я попал в ДТП, была угроза остаться калекой.
Глаза Ари расширились от тревоги.
– Что случилось?!
– Несчастный случай!..
Риг сказал это так отстранённо… Ари почувствовал, что «случай» стал не просто несчастным для Рига, а… горьким.
Ари сказал Ригу:
– Ты хотел мне что-то рассказать, но не рассказываешь.
Риг посмотрел на него, странно посмотрел – взвинчено.
– Ты всегда такой…
– Бдю! – Весело перебил его, Ари.
Риг рассмеялся, – смятенно, пораженно, недоумевающе, бурно.
– Почему?
Посмотрел недоверчиво, прямо в глаза.
– Почему?!
Смотрел неотступно, искал… фальшь.
Ари моргнул – от… любви, – от нежности.
– Мне нужно видеть тебя, или хотя бы услышать твой голос…
– Чтобы, что?! – Жёстко перебил его, Риг.
– Мне необходимо знать, как ты – как ты себя чувствуешь, что с тобой происходит…
– Я ничего не понимаю, – Вдруг сказал Риг, сказал растеряно – потерянно.
– Что ты не понимаешь, Риг? – Мягко, нежно, спросил его, Ари.
Глаза Рига наполнились болью.
– Ничего… Ничего не понимаю!
Заплакал – в глазах выступили слёзы.
– Риг!.. – Удивился Ари. – Почему ты плачешь?!
Риг… выбежал из храма.
Выбежал! Ари застыл, – на несколько секунд, застыл, смотря ему вслед, а потом побежал за ним.
Риг стоял на улице, у храма – спиной к зданию.
– Риг? – Вполголоса позвал его, Ари.
– Не нужно было сюда приходить! – Резко сказал Риг.
Ари понял, что он сказал это не ему, а себе.
Ари растерялся; как его успокоить?! Как утешить?!
– Я не знаю, что здесь случилось – в этом храме, или на этом острове… Не хочешь говорить об этом – не говори! Но не замыкайся в себе, не отстраняйся от меня!
Риг закурил, – не поворачиваясь к нему лицом, закурил.
– Я хочу вернуться в отель, Ари.
– Хорошо, – Мягко сказал ему, Ари. – Давай вернёмся в отель!
Ари показалось, что Риг смущён.
– Ты можешь, если хочешь, идти впереди, а я пойду позади.
Риг таки повернулся и посмотрел на него.
– Нет! Мы пойдём рядом, как обычно.
Риг закрылся – по выражению глаз, ничего не понять!
– Хорошо! – Вновь сказал ему, Ари.
– Подойди ко мне, – Строго сказал ему, Риг. – Не нужно меня бояться!
Ари удивился.
– Я не боюсь!
– А выглядишь напуганным…
Ари подошёл к нему.
– Я не боюсь…
Посмотрел Ригу в глаза, – поднял голову, посмотрел в глаза.
– Я же говорил тебе, мой любимый; я никогда тебя не боялся!
Глаза Рига потемнели – он бросил сигарету на землю.
– Ари…
Взял его лицо в свои руки.
– Ари!
Наклонился над ним и поцеловал – горячо, самозабвенно, с трепетом.
– Не отдаляйся от меня, Риг!
Ари обнял его – обвил руками.
– Я с тобой!
– Любимый!
– Скажи мне это ещё раз, Ари!
– Любимый!
– Господи! Я готов овладеть тобой прямо тут!
– Нет, нет, Риг! Не тут!
Риг посмотрел Ари в глаза, посмотрел сияющими от счастья, глазами.
– Ты в первый раз сказал мне «нет»…
Улыбнулся – заулыбался.