Если день не заладился с самого утра, вечером непременно случится какая-нибудь пакость. Что касается меня – это стопроцентная закономерность. Но утро первого апреля для всех дураков не предвещало ничего плохого. Домашние веселились как могли. Услышав грохот, а потом лай всех наших пяти собак, я натянула халат и спустилась на первый этаж. Домработница Ирка огорченно сказала:
– Вот, тянула шланг и разбила вазу.
– Ну и фиг с ней, – ответила я, зевая, – она мне никогда не нравилась, а выбросить рука не поднималась. Но зачем тебе понадобился садовый шланг в доме?
– Так позвонили от охранников и сообщили, что нам отключают воду на неделю, – тяжело дыша, сказала Ирка, – я побежала в ванную на первом этаже, открутила краны и…
– Что?
– Ничего, ни капли, как в пустыне. Вот хотела из колонки во дворе воды набрать.
– Значит, звонили?
– Ага, мужчина.
– В доме воды нет?
– Нет. Сказали, во всем поселке семь дней воды не ждите.
– Ира, – строго сказала я, – раскинь мозгами. Во всем нашем поселке нет воды, а у нас в колонке, по-твоему, есть?
– Действительно, – призадумалась домработница, – странно.
– Ничего удивительного, – вздохнула я, – тебя Аркадий который год первого апреля именно так и разыгрывает. Идет в подвал, перекрывает вентиль, а потом сообщает по телефону, что все, больше ни капли целый месяц, и ты начинаешь таскать в дом воду ведрами. Ну вспомни, как он в прошлом году приказал тебе заполнить все емкости вплоть до чайных чашек!
Ира надулась.
– Ну уж и не такая дура, как вы меня представить хотите! Сразу поняла, что Аркадий Константинович шутит!
– Зачем тогда шланг потянула?
– А вдруг действительно отключат?
Сказав последнюю фразу, домработница повернулась ко мне спиной. Она явно собиралась идти за веником и совком, чтобы убрать осколки.
И тут я захохотала в голос: пониже спины у Ирки болталась прицепленная крючком к юбке рыбка, вырезанная из бумаги. Это чисто французский прикол. Русские люди первого апреля самозабвенно врут и обманывают друг друга, а граждане Первой республики цепляют всем подряд – знакомым и незнакомым – рыбок. Я встречала на улицах Парижа ничего не подозревающих людей, спины которых украшали стаи «лососей». Прохожие, встретив такого «рыбака» или «рыбачку», естественно, смеются. Для нас Париж – второй дом, вот мы и набрались чужих обычаев.
За завтраком подали оладьи. Аркадий, Ольга и Маня быстро расхватали дымящуюся гору и принялись с аппетитом поедать любимое блюдо. Я же никак не могла справиться с оладушкой, оказавшейся на моей тарелке. Нож не хотел ее резать, вилка не желала в нее втыкаться… Наплевав на приличное поведение, я ухватила жирный кругляшок пальцами и попыталась откусить. Не тут-то было. Повторив несколько раз бесплодные попытки, я уставилась на сына, дочь и невестку, которые, мигом слопав свои ароматные лепешки, собирались приступить к кофе.
– Странная какая, – пробормотала я, тыча ножом в оладушку.
– Вам ее ни за что не съесть, – хихикнула Ирка, подавая кофе.
– Почему?
– Так она резиновая, – сообщила домработница и откровенно захохотала.
Противные дети начали бурно радоваться. Я молчала. Ничего, ничего, сейчас кто-нибудь откроет сахарницу. И точно. Ничего не подозревающая Ольга, которую все дома зовут Зайкой, схватила керамический бочонок, сняла крышку и насыпала себе в кофе три ложечки песка. Вслед за ней и остальные потянулись за сахаром. Вмиг над их чашками появился белый дымок, и содержимое начало фонтаном взлетать вверх.
– Что это? – заорала Зайка.
Я хихикнула: продавцы в магазине «Смешные ужасы» не обманули. «Взрывающийся сахар» – весьма эффектная фенька.
Потом в столовую влетел как всегда опаздывающий на работу Дегтярев и плюхнулся на стул. Раздался характерный звук: «пу-ук».
– Что случилось? – подскочил полковник.
Маша с самым невинным видом заявила:
– Извини, дядя Саша, но мы слишком хорошо воспитаны, чтобы реагировать на то, что ты пукаешь за завтраком.
– Я? – побагровел Александр Михайлович.
– Но ведь не я же, – ответил Кеша.
Полковник разинул рот и не нашел достойного ответа. Мне стало жаль наивного толстяка:
– Встань.
Дегтярев покорно поднялся. Я откинула со стула накидку и потрясла перед ним резиновым мешочком.
– Сегодня первое апреля, и они подсунули тебе пукательную подушку.
Весело хохоча, домашние понеслись к выходу. Всех их ждал напряженный день: у Мани сегодня две контрольные, потом занятия в кружке при Ветеринарной академии, у Зайки выход в эфир на телевидении где-то около пяти. Моя невестка ведет спортивную программу. Аркадий направлялся в тюрьму. Не подумайте плохого: мой сын – адвокат и в следственном изоляторе встречается с клиентами.
– Дурацкая шутка, – буркнул полковник.
С недавнего времени Дегтярев живет в нашем доме в Ложкине. Нас связывают годы дружбы, и дети хотели, чтобы полковник переселился в Ложкино. Тот долгое время сопротивлялся изо всех сил, но в конце концов они его «сломали», и Александр Михайлович перебрался в коттедж. Он мой старый друг. Дегтярев был свидетелем моих четырех замужеств, и я никогда не рассматривала полковника как возможного сексуального партнера. Впрочем, он тоже не пытался ухаживать за мной.
– Нет, все-таки здорово, – сказала как-то раз Манюня, – что дядя Саша не захотел жениться на мусечке. Он бы давным-давно от нее сбежал, роняя тапки. А так живет с нами под одной крышей.
– Какой кретин придумал эти подушки? – негодовал Дегтярев, наваливая себе на тарелку оладьи.
Я изловчилась, сунула ему в чай пластмассовую муху и предложила:
– А ты отомсти.
– Как?
– Кто из нас в милиции работает? Придумай.
– Верно, – обрадовался полковник, – сейчас Аркадию мало не покажется!
Он схватил телефон и закричал:
– Алло! Симбирцева позовите. Слышь, Коля, это я, Дегтярев. Сообщи там на посты, пусть тормознут джип «Шевроле» номер М 377 ОМ. За рулем Воронцов Аркадий Константинович. Нет, ничего не сделал, он адвокат, просто мне нужно, чтобы он от Кольцевой дороги до СИЗО № 3 пару часов ехал. Останавливайте, проверяйте документы, багажник, извиняйтесь и отпускайте. Только отдай приказ всем! Ну спасибо.
Положив трубку, полковник торжествующе сказал:
– Вот, будет знать, как меня прилюдно позорить!
Я была в курсе, что подушечку под полковника положила Маруська, но выдавать дочь не стала, а просто поднялась к себе и позвонила сыну на мобильный.
– Кешка, оставь джип где-нибудь на стоянке и пользуйся сегодня леваками.
– Это еще почему? – возмутился парень.
– Поверь, что так будет лучше.
– Знаешь, мать, – донеслось из трубки, – ты фиговая выдумщица, даже разыграть не можешь как следует.
Я швырнула трубку на кровать. Ладно, посмотрим, как ему понравится объясняться сегодня весь день с дорожно-патрульной службой. Мое дело предупредить, а его – не прислушаться к моему совету.
День потек своим чередом. Я мирно читала детектив, когда раздался звонок.
– Дашка, ты? – нервно прокричал Жора Колесов.
– Привет, слушаю.
– Чего делаешь вечером?
– Смотря в каком часу…
– В семь.
– Наверное, буду глядеть «Новости» по НТВ, а что?
– Дашка, – заныл Жора, – будь другом, выручи!
– Опять машину разбил? – спросила я.
Жору Колесова я знаю лет десять. Его первая жена Катюшка была моей хорошей подругой. Катька прожила с Жоркой лет шесть, потом развелась и уехала в Израиль, а ее бывший муж остался в России и числился у нас в друзьях. Колесов, расставшись с Катей, женился еще не раз. Вторую его супругу, Аню, я тоже знала, а вот с остальными не успела познакомиться, уж больно часто он их менял. Жора занимается бизнесом, торгует компьютерами и довольно хорошо зарабатывает, но вечно сидит без денег. Во-первых, он жуткий бабник старой закваски. Даже случайным любовницам делает дорогие подарки, а во-вторых, гоняет на автомобиле как угорелый и вечно попадает в аварии. Как всех дураков, господь его бережет: Колесов еще ни разу не побывал в больнице, но тачки он сдает в металлолом – они после аварий восстановлению уже не подлежат.
– Нет, – ответил приятель, – сходи со мной в гости.
– Зачем? – изумилась я.
– Меня пригласили на вечеринку, велено явиться с дамой.
– Господи, да позвони любой из твоих девиц.
– Они в данном случае не подходят, – грустно сообщил Жора, – шалавы, не тот уровень. Еще, не дай бог, вздумает рот раскрыть, потом позора не оберусь. Тут такое дело, ты послушай.
Колесов ухитрился получить исключительно выгодный заказ. Университет медицинского образования собрался закупать компьютеры, штук триста, а то и больше. А вместе с ними принтеры, сканеры и прочие прибамбасы. Прежде сделок такого масштаба у Жоры не было. Колесов и ректор договорились обо всем всего за одну неделю и остались довольны друг другом. Один – тем, что сумел провернуть отличное дельце, другой – тем, что как оптовый заказчик получил значительные скидки. И вот теперь этот ректор прислал Жоре приглашение. Колесов прибалдел, когда вынул из конверта открытку, на которой было написано: «Доктор наук, профессор Рыков Юрий Анатольевич, имеет честь пригласить Вас с дамой по Вашему выбору на прием, который состоится первого апреля в 19.00 по адресу: Киселевский проезд, 18, к. 7, кв. 2». Внизу мелкими буковками значилось: «Форма одежды мужчин – смокинг!»
Со смокингом у Жорки проблем нет, их у него несколько. А вот со спутницей дело обстоит гораздо хуже. Девки Колесова категорически не годятся для того, чтобы появляться с ними в свете. Молоденькие, хорошенькие, длинноногие, в мини-юбочках, они, к сожалению, глупы как пробки и вульгарны. Что поделать, Жорку привлекает именно такой типаж. С умной, интеллигентной Катюшей, образованной и самодостаточной Аней он ужиться не смог. Лучше всего Жора чувствует себя в компании нимфеток из социальных низов. На их фоне он – король, но как привести подобную даму на прием к господину Рыкову? Конечно, можно было бы прикинуться больным и не пойти на суарэ, но Жоре очень хотелось побывать на этой тусовке. Скорей всего, там соберутся непростые люди, и Колесов надеялся завязать контакты, ему уже виделись в перспективе выгодные сделки. Вот он и ныл теперь в трубку:
– Дашка, ну что тебе стоит? Одень брюликов побольше…
– И тебя не скрючит пойти на тусовку с такой старой кошелкой, как я?
– Все бы так выглядели, – фыркнул Жора. – Ну чего тебе, трудно, а? Потусуешься, поговоришь по-французски, позвякаешь украшениями, глядишь, у меня контракт в кармане. Будь другом, выручи, ну не могу же я на такое мероприятие с кем-нибудь из своих курочек топать, а?
– Ладно, уговорил.
– Клево, – заорал Колесов, – в шесть тридцать явлюсь в Ложкино!
– Зачем? Сама приеду.
– Ну нет, дама должна приехать с кавалером, – уперся Жорка.
По-моему, все эти условности этикета – не более чем китайские церемонии. Жуткая глупость, придуманная людьми, которым некуда девать свободное время. Ну скажите на милость, не все ли равно, какой вилкой есть рыбу? И так ли уж важно, какого цвета ботинки на мужчине, если часы показывают девять вечера? Но не надо хихикать, не все так просто, как вам кажется. Если стрелки подобрались к восемнадцати часам, лица мужского пола не должны надевать ничего коричневого. Только не спрашивайте, почему. Не должны, и все тут. Кстати, если прием проводится с рассадкой за столом, вы не можете плюхнуться на любое место, а обязаны занять то, которое предназначено именно вам.
И не дай бог сесть не на свое место. Вас мигом переместят. Помните знаменитую фразу Ельцина:
– Не там сели, пересядьте!
Для кого-то имеет принципиальное значение, в каком порядке устроились за столом служащие. Вот и Жорка не мог допустить, чтобы я явилась на прием одна в своем «Пежо». Хотел, чтобы приехала вместе с ним.
Около шести часов я, одетая для приема, с вечерним макияжем на лице, вышла в гостиную и увидела Машу.
– Ты дома? В академии отменили занятия?
– За Черри приехала, – вздохнула девочка, – хочу ее профессору показать.
– Что случилось? – испугалась я.
В нашем доме пять собак, и пуделиха Черри из них самая пожилая: ей стукнуло уже девять лет.
Маня тяжело вздохнула:
– Тебе ничего не показалось странным в ее поведении?
– Ну… есть стала очень много, сильно растолстела, вон какое брюшко отвисло, просто сарделька ходячая, а не собака.
– Я пальпировала ее живот, – завела Маруська.
– Что ты сделала? – не поняла я.
– Ну пощупала ей пузо, по-моему, там опухоль.
Мое хорошее настроение мигом улетучилось. Опухоль… Бедняга Черри, собаки, как и люди, могут получить онкологическое заболевание. Девять лет – преклонный возраст для пуделя… Мы, конечно, сделаем для Черри все, но скорей всего конец ее близок. Слезы подступили к глазам. Заводя собаку, понимаешь, естественно, что переживешь ее, но, когда верный друг покидает тебя, это очень тяжело.
Машка нацепила на ошейник Черри поводок, села в машину к Ольге, и они уехали. Я вышла во двор, и тут же появился Жорка на не слишком шикарном, но довольно новом «Мерседесе». Он окинул меня оценивающим взглядом и сообщил:
– Блеску мало, нацепи еще колечек, браслетиков и цепочек.
Я села на переднее сиденье и ответила:
– Жорик, там, куда мы едем, наверное, не принято навешивать на себя килограммы золота. Поверь, эти серьги и перстень стоят очень дорого, но они не вульгарны и не бросаются в глаза. Тот, кто понимает в драгоценностях, сразу сообразит, что к чему.