Казанский железнодорожной вокзал был наполнен многочисленным людом. От толпы встречающих, отъезжающих, ручной клади, чемоданов и всюду снующих зевак, пестрило в глазах. Беспорядочный гул, громкие выкрики, шум открывающихся дверей, гудки тепловозов, стук рельс исходящий от поездов и постоянные объявления в громкоговоритель дополняли общую картину происходящего.
Среди всей этой сумятицы, типичной для всех ж/д вокзалов, в углу огромного здания, отдельной группой расположилась команда 281 призывников прибывшей из Канаша.
– Всём быть здесь и без разрешения ни кому никуда не отлучаться. Я скоро приду – строго приказал сопровождающий их капитан-лейтенант.
На просьбы сходить в туалет и покурить, раздавшийся разом из команды призывников, кап-лей, безразлично махнул рукой и бросив на ходу фразу:
– По всем вопросам обращайтесь к старшинам – поспешил ретироваться, скрываясь в многоликой толпе людей присутствующих на вокзале.
Старшины, два молодых парня, на год-два старше своих будущих подчинённых, из-за понятной собственной безопасности, решили не воспротивиться желаниям исходящей от разномастной оравы.
Уж как не им лично знать, по собственному опыту, какие цели и планы преследуют новобранцы, только что оторвавшиеся вольной гражданки. Попробывав здесь и сейчас "включить в себе командиров" ни к чему хорошему могло не привести. В лучшем случае можно было быть посланным на три весёлых буквы или в худшем , получить в репу, что в планы старшин явно нём входило.
Они с облегчением разрешали отлучаться призывникам по собственным нуждам, в замен требуя от них сигарет, пирожков или семечек. Это было на руку как старшинам, которые упрощали себе надсмотр и к тому же получая за это какую-либо выгоду, так и вновь призванным.
Новобранцы же в свою очередь за небольшую мзду могли беспрепятственно справить свои нужды и прикупить себе что либо в дорогу. Как правило в таком случае, основным предметом покупки было спиртное, которое свободно продавалось в привокзальных магазинах и всевозможных коммерческих киосках.
Ванька и Санёк не стали отрываться от коллектива и так же как другие парни решили воспользоваться коротковременной отлучкой.
– Что Ванек может "встанем на лыжи" и дадим ходу от этих лохов – пошутил Санек, намекая обдурить сопровождающих их вояк, когда они вышли наружу из здания вокзала.
– Далеко от них не сбежишь. До первого попавшегося мента. Теперь все наши документы у них на руках – ответил ему Соколов, прикуривая сигарету.
– Да я прикалываюсь дружище. Нам теперь с ними два лучших года вместе чалиться и одну баланду вместе хлебать – с острил Санёк и громко заржал от сказанной свой же шутки.
Перекурив и оправившись в туалете вокзала, друзья направились к близлежащему торговому киоску. Ассортимент товара здесь был не большой, всё что только могло пригодиться пассажирам в дороге. На деньги выданные им в Канашском военкомате, он купили сигарет, колбасы и Сникерсов.
– Уважаемый, водка есть? – спросил Санёк у продавца киоска, по национальности похожего на кавказца.
– Обижаэшь дорогой. Конэшно есть. Тэбэ какой нужно? – ответил ему продавец, с хорошим грузинским акцентом.
– Рояль есть?
– Э нэт дорогой. Роялл нэт. Такой водка не продаю и тэбэ не советую. Как брату говорю. Много человек отравилось.... Бэри Распутин или Смирнов. Сам для себя такой бэру…
Санёк обернулся к Ваньке и получив от него одобрительный кивок головы, ответил грузину:
– Давай беру две бутылки. Одну такую, другую такую…
Рассчитавшись с продавцом и предусмотрительно спрятав в рукава своих фуфаек купленную водку, парни направились в здание вокзала.
К месту расположения всей команды друзья поспели в нужный момент. За время их отсутствия сопровождавший новобранцев капитан-лейтенант, уже успел оформить всё необходимые документы и начать перекличку.
При проверки оказалось, что среди призывников не хватало одно чела. Кап-лей повторно зачитал список новобранцев, но на названную фамилию Сидоров, сново ни кто не ответил "Я"
– Ебти. Куда делось это тело? Кто его видел? – в сердцах бросил старший, оглядываясь вокруг, обрашаясь толи к старшинам, толи к молодому пополнению.
Всё разом притихли, ожидая дальнейшего хода события, старшинам в свою очередь оставалось только мычать что то в оправдание и безпомощьно разводить руками.
Вдруг откуда не возьмись в строй новобранцев в валился сильно качавшейся парень. Его штормило из стороны в стороны, при этом он размахивал руками пытаясь балансировать ими, что бы не упасть. И он скорее всего упал бы, если бы его не подхватили под руки свои же товарищи. Этим парнем оказался тот самый призывник Сидоров, которого потеряли и как тому же он был в дым пьян.
Кап-лей ничего не сказал, да наверное и смысла не было в этот момент что то говорить. Он только помотал головой из стороны в стороны, сделал отметку в своём журнале и приказал старшинам выводить команду на перон строиться.
После очередной переклички, призывников рассадили в плацкартный вагон, который был прицеплен к обычному пассажирскому составу. Так как вагон был рассчитан на 54 посадочных места, к команде 281 следующей из Канаша добавили ещё одну команду из Казани. Сопровождал их Капитан 3 ранга и старший мичман.
После рассадки новобранцев, вагон закрыли и изолировали от других вагонов состава. Сделано это было для предосторожности, как гражданских пассажиров поезда, так и самих будущих воинов.
Соседями по вагону наших друзей оказались два парня, присоединившихся в Казани. Разместив свои вещи в багажном отсеке плацкарта, парни стали знакомиться другим другом.
– Меня Айдар зовут, а это Рашид. Мы из Татарии.А вы откуда будете братишки? – спросил новый знакомый, протягивая свою пять.
Санёк и Ванька назвались и пожали протянутые руки обоим пацанам.
– Значит вместе служить едим на флот. Тогда вместе будем держаться пацаны – то ли спросил, то ли заключил Санек и стал выкладывать на стол съестные припасы.
По вагону с проверкой ходили Капитан 3 ранга, кап-лей и проводница плацкарта. Проводница, женщина средних лет годившейся призывникам в матери, всё время ворчала и бранилась, перемещаясь за проверяющими. Её жалобы и беспокойства были понятны. Следить за безопасностью вагона, уборка и обслуживание таких непредсказуемых пассажиров во время следования, было на её совести.
– Вы только посмотрите товарищи командиры на своих подчинённых – ворчала она:
– Не успели сесть в вагон, а уже бумажек накидали, семечек нагрызли… Руки вытирают о постельное бельё и занавески… А кому убирать всё это? Мне одной…
И вдруг увидев парня с сигаретой, заходящего в туалет, закричала благим матом на весь вагон:
– Ты где сопляк курить собрался? Марш в тамбур… Всё начальнику поезда доложу…
Сопровождающие офицеры молчали на ругательства проводницы. Они всё прекрасно понимали, но сделать что либо, здесь и сейчас было не в их силах. Да и что они могли сделать, с этой не управляемой оравой пацанов. Их больше волновало быстрейшая доставка этих ещё не вымуштренных и не организованых салабонов до распределительного пункта.
Наконец поезд тронулся с места и стал набирать скорость, мерно стуча своими колёсами о железнодорожные рельсы.
Сопровождающие офицеры закончили свой обход и расположились в конце вагона, ближе к туалетам. Место они выбрали не случайно. Здесь можно было удобно следить за призывниками, при посещении туалетов, а так же тамбура, и в случае любых нарушений навести порядка среди новобранцев.
Призывники освоившись на местах и познакомившись со своими попутчиками по будущей службе, стали коротать время, кому как заблагоразумилось. Кто то спал, растянувшись во весь рост на койке, кто то сидел и общались друг с другом, кто то играл в карты или просто перекусывал за столиками.
Будущего бойца Сидорова запрятала подальше от глаз проводницы, закинув его тело на самую верхнюю полку. Этим секретным процессом были задействованы два рослых новобранца, под руководством капитан-лейтенант.
Наши друзья и их новые знакомые, так же как многие другие парни, решили подкрепиться, тем более время уже было обеденное.
– Давай пацаны присоединяйтесь к нам. Похаваем чем Бог послал – предложил Санёк татарским парням, открывая две жестяные банки из выданного сухпайка.
– У нас тоже есть, что покушать – ответил Айдар, выкладывая пакет с продуктами из рюкзака.
– Ещё домашняя колбаса из конины есть и эчпочмак. Мама сама готовила.
– А у меня чак-чак и айран остался – добавил Рашид свою снедь на общий стол.
– Ну братва, с такими харчами мы точно не пропадем – ухмыльнулся Санёк. Он хитро подмигнув Ваньке и понизив голос добавил:
– Под такую закуску не грех и по пять капель для знакомства принять. Давай Ванек доставай нашу заначку.
Четыре парня придвинулись по поближе к столу и что бы их не заметили, украдкой, прямо из горла бутыли, отхлебнули Распутина.
Неожиданно из одного конца вагона послышалась громкая перебранка, а потом шум, переросший в крик и бузу. Разговоры и смех присутствующих в вагоне разом стихли. Всё с настороженным интересом стали выглядывать из своих мест, что бы выяснить причину этого кипиша.
Наши друзья, услышав подозрительные звуки и спрятав предусмотрительно початую бутылку водки, тоже стали интересоваться, что могло случиться в вагоне.
Выглянув с места своего нахождения, они стали свидетелями следующей сцены.
На проходе между двумя соседними местами, сцепились друг с другом два подвыпивших парня. Они громко матерились и при этом наносили друг другу удары кулаками. Во время драки, у одного дерущего из носа текла кровь, а у другого была разорвана рубашка. Находившиеся поблизости пацаны старались разнять и успокоить дерущихся. Но это их только больше раззадоривало. Дело принимало не шуточный оборот.
К месту инцендента спешили сопровождающие призывников военнослужащие и истерично кричавшая проводница.
Применив вынужденную силу и сноровку военным, наконец удалось разнять дерущихся. После предотвращения драки, сопровождающие офицеры стали выяснять причину конфликта.
Как оказалось эти парни играли в карты на интерес. В процессе игры кто то намухлевал, кто то кому то что то сказал, ну и как правило после это начался весь этот сыр-бор. Пацаны молодые, горячие, да ещё под действием алкоголя конфликт был неизбежен.
Для избежания последующих разборок между новобранцами, возможных произойти в пути следования, сопровождающими были ученены строгая профилактическая беседа и досмотр. Но какая могла быть реальная беседа и досмотр в таких походных условиях самому Богу наврядле было известно.
Да и меры дисциплинарного взыскания здесь и сейчас были не действительными. Конвоиров с оружием и собаками к каждому не поставишь. Всё же сопровождали не преступников и заключённых. Максимум что могли сделать сопровождающие, это строгие убеждения, контроль за действиями и взятие "на карандаш" наиболее буйных личностей.
Капитан 3 ранга и кап-лей стали чаще проводить обходы по вагону, во время следования состава. Заметившее спиртное, игральные карты, и другие подозрительные вещи, старались изымать у призывников. Но те в свою очередь, будучи прошаренными и тертыми калачи, естестаенно всё это шкерели, всеми доступными и не доступными способами. Вот так и продолжались эти игры "в кошки-мышки" всю дорогу.
– А куда нас везут командир? – спросил Санёк у кап-лея, когда тот проходил мимо, с очередной проверкой. Капитан-лейтенанта остановился в проходе и оглядев пацана, а так же рядом присутствующих ответил с нотой недовольствия в голосе:
– Во-первых я тебе не командир, а товарищ капитан-лейтенант. Командир тебя ждёт в части. Во-вторых везут вас на распределительный пункт в славный Краснофлотск. И в-третьих, спиртное с собой есть?
Санёк нахально улыбнулся и иронично с острил сопровождающему:
– Ни как нет товарищ капитан-лейтенант. Всё выпили. А у вас разве всё закончилось?
Призывники, которые были поблизости и слышали весь разговор, издевательски захихикали, предвкушая интересного продолжения развития событий.
Кап-лей, не быв дураком и привыкший за время службы к выходкам таких остряков, решил подыграть пацану.
– Да нет. Не закончилось. Хотел тебя угостить. Да смотрю ты и так накидался. Пойду себе другого собутыльника искать.
Громкий гогот лужоных глоток потряс вагон. На услышанный ржачь, из своего закутка выскочила рассерженная проводница, она снова всех облаяла, больше для профилактики, чем по злобе.
– Нормальный мужик – заключил Санек, когда капитан-лейтенант возвратился к себе на место.
– К такому бы было хорошо попасть служить…
И добавил, оглянувшись по сторонам:
– Давай пацаны, ещё по пять капель пригубим. За армягу....
К утру поезд прибыл в город Сызрань.
В этом населённом пункте предполагалась двухчасовая стоянка. Это было сделано для расформирования и составления состава, то бишь отцепления одних вагонов и подцепления дополнительных. На время этой запланированной стоянки, призывникам разрешили выйти из вагона что бы размяться и покурить. Запрет был наложен только на покидания перона, ни при каких видимых на то причин.
Ванька, Санёк и их новые друзья так же как и другие призывники, не отказили себе в удовольствие подышать свежим морозным воздухом и размять ноги.
Вместе с новобранцами на перон вышли сопровождающие их старшины и старший мичман. Призывники не упустили возможности, что бы к ними подойти и поближе познакомиться, а в частности узнать поподробнее о предстоящей их службе. Вокруг военнослужащих собралась внушительная толпа пацанов, которые с интересом слушали, переодически задавая свои вопросы.
Самым словоохотливым как и оказалось был старший мичман. Это сороколетний мужчина, круглый и маленький как футбольный мячик, с седыми моржовыми усами, напоминал знаменитого капитана Врунгеля.
Естественно к нему сразу приклеилось это прозвище.
–… Въебщем так пацаны – продолжал сильно картавить "Врунгель":
– На съежбе вас ждёт охуенъя жъитуха. Сначъяла дъючат тебя, а поъесле гофа дъючишь ты. Вам ещё охеутъ как подъвезло. Съюжить всего два гофа пъедеться. Не то что нам пършлось. Три гофа. От запаха до бойъзого коъяса летали кавждъй день на пъюздилене.... Зато подъгофком станофишься раслабон приходит. Сам пъюздилены рафздаешь… Главное в начале пъевыкайте к дъючке… Как гофоръят на флоте "ДМБ не избежен, сказаф коъяс, вытерая сфою лысины палуфбной ветовфшъю" – закончил свою проповедь довольный "Врунгель"
Из его пламенной, малопонятной речи, которая требует хорошего сурдопереводчика, в лице врача-логопеда, новобранцы уяснили, что ближайшее будущее им готовит невеселые времена.
– А если закосить под дурака или вообще съебнуть со службы? – спросил старшего мичмана, один из наиболее заинтересованных призывников.
– Не софету – поучительно ответил "Врунгель", выпуская большой клуб табачного дыма.
– Пусть лучъфе гоф на дъючке побывать чем потом себе фсю жизънь испотитъ – добавил он важно.
– Походу" Врунгеля" хорошо отдрючили на службе. До сих пор помнит – злорадно шепнул своим товарищам Санёк, намекая на картавую речь старшего мичмана.
Парней это от души позабавило.
Старшины срочной службы, так же не остались без внимания новобранце. В присутствие "Врунгеля", они старались отвечать на вопросы молодых с наигранной вальяжностью и пренебрежением в голосе, прощая салагом их наивность.
– А вы " старики"? – спрашивали их.
– Подгодки – поправляли они и для важности раздували щеки.
– А сколько служите?
– Двести семьдесят восемь до дома – и для пущей солидности, хмурили брови старшины.
– Ого! Километров?
– ???
Оказалось, что в армии расстояние до дома исчисляется в днях. Километры, метры и всё прочее, связанное с категорией пространства, здесь не так важно, как время. Время – вот мерило всего. Время, которое ты провёл здесь, и которое тебе ещё надо провести здесь, диктует то, как ты себя ведёшь и как себя чувствуешь. Оно же и определяет твою меру ответственности. Если до дома тебе семьсот двадцать дней, то ты стараешься вникнуть во всё, во всём разобраться, не делая лишних глупостей и не привлекая к своей обширной фигуре лишнего негатива, ведь тебе здесь ещё жить да жить. Ну а если от дома тебя отделяет десяток или меньше, то всё это время ты пребываешь в упоительном осознании того, что через десять дней реальность, в которой ты пока ещё находишься, перестанет существовать, и поэтому срать ты хотел на всё и на всех.
Вот такими новыми для себя и полезными на ближайшее будущее сведениями вооружились новобранцы на пероне города Сызраня.
Вскоре закончилась сцепка вагонов и поезд продолжил свой намеченный путь.
– Пацаны, оказывается к нашему вагону подцепили ещё два- сообщил один из призывников новость.
– Ну и что???
– А то что в этих вагонах тоже призывники едут. Сам видел – ответил "глазастый" парень.
Зная это заранее, проводница закрыла вход между вагонами и рекомендовала сопровождающим усилить бдительность.
– Ни дай Бог встретиться и раздеруться между собой, ваши молодчики. Угораздило же мне в этот рейс на смену попасть – бубнила она, шумно работая шваброй.
Не были в восторге от возможной встречи новобранцев и сами сопровождающие офицеры. Они были премного благодарны работникам ж/д транспорта, за грамотную организацию распределения и перевозки личного состава.
Присутствующие в вагоне новобранцы уж успели между с собой сдружиться и найти общий язык. Даже два перца которые сцепились между с собой в начале следования, теперь держались дружески. Они стали общаться и вместе выходить курить в тамбур. В этот момент, для пущей безопасности, за ними с удвоенным контролем следили сопровождающие.
Обстановка в вагоне была относительно спокойной, что обещало без проблемной доставки будущих войнов к местам их дальнейшей службы. А там уже в условиях армейской системы из них выбьют всякую дурь отцы командиры и старослужащие.
Во время следования, что бы как то занять себя, у некоторых личностей появилось необычное развлечение.
Свою одежду в которой были одеты пацаны, они стали украшать различными надписями и рисунками.
… Чебоксары… Алатырь… Бугульма.....Татария… ДМБ 94…и т. д. и т. п. Вот такие надписей теперь украшали спины фуфаек и курток пацанов. Кому в голову первому пришла эта затея, история умалчивает, но многим это новшество пришлось по душе и показалось очень крутым. Парни по полному включили свою фантазию и помогали реализовать свои художественные способности своими товарищам, у которых оно отсутствовало.
Действительно, некоторые рисунки и надписи были нарисованы вполне прилично, что говорило о таланте руки мастера, её изообразивщую.
Гербы городов, сексуальные русалки и всевозможные военные корабли можно было теперь видеть, на одеждах новобранцев.
Нашим друзьям тоже пришлась эта затея по душе и они с удовольствием начали украшать своё старое одеяние, с помощью шариковой ручки.
– Всё равно одежду эту отберут и выдадут новую форму – говорил Санек, старательно выводя на фуфайке словосочетание Посёлок – Сила.
– Такую фуфайку можно и на память оставить – вторил ему Ванька, рисуя крупные буквы ДМБ 94.
В менеджменте существует следующая аксиома. Спрос порождает потребителя. Действительно, если что то есть у одних, но нет у других, то эти другие будут стараться преобрести то чего у них нет.
Этими правилами по полному воспользовались некоторые прошаренные дельцы, присутствующие в отдельных личностях призывников. Эти так сказать комерсанты стали продавать и обменивать данные художества, с получением определённой выгодой. В качестве валюты шло всё что имело ценность для будущего война. Сигареты, тушёнка, спиртное были самой распространной обменной монетой, в отдельных случаях шли более ценные вещи, наручные часы и деньги.
Разрисованная фуфайка – блок сигарет, штаны – две банки
Был один чудик, который своё обручальное кольцо поменяли на три разрисованные куртки и пару старых размалеваных джинс.
На логичный вопрос "Зачем ему столько разукрашеного брахла?", этот чел отвечал наивно:
– Отошлю домой. В качестве памяти о службе.
Складывалось такое чувство, что у этого парня, совсем "не все дома" или просто его развели как лоха.
Эта барахолка могла продолжаться ещё долго, пока ею не заинтересовались сопровождающие. А именно старший мичман, по прозвищу Врунгель.
Когда он случайно узнал историю и планы облапошенного парна, он долго смеялся над его простофильством.
– Кто ему буфет отпавъят его бъяхло? – объяснял он интересующим новобранцам:
– Вместо вашего бъяхя, выдавут вам военную фому. Коневштно по пъявилу, всё что на вас, по жеанию довжно отъпавъятся домой. Но как пъявило ни кто этим занимвся не будет. Что поючше забеют себе, что не нужное в печьку.
– Да и увидят вас в такой поъептушиной одежде стаежлужащие на ръяспеделительеом пункте, съязу отдъючат. Для них вашего бъяхло тема для нажъывы – добавил Врунгель, как всегда поучительно.
Правду он говорил или это была его очередная флотская байка, оставалось неизвестным, но слова старшего мичмана мгновенно облетело вагон и произвело эффект разорвавшейся бомбы.
Будущие войны, стали срочно избавляться от этого "дембельского комка или атестата", название, которое дал Врунгель, всему этому паленому отрепью.
Ещё час назад этот маскарад был писком моды, в кругах призывников, теперь же их фуфайки и зафорсмаченные куртки не стоили ломаного рубля в базарный день.
Пацаны кто был пошустрее, начали производить обратный обмен, те кто не смог просто стал заритушовывать и выводить сделанные надписи.
Наиболее отчаявшиеся бедалаги, не найдя ничего более лучшего и остроумного, стали просто рвать на себе одежду. Мотивировали они это тем что бы не досталось "ни себе не врагу" их обноски. После такой варварской работы, в своих отрепьях, они походили на огородных пугол.
Началось "Великое переселение народа", как сказали бы на флотском жаргоне, то бишь массовое бурление, волнение или кипишь, связанное с каким либо событием.
Облапошанный парень, чуть ли не со слезами на глазах, носился по вагону со своими "дембельским атестатом" предлагая за него, хоть какую нибудь одежду, не подвергшуюся вандализму арт-художника. Но какая могла быть сменная одежда у других, таких же как он бедолаг, которые отправлялись в армию. Пару носков, трусы на смену, вот и весь гардероб призывника.
А на дворе стоял не май месяц, в одних трусах и майке далеко не уйдёшь. Даже до распределительного пункта не доберешься, где будущих войнов ждало амбундирование. В конце концов, над этим чудиком сжалились и помогли ему одеться "всем миром"
– Врёт наверное как всегда старый хрычь – бубнил Санек, тщательно исправляя надпись на свою фамилию.
– И язык то ему точно подрезали, за такие галимые шутки – злобно язвил он, теми самым ругая Врунгеля.
– Может и не врет. Всё же не Врунгель нас заставлял малевать свои портки. Сами дебили на это решились, а только потом башку свою включили – отозвался Ванька, так же занятый заретушовкой.
– Складно базаришь братан. Не его в этом вина. Какой то долбаеб это придумал и мы на эту шнягу повелись – согласился Санек.
– А ****ы получить ни за *** реально нет желания. Хотя кому мы на *** нужны. Какая разница в чем я одет и что на мне написано…
– Бля убил бы суку кто это придумал… – продолжая свою работу, ругался Санек.
А поезд в это время продолжал идти своим ходом, увозя новобранцев всё дальше от своих родных мест, приближая их к местам своей службы.
Ночью проездом был город Тамбов. Здесь Соколов стал невольным свидетелем и участником одного трогательного момента.
Выйдя перед сном в туалет, Ванька решил в тихаря покурить в тамбуре вагона. Здесь, в полном одиночестве уже находился один парень из старшинского состава. Он стоял спиной к входу, глядел в окно на проходящий мимо город, курил и о чем то тихо говорил сам с собой.
Соколову в этот момент стало как то не ловко. Было ощущение что он стал нечайным свидетелем чего то сугубо личного. Ваньке захотелось по-быстрому покурить и оставить человека наедине со своими чувствами, не привлекая к себе внимания.
Только новобранец собрался не заметно удалиться, как стоявший в тамбуре старшина обернулся. Возможно он услышал сквозь стук колёс поезда, посторонние шорохи или почувствовали позади себя присутствие кого то другого.
В обернувшемся человеке, Ванька сразу признал старшину из их сопровождения, по фамилии Фёдоров Дмитрий.
– Курить есть? – спросил он Соколова, тихим и каким-то печальным голосом.
Ванька, молча протянул ему початую пачку с сигаретами. Федоров, взял предложенную сигарету и вновь закурил, выпуская сизый дым в полумрак тамбура.
Только Ванька вновь, как и в первый раз, собрался уйти, оставляя старшину в одиночестве, как тот глухим голосом остановил его:
– Ты откуда родом будешь?
Соколов, не ожидавший такого вопроса от старшины, назвал место своего рождения, с некоторым удивлением.
– А я от сюда. Тамбовский.
– Вот даже к матери не могу на пять минут забежать… Год уже её не видел… – сказал он, после не большой паузы.
– Она совсем одна осталась. Сильно болеет. Не знаю дождаться ли меня со службы… – добавил он грустно и тут Соколов заметил, как на его щека выступили слезы. Фёдоров сново отвернулся к окну, что бы как то спрятать свои чувств и вытереть лицо руками.
Ванька молчал. Ему трудно было что то сказать в тот момент, но просто уйти и оставить в таком состоянии старшину, он не решался.
Это неловко-трогательная пауза затянулась.
Прошло несколько тягостных минут, после того как старшина собрался и взял себя в руки. Недавние минуты слабости прошли и он вновь обрёл уверенность и твёрдость в своих словах. Но теперь, в присутствие Соколова он не строил из себя напыщенного и вальяжного старо служащего.
Сейчас перед Ванькой был обычный свойский пацан, который был на равных с ним, как старый дворовый товарищ.
– А у тебя девченка осталась на гражданке? – спрашивал он призывника.
– Обещала ждать и писать? – продолжал интересоваться старшина.
– Ты на гитаре бацать умеешь?
– Какая сейчас мода среди молодёжи и какую музыку сейчас крутят на дискатче?
И всё в таком роде и в таком контексте проходил их общий дружеский, мальчишечей разговор. Как будто разговаривали два старых приятеля, которых интересовало одно и тоже.
Фёдорову было интересно узнать всё про то что было сейчас от него далеко и имело такое сладкое название, гражданка.
Ванька понимал что интересует, парня который уже год как служил и старался во всей красе удовлетворить его слух, рассказами о вольготной жизни.
Старшина его с удовольствием слушал, стараясь не пербивать, о чем то своём думал и грустно улыбался.
На вторые сутки пути, ближе к вечеру, поезд прибыл на Московский вокзал город-герой Ленинград.
Как и положено в таких случаях, призывников снова построили на пероне вокзала и провели по фамильную перекличку. К большой радости сопровождающих и главное, работников ж/д транспорта отсутствующих и потерявшихся в пути новобранцев не было.
При проведении построения и переклички, Ванька подметил, что количество будущих войнов увеличилось втрое, с момента их убытия из Казани. Как потом выяснилось, это были те призывники которые присоединились к командам в городе Сызрань.
Как было сказано ранее, они предусмотрительно было изолированы и ехали в других вагонах поезда. Они были так же, как и другие одеты в старые и поношенные вещи и представляли собой такое же общество оборванцев. Единственное отличие их было, в отсутствие многочисленных надписей и рисунков на одежде. Похоже новая мода аля-призывник 92, до них ещё не дошла.
Как часто бывает, в любом коллективе всегда присутствуют контингент людей, которые "всё знают".
От таких всезнающих в рядах новобранцев прошёл слух, что здесь всё они представляют собой две разные команды, стройбата и морфлот. Направляться они будут в разные распределительные пункты, но вот движение у них будет одно, попутное.
На интересующий вопрос куда везут солдат, было выяснено, что команда стройбатовцев направлялась в Красную горку.
Будущие моряки с нескрываемым злорадством посмеивались над будущими военными строителями:
– Туда им и дорога на Красную гору, лопатами махать. А мы едем в город Краснофлотск – радовались пацаны, представляя себе город-мечту, в котором воплотиться в жизнь, всё их мыслимые и немыслимые желаний.
Сводные команды стройбата и морфлот, объединенную в одну общую команду насчитывающая около двести человек, был вновь пересчитаны и рассажены в электричку. На этом этапе перевозки, всей этой оравой призывников, командовали три офицера, два прапорщика и старший мичман, а так же двое старшин и один сержант.
В электричке отдельной рассадой призывников по командам не было. По этому поводу сопровождающие здесь особо не заморачивались, из за чего можно было заключить, что до прибытия до места назначения осталось проехать всего немного времени.
За то не долгое время проведённое в пути особых значимых событий не произошло, за исключением одной ****утой выходких, совершенной каким то одним дебилом и заразивших всех остальных.
А случилось следующее. Во время одной из непродолжительной остановки, на одном из перегонов, кто то из призывников заметил работающих людей возле железнодорожной насыпи. Люди были одеты в рабочею одежду и яркие жилеты. По их спецодежде можно было заключить, что эти люди были путейцами пути и занимались какими-то ремонтными работами.
Какой то шутник или долбоеб, а возможно и то и другое, ради хохмы бросил, предварительно открыв окно вагона, в работающих людей, пустой жестяной банкой из сухпайка. Брошенная наугад банка попала одному из рабочих в строительную каску. Этот некрасивый поступок, совершённый одним новобранцем, привёл других в безудараженный восторг. В след за первой банкой полетели следующие. Каждый кто видел это, посчитал нужным проверить свою меткость по движущейся цели. В качестве "снарядов" пацаны использовали не только пустые, но ещё и непочатые консервы. Здесь и сейчас для них это была хохма и детское веселье, но с какой жалостью они будут этот вандализм вспоминать буквально через несколько часов, ни кто из них об этом даже и не подумал.
Рабочие путейцы сначала не предали особого значения на начало этого вандального "артобстрела". Но когда одна из банок попала в лицо одному из них и рассекла бровь, их это понятное дело привело в бешенство. С матерными криками, размахивая на ходу своим шанцевым инструментом они бросились бежать в сторону электрички, намереваясь наказать своих обидчиков. Но при виде в окнах электропоезда количество нахальных улюкающих рож, пыл их быстро остыл и наступление справедливого возмездия разом улетучилось.
Вскоре электричка продолжила путь, увозя своих горе пассажиров с злополучного переезда.
К населённому пункту под названием Красная горка, электропоезд прибыл ровно по расписанию.
– Призывникам команды под номером 575 стройбат приготовиться на выход – послышались команды сопровождающих в вагонах.
Новобранцы названой команды стали спешно собирать свои вещи и готовиться покинуть тёплые насиженные места. В их стане послышались шумные возгласы, недовольные бурчания и даже отдельные ругательства. За время следования электрички, они успели пригреться, а кто то даже сладко уснуть, и сейчас у них не было большого желания покидать тёплый прогретый вагон. За окнами электропоезда был тёмный и холодный зимний вечер, в котором проглядывались редкие огни Богом забытого переезда.
– Красная горка самое ****атое место для охуительной службы. Удачи вам братишки – злорадствовали пацаны из команды моряков, провожая своих недавних попутчиков.
Выходящие парни, создавая без порядочную толчею в проходах, нехотя покидали вагоны электрички, при этом они угрюмо молчали в ответ на различные издёвки, исходящих со всех сторон.
– Посмотрим в какую жопу вас завезут – буркнул один из будущих строителей, прощаясь тем самым с остающимися.
После недолгого расставания со своими незадачливами товарищами, оставшиеся новобранцы стали ожидать своей участи и очереди на выход. Пацаны с удвоенным нетерпением вглядывались в темноту холодных окон электрички, силясь разглядеть там, когда покажутся в них огни большего города. Но как назло огней становилось всё меньше, а вот беспокойство новобранцев от этого, росло все больше. Громкие смешки и различные подколы, стали всё реже раздаваться в вагонах.
– Ебята, готовимся на выход. Скоя подъевжаем – вдруг огорошил всех Врунгель своей новостью.
Как подъезжаем? Куда? Не может быть? Мичман что то напутал? А где Краснофлотск? Такие мысли разом промелькнули в головах призывников, на сказанные слова старшего мичмана.
Но старый моряк не шутил и не врал. После очередного поворота пути, электричка стала замедлять свой ход и вскоре остановилась на одиноко стоящие полустанке.
Призывники ещё не совсем толком понимая происходящее, стали покидать вагоны и по команде сопровождающих начали беспорядочно выстраиваться на пероне, образуя неровные шеринги.
Было темно, морозно и очень тоскливо. По обе стороны железнодорожных путей, занесённый большими сугробами, высился чёрный лес, которому казалось, не было ни конца ни края. Противный ветер налетал на стоящих с разных сторон, заставляя их укрываться, кутаться и подставлять свои спины от его порывов.
– Командааа 281- силясь быть услышанным новобранцами, протянуто скомандовал капитана 3 ранга:
– За мной скорым шагом арш....
Холодный ветер, мороз и окружавшая вокруг обстановка, не заставила повторять дважды, что бы лишний раз подгонять новобранцев. Сейчас пацаны были готовы, бежать хоть на край света, за своим командиром, лишь бы подальше быть от этого не уютного места. В данную минуту они были рады любой хижине, в которой можно было укрыться и обогреться.
Через четверть часа, скорого шага, больше похожего на бег, вдоль насыпи железнодорожных путей, наконец то показались долгожданные огни, каких то построек.
– Город-мечта Краснофлотск – пошутил как всегда неунывающий Санёк, шагавший рядом с Соколовым и ещё двумя парнями из команды. Ванька и другие слышавшие, не оценили юмор пацана. Сейчас было наплевать куда они движутся, в Краснофлотск или Черноморск, главное для всех было быстрее добраться до места.
Вскоре команда подошла к ржавым воротам с армейской символикой и деревянным забором обнесенный колючей проволокой, за которым мелькали огни каких то построек.
На КПП их встретил молодой лейтенант и два матроса в чёрных шинелях , которые с неподдельным интересом разглядывали вновь прибывших.
Процедура передачи новобранцев была быстрой и чисто формальной. Погода и время суток не способствовала долгому знакомству. Вновь прибывших пересчитали как овец на базаре и сделав перекличку, повели куда-то, направляемые каким то военным. Сопровождающих на тот момент уже не было. С ними даже ни кто толком не успел проститься. Лишь только те кто замыкал строй, получили свое отеческое благословление от Врунгеля и постоянно помнить "о дъючке".
Территория части представляла собой небольшой плац, посреди которого был воткнут фонарь, двухэтажное здание штаба, старые деревянные бараки на 200 человек и весь этот пейзаж был окружен забором с колючей проволокой.
В голове Ваньки моментально пронеслось, что где-то, в каком-то фильме про людей в полосатых робах он уже видел похожую картинку… Понимая состояние новобранцев военный тут же пояснили, что это на самом деле это территория воинской части морской пехоты, а не то, что они подумали…
Мимо одного из бараков, понуро опустив голову, шёл морской пехотинец. Это был первый увиденный Ванькой вблизи настоящий морской пехотинец. Новобранцы с завистью смотрел на его черную форму. Он поравнялся с призывниками, и кто-то из парней желая завязать разговор и расспросить про службу, обратился к нему
– Слышь, а ты не знаешь, нам когда форму выдадуд?
Морпех вздрогнул от неожиданности, оглянулся по сторонам и сплюнув в серый сугроб посоветовал:
– Вешайтесь, духи!
После его совета у многих на душе стало тревожно. Что уготовило им будущее и какие "дючки" им придется еще испытать, знал один лишь Бог и конечно этот первый встречный морской пехотинец.
На ночь всех призывников определили в отдельный барак. Сделано это было специально, для того что бы, хоть как то отгородить их от «местных» матросов, ибо те могли отнять что-нибудь у вновь прибывших.
"Молодняк" как будто попал в мир с уже существующими, не понятными ещё им, правилами. «Старожилы» смотрели на молодое пополнение, как на добычу. И вроде бы они такие же, как и они, тоже молодые парни, все разные, но объединенные общим бытом и новым представлением о жизни.
Они оказались в мире, в котором пока ещё, ничего не понимали, и поэтому любой шкет, уже носивший форму, был увереннее каждого из них.
Позже Соколов видел, как маленького роста матрос, прослуживший не многим больше полугода, с уверенностью и бесстрашием заставлял высокого и сильного призывника себе подчиниться. У Ваньки всё это не укладывалось в голове, но чувствовалось, что теперь и он, стал принадлежать к какому-то иному сообществу людей.
Офицеры (Соколов только потом это понял) были правы, что отгородили новобранцев от остальных, дав возможность привыкнуть и осознать происходящее.
В бараке стояли железные трехярусные койки, на которых лежали грязные скрутки матрасов, подушек и одеял. Сопровождающий молодое поколение военный, при свете тусклого света оказавшись в звании мичмана, разрешил занимать любую свободную койку и понравившуюся скрутку.
– Всё равно уже давно всё проссанно и облевано такими же салабонами как вы – сказал он без утайки на прощание.
Новобранцы, из числа наиболее шустрых и наглых успели занять лучшие места и разобрать более чистые скрутки. Ванька к таким не относился, но благодаря Саньку, им достались вполне приличные койки и постельные принадлежности.
Друзья расположились на верхнем ярусе двух смежных коек, стоящие рядом друг с другом. Что бы как то согреться они не снимая верхней одежды, укрылись тонким армейским одеялом, которое источало затухлый запах плесени и мочи.
От скрипа, на давно расшатанных койках невозможно было заснуть, к тому же гвалт издаваемый молодым пополнением стоял такой, что не было слышно соседа.
Пацаны спорили, бранились, кто ржал как резвый конь, кто то выяснял между собой отношения.
Люди были разные – бритые и волосатые, толстые и худые, совсем еще мальчишки и усатые мужики. Кто то из них уже успел познакомиться и освоиться, кто то ещё ни как не мог влиться в такой разномастный коллектив. Некоторые строили из себя блатных, другие тихо сидели, разглядывая самых активных наивными глазами. В одном углу завязался спор – там играли в буру на деньги, который быстро перерос в драку. Раздалось несколько звонких шлепков, и дерущихся разняли. У одного из них был разбит нос, второй сплевывал кровь…
Еще неделю назад Ванька веселился на дискотеке с друзьями, и вот сейчас он здесь, в этом непонятном, нелепом, но таком реальном месте! От дома его отделяло несколько суток и более сотни километров, но это время и расстояние вот-вот должно было взорваться до космических масштабов!
Вдруг шум издаваемый новобранцами оборвался, в двери барака внезапно появились три здоровых морпеха. Они оглядели презрительным взглядом враз замолчавших присутствующих. Один из них вдруг громко гаркнул на весь барак, от чего многие вздрогнули:
– Отбой духи. Завтра вешайтесь.
Щелкнул выключатель, погрузивший во тьму помещение, а за ним хлопнула дверь оставляя присутствующих в тяжёлых раздумьях и ожидания завтрашнего дня.
Утром на построении вновь прибывшие узнали, что из расположения пропали двое…