При виде Бондаря Беляев вожделенно облизнулся.
– Добро пожаловать, вояка.
Несмотря на более чем солидный возраст, Беляев оставался для большинства сотрудников просто Сашей, и редко кто называл его Александром Романовичем. Такие мужчины всю жизнь остаются мальчиками. Лишенные детских игрушек, они изобретают реактивные велосипеды, стреляющие авторучки, эффективные средства для развязывания языка или капсулы с цианистым калием.
Все эти шпионские штучки окружены целым ворохом легенд, слухов, догадок и намеренной дезинформации. Большинство образцов сверхсекретных изобретений, фигурирующих в детективах и боевиках, всегда являлось лишь плодом богатого воображения авторов. В арсенале ФСБ не было ни спортивных автомобилей на воздушных подушках, ни магнитных часов «Ролекс», изменяющих траекторию пули, ни миниатюрных имитаторов голосовых алгоритмов. Тут интересовались исключительно теми приспособлениями, реальность которых подтверждалась подробными техническими описаниями либо опытными образцами.
Впрочем, некоторые свои смертоносные идеи конструкторы черпали в литературе и кинематографе. В давние времена, например, была очень популярна шпионская комедия «Бей первым, Фредди!». Один из ее героев закуривал сигару с сюрпризом, которая неожиданно взрывалась, и зрители дружно хохотали над незадачливым курильщиком с закопченной физиономией и перепуганными глазами. Некоторые остряки даже наловчились начинять сигареты серными головками спичек, угощая взрывоопасным куревом приятелей. Но спецслужбы пошли дальше, разработав миниатюрные мины, действующие по принципу забавной шутихи. Их вставляли в сигары, мундштуки трубок и даже в сигаретные фильтры. Взрывчаткой служила щепоть тетрила или азида свинца. Замаскированный фитиль загорался одновременно с табаком. Сила взрыва была такова, что жертва лишалась не только глаз, но и лица. Вред от такого курения был столь очевидным, что разведчики перестали угощаться чужими сигаретами, а при виде извлеченного собеседником портсигара хватались за оружие.
Одним из виновников таких панических настроений был знаменитый конструктор Стечкин, создавший убойный портсигар ТКБ-506А. Внутри корпуса монтировались три стволика и спусковое устройство с клавишей в виде защелки. Любезно протягивая такой портсигар противнику, можно было уложить его наповал. Хотя стволики были значительно короче, чем у пистолета (всего 25 миллиметров), патроны с усиленным зарядом пороха не оставляли жертве ни малейшего шанса.
Нет ничего удивительного в том, что стреляющий портсигар был одобрен и принят на вооружение агентуры КГБ. Очень скоро его оснастили четырьмя стволами и специальными бесшумными патронами, а пули наполнили цианистым калием. Сколько вражеских шпионов полегло от этой смертоносной «игрушки», одному богу известно. Когда портсигары вышли из моды, разведчики облегченно перевели дух, но, как вскоре выяснилось, совершенно напрасно. Потому что в ход пошли зажигалки.
Сначала в них прятали выкидные лезвия и баллончики с ядовитым газом, потом зажигалки превратились в однозарядные стреляющие устройства. Это было очень удобно. От зажигалки можно было дать человеку прикурить или уложить его выстрелом в упор. Практиковалось и то, и другое. Причем в любой последовательности.
Всполошившиеся специалисты ЦРУ разработали секретное оружие ответного удара, представлявшего собой семисантиметровую сигарету с крохотным стволом, заряженным такой же крохотной пулей. Испытания она прошла, но в реальной обстановке оказалась абсолютно непригодной. Чтобы произвести выстрел, сигарету следовало взять в правую руку, левой рукой или зубами выдернуть небольшую чеку, затем указательным и большим пальцами повернуть «фильтр» против часовой стрелки – так взводился ударник. Несколько американских суперменов было уничтожено уже на этом этапе, не успев привести в действие спуск, тоже вмонтированный в фильтр. При этом вооруженную руку предписывалось держать как можно дальше от себя, поскольку отдача вырывала сигарету из пальцев, и она могла запросто впиться в глаз стрелку.
Не слишком преуспели и немецкие конструкторы, снабдившие своих агентов стреляющими перочинными ножами, в рукоятке которых скрывался миниатюрный многозарядный пистолет. Правда, в сложенном виде ножик не действовал. Для применения следовало откинуть на шарнире блок лезвий, который превращался таким образом в рукоятку оружия, затем выдвигался складной спусковой крючок и вставлялся многозарядный коробчатый магазин. Лишь после этого можно было открывать огонь по противнику… давно успевшему отреагировать на подобные действия. Кстати, российские стреляющие ножи, созданные тульскими умельцами, действовали быстро и безотказно, как обычные пистолеты. Выпущенные из них пули с расстояния 25 метров пробивали миллиметровую титановую пластину плюс пятнадцать слоев кевлара, то есть стандартный бронежилет.
Возиться с опасными приспособлениями подобного рода было главной страстью Саши Беляева, во владениях которого оказался Бондарь.
– Как ты думаешь, что это такое? – спросил Беляев, протягивая вошедшему мобильный телефон с логотипом фирмы «Нокител».
Тот осторожно предположил:
– Компактный детектор лжи?
– Бери выше! Это кошмар полицейских Европы и Америки! Новое оружие скрытого ношения, взятое на вооружение многими террористами. Вместо электронной начинки в корпус встроены четыре ствола калибра 5,6 миллиметра, – Беляев приосанился, словно изобретение принадлежало лично ему. – Для выстрела достаточно нажать на любую из четырех клавиш, от «пятерки» до «восьмерки».
– И далеко бьет? – заинтересовался Бондарь, внимательно рассматривая чудо-телефон и испытывая непреодолимое желание ткнуть в одну из названных кнопок.
– Убойная сила до двадцати метров. – Беляев отобрал мобильник и отложил его подальше. – По нашим сведениям, изделия штампуют где-то на Балканах. Теперь представь себе панику среди бодигардов высокопоставленных персон или охранников аэропортов. Не станут же они брать на мушку каждого, кто держит в руке сотовый телефон?
– Не станут, – согласился Бондарь, после чего кивнул на мобильник. – Это для меня?
– Нет, к сожалению, – погрустнел Беляев, но, мгновенно оживившись, потащил гостя к включенному компьютеру. – Смотри! – он щелкнул пальцем по монитору. – Как тебе это?
– Экран излучает что-то вроде лучей смерти? – догадался Бондарь, держась на всякий случай чуть сбоку.
– Что за нелепая идея! На снимок смотри. Нравится?
С экрана смотрел угрюмой наружности мужчина лет тридцати. Щетина, покрывающая нижнюю половину его лица, была такой же густой и короткой, как та, которая топорщилась на голове. Чуть раскосые черные глаза глядели по-волчьи, между бровями пролегла глубокая складка.
– Мрачный тип, – прокомментировал наклонившийся к монитору Бондарь.
– Это ты! – торжествующе воскликнул Беляев.
– У меня нет залысин.
– Сейчас появятся. Соответствующие контактные линзы подобраны, уголки глаз подтянем с помощью несмываемого клея, – отступив на шаг, Беляев сверил копию с оригиналом. – Это просто замечательно, что ты явился небритым. Будешь в точности, как наш типаж. – Новый щелчок по фотографии на экране.
Бондарь пожал плечами, не разделяя восторгов Беляева. Было нетрудно представить, какое угнетающее впечатление он станет производить на окружающих после перевоплощения. Вот он входит в комнату, а присутствующие, только что ведшие оживленную беседу, моментально замолкают. Прохожие, к которым он обращается на улице, цепенеют, как кролики перед удавом, детишки прячутся за спины родителей, женщины спешат отвести взгляд.
Нечто подобное происходило полтора месяца назад, когда Бондарь был раздавлен обрушившимся на него горем. Его семья погибла в автокатастрофе, и смириться с этим было все равно, что свыкнуться с ампутацией жизненно важных органов. Теперь Бондарь немного оклемался, но не совсем. Девушка, пробывшая рядом с ним два дня, уехала из санатория, грустно признавшись на прощание: «Знаешь, я начинаю тебя бояться. Ты не человек, а робот. У человека не бывает всю жизнь одинакового выражения лица».
А если человек потерял любимую жену и четырехлетнего сынишку?
– К такой физиономии напрашивается траур, – заметил Бондарь, неодобрительно посматривая на фотографию.
– Ошибаешься, – заявил Беляев. – Костюмчик тебе подберем яркий. Сыграем на контрасте, а?
– Как знаешь.
Ответом был взгляд, полный упрека. Беляев не одобрял подобного безразличия. Ведь он привык уделять внимание каждой детали, каждой мелочи.
– Я должен тебя измерить, – буркнул он.
– Валяй.
Бондарь находил все эти ухищрения бесполезными. Внешним обликом нынче никого не введешь в заблуждение. Маскировка годится лишь в том случае, когда тобой не интересуются профессионалы. Но если они тобой не интересуются, то к чему маскарад? Лишь для того, чтобы потешить самолюбие тех, кто занимается планированием и подготовкой операций? Чтобы не нарушать общепринятые правила игры?
– Пиджак пятьдесят второго размера, брюки – сорок восьмого, – подвел итог Беляев, убирая портновский метр. – Третий рост. Оружие носишь слева?
– Естественно, – ответил Бондарь. – У меня «Вальтер», наградной.
– ППК?
– Кому нужно это старье? Р-99.
Беляев присвистнул. Он знал модель «Вальтера», о которой шла речь. Удобный, легкий, плоский пистолет, в трехсантиметровой рукоятке которого помещается магазин на шестнадцать патронов. Такую вещицу можно носить целый день, не привлекая к себе внимания.
– Дай подержать, – попросил Беляев.
– Он заряжен, – предупредил Бондарь.
– Ха, стал бы ты таскаться с разряженной пушкой! – Беляев перетаптывался на месте, как человек, нетерпеливо дожидающийся очереди в туалет. – Ну дай, будь другом. Я прежде «девяносто девятый» только в кино видел.
Бондарь неохотно протянул «Вальтер», держа его вперед рукояткой.
Резко скошенная под углом 110 градусов, она увеличивала общую длину пистолета до восемнадцати сантиметров, хотя сам ствол был почти вполовину короче.
– Очень удобно, – одобрил прищурившийся Беляев, переводя ствол с предмета на предмет. – Рука сама делает правильный захват, автоматически. То, что надо для скоростной стрельбы.
– Еще приходится целиться и время от времени нажимать на спусковой крючок, – заметил Бондарь, завладевая оружием и убирая его за пазуху.
Вздохнув, Беляев сходил в соседнюю комнату, принес ворох одежды и велел переодеваться. Пять минут спустя Бондарь предстал перед ним облаченный в лимонную «водолазку», великоватый серый пиджак в крапинку и черные брюки, собравшиеся внизу в гармошку.
– Не пиджак, а балахон, – проворчал он, набычившись перед зеркалом. – И расцветка какая-то рябокозельчатая.
– Считай это своим рабочим комбинезоном, – сказал Беляев.
– Для разгребания дерьма…
– Да уж не для выращивания цветочков.
Бондарь одернул полы пиджака, подвигал плечами, покрутил головой:
– И куда я теперь – в таком виде?
– Через дверь налево, – безмятежно ответил Беляев. – Глазки сменишь, причесочку. Потом прямиком ко мне. Щелкну тебя для документиков и выдам остальную экипировочку.
– Клоунский парик? Накладной нос? Ручной протез в черной перчатке?
– Такого добра не держим-с.
– Тогда о какой экипировке ты толкуешь? – взъярился Бондарь. – Тебе этого мало? – Он оттянул ворот вызывающе яркой «водолазки».
– Наплечная кобура…
– Я не пользуюсь кобурой!
– Наплечная кобура, – продолжал перечислять Беляев, – приличные туфли, пальтецо. Ну и всякая мелочовка, положенная тебе по легенде.
– Кстати, о легенде, – Бондарь схватил собеседника за локоть и привлек его к себе поближе. – Кого ты из меня лепишь? И куда меня собираются запихнуть?
– Есть одна подходящая дыра в северо-восточной части Европы, – прозвучало в ответ. – Охрененно независимое государство, расположенное на южном берегу Балтийского моря. – Беляев закрыл глаза, словно декламировал любимое стихотворение, но тон его был сух и невыразителен. – Граничит с Латвией на юге и с Россией на востоке. На севере омывается Финским заливом, на западе – Рижским. Доволен?
– Это я и без тебя знаю, – разочарованно проворчал Бондарь.
– А раз знаешь, то зачем морочишь мне голову? – возмутился Беляев. – Ступай стричься. Я тебя жду.
Бондарь вышел, а минут сорок спустя вернулся совершенно преобразившимся. Чувствовал он себя крайне глупо. Как будто собрался на карнавал, вместо того чтобы заниматься серьезными делами.
– Ну вот, – удовлетворенно сказал Беляев. – Теперь тебя родная мама не узнает.
– Не узнает, – подтвердил Бондарь. – У меня нет мамы.