Я захлопнула дверь прямо у него перед носом.
Через стекло я видела, как Роб замешкался на крыльце, переступая с ноги на ногу, играя мышцами на своем крупном атлетическом теле, пытаясь придумать, как поступить дальше. Он отошел в сторону и посмотрел на меня через боковое окно, став похожим на Теда Банди[13].
– Ладно. Признаю, в моей голове это звучало гораздо лучше в качестве вступительной фразы. Прости. Прости. Я виноват. Не могла бы ты открыть дверь, пожалуйста?
Я знала кое-что о Робе, в основном из городских сплетен, поскольку он таки использовал две свои рабочие клетки мозга и понял, что не стоит возвращаться в Фэйрхоуп, после того как бросил меня на произвол судьбы в старшей школе.
Он знал, что мой отец, который двадцать лет служил шерифом нашего города, выследит его с ружьем наперевес, да я и сама могла прикончить его голыми руками.
Я знала, что он получил стипендию, когда мне было шестнадцать, и уехал в Аризону, надеясь в конце концов попасть в НФЛ.
Знала, что у него так и не получилось стать профессиональным футболистом и он провел последние десять лет, играя в любительских лигах, параллельно подрабатывая тренером, чтобы свести концы с концами.
Я знала, что он был дважды женат, но оба брака закончились разводом, других детей, кроме Мишки, у него не было.
Но самое главное, что я знала о нем, – это то, насколько подлым он был. Роб никогда не встречался со своим сыном.
Не прислал ни одной открытки, ни одного подарка на день рождения, ни одной записки, не говоря уже о проклятом чеке. Ни разу не задал ни одного чертова вопроса о лучшем, что когда-либо было в моей жизни.
Именно его полный отказ от Мишки я никогда бы не смогла простить.
Роб не обязан был оставаться со мной. Но вычеркнуть из жизни то, что он назвал моей ошибкой?
Да уж, неужели ты думаешь, что у тебя есть шанс выйти из моего «кулачного» списка (людей, которых я хотела бы ударить), приятель?
– Да ладно, Несси.
Роб прижал руку к окну, сделав печальный вид, пытаясь вызвать жалость. Глядя на него теперь, я поняла, что он совсем не был похож на прежнего Роба. Того парня, полного амбиций, ямочек и возможностей.
Он выглядел таким же измученным, усталым и пустым, как я.
Отлично.
– Пожалуйста, – мягко сказал он. – Я набирался смелости прийти к тебе целую неделю. Дай мне пять минут.
Я снова приоткрыла дверь. Мне было совсем неинтересно, почему он здесь. Число моих догадок о причинах его появления на данный момент составляло минус пятнадцать с лишним.
Но если он действительно был в плохом состоянии, я бы не хотела стать тем человеком, который подтолкнул его к решению о самоубийстве. Несмотря на все внутренние пожелания скорой смерти, на самом деле меня эта идея не радовала.
К тому же он все еще оставался отцом моего ребенка, даже если никогда не был им по-настоящему.
У Роба была ветровка North Face[14], дорогая стрижка и гипс на правой ноге. Что-то горячее и стыдливое закрутило в животе, когда я подумала о том, что он увидел, когда посмотрел на меня.
Я больше не была той молодой красивой девушкой, с рассыпавшимися по плечам волосами, светлыми веснушками и потрясающими ногами, которую он бросил. Теперь мне было двадцать девять. И у меня был тяжелый макияж, несколько лишних килограммов и недостаток сна.
– Ты выглядишь… великолепно, – пролепетал он.
Его голос тоже стал другим. Каким-то обреченным.
– Ты выглядишь неуместно, – сухо ответила я, прислонившись к дверному косяку. – Что ты делаешь в Фэйрхоупе, Роб? И почему ты не подумал позвонить, прежде чем заявиться ко мне на порог без предупреждения долгожданным, как горящий мешок с собачьими какашками?
По правде говоря, я бы приняла собачьи какашки с распростертыми объятиями, если бы стоял выбор между ними и Робом. По крайней мере, огонь можно было бы затоптать ногами, и проблема бы исчезла.
Он указал на свою правую ногу и произнес на выдохе, словно божественное откровение:
– Я сломал бедро.
Ты разбил мое сердце.
– Понятно, – я сохраняла деловой тон, – но это все равно не ответ на мой вопрос.
– Я больше не могу играть в футбол. И тренировать тоже не могу, – еле выдавил он.
– У меня сердце кровью обливается за тебя.
– Серьезно, – Роб сдвинул брови. – Я никогда не вернусь на поле, Несси.
– Ну, тебе тридцать один, и ты так и не попал в профессиональную лигу, так что я уверена, мир переживет эту потерю.
Неужели мы сейчас правда говорим о его любительской футбольной карьере?
– Но я не поэтому вернулся в Фэйрхоуп, – Роб покачал головой, будто вспоминая нужные фразы. Он попытался перехватить мой взгляд.
Я сосредоточилась на его редеющих волосах, потому что не была готова увидеть то, что отражалось в его глазах. Мое сердце билось тысячу раз в минуту. Я одновременно не могла поверить, что он здесь, и молилась, чтобы Мишка не проснулся, решив выпить стакан воды.
– Не поэтому? – нарочито медленно произнесла я.
– Пришло время взять на себя ответственность. Когда две недели назад я загремел в больницу и рядом со мной никого не было, я осознал, что все это время не понимал смысла жизни. Я хочу быть со своей семьей. Со своими стареющими родителями. Пустить корни, найти цель, проводить праздники и каникулы с теми, кто по-настоящему мне дорог. Я хочу играть в мяч со своим сыном.
– Он ненавидит футбол, – подчеркнула я, наслаждаясь тем, что Роб и Мишка были настолько разными, насколько это вообще возможно.
– А чем он увлекается? – спросил он, от вопроса у него перехватило дыхание.
В тот момент мне очень захотелось поддеть его и сказать: «Кладбищами и жертвоприношениями животных». Но я поджала губы.
Я не поведусь на эту игру.
– Слышал, что он похож на меня, – продолжил Роб. – Высокий, темноволосый. Красивый.
Я сдержанно пожала плечами.
– Ты только что описал половину населения Северной Америки.
Его глаза загорелись надеждой, и что-то внутри меня ослабло.
Когда я была моложе, я мечтала об этом моменте. О том, что Роб появится и заберет нас с Мишкой к себе. Спасет нас.
Но годы притупили весь оптимизм, который еще оставался во мне, и теперь я ничего не ожидала от человеческой расы.
В частности, от мужчин.
И даже более конкретно – от Роба.
Да, эгоистично. Признаю, несправедливо сейчас не дать Робу взять и появиться в третьем акте фильма, так близко к развязке, и стать частью счастливого конца.
Он пропустил все самое ужасное.
Бессонные ночи, колики, первые зубки и все медосмотры. «Cкорую помощь», слуховые трубки, бо-бо, которые нужно было целовать, сказки, которые нужно было читать, и азбуку, которую нужно было выучить.
Его не было рядом, чтобы научить сына кататься на велосипеде, скейтборде или наклонять пенис вниз, когда он писает (на это я особенно затаила обиду). Объяснить, как ловить рыбу, повесить на стену картину, быть мужчиной.
Ком слез застрял у меня в горле.
– Можно мне войти? – спросил он.
– Нет.
Я услышала в своем голосе лед, и меня испугало, что он исходит от меня. Но что еще я могла ответить? Этот человек разрушил меня, мою жизнь, мои надежды и мечты. Правда, он подарил мне самый ценный подарок – нашего сына, но это произошло совершенно случайно.
Он прикусил нижнюю губу, уставившись на свои ботинки, как нашкодивший ребенок.
– Я бы очень хотел, чтобы у нас все получилось.
– Что получилось?
– Я хочу увидеть его, Несси. Моего сына.
– У него есть имя.
Он закрыл глаза, агония окрасила его слишком знакомые черты.
– Его зовут Мишка, – сказала я.
– Я знаю.
– Странное имя, не находишь? – усмехнулась я, не совсем понимая, к чему клоню, но желая причинить ему как можно больше боли.
Роб поднял голову, сдирая зубами мертвую кожу с губы, которую прикусил всего секунду назад.
– Не думаю, что у меня есть право судить. Меня не было здесь, чтобы дать ему имя.
– Чертовски верно, тебя не было.
Тот факт, что он был так покладист, так легко извинялся, ослабил мое желание нагрубить ему. Отчасти.
Он провел пальцами по волосам.
– Послушай, Несси, я знаю, что облажался, и понимаю, что лучший способ показать тебе, что я настроен серьезно, – это доказать тебе со временем, насколько я изменился. Последние пару лет действительно что-то изменили во мне. Бесчисленное количество раз я хотел связаться с вами, шли годы… – Роб вздохнул и покачал головой. – Ну, в общем. Сейчас я работаю на отца, здесь, в городе. У него риелторский бизнес. Мой дом чуть дальше по улице, так что можешь крикнуть, если что-нибудь понадобится. Вот мой номер.
Он протянул мне визитную карточку. Я взяла ее и не глядя сунула в карман пижамы, дыша через нос, чтобы не расплакаться. Роб переминался с ноги на ногу, выглядя немного нерешительным и очень напряженным.
– В чем дело? – Я закатила глаза. – Я знаю, что ты хочешь сказать что-то еще.
– Ну… возможно, еще слишком рано, но…
– Что?
Я осмотрела его лицо и поняла, что, хотя он и выглядел знакомо, в то же время я совершенно его не знала. Случайный мужчина. Совершенно чужой человек, который сейчас смотрел на меня с тоской и ни капли не напоминал того мальчишку, с которым я когда-то встречалась.
– Я хочу загладить свою вину перед тобой, Несси. Не только перед Мишкой. Я хочу попытаться вернуть и тебя.
– Ты шутишь?
– Нет. Я никогда не забывал тебя, Теннесси. Я…
– Спасибо, но я лучше оближу дверную ручку ближайшего общественного туалета.
На этот раз, захлопнув дверь перед его носом, я не стала ее открывать снова.
Столько вранья за один день не способна вытерпеть ни одна женщина.
Я уже выпила третий бокал вина, которое купила с хорошей скидкой, правда, с почти истекшим сроком годности, когда вспомнила, что так и не приобрела билеты на круиз.
Я запустила свой древний ноутбук и набрала в Интернете адрес круизной компании, который мне дали родители. Они тысячу раз предупреждали меня ничего не перепутать.
И у них были на то веские причины.
У меня был тяжелый, самодиагностированный СДВГ, и я не решалась делать ничего, что требовало более трех минут концентрации и/или мощного оборудования. Мой разум постоянно напоминал многополосное шоссе без дорожных знаков. К тому же после появления Роба я была вполне оправданно взбудоражена.
Но это же просто бронирование билетов – что тут сложного?
Я правда не хотела, чтобы доктор Перебила-ему-Горло (я дойду до этой истории, ладно? Потерпите!) донимал меня по этому поводу. Не то чтобы он вытворял подобное. Круз Костелло был в некотором роде экспертом по игнорированию моего существования.
Но если бы я могла гарантировать, что нам с ним не придется разговаривать друг с другом до начала круиза, я бы приложила для этого все усилия.
На сайте круизной компании я ввела в строку поиска «Элейшн»[15] – круизный лайнер, на котором мы собирались отдыхать. Он отплывал из порта Уилмингтон и отправлялся в десятидневный круиз по Карибским островам.
Судя по всему, такова была семейная традиция Костелло: каждое лето вместе с сыновьями они отправлялись в круиз по экзотическим местам. У нас, Тернеров, тоже были летние традиции до того, как я родила Мишку.
А именно: тащиться в Диснейленд каждый август, жаловаться на флоридскую жару, а потом, позже, на безумные очереди, клясться, что мы никогда, никогда больше не приедем сюда еще раз, и отчаянно пытаться найти нашего очень пьяного, очень дружелюбного отца, завязавшего разговор с какой-нибудь бедной актрисой, которую в тот день нарядили Эльзой.
Признаться, я была немного навеселе, когда бронировала билеты для меня и Круза.
Все было слегка… размыто, когда я вводила данные, а затем переправляла подтверждение на cruzcostellomd@healthhelp.com. Да еще и украсила письмо эмодзи со средним пальцем, чтобы он знал, от кого оно.
В итоге я выключила компьютер и пошла в свою комнату, захватив бутылку вина, а затем рухнула на кровать, чтобы честно проспать шесть часов. Сон был наполнен мечтами о Бенисио дель Торо и лотерейных билетах, ни Роба Гассмана, ни Круза Костелло в нем не было.