«Мне не хватает лишь одного – не хватало всегда, но сейчас я ощущаю отсутствие этого как большое зло. У меня нет друга, Маргарет; никого, кто мог бы разделить со мною радость, если мне суждено счастье успеха; никого, кто поддержал бы меня, если я паду духом. Правда, я буду поверять свои мысли бумаге; но она мало пригодна для передачи чувств. Мне нужно общество человека, который сочувствовал бы мне и понимал с полуслова. Ты можешь счесть меня излишне чувствительным, милая сестра, но я с горечью ощущаю отсутствие такого друга. Возле меня нет никого с душою чуткой и вместе с тем бесстрашной, с умом развитым и восприимчивым; нет друга, который разделял бы мои стремления, мог одобрить мои планы или внести в них поправки. Как много мог бы подобный друг сделать для исправления недостатков твоего бедного брата! Я излишне поспешен в действиях и слишком нетерпелив перед лицом препятствий. Но ещё большим злом является то, что я учился самоучкою: первые четырнадцать лет моей жизни я гонял по полям и читал одни лишь книги о путешествиях из библиотеки нашего дядюшки Томаса. В этом возрасте я познакомился с прославленными поэтами моей страны; но слишком поздно убедился я в необходимости знать другие языки, кроме родного, – когда уже не мог извлечь из этого убеждения никакой истинной пользы. Сейчас мне двадцать восемь, а ведь я невежественнее многих пятнадцатилетних школьников. Правда, я больше их размышлял и о большем мечтаю; но этим мечтам недостает того, что художники называют «соотношением», и мне очень нужен друг, достаточно разумный, чтобы не презирать меня как пустого мечтателя, и достаточно любящий, чтобы мною руководить»4
Риг дал Ари перевести дух – побыть одному. Ему и самому это было нужно, прийти в себя!
Он переступил порог кабинета, закурил.
Риг вспомнил «– Хотел познакомиться с тобой…
– Почему не познакомился?!
– Боялся!
– Меня?
– Себя!».
– Какой странный ребёнок! – Счастливо подумал Риг.
Риг окинул взглядом кабинет, – красиво, всё так, как ему нравится! Изображение мифа об Исиде и Осирисе на стене… Бог Жизненных сил – Осирис, и богиня Мать – Исида! На полотне Исида обнимает Осириса, он же словно спит…
Раздался стук в дверь.
Риг подумал, что это Ари пришёл к нему, и с радостью, громко, сказал:
– Войди!
Дверь открылась – на пороге стоял Джанни.
– Ты занят?
– Нет…
Риг расстроился.
– Входи!
– Я хотел с тобой поговорить… – Начал сын.
– Я тебя слушаю?
– Ты меня не простил? – Подумал он. – Обижаешься?
– Мама просит тебя, её простить!
Риг посмотрел на сына.
– За что?
Риг решил не подавать вида. Зачем! Она сама всё понимает…
Его покоробило слабодушие Моны – не пришла сама…
– Виновата!? – Подумал он. – Приди сама!
– За провокацию. – Сказал сын.
И добавил:
– Он всегда был таким – заучкой и заикой!
Джанни сказал это ему без негатива, с сочувствием.
– Самый красивый парень в школе и самый некоммуникабельный!
– Ты знаешь Ари со школы?
Риг вновь почувствовал, как у него защемило сердце.
– Да. Он хотел со мной дружить, а я был дурачком; смеялся над тем, как он беспомощно заикается от волнения!
– Ари заикается? – Удивился Риг.
– Да… – Изумлённо сказал Джанни. – Ты не знал?! Ари не сказал тебе?!
Риг ощутил такую бездну боли – почти агонию!
Понял, всё понял!
Вспомнил (вновь) «– Хотел познакомиться с тобой…
– Почему не познакомился?!
– Боялся!
– Меня?
– Себя!».
– Боялся, что заикаешься!? – Подумал он. – Поэтому… избегал меня!
– Господи! – Подумал Риг в сердцах. – Ты всегда всё так усложняешь?!
– А ты, нет? – Сказал ему внутренний голос. – Ты такой же!
И он согласился с этим голосом – такой же!
– Если бы я не усложнял, – Думал Риг. – Я бы остался с Моникой – мне было бы нечего ей прощать!
Риг посмотрел на сигарету в своей руке.
Подошёл к столу, и раздавил её в пепельнице.
Поднял голову – посмотрел на кинопостер фильма «Дикие дни».
Девушка на кинопостере закуривает сигарету.
Ему тоже захотелось закурить – ещё одну сигарету, а может, не одну…
Закурил!
– Почему? – Вдруг спросил его, Джанни. – Ты всегда так за него переживаешь?
– Потому, что люблю!
Риг перевёл взгляд на сына.
– За тебя я тоже переживаю, потому, что люблю!
– Любишь?! – Недоверчиво спросил Джанни.
– Люблю…
Риг кивнул.
– Я же говорил тебе…
Он улыбнулся ласково и враждебно – одновременно.
– Иначе бы убил!
– Из-за того, что я вмешался в ваши отношения?
– Из-за того, что ты посмел решать за меня!
Риг посмотрел сыну в глаза, посмотрел как удав на кролика – зачаровывающим пронзительным взглядом.
– Из-за того, что зная, какой он – Ари, – какой чувствительный, ты разрешил себе издеваться над ним… Я никогда тебя за это не прощу, никогда!
– Отец…
– Замолчи! Он не слабый – он очень добрый!
– Я не думал, что Ари слабый!
– Думал!
Джанни замолчал, сник.
– Ты прав.
– Я знаю, что я прав! Никогда, слышишь, никогда не смей подходить к нему с мерками, которыми ты меряешь обычных людей!
– Почему?! – Смутился Джанни.
– Ари не такой как ты и я – у него внутри душа, а не бездна!
– Что ты имеешь в виду? – Ещё сильнее смутился сын.
– У нас – у тебя и у меня, внутри бездна (так же, как у большинства людей), – всеалчущая бездна, а у него душа, Душа, которая решает всё!
Риг вновь вспомнил «Серафиту» Бальзака – когда Вильфрид смотрит на Серафиту, его охватывает ощущение бездны!
Риг понял, почему; это его бездна – Вильфрида!
Ари успокоился, – побыл один, успокоился! Соскучился…
Риг поразил его в очередной раз – дал ему побыть одному – привести мысли в порядок!
Ему это было нужно, подумать.
Ари вдруг осознал, что это не далось Ригу легко, оставить его наедине с самим собой…
Ари почувствовал, что не может обижаться на Рига, – не хочет, и даже… не имеет права! Не имеет – с Ригом он узнаёт себя…
Ари вспомнил, какие у Рига руки, – какие большие и красивые! Какой он весь… большой и красивый! Красивый сильный мужчина!
Ари соскучился по силе Рига, по его ласке, по звучанию его голоса, по блеску глаз – улыбке!
Ари почувствовал, как он любит Рига – как он нуждается в нём!
Он вспомнил, как Мадонна пела:
Ты мне нужен
Нужен!
Я нуждаюсь в тебе
Я хочу, чтобы и ты нуждался во мне5
Вспомнил, как Моника целовала Рига…
Подумал, – Ты тоже нуждаешься в нём? Предала, но нуждаться не перестала, – не смогла, перестать!
Ари её понял – провокаторша!
Понял: цепляется!
Он посмотрел на кинопостер фильма Вонга Кар Вая «Дикие дни».
«Сегодня ты увидишь меня во сне».
– Ты такая же? – Внезапно подумал Ари. – Как Юдди6 – «птица без ног»…
Ему захотелось встать и пойти к Ригу – насиделся один! Быстро насиделся…
Ари улыбнулся над собой – он не умеет долго сердиться и обижаться, – да и не хочет уметь! Сердиться и обижаться, значит, жить как призрак – прошлым!
Он вновь посмотрел на кинопостер «Дикие дни».
Рефлексия Юдди – это рефлексия по потере себя.
Он недобр к женщинам, потому, что недобр к матери – ему кажется, что она его предала!
– А может, – Вдруг подумал Ари. – Он – наоборот, добр к ним, к своим женщинам – он никому не лгал, и себе, не лгал…
Ари вдруг понял: главное – не лгать себе!
Он вспомнил, как Риг сидел рядом с ним, когда они смотрели этот фильм – он в первый раз, а Риг уже не в первый…
Он всегда рядом, Риг! Он никогда не оставляет его одного!
– Это и есть проявление любви одного человека к другому? – Подумал Ари. – Когда тебя опекают как ребёнка…
Он вдруг придумал причину – прямо сейчас пойти к Ригу, оправдание!
Вспомнил «– Птичка Зяблик!
– Есть такое, Риг!
– Знаешь, почему Зяблика так называют?
– Почему?
– Это кроха плохо переносит холод… Как ты – жару!
– Бедный!
– Он очень маленький – 14-18 сантиметров! Когда становится холодно, он сидит, нахохлившись, и прячет синюю головку в пышных пёрышках… Зяблик весит 16-30 граммов!
– Такой малыш!
– Зяблик очень красив! Синяя головка, красно-бурая грудка, чёрно-белые крылышки…
– Не мёрзни! А если замёрз, приходи ко мне – я согрею!».
В общем, зяблик пошёл к Ригу.
Риг спал, лежа на диване в кабинете – прекрасный соблазнительный мужчина!
Ари почувствовал укол обиды – Риг так спокойно спит! Не страдает без него! У него всё в порядке!
Ари подошёл к нему – ноги Рига свешивались с дивана, он, конечно, не поместился на диване в длину.
И странно Ари почувствовал себя… «Всё мне пригодно, что угодно тебе, ничто мне не рано и не поздно, что вовремя тебе. Всё от тебя, всё в тебе, всё к тебе»7!
Он ощутил, как потеплело на сердце при виде этих свешивающихся с дивана ног!
Улыбнулся – заулыбался.
Ари вновь вспомнил «Дикие дни» и танцующего Юдди… ему тоже захотелось танцевать!
«– Ты чувствуешь себя целостным со мной, Риг?
– Да!
– Как? Как ты это чувствуешь?!
– Как покой! Мне хорошо! Хорошо, Ари!».
Ему тоже хорошо – от этого чувства: одно целое!
Риг открыл глаза – взял его за руку, поднёс руку к губам, и нежно поцеловал.
– У тебя холодная рука… Замёрз?!
Посмотрел на него – ему в глаза.
– Без тебя!
Ари тоже заглянул Ригу в глаза.
– Мне так холодно без тебя, Риг, любимый!
– Я же сказал, что согрею!..
Глаза Рига вспыхнули лаской и страстью.
– Всего – каждую клеточку! Каждый волосок!
Улыбнулся, посмотрел сияющими глазами.
– Ну, иди же скорее ко мне!
И Ари лёг к Ригу – ему на грудь.
Риг обнял его, погладил.
– Ты такой худенький, но тяжёлый…
– Я много ем, – Счастливо рассмеялся Ари. – Ты же сам сказал мне «чтобы тебя прокормить, нужна отдельная статья семейных расходов»!
Риг засмеялся.
– Я так не говорил!
– Ага, ты сказал «у тебя очень хороший аппетит, Ари»!
Риг вновь засмеялся.
– Он у тебя и правда, хороший…
– Я трачу много энергии… – Лукаво сказал Ари. – Если ты понимаешь, о чём я…
Риг расхохотался.
– Каюсь… Каюсь, мальчик мой, – невиновен, но не безгрешен!
Ари посмотрел на Рига очарованно, с любовью.
И вновь лукавая нота в его голосе:
– Это значит, что ты меня прокормишь?
Риг посмотрел на него смешливо, с подозрением.
– Почему у меня такое чувство, что ты меня к чему-то готовишь?
– Я теперь очень люблю покушать, очень!
– Я тебя прокормлю!
– Уверен?
– Угу!
Они долго стояли под душем.
– Я так соскучился по тебе, Риг!
– Ты больше не переживаешь?
– Переживаю, но…
Ари почувствовал то ли смятение, то ли смущение.
– Я всё понимаю!
– Что? Что ты понимаешь?!
– Что… она любит тебя, – любит, но без чувства ответственности – за тебя, за твои чувства. Ей за тебя не больно! Любовь без чувства ответственности… ранит.
Риг обнял Ари крепче.
– А ответственность без чувства любви – невыносимое бремя!
Риг прижал Ари к себе и уткнулся лицом в его шею.
– Ты прав… Прав!
Риг сделал паузу.
А потом:
– Я никогда не думал об этом так, как думаешь ты. Я вообще об этом не думал!
Ари тоже прижался к Ригу – к его груди.
– Я это понял, наблюдая за мамой и отцом – он никогда не был для неё бременем, она просто его любила!
– И тебе было больно? – Понял Риг, Ари. – От чего?!
– От мысли: она всегда будет его любить, потому, что есть нечто, что выше любви – порядочность!
Риг смутился.
Удивился.
Понял!
– Это и есть любовь с чувством ответственности?!
– Да, – Задумался Ари. – Я думаю, что, да!
Погладил Рига – его спину.
– Я думал, наблюдая за мамой; зачем ты приносишь себя в жертву?.. Я рассуждал как большинство людей, что служение другому человеку – глупость!
– «Служение»? – Удивился Риг.
– Да. Ты же сам сказал мне «мы все кому-то служим»… Это так! И она служит – своей любви и долгу. Она этим счастлива, Риг!
Они легли в постель, обняли друг друга.
– О чём ты думаешь, Риг?
– Читал «Франкенштейн, или Современный Прометей» Мэри Шелли?
– Да…
Ари удивился.
– Очень давно!
– В романе есть момент, когда Виктор, наконец, добивается своей цели – чудовище оживает!.. Виктор истощён – и умственно и физически, – он переживает нервный срыв, и не понимает; чудовище существует, или это был сон, кошмар!
– Что ты хочешь мне сказать? – Смутился Ари.
– Я сделал Монику такой, или она сама стала такой?
– Какой? – Тихо спросил Ари.
– Безжалостной!
Ари вздохнул – удручённо и устало.
– Она не безжалостная, Риг! Она просто видит только себя!
– Я этого боюсь, Ари, – боюсь, мысли о том, что моя бывшая жена видит только себя!
– Почему?
Ари посмотрел Ригу в глаза.
– Это значит, что я был таким же – я тоже видел только себя!
– Почему? – Ещё раз спросил Ари, сам не зная, о чём, и… зная.
Сказал Ригу:
– Невозможно жить с человеком, на которого ты не похож, да!?
Риг почти улыбнулся, посмотрел с нежностью.
– Да.
Ари задумался.
– Говоря об отце, Жюстин говорит одну фразу: я нашла человека по себе…
Ари вновь посмотрел на Рига – заглянул ему в глаза.
– Теперь я понимаю!.. Я тоже нашёл человека по себе – тебя!
– «По себе»? – Удивился, но понял Риг.
– Да, – это значит, что мы похожи – ты и я, это значит, что ты не такой же, как Моника – что ты изменился, перед тем, как встретить меня, изменился!
Риг вдруг сказал Ари:
– Поедем на остров Вдов – я познакомлю тебя с очень красивой женщиной!
– «Красивой»? – Удивлённо улыбнулся Ари.
– У неё потрясающая харизма – она сногсшибательна!
Ари с интересом заулыбался.
– Ты так говоришь, словно она прекрасна и телом и душой…
– О, да. Да, Ари, мальчик мой – как Ты!
– Я?
– Ты!
Элли Дюэ пела рядом с ними «MIDDLE OF THE NIGHT»
Я позвала тебя, пожалуйста, приди ко мне!
Не прячь мысли о том, чего ты действительно хочешь!
Я наполню тебя до краёв, испей из моей чаши!
Во мне кроется то, чего ты действительно хочешь.
– Её зовут Аллегра как богиню Добра. – Сказал Риг, Ари.
– «Добра»? – Изумлённо спросил Ари. – Есть такая богиня, – богиня Добра?!
– То красный демон Любви – в поединке между Добром и Любовью, всегда выигрывает Добро!
Ари смутился, рассмеялся.
– Добро – это и есть Любовь?
– Уроборос8 – голова Добро, хвост Любовь…
– Я понял! – Обескураженно засмеялся Ари. – Добро без любви – компромисс, а любовь без добра – жажда обладания, не более того!
– На острове Вдов есть скульптура – богиня Ночи, Неизбежность. У этой скульптуры три головы – то Лахесис и её сёстры – Клото и Атропос.
– «Три головы»?!
Ари посмотрел на Рига с живым интересом.
– Видел картину «Клятва Горациев» Жака Луи Давида? Там тоже об этом – о вечной жажде человеческого существа свершить свою судьбу!
– Ни смотря, ни на что? – Понял Ари.
– Голова Лахесис равнодушно взирает на людей, голова Клото плачет от ярости – Клото умеет плакать только от ярости, а голова Атропос… свирепствует, скалится – вся в шрамах, наполовину слепая – Атропос желает только одного: разорвать на части и своих опостылевших сестёр тоже, но она знает, что не может – Вершительницы прокляты, гореть в одном аду!
– Кто из них страшнее, Риг?
– Атропос, Ари, – другая её ипостась – Фемида, слепо размахивающая своим тяжёлым мечом… Когда человек не следует своей судьбе, Атропос в приступе гнева рвёт его на части…
Элли Дюэ всё ещё пела:
Посреди ночи,
Посреди ночи
Просто позови меня,
Я твоя, приручи меня!
Глубокой ночью,
Глубокой ночью
Я не сплю,
Я жажду ощутить твой вкус всю ночь напролёт
До самого рассвета!
Я получаю то, что принадлежит мне,
И ты получишь своё, оу, нет, у-у…
Глубокой ночью,
Глубокой ночью.
Им обоим показалось, что они зовут их, три богини – Любовь и Смерть и демон по имени Жизнь: нет истины и нет покоя, есть только Ересь всех ересей – Выбор, который делает человек!