«Странно, – подумала Анжелика, – а я думала, что она младше. А ей уже пятнадцать».
Анжелика уже знала, что первый бал для девушек в пятнадцать лет, когда их выводят в общество. С этого момента они начинают вести светскую жизнь. Не все девушки были сосватаны, как принцесса, в детстве. На балах, как в старые добрые времена, знакомятся молодые, родители ищут пары своим чадам, с великим рвением работают свахи. А вот юношам разрешалось присутствовать на балах с двадцати одного года. Исключение составляли члены королевской семьи. С двадцати одного, потому что именно с этого возраста мужчинам разрешалось вступать в брак. Девушку же можно было выдать уже в шестнадцать, но это было скорее исключение из правил. Большинство девушек оканчивали школы и в восемнадцатилетнем возрасте становились молодыми жёнами.
Анжелика догадывалась, что поездка к Гарольду – это ещё одна попытка познакомить её с очередным женихом. Когда Трегир отказался от Анжелики, королева вызвала его для беседы. Она была против этого не только потому, что жених отказывается от руки невесты, что само по себе было не очень приятно. Но ещё и потому, что она как женщина понимала, насколько процедура знакомства с женихами оскорбит Анжелику. Трегир же хотел как лучше, ведь он хотел, чтобы Анжелика выбрала по сердцу. Ему не дано понять, что может чувcтвовать наивная девочка, когда её выставляют как вещь на аукционе. Тогда, в споре с ним, королева сказала, что это для него она «избалованный и своенравный ребёнок, которого надо воспитывать», а для всех остальных – королевская дочь. Королева была права. И сегодня Гарольд просто боялся подходить к принцессе именно потому, что для него она была и есть королевская дочь. И он должен сделать всё, чтобы добиться её расположения. Он не знал, что она любит, а что нет, чем её можно удивить, а чем отвратить. Для этого он и решил использовать свою младшую сестру.
Анжелика сидела в саду на скамье и смотрела, как по воде, в которой утонуло небо, плавали белоснeжные, как облака, лебеди. То ли они совсем не улетали на зиму, то ли уже вернулись, но эти гордые красивые птицы были украшением этого сада. Зима в Анастасе была снежной, но очень короткой. Снег падал в конце ноября и таял уже в феврале.
–Ваше величество, можно присесть рядом с вами? – и, не дожидаясь ответа, Ванесса уселась на скамью. Рослая, пухлая, но ещё с личиком девочки, она добродушно улыбалась. – А вы совсем не похожи на своего брата Генри. Ой, простите, на его величество.
–Он тебе нравится? Ну, Генри тебе нравится? И давай без высочества и величества. Хорошо? – Анжелика закрыла книжку, которая была у неё с собой.
–Ой, а откуда вы это знаете? – Ванесса была полна девичьего восторга. Она разговаривает с сестрой любимого человека. И его сестра такая простая. Ну прямо как её подружка. Да нет, его сестра уже стала и её подружкой! – Только он не знает. Вы ему не говорите, ладно? Нет, лучше скажите, но как бы случайно… – Ванесса покраснела. – А Вы любите моего брата? Знаете, он был так обрадован и удивлён, когда узнал, что он избран одним из кандидатов. Он говорит, что желающих было шестьдесят три человека. И что за него первая, кто отдал голос, была королева, – откуда было знать Гарольду, да, впрочем, кроме самой королевы, никто не мог знать, почему она приняла такое решение. Она просто прекрасно понимала, что Гарольд не сможет составить конкуренцию Трегиру, именно поэтому и настаивала на его кандидатуре. Впрочем, как и Тьюфик. Её волновал Реджинальд, который был включён в женихи по просьбе самого Трегира, но сейчас Реджинальд отпал сам собой. – Вы такая счастливая, замуж выходите. Я тоже хочу, но… – Анжелика не перебивала. Она видела, что если не задавать вопросов, то от этой девочки можно узнать много интересного про эту страну и её нравы. – Вы знаете, у меня есть опекун, но он очень старый. Меня сосватали, когда мне было несколько месяцев, а ему уже пятнадцать. Представляете, за такого старика меня выдавать замуж? Мой брат против него. Но эту свадьбу можно отменить, если за меня заплатить большие деньги, то есть у него выкупить или выдать замуж в «интересах государства». А чему вы удивляетесь, мы ведь графы крови. Например, какой-нибудь заморский принц захочет со мной породниться и это выгодно с точки зрения политики, то в этом случае королевский совет даёт добро на наш брак. А я всё думаю, может, Ваш брат захочет на мне жениться… Правда, ему придётся меня выкупать, потому что никакой экономической заинтересованности в этом нет. Я так надеюсь, что у меня будет молодой и красивый муж, а не этот старый. У него есть сестра. Она моя подружка. Правда-правда. Она такая добрая. Знаете, она мечтает выйти замуж за господина Трегира. Ой, вы не обидитесь? – Анжелика засмеялась и отрицательно покачала головой. – Она один раз его видела, он к ним в монастырь приезжал. Она в монастыре учится. У нас есть светские школы, а есть монастырские. Мамы у неё нет, и папа её туда отдал. Но она на все праздники и каникулы домой приезжает. А иногда и на выходные. Это как пансион в Европе. Скажите, а как в России девушки замуж выходят?
Вскоре стали собираться гости. Генри специально привёз сестру пораньше, чтобы она могла познакомиться с Гарольдом. Вот и Трегир. С ним под руку шла Сюзанна. У неё походка кошки. Узкое платье под леопарда, меховая накидка, полусапожки на высоком каблуке. Она излучала сияние. Её глаза были слегка прищурены. Макияж создавал образ раскосых хитрых глаз. Трегир и Сюзанна подошли к Гарольду и Анжелике. Анжелика видела, что Сюзанна, в отличие от неё, не новичок. У неё много знакомых. Держалась свободно. Улыбалась, здоровалась, целовалась. На шее было длинное ожерелье из кошачьего глаза, завязанное узлом.
Бал уже начался. Счастливая Ванесса танцевала, не переставая: её приглашали и приглашали. Анжелика тоже не сидела в углу. В основном она танцевала, разумеется, с Гарольдом. Он был галантен и лёгок в общении. Гарольд не пытался произвести приятное впечатление на принцессу, он от природы был приятен. А потом он увёл её с бала, и они пошли гулять по дорожкам сада.
–Я могу узнать, а зачем вы включились в эту игру в женихов? Неужели у вас нет невесты? Вы молодой, красивый, интересный. Зачем вам принцесса? – Анжелика убрала с лица волосы.
–Зачем? Я младший сын. Сватают обычно старших детей. У меня действительно нет невесты. Когда я увидел вас на балу и услышал эту новость, у Вас был такой потерянный вид. Мне стало жаль вас. И тогда я решил: «А почему бы и нет?» Сейчас, узнав вас лучше, я понял, что вы мне нравитесь. Вы очень гордая и независимая, вы неизбалованная. Вы очень интересный собеседник. Думаю, что вы прекрасная девушка. В вас совсем нет кокетства. Вы естественная. Почему вы не любите мужчин? Вас кто-то обидел в жизни, и сейчас вы мстите себе за эту обиду?
–Мщу себе? Вы, наверно, хотели сказать, мщу мужчинам? – Анжелика нахмурилась. Гарольд говорил правду: она мстила себе.
–Да, вы мстите себе, а не мужчинам. Вам надо стать мягче. Я буду счастлив, если вы выберете меня. Но мне почему-то кажется, что вам следует выбрать господина Трегира. Вы с ним на равных. С мужчиной, который слабее вас, вам будет просто скучно, – Гарольд взял руку Анжелики, погладил по пальцам и прикоснулся к ним губами. Анжелика с недоумением посмотрела на его склонённую над её рукой голову. Её не било током, она не испытывала наслаждения. Она принимала этот поцелуй как нечто естественное и позволяла целовать свою руку, не испытывая никаких эмоций.
–Извините, что прервал вашу беседу, – Трегир появился неожиданно. Он был один, без Сюзанны. – Гарольд, я хотел бы похитить принцессу ненадолго. Графы Серни уезжают, а я обещал графине, что она здесь встретится с принцессой.
Анжелику привели в небольшую залу. Нелли, бледная, сидела на диване. Последний раз они виделись в ноябре.
–Анжелика! – радостно воскликнула она. – Прости, мне так хотелось побыть с тобой, пообщаться. Но я в положении. Первый триместр. Мне так плохо постоянно. Я не могу смотреть ни на еду, ни на питье. Мне бы спать и спать. Спасибо маме, приехала, – и только сейчас Анжелика заметила Наталью Платоновну, маму Нелли. – Мама привезла тебе весточку от Махабат Тимировны и небольшую посылку. Посылку мы уже передали господину Трегиру.
Анжелика нахмурилась. Она знала, что вся её корреспонденция просматривается Трегиром. «Чтобы твои друзья не подбивали тебя на побег», – как пояснил Трегир. Он помнил, что Анжелика обещала доехать до Анастаса, но она также обещала вернуться как можно скорее. А Анжелика относилась к тем людям, которые привыкли исполнять обещанное. И если она до сих пор не сделала попытку к бегству, так только потому, что предпочитала просчитывать шаги и действовать наверняка. Она прекрасно понимала, что после первой неудачной попытки второй уже не будет.
–Как там мама? Как папа? Как мои братик и сестрёнка? Ну, рассказывайте, пожалуйста.
Наталья Платоновна оглянулась. В зале они были втроём: она, Нелли и Анжелика. Трегир и граф Серни испарились из комнаты.
–Ваша мама, вернее, Ваши бывшие мама и отец… Махабат Тимировна и Сергей Ерболович хорошо поживают. Вам передавали привет. Скучают. Ждут Вас летом. Они передали баночку варенья из райских яблочек. Махабат сказала, что это твоё любимое варенье. А ещё самсу сделали. Ой, я так рада! Нелличка такая счастливая. Её граф очень любит. Как я благодарна господину Трегиру!
Анжелика сидела и молча слушала. Она не могла говорить. Горлосдавило от застрявших в нём рыданий. Она так давно не видела маму. Мама… Как она хотела увидеть свою маму!
Как дети в интернате, заграницей мы ждём наших матерей. Мы гордимся друг перед другом и ходим в гости, когда приезжают наши мамы. Наши мамы – это причина гордости. Мы готовимся к их приезду заранее. И, как дети, плачем, когда наши мамы возвращаются на родину, оставляя нас на чужбине. И становится больно в груди, и ноет сердце, потому что его частичка уезжает с нашими матерями. И задаёшь себе вопрос: почему всегда приходится выбирать? И почему нельзя быть всё время рядом с мамой? Почему, когда тебе семнадцать, ты стремишься как можно быстрее покинуть родительский дом, не понимая, что обратной дороги уже не будет? И не потому, что он не примет, нет. А потому, что так распорядилась жизнь, потому что нами создан другой, наш дом. Но мамы в нём нет…
13. Именем короля!
–Тебя что-то мучает? Ты вчера грустная уезжала от Гарольда. Уж не влюбилась ли ты в него? А, сестрёнка? – в это воскресное утро Генри, как обычно, завтракал вместе с Анжеликой. Это стало уже ритуалом. В его гостиной накрывали к завтраку низкий столик: горячие круассаны, булочки с шоколадом, апельсиновый сок, чёрный чай с бергамотом стоял на подогреве, тостер с горячими тостами… Европейский завтрак. Он знал, что Анжелика любила по русской традиции на завтрак овсяную кашу или яйцо. Но завтрак в воскресенье отличался.
–Что? – Анжелика как бы очнулась. – Нет, не влюбилась. Генри, когда я увижу свою маму? Мне её так не хватает.
–Хорошо, я придумаю что-нибудь, – сказал Генри, а сам подумал: «Ну, наконец-то. Кажется, лёд тронулся. Надо переговорить с мамой, когда у неё будет столько времени, чтобы им никто не мешал и не торопил. Никто не знает, на сколько может затянуться эта беседа…»
Анжелика зашла в королевские покои. Малая гостиная. Она уже была здесь один раз. В свой самый первый день. Зачем её может приглашать королева, когда она не подходит к Анжелике. При редких встречах они обмениваются лёгкими кивками головы в виде приветствия.
Небольшой столик сервирован на двоих. Анжелику привела сюда охрана. Генри не сопровождал сестру. Трегира она тоже не видела. Впрочем, и так было понятно, что Трегир находится у Сюзанны.
–Агнесса, девочка моя, я очень рада видеть тебя, – королева едва сдерживала слезы. Вот тот миг, о котором она мечтала с момента первой встречи. Неужели её девочка оттаяла и простила. Она была счастлива! Казалось, что от счастья выпрыгнет сердце из груди.
–Я не Агнесса, и не надо называть меня этим дурацким именем, – Анжелика насторожилась. Это ещё что за номер? Навязывать будут очередного жениха?
–Прости, Анжелика. Присаживайся. Тебе налить чай? Смотри, какие нам принесли пирожные. Ты любишь сладкое?
–Нет, я люблю солёное и горькое. Я не люблю сладкое, – это была правда. Анжелика не любила сладкое. Она предпочитала погрызть соленую рыбу, чем съесть кусок торта.
–Я ничего о тебе не знаю… Так жаль… – королева замолчала. Она почувствовала, что между ними стена, и Анжелика не собирается в ней открывать калитку.
Анжелика молча смотрела, пытаясь понять, что надо королеве.
Молчание затянулось. Оно угнетало, оно давило. Казалось, что воздух становился тяжёлым. Наконец королева произнесла.
–Анжелика, Генри сказал, что ты хочешь со мной встретиться, поговорить…
–С вами? – Анжелика нахмурилась. – Я сказала Генри, что хочу встретиться со своей мамой. Но не с вами. О вас вообще не шла речь.
–Но, девочка моя, я твоя мама. Я – мама, – королева протянула руки.
–Вы? Вы никто мне. Может, вы и родили меня, но это вам не даёт никакого основания называться моей мамой. Ясно? Я вам не дочь. Вы бросили меня, когда я была маленькой. Я вам всё сказала! Забудьте обо мне! Ваша дочь умерла, ещё не родившись! Лучше бы вы сделали аборт тогда, чем сейчас мне такие страдания! Вы отняли у меня мою маму, маму, которая меня воспитала. Маму, которая не спала ночей, когда я болела! Маму, которая до сих пор любит меня и переживает за меня! А Вы… А вы так, инкубатор, который выносил ребёнка, не более. Я никогда вам не прощу ни своего рождения, ни своей разлуки с моей той мамой. Вы, и только вы виновны во всех моих страданиях! – шестнадцатилетняя девочка не могла справиться со своим горем. Она не знала, как это сделать. И первое, что она сделала, это «поделилась» своей болью с другой, не менее израненной душой.
–Девочка… – королева встала, она протянула руки к Анжелике. Но та вскочила, резко повернулась и вышла.
Королева зарыдала. Она как сегодня помнила тот день. Король не трогал её, пока она не родила ребёнка. Он и не трогал, пока девочке не исполнилось три месяца. Она успела сосватать дочь за младшего сына великих герцогов. Герцогиня была её ближайшей подругой. В тот день, когда девочке исполнилось три месяца, король вошёл в её комнату и приказал собрать вещи ребёнка:
–Завтра принцесса Агнесса будет отослана в загородное поместье. Я нашёл ей кормилицу. Она будет жить там. Не возражай, Елена! Я не желаю видеть твой позор здесь, во дворце! Ты сможешь её навещать! Ты хочешь уехать с ней? Хорошо, но принц Генри останется во дворце. Выбирай: сын или дочь. Твой выбор, только твой выбор!
В ту ночь у Генри поднялась температура. Он постоянно звал её, маму, держал за руку, как будто боялся потерять. А Елена, она рыдала. Как можно выбрать одного ребёнка, когда у тебя их два. Король был непреклонен. Агнесса будет жить в загородной резиденции. Елена сама выбирает своё место жительства. Что было делать? Великая герцогиня сидела рядом с Еленой, у которой от горя пропало молоко. Агнессе нужна была кормилица. «Елена, отошли Агнессу. Генри уже всё понимает. Ему пять лет. Агнесса не знала ещё тебя. Я понимаю, что тебе трудно. Но, оставшись с Генри, ты не причинишь ни ему, ни Агнессе психологическую травму. Я как мать опекуна имею право вмешиваться в судьбу девочки. Ты это знаешь. Когда Агнессе исполнится четыре года, я заберу её сюда, в наш дворец, и ты сможешь видеть девочку каждый день! А если ты уедешь, ты потеряешь сына, и не известно, что ещё придумает король». Так они и поступили. Елена ездила к дочери так часто, как могла. Она брала с собой Генри. Когда девочку похитили, она обвинила себя и только себя. Ведь если бы она была рядом, разве это бы случилось…
–Ваше величество, ваше величество, господин принц, Её высочество… – Генри едва открыл глаза. Его будила служанка.
–Что? Что случилось? – спросил Генри.
–У госпожи королевы сердечный приступ!
Генри собрался в считаные минуты. Прибежал в королевскую больницу. Там уже находился господин спикер и старейшина. «Что говорит доктор?» – спросил Генри. Если эти господа здесь, то ничего хорошего не жди.
–Ваше величество, вам на время придётся принять титул короля. Её высочество королева Елена Венгерская в очень тяжёлом состоянии… Завтра утром мы созываем срочный королевский совет и объявляем вас королём на период болезни королевы.
Генри переводил взгляд с одного на другого. Какой он король? Ему всего двадцать один. Его матери – тридцать девять, она молодая ещё. Сердечный приступ в тридцать девять лет. Нет, он не может быть королём. Утром мама очнётся.
Старейшина, казалось, прочитал его мысли: «Ваше высочество, мы все молимся о здоровье нашей королевы. Мы верим, что всё будет хорошо. Но даже если она очнётся к утру, врач сказал, что её желательно отстранить от государственного управления хотя бы на месяц. Ей надо восстановиться. А страна не может оставаться без главы. В последнее время после приезда Вашей сестры королева очень много нервничала. Вчера после того, как принцесса Агнесса вышла от Вашей мамы, королеву хватил удар.
–А почему… Почему я узнал об этом только сейчас? – Генри был вне себя от гнева. Ему хотелось сейчас же ринуться и наподдавать Анжелике. Что? Что такое она сказала матери, что у той не вынесло сердце?
–Мы сами узнали только сейчас, ваше высочество.
Вышел врач. Он пригласил Генри в свой кабинет. «Ваше величество, всё намного сложнее. Я не хотел говорить господам. Ваша мать приняла слишком большую дозу снотворного. Не рассчитала. Наверно, она не могла уснуть. Мы сделали всё, что можно. Она выживет в том случае, если захочет этого. В последнее время королева всё чаще находилась в депрессивном состоянии. Она старалась не показывать это и просила меня не говорить вам. Но она очень много плакала… Нет, я не думаю, что это самоубийство. Королева не самоубийца. Она принимала таблетки не сразу и не всю пачку. Самоубийцы обычно глотают всё сразу, не растягивая «удовольствие». Она просто очень сильно устала. Её мучили в последнее время головные боли, они не давали ей спать. Но я не стал распространяться об этом. Пусть все думают, что был сердечный приступ…»
Врач вышел, оставив Генри в кабинете одного. Рядом с ним он поставил стакан с валерьянкой. Генри плакал. Плакал как маленький мальчик. Он ненавидел в этот миг сестру. Сколько сил ему требовалось, чтобы не сорваться. Утром, утром его объявят королём. Утром он её накажет. Накажет своей королевской властью. Сейчас у него нет этой власти. Сейчас есть власть Трегира над ней, но не его, не брата…
Генри пробыл в больнице до утра. Королеве стало лучше, врачи перестали опасаться за её жизнь, кризис миновал. Но Генри не мог покинуть мать. Его пустили к ней. Он сидел рядом и держал её за руку, как тогда, когда он был маленьким и болел. Мама всегда была рядом. Странно, но он почти не помнил маленькую сестрёнку, а ведь ему было уже пять лет. Под утро он забылся во сне. В коротком сне, ибо его разбудили и пригласили на совет. Спикер объявил, что в связи с тем, что королева Анастаса лежит в больнице с сердечным приступом, на её место и на время её отсутствия назначается принц Генри, который будет именоваться королём и никак иначе. Возраст принца позволяет ему встать у власти и возглавить королевство.
Анжелика ничего этого не знала. Она спокойно встала, сделала зарядку. Начались каникулы. В школу не надо было идти. Села завтракать, когда к ней пришла охрана:
–Именем короля принцесса Анжелика, урождённая Агнесса фон Гей де Ханзор, следуйте за нами, – объявил, по-видимому, старший.
–А что случилось? – Анжелика подумала, что ей показалось про короля. Ведь у них –королева.
Анжелику привели в тронный зал. Она ещё ни разу не была в тронном зале. В центре стоял трон, на котором восседал её брат.
–Ваше высочество, её величество по вашему приказанию доставлена.
–Хорошо, оставьте нас, – приказал принц.
–Генри, что произошло? Почему ты здесь? – Анжелика недоумённо посмотрела на брата.
–Потому что я как король Анастаса тебя арестовываю. Ты направляешься в карцер.
–Стоп! Ты король? – Анжелика помотала головой. – А где королева? Что с ней?
–Это я от тебя хочу узнать, что с ней? Что вчера ты наговорила нашей матери, что её увезли в больницу с сердечным приступом? – Генри раскалялся всё больше и больше. И весь гнев, который он пытался сдержать, сейчас выливался наружу. Анжелика ни разу не видела брата в таком бешенстве. – Врачи до утра боролись за её жизнь.
–Но я надеюсь, что она жива и скоро поправится… – Анжелика чувствовала, как страх подлой змеёй проникал в её сердце. Она даже сама не понимала, чего боялась больше: гнева брата, что мать может умереть по её вине (а Анжелике совсем не хотелось, чтобы кто-то из-за неё умирал) или за своё неясное будущее (она помнила из истории, как в борьбе за трон родственники очищали дорогу. Трон ей был не нужен, но вдруг брат решит по-другому).
–Я… Ничего такого я ей не сказала. Сказала, что она мне не мать, только и всего.
–Только и всего?! – Генри задыхался. Он чувствовал, что ещё немного и он не совладает с собой. – Стража, принцессу в карцер!
Лязгнула дверь. Карцер. Не таким представляла его Анжелика. Это была маленькая чистая камера с одной кроватью, столом и стулом. Всё очень простое. Стены без обоев, но чистые. На стене висит распятие. Санузел сделан отдельным кабинетом. На столе стоит пластиковая бутылка с водой. Анжелика села на кровать. Огляделась. Ни книжки, ни клочка бумаги. Ничего, чем можно было бы занять свой мозг. Под потолком тускло горел свет. Сколько прошло времени? Принесли хлеб: грубый, с отрубями. Есть не хотелось. Свет не гас. Анжелика попыталась уснуть, но где-то запиликала скрипка. Музыка тихая, одна мелодия сменяла другую. Сначала было приятно, потом надоело.
Музыка стихла. Анжелика закрыла глаза, но открылась дверь. В камеру вошёл брат. Он положил на стол лист бумаги и ручку.
–Пиши!
–Что я отказываюсь от престола? И ты меня отправишь после этого в Россию? – Анжелика пыталась нащупать почву.
–Пиши всё, что ты вчера сказала королеве, слово в слово.
–Генри, давай лучше я отрекусь от престола. Поверь, мне не нужен твой трон, я домой хочу, к маме.
–Анжелика, ты меня услышала? – Генри подошёл к ней почти вплотную. В камеру кто-то вошёл. Она не видела. Она смотрела только на брата, готовая отразить удар. Но Генри справился с собой. Он отошёл от сестры.
В дверь назойливо звонили.
–Ты кого-то ждешь? – Трегир в чём мать родила лежал на широкой кровати.
–Нет, но кому-то явно очень надо, – в это же время зазвонил телефон. Сюзанна взяла трубку: – Да, алло, – прикрыла трубку рукой. – Это тебя. Говорят, что тебя срочно требуют во дворец.
Трегир взял трубку из рук Сюзанны, выслушал. Сюзанна, накинув шёлковый халатик на голое тело, пошла открывать дверь. На пороге появился Манфред: «Ваше превосходительство, вас срочно требуют к королю».
По дороге Трегир пытался разузнать у Манфреда, что случилось. Радио о передаче власти ничего не вещало. Значит, журналистам ещё не сообщили. Манфред сам ничего не знал. Он получил утром приказ доставить срочно Трегира к королю.
Трегир стремительными шагами шёл по коридору. Было видно, что его ждали, ибо при его приближении двери распахивались незамедлительно. Он застал Генри в тронном зале:
–Ваше высочество, – Трегир сделал поклон.
Генри дал понять, чтобы их оставили вдвоём. Трегир ждал.
–Трегир, в общем, у матери сердечный приступ, я временно исполняю обязанности короля. Как ты понимаешь, ты моя правая рука. Но я хочу тебя сейчас попросить как врача. Мне лечащий врач сказал, что мать приняла слишком много снотворного.
–Ты думаешь… – Трегир посмотрел вопросительно на принца. Не было смысла договаривать.
–Врач сказал, что нет. Но я хочу знать наверняка. Посмотришь историю болезни? И ещё: Анжелика в карцере.
–В карцере? Чьё это указание? – Трегиру это не понравилось. Хотя ей уже было шестнадцать лет и она сама могла отвечать за некоторые свои проступки, но это должно быть очень и очень серьёзно.
–Я своей властью короля туда её отправил, иначе бы убил на месте, – Трегир вопросительно посмотрел, но перебивать не стал. Раз Генри был взбешён, значит, был повод, и очень серьёзный повод. Он слишком хорошо знал Генри. – Вчера… В общем, после разговора с Анжеликой мать попала в больницу.
–А как она попала к королеве? Мы же договорились, что встречи их надо свести к минимуму и только в нашем присутствии.
–Я виноват. Помнишь, мы ездили к Гарольду и там Анжелика встретилась с мамой Нелли? Она на следующий день сказала, что хочет встретиться с мамой. У меня-то мама одна, ну я и решил, что речь идёт о королеве. Тем более что она ко мне обратилась, не к тебе. В общем, организовал встречу. Давай так, ты сейчас в больницу, выясни, а потом можешь забрать подругу и привести её ко мне в рабочий кабинет. Будем выяснять, что такое она сказала королеве. Идёт?
Анжелика лежала на кровати, заложив руку под голову. Она не посмотрела, кто вошёл. Ей было, в общем-то, всё равно. Лист бумаги и ручка так и остались лежать нетронутыми. Она понимала, что ей страшно, и даже очень. Она вспомнила и Александра Македонского, по приказу которого был убит новорождённый его брат, и расстрел царской семьи. Ну и что, что ей трон не нужен, а может, брат решит, что кто-нибудь воспользуется ею как «знаменем», чтобы его свергнуть. Что с королевой? В каком она сейчас состоянии? Анжелика желала, насколько было возможно, чтобы королева поправилась. Ей, шестнадцатилетней девочке, очень хотелось жить. Умирать ни за что, без идеи не хотелось.
–Вставай, пойдём. Король ждёт, – это был Трегир. Анжелика от радости чуть было не бросилась ему на шею. Если есть рядом Трегир, значит, с ней ничего плохого не случится. Она почему-то верила в то, что Трегир её защитит. Но постаралась виду не подать. Встала. – Лицом к стене встань, руки за спину. Анжелика, – она осмотрела камеру. Трегир был не один. Дверь закрыта. Значит, сопротивление бесполезно. Она уже давно уяснила, что противиться воле других можно лишь тогда, когда это имеет смысл. А если смысла нет, надо копить силу. Повернулась, руки скрестила за спиной. Почувствовала прикосновение холодного металла к запястьям. На плечи был накинут плащ, чтобы не было видно наручники. – Всё, ступай.
Трегир шёл чуть впереди, затем она, за ней шёл Лаур. Шли молча. Её привели в апартаменты принца, завели в рабочий кабинет. Закрыли дверь. Сняли наручники.
–Садись, – Генри показал рукой на стул. Видя, что она не пошевелилась, повысил голос: – Садись, я тебе сказал. Берёшь ручку, бумагу и пишешь мне всё, что ты вчера сказала. Ты меня слышишь?
–Генри, как она? Я могу её увидеть? – Анжелика посмотрела на брата.
–Зачем? Ты хочешь её добить?
–Нет, я хочу… извиниться. Я не хотела. Я должна была промолчать. Но я просила тебя устроить мне встречу с моей мамой, а не твоей, – Анжелика решила таким образом определить роль королевы в своей жизни: она мать её брата.
Генри подошёл к сестре, приподнял её лицо за подбородок и жёстко произнёс: «Она и твоя мать, прошу это запомнить и принять, хочешь ты этого или нет. Я спрошу у неё, захочет ли она с тобой встретиться. И имей в виду, что я лично буду рядом. А теперь, если не хочешь возвращатьсяв карцер, садись и пиши».
Закончились каникулы. Анжелика собирается в школу. Эти дни она жила во дворце великих герцогов. Трегир держал её под постоянным присмотром: если не он, то Лаур находился рядом – в гостиной, кабинете, парке на прогулке. Трегир боялся, что она сорвётся, попробует сбежать. Он видел страх в её глазах. А страх вместе с паникой часто лишают человека разума.
Встреча с королевой прошла мирно. Трегир изучил историю болезни. Нет, это было не самоубийство. При самоубийстве она бы выпила все таблетки сразу. А королева принимала их через какое-то время. Видимо, очень хотелось заснуть, но горе не давало покоя. К концу недели она уже улыбалась. Весть, что её хочет навестить принцесса, радости не добавила. Но и уходить от визита королева не стала, не к лицу это было ей. Хочет встретиться, значит, есть что сказать. Есть что сказать, значит, надо выслушать. Она была готова ко всему. Генри и Трегир были тут же, вместе с принцессой, такой гордой, такой независимой. Принцесса была кратка: «Я вас прошу меня простить. Я не хотела вам причинять боль». Интересно, а произнося те слова, что же ты хотела? Но этот вопрос королева не задала. Она приняла слова прощения. Простила свою дочь.
Анжелика собирается в школу. Но в этот раз её сопровождают девушки из специальной бригады Трегира: все в чёрном, с рациями и пистолетами.
–Зачем?
–Затем, что если с братом что-то случится, ты будешь королевой. Ты стоишь на ступеньке к трону. Тебя положено сейчас охранять более чем кого-либо.
–А ты?
–А я отвечаю за твою охрану.
Всё, никакого общения с одноклассниками. Нет, девушки не мешали, просто отпало само собой. Не рискнули подойти к претендентке на трон. Женихи тоже на время исчезли. С ними не знакомили. Это был самый напряжённый месяц. Генри работал, работал много. Королеву по указанию врача к управлению государством не допускали. Она должна была восстановиться.
–Мама, мне рано ещё быть королём. Мама, пожалуйста, береги себя. Позволь мне ещё побыть молодым, чтобы я мог ходить по дискотекам, общаться с друзьями. Мама, милая мама, я нуждаюсь в тебе, я ещё недостаточно взрослый…
Королева слушала сына, гладила его по голове. А мысли были далеко, рядом с мятежной своей дочерью. Неужели никогда она не поймёт, что не могла королева поступить по-другому, что не было у неё выбора… И страдающее сердце хоть и медленно, но приходило в норму.
Другая женщина, великая герцогиня, тоже занималась воспитанием своего сына – Трегира. Её сын, который фактически имеет досье на каждого гражданина страны, сидит в кресле и не смеет перебивать мать.
–Трегир, ты виноват и только ты! Ты это хоть понимаешь? Ты знал, что за «золото» эта принцесса, зачем дал ей свободу? Почему не привёз сразу, как нашёл? Почему ты всё время идёшь у неё на поводу? Она распоясалась. Отзывай своё ходатайство и передавай её под мою опеку. Я быстро мозги ей на место поставлю, как следует обращаться с матерью. Трегир, ты чего молчишь? Ты собираешься отзывать ходатайство?
–Меня учили не перебивать, когда мать говорит, – Трегир улыбнулся. Он любил родителей. И несмотря на то, что мать была властной женщиной, не очень-то её боялся.
–Трегир, обещай мне, что ты отзовёшь своё ходатайство.
–Мама, я люблю тебя, но отзывать ходатайство не буду. Я остаюсь её опекуном, и для меня это более чем достаточно.
–Трегир, скажи честно, почему ты не хочешь на ней жениться? Твоя Сюзанна тебе все мозги запудрила? Или тебе она совсем неприятна, что ты никак?
Трегир вздохнул. Опять Сюзанна. Да, она ему нравится. Сюзанна идеальная любовница. Она не устраивает Трегиру скандалов, не требует от него никаких обещаний. Она просто наслаждается тем, что у них есть сегодня и сейчас, не вспоминая, что было и не загадывая вперёд. Каждый раз, приезжая из России, Трегир в первую очередь шёл к ней, к Сюзанне.
–Мама, Сюзанна здесь ни при чём. И дело не во мне. Дело в принцессе. Она не любит меня. Я для неё не более чем знакомый. Я же пытался. Пусть девочка немного почувствует себя свободной, а отозвать ходатайство я ещё успею.
–Свободна… Ты ещё не устал каждый королевский совет выслушивать о ней?
Май. 14. Гарем
– Ваше превосходительство, вас ищет её величество принцесса Анастасийская, – услышал Трегир голос секретаря.
–Хорошо, откройте ей её апартаменты, пусть меня подождёт, – Трегир положил трубку. – Ну что у нас ещё на сегодня, Ханума-анакан?
Перед Трегиром стояла сухонькая, но достаточно крепкая женщина без возраста. Назвать её старухой не поворачивался язык. На ней была надета свободная длинная юбка, простая белая кофта. Волосы убраны в пучок и на цыганский манер обтянуты прозрачным с люрексом платком. Смуглая кожа выдавала в ней южанку.
–А кто звонил, господин? – голос у женщины был низкий, но приятный. При его звуках рот наполнялся сладковатым привкусом пороха.
–Принцесса меня ищет.
–Так пригласите её сюда. Она ведь ещё ни разу не видела ваш гарем, – Ханума прошлась по мягкому восточному ковру с глубоким ворсом и нежно-голубым узором.
–Сюда, в гарем? – Трегир рассмеялся, обводя взглядом свой кабинет.
По стилю это было совершенное другое, непохожее на рабочий дворцовый кабинет. В гареме Трегир обустроил своё рабочее место по-восточному: мебель, состоящая из дивана с мягкими подушками, стол с резными ножками, кресло. Даже рамы были оформлены с восточным орнаментом. Он здесь отдыхал от бешеного ритма и ответственности. Привести сюда Анжелику означало, что и в этот мир внести хаос. А от хаоса он безумно устал.
–Да, сюда. Вы не переживайте, господин, мы вас в обиду не дадим, – Ханума пришла к нему из гарема его отца, великого герцога старшего. Ей польстило, что Трегир не вмешивался в её дела, и она обустраивала своё хозяйство, как хотела. Гарем приносил доход, ссор и скандалов, которые бы могли дойти до ушей хозяина, не было. Трегир заглядывал в это хозяйство, лишь когда требовалось его решение. Вот и сегодня Ханума пригласила его.
–Ну ладно, может, и стоит попробовать, – он поднял трубку и попросил, чтобы принцессу привезли к нему.
Анжелика вошла в комнаты. Она знала, что это её комнаты и что она будет в них жить, если выйдет замуж на Трегира. Вернее, если бы вышла замуж за Трегира, но он от неё отказался. И пока что сохранял эти апартаменты на всякий случай.
–Анжелика, – в зал вошёл Лаур. Анжелика не могла привыкнуть к тому, чтобы в её личные апартаменты могли войти без предупреждения и разрешения её брат, мать, Трегир или Лаур. – Пойдём. Трегир попросил тебя привезти.
–Куда? – спросила она.
–К нему в гарем, – Лаур с лёгкой полуулыбкой наблюдал за её реакцией. Он предполагал, что про гарем, если она и слышала, то вряд ли воспринимала его серьёзно. Именно поэтому Трегир и попросил, чтобы Лаур привел её, а не дворцовая охрана.
–Куда-куда? В гарем? Или я ослышалась? А что, у нас Трегир теперь султан? И много у него там жён и наложниц?
Выйти ей всё равно пришлось. Она знала, что если Трегир «велел доставить», значит, её доставят. Смысла сопротивляться не было. И к тому же женское любопытство: гарем… Звучит загадочно.
–Неужели ты никогда не слышала, что в Анастасе каждый богатый мужчина содержит гарем. В мусульманской части свои, мусульманские гаремы, а у нас это нечто другое. Я думаю, Трегир тебе сам расскажет. Я доведу тебя до ворот гарема, а там встретит хозяйка. Мне дальше нельзя в это женское царство. Только хозяин может, ну и врач, если есть необходимость. Даже охрана там из девочек. Ну, ты с ними познакомилась ещё в России.
Анжелика вспомнила, как её привезли к Трегиру, ещё там, в России. Тогда в операции по её задержанию участвовал он сам. Потом это было лишь в крайнем случае. Тогда она при задержании умудрилась упасть в грязь. Трегир потребовал, чтобы она переоделась. И чтобы у неё не было желания сбежать или взбунтоваться, он приставил к ней соглядатаев – девушек, одетых в чёрные комбинезоны. Потом эти девушки неоднократно охраняли её сон, переодевали, сопровождали на приёме у врача. Это была хорошо обученная, натренированная, молчаливая команда. Анжелика почти на все сто процентов была уверена, что они немые. Теперь понятно, откуда они взялись.
Гарем располагался за пределами дворцового комплекса, на окраине города. Лаур подал Анжелике руку, помогая выйти из машины. На все вопросы он отвечал уклончиво, всё больше и больше распаляя её интерес. И вот они приехали: трёхэтажный особняк прятался в шикарном парке. Здесь были и детские площадки, и беседки, и теннисный корт, и небольшой стадион. Анжелика с удивлением смотрела на тех, кто был на улице: это были самые обычные женщины в самых обычных одеждах – спортивных, деловых.
Массивная дверь закрылась за её спиной. Яркий свет хрустальных люстр осветил холл. Таких ярких цветов и обилия золотого покрытия она не видела даже во дворце у королевы.
–Ваше величество, следуйте за мной, – Ханума гордо пошла по мягким коврам. Анжелика с удивлением смотрела на эту ещё не старуху, обвешанную толстыми золотыми цепями, браслетами. На пальцы нанизаны массивные кольца. Если это и были безделушки, то сделаны они с большим старанием и вполне сходили за настоящие. Впрочем, кто знает, может, они и были настоящими.
По дороге Анжелике встречались женщины: некоторые были в домашних халатах и тапочках, другие – в деловой современной одежде. Наконец они подошли к какой-то двери. Вдоль коридора на диванах сидело несколько женщин. Они с интересом, внаглую рассматривали Анжелику.
–Ханума-анакан, мы здесь все сидим в очереди. Почему ты её проводишь впереди нас? – выступила одна из них.
–Приказ господина. Майя, опять ты встреваешь, – вздохнула грозно Ханума. Она открыла дверь. И Анжелика услышала, как за спиной одна женщина сказала другой: «У нас же вроде нет мест». А другая ответила: «Наверно, в приют. Смотри, совсем ещё ребёнок».
Анжелика зашла и оробела. Она не видела Трегира, но всё убранство… Вдруг мягкая рука опустилась ей на плечо, а над ухом раздался голос Трегира:
–Заходи, родная. Будешь гостем в моём гареме. Выбирай поудобнее диван, располагайся. Убедительная просьба, не встревать в разговор. Хорошо? А я тебе потом всё объясню, – Трегир вернулся на своё место. Анжелика молча прошла в дальний угол. Села спиной к стене, лицом к залу.Обзор как на ладони, а она сама не на виду.
–Ханума-анакан, приглашай следующую, – Трегир в своей европейской одежде не смотрелся во всём этом восточном убранстве.
В кабинет вошла женщина с модной стрижкой, несколько вызывающим макияжем, в короткой юбке. Скорее одетая для дискотеки, чем для гарема.
–Господин, я подала прошение, чтобы покинуть гарем.
Анжелика узнала в ней ту, что возмущалась, когда она входила «без очереди».
–Да, Майя, я читал ваше прошение. Вы указали, что вам от работы дают студию. Это хорошо. У меня к вам вопрос по поводу вашего сына. Сейчас он живёт и учится в интернате при гареме. Вы планируете его забрать?
–Да, об этом я и хотела бы вас попросить. Мой новый друг хотел бы постепенно привыкнуть к мальчику. Не могли бы вы оставить его пожить ещё некоторое время в интернате. У него здесь друзья, ему тяжело будет расставаться…
После её ухода Трегир на кресле повернулся в сторону Анжелики: «Видишь, дорогая, и такое бывает. Майя уже пять лет живёт в гареме. Когда она пришла, мальчику было семь лет. Он пошёл в школу и сразу был помещён в интернат. По условиям гарема дети не могут жить вместе с матерями, они живут в интернате при гареме, а мать может навещать, сколько вздумается. Исключение для детей до трёх лет – матери и ребёнку предоставляется комната. За всё это время она даже на каникулы мальчика не забирала. У неё была возможность снять квартиру на неделю и провести с сыном время. Она говорила, что у неё нет денег, что она ездит на заработки…» После чего Трегир поднял трубку и попросил соединить его с директором кадетского корпуса: «Добрый день, господин Трегир у аппарата. У меня гарем покидает одна из приживалок. У неё мальчик двенадцати лет. У вас есть место в подготовительном классе? У мальчика средние способности. Хорошо, спасибо. Вы сможете с ним познакомиться, я распоряжусь. До свидания».
–Ты определяешь мальчика без его согласия и согласия его матери в солдаты? – Анжелика недоумённо посмотрела на Трегира. Её глаза метали искры.
Ханума переводила взгляд с одного на другого. Наконец она подняла руку и обратилась к Анжелике:
–Вы находитесь в гареме. Здесь нельзя так разговаривать с хозяином. Хозяин несёт ответственность за всех, кто здесь проживает. И если он решил, что ребёнка следует перевести в другое заведение, так тому и быть. Мать не заберёт мальчика. В интернате при гареме могут жить только гаремные дети. Куда должен, по-твоему, пойти мальчик: к матери, которая не хочет брать? На улицу?
–А если бы была девочка? Её бы куда? Тоже в солдаты? Чтобы вырасти такой же немой куклой, как те, у входа?
Трегир не ответил Анжелике: «Ханума-анакан, давай следующую!»
–Это новенькая, она просится в гарем, господин, – и Ханума завела девушку лет двадцати.
–Ну, слушаю, что столь юную особу привело в гарем? Обычно ко мне просятся женщины, которые уже пожили в миру. Ты молодая, красивая, можешь ещё семью завести, зачем тебе в гарем?
Девица бесцеремонно уселась в кресле напротив Трегира.
–Ну мне идти некуда, сказали, что можно в гареме перекантоваться, – её акцент выдавал в ней иностранку.
–Вы откуда? Вам сказали, что в гаремы пускают жить только гражданок Анастаса? – Трегир оценивающе осмотрел девушку.
–Я из… – и она назвала одну из союзных республик. – Нас сюда привезли танцевать. Я решила остаться и попытать счастья.
–Так, и что же привело тебя в гарем? – Трегир перешёл на русский. Было видно, что он начинает веселиться.
–Вы же его владелец. Я слышала, что вы красивый, богатый и… пока ещё холостой. Впрочем, для гарема ведь это не важно. Я тоже хороша собой, – девица встала на своих огромных каблуках. Откинула за спину длинные светлые волосы, повернулась на месте, покачивая бёдрами и выпячивая грудь.
Трегир расхохотался: – Похоже, что у тебя такие же представления о гареме, как и у моей невесты.
–Невесты? – девушка остановилась, нахмурилась.
–Да, невесты, а что тебя так смутило? Ведь с твоих слов для гарема это не важно. А, Анжелика? – он обратился к Анжелике, которая ошеломлённо смотрела на посетительницу. – Ханума-анакан, возьмёшь себе воспитанницу? – продолжил он на русском.
Ханума, подбоченившись, подошла к девушке, осмотрела её со всех сторон.
–А что ты умеешь делать? Только попой крутить? – спросила она на русском с неизвестно откуда взявшимся кавказским акцентом. – Тебе не в гарем, а в публичный дом надо. Гарем в Анастасе – это не наложницы и жены, это женщины, которым пойти некуда. Они приходят сюда добровольно, ну или почти добровольно. Они здесь живут, их зарплата поступает на счёт хозяина, а он уже распоряжается, кому и на что выдать. А кто не работает, тот занимается делами в гареме: готовит кушать, стирает, убирает. И заметь, девочка, никакой личной жизни. Перед поступлением в гарем ты идёшь к врачу, и врач делает так, чтобы детей у тебя здесь рождено не было. Мужчин приглашать нельзя. Покидать гарем можно только на неделю и только четыре раза в году, иначе теряешь своё койко-место. Хозяин не спит с женщинами из гарема. Ты хочешь ещё идти к нам? – и Ханума затряслась в мелком смехе.