Риг позвонил сыну – Джанни застрял в Стокгольме с девушкой.
– Папа, – Счастливо смеясь, сказал Джанни. – Мы скорей всего присоединимся к вам в Алассио.
– «Скорей всего»? – Понимающе улыбнулся Риг.
– Если произойдёт чудо, и мы вылезем из постели…
Риг засмеялся.
– Ты влюбился, сын?
– Она мне очень нравится… Её зовут Лорен! Знаешь, она живая и нежная, любит покушать и интересуется тем, что и я… Я хотел спросить!.. Когда ты понял, что любишь маму? За что?!
Да, сын влюбился.
Риг подумал о Монике – своей жене и матери Джанни… В груди потеплело, захотелось улыбаться. Это чувство к ней, оно в груди, а что там, в груди – душа, сердце? А может, память? Демон по имени Жизнь – Память?!
– Юная моя, – Подумал он. – Прекрасная! Ты всегда меня поддерживала – всегда! И теперь красивая моя, ты для меня – ещё прекрасней!
– Она всегда была рядом, – Сказал Риг, Джанни. – Она никогда не оставляла меня с жизнью один на один!
– Ты говоришь о маме, как о друге, отец! – Удивился Джанни.
Он тоже удивился.
Задумался.
Замолчал.
А потом:
– Да, твоя мама – мой друг… Пожалуй, лучший из тех, кого я мог бы встретить, или пожелать сам себе. Друг! Знаешь, мужчина может предать женщину, но не друга… Я никогда не предавал её… Даже в мыслях! Я думал, если она полюбит другого мужчину – так бывает… иногда любовь проходит, но это не значит, что нужно становиться врагами! Я думал: мы всё равно останемся вместе, – пусть не рядом, но вместе!
Риг вновь замолчал.
И вновь продолжил:
– Знаешь, как понять твой человек, или нет? Представь что вы вместе всегда… И представь, что вы не вместе.
– Всё просто, да!?
– Да, сынок, всё очень просто – до такой степени просто, что тебе либо хочется жить, либо нет!
– Не знаю, что понравилось мне больше – ваши слова, или то, как вы разговариваете с Джанни…
Ари посмотрел на него странно беззащитно.
– Вы – хороший отец!
– Потому, что люблю моего сына!?
Чему-то в нём хотелось спорить с мальчишкой, бессмысленно ему возражать.
– Нет, – Сказал ему, Ари. – Не поэтому… Любя его, вы любите себя – себя вы любите больше…
Ари посмотрел ему в глаза.
– Когда любишь себя больше, чем других, этих других любить легче, так как единственный человек, который может вас разочаровать – это вы сам!
Риг задумчиво усмехнулся.
– Да, – Подумал он. – Когда любишь себя больше, чем других, жить легче – проще, всё проще, ты избавлен от множества трагедий!
Он этого хотел – жить без трагедий – он их боялся, трагедий – непоправимого! Поэтому ценит жену – за её тепло, за верность – в душе она ему верна, даже если не телом, то душой! Они достаточно прожили вместе, достаточно долго – двадцать пять лет, чтобы…
– Что? – Больно подумал Риг. – Чтобы понимать: у нас одна жизнь, но жизни наших душ немного разные? А может, не немного?
Он видел, чувствовал, что Монике хочется нравиться, и другим мужчинам тоже – он понимает: она этим подпитывается, он понимает!
– Тебе что, больно? – Спросил его внутренний голос. – Больно… стареть?
– Больно! – Подумал Риг. – Сердце не стареет!
– Отдайте…
Ари протянул к нему руку.
– Вы сейчас раздавите чашечку, и порежетесь.
Риг обнаружил, что сжимает крохотное демитассе в кулаке. Разжал кулак, и чашечка с глухим стуком упала на ковровое покрытие зала ожидания.
Ари наклонился, чтобы поднять чашечку с пола, и Риг вновь обратил внимание на его фиолетовые волосы.
Ему захотелось прикоснуться к этим волосам… задрожавшей рукой, прикоснуться!