Один Теннесси

Вероятность того, что я убью кого-нибудь в закусочной в тот солнечный, невзрачный полдень, равнялась девяносто девяти целым девяти сотым процента.

Подросток в желтой толстовке Дрю[2], с разноцветными брекетами и обкуренным выражением лица намеренно уронил вилку под стол у красного винилового диванчика, на котором устроился.

– Упс, – криво усмехнулся он. – Какой я неуклюжий. Поднимешь или как?

Он одарил меня ухмылкой, состоящей из металла и кусочков бельгийских вафель. Трое его дружков загоготали, пихая друг друга локтями и многозначительно подмигивая.

Я равнодушно посмотрела на него, размышляя, отравить или задушить. Яд, решила я, подойдет больше. Может быть, это и оружие трусов, но, по крайней мере, я не рискну сломать ноготь.

Острые и покрытые гелем ноготки, как у Карди Би, были мне дороги.

А его шея – бесспорно нет.

– У тебя что, нет рук?

Я лопнула шар из розовой жвачки прямо у его лица, хлопая накладными ресницами и играя назначенную мне этим городком роль пустоголовой белобрысой куколки, малограмотной и обреченной веки вечные подавать бургеры.

– Есть, и я с удовольствием покажу тебе, на что они способны.

Его друзья взвыли, некоторые даже закашлялись, хлопая в ладоши и наслаждаясь представлением. Я почувствовала, что Джерри, мой босс, смотрит на меня из-за стойки, яростно вытирая ее тряпкой примерно того же возраста, что и я.

Его взгляд говорил не сплюнуть «случайно» жвачку в их разливную газировку (Тим Трапп это предвидел. Он уже намекал, что я должна стать проституткой, чтобы оплатить колледж сыну). По-видимому, мы не могли позволить себе ни судебные издержки, ни сомнительную репутацию.

Джерри был владельцем «Джерри и сыновья». Единственная проблема с этим замечательным названием заключалась в том, что никаких сыновей не было.

То есть были, конечно.

Парни живы и все такое, но они просто-напросто лентяи, спустившие свои незаработанные деньги на женщин, азартные игры, алкоголь и финансовые пирамиды. Именно в таком порядке.

Я знала, о чем говорю, потому что это они должны были работать здесь посменно, и все же большую часть времени здесь работала только я.

– Проблемы, Тернер? – Джерри жевал табак. Листья придавали его зубам странный желтоватый оттенок мочи. Он многозначительно посмотрел на меня из-за прилавка.

Блин.

Пришлось сцепить зубы и сделать, что нужно.

Но я не выносила озабоченных подростков, которые приходили только для того, чтобы заглянуть мне под платье.

Официантки Джерри (или, точнее, только я, так как была здесь единственной официанткой) носили довольно откровенные платья, потому что, по его словам, благодаря этому они (опять же я) получали больше чаевых. Вовсе нет. Нечего и говорить, что форма была обязательной. В бело-розовую полоску и короче некуда.

Поскольку я была довольно высокой, половина задницы оказывалась на виду, стоило мне в этом наряде наклониться. Можно было бы присесть на корточки, но тогда я рисковала показать кое-что более интимное, чем ягодицы.

– Ну? – Парнишка в желтом худи стукнул кулаком по столу, отчего зазвенела посуда, а тарелки с горячими пышными вафлями подлетели на дюйм. – Мне что, придется повторить? Все знают, почему ты в этом платье, и вовсе не потому, что тебе нравится ветерок.

«Джерри и сыновья» была той самой закусочной в маленьком городке, которую вы видели в кино и думали, что такая дыра не может существовать на самом деле.

Клетчатый черно-белый линолеум, видавший лучшие времена, – возможно, в восемнадцатом веке. Потрепанные красные виниловые диванчики. Музыкальный автомат, который внезапно и без предупреждения выдавал «All Summer Long» Кида Рока.

И в подтверждение славы Джерри – стена, увешанная фотографиями, на которых он обнимает знаменитостей, остановившихся в нашем городке (а именно, двух профессиональных бейсболистов, заплутавших по дороге в Уинстон-Салем, а также танцовщицу Мадонны, которая на самом деле приехала сюда специально, но только чтобы попрощаться с умирающей бабушкой, и выглядела как женщина, только что лишившаяся родного человека).

Еда была в лучшем случае сомнительной, а в худшем – опасной; все зависело от того, был ли наш повар, Коултер, в настроении вымыть овощи и птицу (в одной чашке) перед тем, как их приготовить. Он правда был отличным парнем, но я бы предпочла толченое стекло тому, чего касались его руки.

Тем не менее закусочная была забита до отказа: подростки посасывали молочные коктейли, дамы наслаждались прохладительными напитками после шопинга на Главной улице, а семьи заходили на ранние ужины.

То, чего «Джерри и сыновьям» недоставало в стиле и вкусе, они компенсировали своим элементарным существованием: это была одна из немногих закусочных в округе.

Фэйрхоуп был настолько маленьким городом, что найти его можно было только с помощью микроскопа, карты и больших усилий. Он был таким маленьким, как член самого ужасного бывшего. И еще этот город был настоящей капсулой времени.

Здесь была всего одна школа, где обучались дети в начальных и средних классах, один супермаркет, одна заправка и одна церковь. Все знали всех. Ни один секрет не ускользал от группки пожилых тетушек, которые каждый день играли в бридж под руководством миссис Андервуд.

И все знали, что я растяпа.

Паршивая овца.

Блудница, безрассудная, порочная женщина.

Полагаю, в этом и заключалась главная ирония Фэйрхоупа – он был несправедлив и не давал никакой надежды[3].

Боковым зрением я заметила Круза Костелло, занимавшего диванчик со своей подружкой месяца, Габриэллой Холланд. У Габби (она ненавидела, когда ее так называли, поэтому я именно так и делала, пусть и в своих мыслях) были невероятно длинные ноги, каждая шириной со спичку, цвет лица как у новорожденного младенца и, возможно, такие же интеллектуальные способности.

Ее блестящие черные волосы длиной до пояса делали ее похожей на потерянную Кардашьян (Кабриэлла, как вам?), кроме того, она была столь же требовательной, внося эксцентричные изменения в заказываемые блюда.

Например, тройной говяжий бургер в стиле Элвиса[4] с большой порцией сырного картофеля-фри превращался в бургер с органическими вегетарианскими продуктами свободного выращивания с пониженным содержанием жира, без булочки, без картофеля фри, с дополнительными листьями рукколы и без заправки.

Как по мне, ни один просвет между бедрами не стоил того, чтобы есть как хомячок. Но Коултер все равно соглашался со всеми требованиями, потому что Габби всегда причитала, если на ее тарелке от съеденной еды оставалось масляное пятно.

– Да брось, Неряшка Несси. Подними вилку, и продолжим, – прошипел подросток, выводя меня из ступора.

Мои щеки вспыхнули.

Пока Круз сидел ко мне спиной, Габриэлла, как и остальные посетители закусочной, напряженно наблюдала за мной, ожидая развития ситуации. Я бросила еще один взгляд на Джерри, затем вздохнула, решив, что не стоит из-за этого увольняться, и наклонилась, чтобы поднять вилку с пола.

Две вещи произошли одновременно.

Сначала я почувствовала, как этот придурок ущипнул меня за зад.

Затем увидела сзади вспышку камеры телефона, потому что кто-то меня сфотографировал.

Я обернулась, отмахнувшись от его руки, мои глаза горели так, будто я только что открыла их в бассейне, полном хлорки.

– Какого черта? – прорычала я.

Парень со злобной ухмылкой смотрел на меня, жуя соломинку от молочного коктейля.

– Я слышал истории про тебя, Неряшка Несси. Ты любишь проскальзывать за трибуны с мальчишками, да? Могу отвезти тебя обратно на место преступления, если ты скучаешь по былым временам.

Я уже готова была вот-вот потерять самообладание, работу, свободу и действительно убить этого пацана, но его спасла (южная) красавица.

– Официантка? Эй, можешь мне помочь? – Габриэлла помахала рукой, небрежно тряхнув блестящими волосами.

Я ткнула в пацана пальцем:

– Надеюсь, ты подавишься этой соломинкой.

– Надеюсь, ты подавишься моей соломинкой.

– Которая, полагаю, такого же размера, как и та, что у тебя во рту.

Тернер! – рявкнул Джерри, внезапно обратив внимание на нашу перепалку.

– Ладно, ладно, – пробормотала я.

Единственное, что меня утешало, так это то, что с таким лицом и пикаперскими фразами пацан в толстовке Дрю наверняка останется девственником до тридцати лет.

Тем не менее то, что я должна была сохранить эту работу, чтобы иметь возможность обеспечивать Мишку, было отвратительно. Найти работу в Фэйрхоупе было нелегко, особенно с моей репутацией. Но втайне я всегда хотела накопить достаточно денег, выучиться тому, что мне нравится, и найти другое место.

Я направилась к диванчику Габриэллы и Круза, слишком злая, чтобы почувствовать привычное волнение, которое всегда возникало при общении с любимчиком нашего городка.

Круз Костелло был и всегда будет кумиром Фэйрхоупа.

Когда мы учились в средней школе, он написал письмо президенту, да такое красноречивое, такое обнадеживающее, такое трогательное, что он и его семья были приглашены на церемонию Дня благодарения в Белый дом.

В старших классах Круз стал квотербеком[5] и вывел старшую школу Фэйрхоупа в финал чемпионата штата – один раз за всю историю школы.

Он также был единственным жителем Фэйрхоупа, который когда-либо учился в университете Лиги Плюща.

Великая Надежда Фэйрхоупа (Ага. Я взялась за каламбуры. Смиритесь.)

Он был тем, кто принял роды у Дианы Хадженс в грузовике под звуки бушевавшей бури в канун Рождества и заслужил фотографию в местной газете, на которой с улыбкой держал на руках плачущего ребенка, а кровь стекала по его мускулистым предплечьям.

Ко всему прочему, после окончания колледжа Круз пошел по стопам вышедшего на пенсию отца и стал любимым семейным врачом в городе.

Он, судя по всему, был святее воды, по которой ходил Иисус, добродетельнее матери Терезы и, что, пожалуй, самое страшное, сексуальнее Райана Гослинга.

В закусочной.

Высокий, поджарый, гибкий. Со скулами, которые, честно говоря, нужно было запретить.

У него даже были порноусы, которые, к его абсолютному неведению, придавали еще больше сексуальности. Во всем городе не было ни одной женщины, которая не хотела бы увидеть свои соки на них.

Даже одежда слепого главного бухгалтера, а именно брюки цвета хаки, безупречно белые носки и рубашка поло, не могли отменить того факта, что этот мужчина до неприличия подходил для позы наездницы.

К счастью – я использую этот термин не совсем точно, потому что в моей жизни не было ничего счастливого, – я была настолько в ужасе от самого существования Круза, что оказалась практически невосприимчива к его привлекательности.

Я остановилась у их столика, прислонилась бедром к потертому диванчику и принялась громко жевать жвачку, чтобы скрыть нервную икоту, возникшую от прикосновений того пацана. Всякий раз, когда у меня возникало желание постоять за себя, я вспоминала, что в этом городе мои перспективы получить работу тоньше, чем талия Габби. Воспитание тринадцатилетнего подростка обходилось недешево, и, ко всему прочему, переезд к родителям даже не рассматривался. Я не ладила с мамой Тернер.

– Доброго вам утречка. Чем могу помочь команде «наглых и красивых» Фэйрхоупа?

Габриэлла недовольно сморщила курносый нос. На ней были обычные узкие джинсы, дорогая белая кашемировая шаль и неброские украшения, что придавало ей шикарный непринужденный (и, возможно, французский) вид.

– Как дела, Несси? – спросила она, почти не шевеля губами.

– Что ж, Габриэлла, каждое утро я просыпаюсь не на той стороне капитализма, уверена, что моя машина вот-вот умрет, да и спина не молодеет. В общем, все неплохо, спасибо, что спросила. Как сама?

– Я только что заключила большой контракт с косметической компанией, который, вероятно, принесет моему блогу большую популярность, так что все очень хорошо.

– Замечательно! – проворковала я, изо всех сил стараясь не замечать Круза.

Габриэлла занималась тем, что выкладывала в социальные сети свои фотографии и видео, в которых пробовала новые продукты и заставляла людей верить, что они могут выглядеть как она, если тоже будут ими пользоваться.

Она протащила свою тарелку по столу, как будто на ней лежала дохлая крыса.

– Слушай, я не хочу быть тем самым человеком, но я не думаю, что мой бургер с индейкой… ну, знаешь…

– Приготовлен? – Я изогнула бровь. Или с индейкой

– Органический, – прошептала она, неловко поерзав на месте.

О, да она Шерлок.

Неужели она думала, что находится в «Плюще»[6]? Габриэлла должна радоваться, что листья салата хотя бы помыли, а булочка не из мусорки.

– Скорее всего, нет, – согласилась я.

Она нахмурила брови.

– Ну, я специально просила органический.

– А я специально просила выигрышный лотерейный билет и горячее свидание с Бенисио дель Торо[7]. Похоже, у нас обоих плохой день, дорогуша, – я снова лопнула жвачку.

Круз хранил молчание, как и каждый раз, когда я находилась рядом. Впрочем, нам всем было неловко, потому что Габриэлла Холланд была лучшей подругой моей младшей сестры Тринити. А моя милая младшая сестра обручилась с Уайаттом – старшим братом Круза.

Похоже на сюжет ток-шоу? Да, я тоже так думаю.

Это означало, что теоретически я должна была быть милой с обоими этими отвратительными гаденышами. Но пока Круз намеренно старался не признавать мое существование, я, напротив, была бы крайне рада высказать ему все, что я о нем думаю.

– Полагаешь, что такое отношение поможет получить чаевые? – недоверчиво спросила Габриэлла, сложив руки на груди. Будучи лучшей подругой моей сестры, она обходилась со мной, как с сухим лошадиным дерьмом на подошве ее туфелек на шпильке.

– Полагаю, что не в моих обязанностях знать, из чего готовят бургеры в этой закусочной, – ответила я.

– Может, будь ты добрее и исполнительнее, у твоего бедного сына было бы больше возможностей.

Так. Это уже слишком. Она действительно упомянула Мишку.

Гнев пронзил меня насквозь.

– Ну, если бы ты была чуть-чуть красивее, возможно, не заняла бы третье место на конкурсе «Мисс Америка», – мило улыбнулась я.

Очевидно, что и я была готова перейти черту.

Глаза Габриэллы наполнились слезами, а подбородок сморщился и задергался, как желе, пока она закипала.

– Я хотела бы поговорить с руководством! – закричала она.

– О, ты про главного босса? – спросила я. – Того, кто отвечает за всю эту кулинарную империю? – Я сделала вид, что сдвинулась на полдюйма, чтобы повернуться к Джерри. – Руководство! Третий столик хочет с вами поговорить.

Джерри обогнул стойку и сплюнул табак в стоящую рядом урну. Выглядел он грозно, я вновь повернулась к счастливой паре.

– Могу ли я еще что-нибудь для вас сделать? – Моя шелковая улыбка была такой же большой и фальшивой, как грудь Габриэллы. – Может быть, предложить бесплатное белое трюфельное масло, пока вы ожидаете? Или немного фуа-гра?[8] – Я постаралась четко произнести «с», чтобы сохранить образ необразованной дурочки.

Я определенно поступала не себе во благо. Но, блин, сексуальные домогательства со стороны ребенка, ровесника моего сына, и нравоучения от подруги моей младшей сестры просто довели меня до ручки.

– Вообще-то, да. Не могу поверить, что Тринити…

Язвительное замечание Габриэллы было прервано задыхающимся кашлем с диванчика номер пять, на котором сидел Руки Загребущие собственной персоной.

– Боже мой!

– Господи! Нет!

– Он подавился! Он подавился соломинкой!

Карма, должно быть, услышала мои молитвы и решила вмешаться, потому что парень, который ущипнул меня за задницу, теперь лежал на полу, схватившись за шею, с широко распахнутыми и покрасневшими глазами, и судорожно бился, пытаясь вдохнуть.

Вся закусочная обезумела. Люди бегали туда-сюда, опрокидывали стулья, женщины визжали. Кто-то позвонил в службу спасения. Другой человек предложил перевернуть его на живот. А один из его дружков записывал все на телефон, как будто людям и так не хватало причин не доверять представителям поколения Z.

И вот за дело взялся он.

Доктор Круз Костелло бежал, словно в замедленной съемке, к ребенку, его песочные волосы развевались, как в «Спасателях Малибу».

Он обхватил грудь моего обидчика, сделал поддиафрагмальный толчок, помогая парню выкашлять кусок соломинки, которым тот подавился, и в очередной раз спас положение.

Музыкальный автомат, как по команде, начал выкрикивать песню Кида Рока «All Summer Long».

Не то чтобы я искренне хотела, чтобы этот пацан умер.

Быть говнюком не грех, наказуемый смертью. Но тот факт, что вся закусочная проигнорировала открытое сексуальное домогательство, которому я подверглась, шокировал, если не полностью удручал.

А теперь вдобавок еще и Круз Костелло, высокий, мускулистый и бодрый, купался в комплиментах, которыми осыпали его все вокруг.

– …спас жизнь мальчику! Как мы можем отблагодарить вас? Вы – достояние Фэйрхоупа, доктор Костелло!

– …когда тебе было три года, я сказал твоей матери, что ты станешь кем-то выдающимся, и что же? Я снова оказался прав.

– Моя дочь возвращается из колледжа в следующем году. Вы уверены, что остановились на Габриэлле, дорогой? Я бы хотела, чтобы вы с ней познакомились.

Я прислонилась к прилавку, глядя с прищуром на разворачивающуюся сцену.

Один из друзей подростка позвонил его матери, которая должна была его забрать. Джерри пытался успокоить посетителей, объявив, что все получат бесплатное мороженое, а Габби вцепилась в руку своего парня, словно пришитая к нему хирургическим путем, и суетливо шептала что-то на ухо, метя территорию.

Круз попытался заплатить Джерри, но Джерри преувеличенно серьезно покачал головой.

– Ваши деньги здесь ни к чему, доктор Костелло.

К счастью для доктора Костелло, его деньги были желанны в моем кармане. Я оттолкнулась от прилавка и направилась к нему, протягивая раскрытую ладонь.

– А вот я готова получить чаевые.

У Габриэллы открылся рот.

Из него должно было вылететь нечто грубое – то, что моя сестра была ее лучшей подругой и мы обе должны были стать подружками невесты Тринити менее чем через два месяца, не имело значения.

Сегодняшний день укрепил мнение о том, что в Фэйрхоупе я была отличной мишенью, и каждый имел право, дарованное самим Господом Богом, плохо ко мне относиться. Но Круз остановил Габриэллу, похлопав ее по плоской заднице, лениво и однобоко ухмыляясь.

Он знал, что я терпеть не могу его поведение всеобщего любимца.

– Подожди в машине, дорогая.

– Но, Кру-у-уз.

Габби топнула ногой, растягивая его имя, и надулась.

– Я разберусь с этим, – заверил он ее.

– Хорошо. Только не слишком любезничай, – угрюмо согласилась она, поймала ключи от машины, которые он бросил, и вышла из закусочной.

Мы с Крузом стояли друг напротив друга. Два ковбоя, ожидающие, когда можно будет достать оружие.

– Не хочешь поблагодарить меня?

Его глубокий голос всколыхнул что-то теплое, липкое и непрошеное у меня в груди. У него было тело Джастина Хартли[9], к которому так и хотелось прижаться.

– За что? – удивилась я. – За то, что существуешь, или за то, что ты только что выполнил свой долг, будучи врачом, или за то, что ты всех бесишь?

– За спасение того ребенка.

– Тот ребенок ущипнул меня за задницу и сфотографировал мои трусики.

– Я этого не знал, – спокойно произнес он.

Я поверила ему, но что с того? Я была настолько зла, что гнев застилал разум.

– Чаевые, или проваливай, – прошипела я.

– Тебе нужны чаевые? – размеренно спросил он, прищурив темно-синие глаза. – Вот тебе вместо этого совет: наберись хороших манер. И побыстрее.

– Извини, – нахмурилась я, делая вид, что рассматриваю ногти. – Советы печенья на удачу – не та валюта, которую я принимаю в настоящее время. А вот наличные или мобильные платежи подойдут.

– Ты правда рассчитываешь, что я дам тебе чаевые после перебранки с Габриэллой?

Он выглядел несколько озадаченно. Как будто, помимо того, что я была пустоголовой куколкой, мой IQ был как у сэндвича с арахисовым маслом. Без желе.

– Вообще-то, да. Она знает, что у нас нет органического мяса или руколы. Тогда почему продолжает это заказывать?

Если он намеревался сказать мне, что покупатель всегда прав, то я бы непременно добавила его в свой постоянно растущий список людей, которых нужно убить. На самом деле он и так был там в первой десятке за каждый раз, когда сталкивался со мной на светских раутах и делал вид, что меня не существует.

– Почему бы тебе не ответить ей прямо? – язвительно парировал Круз. На мгновение – на маленькую, крошечную, ничтожную долю мгновения – я могла поклясться, что его маска старого доброго парня слегка треснула и сквозь нее просочилось раздражение.

– Почему бы тебе не заняться своими делами?

Я заметила, что его взгляд упал на мои губы, когда я это сказала.

Я знала, что на моем лице достаточно косметики, чтобы слепить еще одну фигуру в натуральную величину, и слишком много розовой помады, чтобы кому-то понравиться. Но Круз был Крузом, он никогда не говорил ничего плохого или унизительного ни о ком. Даже обо мне.

Я видела, как раздуваются ноздри его прямого римского носа, когда он сделал успокаивающий вдох и поднял подбородок вверх.

– Ладно, Теннесси. – Вот еще что: все называли меня Неряшка Несси. Он был единственным, кто обращался ко мне по имени, и это всегда казалось сущим наказанием. – Я займусь своими делами. Начнем прямо сейчас, не против? Ты уже забронировала билеты на круиз?

Ах да.

Поскольку мои родители оплачивали свадьбу Тринити и Уайатта, Костелло – родители Круза – решили пригласить обе семьи в предсвадебный круиз, чтобы мы могли получше узнать друг друга.

Поскольку Костелло часто отправлялись в круизы, они использовали очки лояльности, чтобы забронировать для Тринити и Уайатта каюту для молодоженов и двухместные каюты для себя и моих родителей.

Мой сын, Мишка, практически умолял меня разрешить ему поселиться с моими родителями, у которых в номере будут отдельные джакузи и мини-бар. Поскольку это был его первый в жизни отпуск, я согласилась.

Но это означало, что нам с Крузом все равно нужно было забронировать номера для себя, а поскольку у Круза была «настоящая работа», а у меня – много свободного времени (слова моей мамы, не мои), мне было поручено заняться этим вопросом.

– Все в процессе.

– Я не думал, что бронирование билетов требует таких усилий.

Я погладила себя по жестким, сильно залакированным белокурым волосам.

– Может быть, для тебя это просто. Но у нас, глупышек, на все уходит много времени. Где я могу заказать эти билеты? В этих… интернетах, да? – Я покачала головой. – Это такая штука на компьютере? С коротенькими словечками и видео с котиками?

Он щелкнул челюстью, острой, как лезвие.

Всего один раз.

Но одного раза было достаточно, чтобы вызвать у меня безудержную радость. Всем известно, что Круза Костелло ничто не выводило из равновесия.

– Закажи билеты, Теннесси.

– Да, сэр. Вам нужна двуспальная кровать или, может, королевских размеров?

– Уточняете, беру ли я с собой Габриэллу?

– Или любую другую почти несовершеннолетнюю девушку, соответствующую твоим вкусам.

Это было не совсем справедливо, потому что их разница в возрасте была не самой большой.

Габби была ровесницей двадцатипятилетней Тринити, а Тринити выходила замуж за Уайатта, старшего брата Круза.

Круз сунул руку в передний карман брюк цвета хаки.

Он всегда вел себя непринужденно, что очень раздражало.

– Постарайся не испортить все, когда будешь бронировать, ладно?

Вот тут-то моя маска безразличия соскользнула и разбилась о пол. Может, этот городок и наклеил на меня ярлык той, кто всегда все портит, но, по моему мнению, я его не заслужила.

– Я вполне способна забронировать два билета на круиз.

– Поверю в это, когда увижу своими глазами.

– Знаешь, – задумчиво сказала я, накручивая на палец прядь светлых волос, выбившуюся из моей немодной прически, – ты и вполовину не такой хороший, каким тебя считают люди.

– Я приберег весь яд специально для тебя, – он наклонил свою бейсболку, как ковбой. – Какие-нибудь напутственные слова, Теннесси? Моя спутница ждет меня в машине.

Точно, точно, точно.

Его блестящая Audi Q8, на которой он поедет с его блистательной девушкой в свою блистательную жизнь.

На этот вопрос я ответила средним пальцем, воспользовавшись тем, что все вокруг нас говорили о случившемся с парнем, который подавился соломинкой, а значит, ничего бы не заметили.

Ответ был не самым элегантным, но принес мне невероятное удовлетворение.

* * *

В тот вечер я готова была разрыдаться.

Я старалась не зацикливаться на жалости к себе, но некоторые дни выдаются тяжелее других.

Мой сын очень хотел новую игру «Ассассин Крид», но я не могла нам этого позволить. Хуже всего было то, что он даже не попросил ее у меня.

Я узнала об этом от матери, когда разговаривала с ней по телефону, возвращаясь домой с работы, рывками передвигаясь на своей Honda Odyssey, словно эта машина была пьяной девушкой из женского общества, только что ушедшей с шумной вечеринки.

Очевидно, Мишка предложил подстричь маме газон за наличные, чтобы купить себе игру.

«Я бы купила ее не задумываясь, милая, но эти игры очень жестокие, и я не уверена, что ему стоит в них играть».

Бесполезно было объяснять ей, что это сизифов труд – заставить Мишку не играть в видеоигры. Он и его друзья постоянно проводят так время. Это норма.

В то же время я чувствовала себя удручающе плохой матерью. Настоящей неудачницей. Я даже не могла купить сыну видеоигру.

Может быть, Габриэлла была права.

Может, мне нужно было заткнуться, сказать, что ее бургер органический, и терпеть иногда оскорбления за хорошие, весомые чаевые.

Я толкнула дверь в обветшалый одноэтажный дом. Внешняя отделка была бледно-голубой. Мы с Мишкой сами все покрасили, чтобы сбить часть арендной платы, которую запросил хозяин. Внутреннее убранство в основном состояло из мебели, доставшейся от друзей и родственников.

Но все было нашим, и мы гордились этим.

Я скинула каблуки у двери и бросила куртку и сумочку на комод, чувствуя себя измотанной и замученной.

Замученной тем, что не могу позволить себе вещи, которые хочет мой сын.

Прыщавыми, грубыми подростками, которые щипали меня за задницу на работе.

Габриэллой, с ее стройными ногами и легкой жизнью с дорогими контрактами.

И доктором Крузом Костелло, который, казалось, был одержим ненавистью ко мне.

Мне действительно нужно было уехать из этого города, и я собиралась сделать это, как только Мишка закончит школу.

– Мишка? Ты здесь? – позвала его я.

На кухне раздался звон кастрюль и посуды, который становился все громче по мере того, как я пробиралась через темную маленькую гостиную.

– Мам? Я приготовил пасту. Извини, меня завалили домашкой, и я забыл достать курицу из морозильника.

Я вошла на кухню и крепко обняла сына. Отступив на шаг, я оглядела его лицо, прежде чем погладить бархатистые мочки ушей и поцеловать в лоб, чего он не любил, но, тем не менее, позволял мне делать.

В свои тринадцать лет Мишка уже был на голову выше меня. Неудивительно, ведь он пошел в своего отца, который в школе был тайт-эндом[10], ростом шесть фунтов три дюйма[11].

Наверное, это должно было меня расстраивать.

Мишка, можно сказать, взял мою матку напрокат, а в итоге вырос вылитым Робертом Гассманом. Те же растрепанные каштановые волосы, лукавые изумрудные глаза с золотыми прожилками, глубокие ямочки, которые проступали даже при разговоре, и слегка крючковатый нос.

Да, должно было расстраивать, но это не так.

Мишка рос настолько самодостаточным человеком, что Роб казался лишь бледной копией, словно старое письмо, написанное карандашом, слова в котором выцвели от времени и стали почти неразличимы.

– Паста – это прекрасно.

Я поднялась на носочки, чтобы поцеловать Мишку в щеку. При всей своей привлекательности, он, как и другие мальчики его возраста, пах носками, гормонами и фермерскими козами.

Я отстранилась, заметив, что он уже накрыл на стол и поставил тарелки.

– Как дела в школе?

Мы сидели за столом, ковыряя пасту «аль денте» (читайте: совершенно сырую), залитую подозрительным соусом из супермаркета.

– Довольно неплохо. В смысле, мистер Шепард все еще донимает меня по поводу вступления в футбольную команду, что неприятно, но в остальном неплохо.

– Не позволяй ему заставлять тебя что-либо делать. Ты не Роб. Ты не обязан играть в футбол.

– Не бойся, я не свихнусь на спорте. Он отнимает слишком много сил, а в будущем никак не пригодится.

– Что-нибудь еще происходит в твоей жизни?

Мишка сморщил нос, отчего сразу проступили ямочки.

– Не особо.

Что-то внутри меня смягчилось, превратившись в почти тупую боль.

Он не хотел рассказывать мне о видеоигре. Не хотел волновать меня по этому поводу.

– Как прошел день на работе?

Он подцепил вилкой красную пасту и запихнул в рот.

Ну, сынок, было хуже, чем у Авраама в тот день, когда Бог внезапно сказал ему сделать себе обрезание в возрасте девяноста девяти лет.

Теперь наступила моя очередь лгать. Или, по крайней мере, выдать искаженную версию правды.

– Отлично. В ближайшие несколько недель, возможно, мне понадобится выйти на дополнительные смены. Значит, я заработаю больше денег. И мы сможем немного раскошелиться. Хочешь что-нибудь купить?

Я тоже запихнула в рот пасту.

К счастью, этот дурацкий круиз был оплачен Костелло, которые не испытывали недостатка в деньгах.

– Не, у меня все есть. Ты должна потратить деньги на себя, мам. Ты никогда себе ничего не покупаешь.

– Глупости.

Я помахала ладонью, глотая холодный воздух, язык словно горел. Черт возьми, неужели он добавил табаско?[12]

– Я, например, всегда хожу на маникюр.

– Ага, конечно. Тетя Гейл делает тебе его бесплатно. Я не дурак, – он закатил глаза.

На самом деле, он и правда был далеко не дурак. Мудрый и разумный не по годам. Пора было перестать врать ему по пустякам, чтобы почувствовать себя лучше.

Остаток вечера прошел в блаженстве.

Мы с Мишкой вместе смотрели «Американского идола», поедая фисташковое мороженое, смеялись и судили участников, как будто у нас был музыкальный слух. Потом он поцеловал меня в лоб, пожелал спокойной ночи и ушел в свою комнату.

Через несколько минут я услышала в коридоре тихий храп, доносящийся из-за приоткрытой двери. Кажется, этот мальчик может спать прямо во время кентуккийских скачек, находясь при этом на коне.

Я усмехнулась про себя, покачала головой, собирая наши миски с мороженым и пустые стаканы из-под холодного чая и направляясь на кухню. Звонок в дверь раздался как раз в тот момент, когда я начала мыть посуду.

С тихим вздохом я выключила кран, вытерла насухо руки и направилась к входной двери.

Не успела я дойти до нее, как кто-то снова нажал на звонок.

– Иду, иду. Тише.

Это могла быть моя мать, проходившая мимо нашего дома во время ночной прогулки для похудения и решившая сказать мне, что она все-таки купит Мишке видеоигру? Или моя сестра, которой вдруг захотелось, чтобы я в последнюю минуту проверила изменения в цветочных композициях или свадебном меню?

Я распахнула дверь, и весь воздух мгновенно покинул мои легкие, сорвавшись с губ потрясенным свистом.

На крыльце стоял Роб Гассман, мой школьный возлюбленный и непутевый папаша Мишки.

Через тринадцать лет после того, как бросил меня беременной в шестнадцать.

– Неряшка Несси, – он улыбнулся. – Взрослая и прекрасная.

Загрузка...