Ялович проработала следователем уже более десяти лет и всякого повидала за свою карьеру. Поэтому она спокойно восприняла вопрос и, поправив очки, ответила: «Предположим».
– То есть как? – оторопел вошедший, – А разве вы точно не знаете?
– Как вас зовут? – спросила следователь, оценивая его взглядом.
– Воронцов, Юлий Александрович Воронцов.
– А меня Тамара Викторовна Ялович. Хочу вам напомнить, что здесь прокуратура, а я следователь, и вопросы задаю я. Поэтому, отвечайте, почему вас это интересует? Вы тот Воронцов, который вчера был на приеме у главврача Поиловой?
Воронцов, на которого обрушился целый град вопросов, окончательно растерялся.
– Садитесь, – предложила ему Ялович.
Воронцов сел.
– Теперь слушаю вас, Юлий Александрович.
Воронцов не успел заговорить, его опередила Митченко.
– Может быть, вы сначала закончите со мной? – поинтересовалась она.
– С вами? – резко повернулась к ней Ялович, – С вами я уже закончила. Вот, подпишите, пожалуйста, протокол.
– Можно сначала прочитать, Тамара Викторовна?
– Читайте, это ваше право.
Митченко улыбнулась и подписала не читая.
– До свидания, Тамара Викторовна, – попрощалась она. – И примите совет врача, налейте вашему свидетелю хотя бы воды, а еще лучше дайте корвалола, если конечно он у вас есть.
Ялович молча выслушала эту тираду и так же с молчанием наблюдала последовавшую за ней ретираду.
Удовлетворенно кивнув вслед закрывшейся за Митченко двери, она обернулась к Воронцову: «Может быть, вам действительно попить воды?»
– Не отказался бы, – поблагодарил Юлий Александрович.
Выпив воды, правда без корвалола, Воронцов отер пот со лба и заговорил:
– Я решил сразу прийти в вашу структуру, сразу, как только узнал о ее смерти. Секретарь мне сказала, что дело ведете вы. Я решил не дожидаться вызова. Я готов помогать следствию всеми силами и хочу начать прямо сейчас.
– Ну так давайте ближе к делу, – поторопила его Ялович, которую уже начал раздражать этот монолог.
– Сейчас, сейчас. Как вы думаете, зачем я ходил к ней на прием? Скажете, по медицинским вопросам? Ничего подобного! Эта с… стерва, – выбрал он литературное продолжение, – шантажировала меня. Когда она позвонила, я был шокирован. Представьте, вам звонит главврач поликлиники и хладнокровно заявляет, что, если вы не заплатите к такому-то числу 500 баксов, то она расскажет вашему начальнику, что у вас проблемы с сердцем и покажет в доказательство кардиограмму.
– Ну и что из этого? – перебила Воронцова Ялович.
– Как что из этого?! – всплеснул руками тот, – Тамара Викторовна, уважаемая вы моя, я же директор филиала по производству и реализации спортивной обуви. Меня хотят повысить, дать мне в нагрузку еще один филиал. Это командировки, ответственность, волнение. А если начальник узнает о моих проблемах с сердцем? Да он не только меня не повысит, а, скорее всего, лишит и этого филиала. Это же будет катастрофа. А вы говорите, Тамара Викторовна…
– Я ничего не говорю. – сухо сказала Ялович, – Теперь мне все понятно. Однако, мне кажется, если у вас действительно все эти проблемы, не лучше ли не рисковать? Здоровье-то важнее.
– Да что ж вы такое говорите. А деньги? Кто будет их зарабатывать? Вы не знаете мою семью. Это хапуги! Кувшинные рыла, как там у Гоголя? Моя жена, теща уже набрали долгов. А дети? Теще – семьдесят семь. Она собирается в Венецию! В прошлом году она была в Китае. Она хочет на Тайвань. Это сумасшедший дом! И все оплатить должен я. Юлий, дай, дай! А откуда я возьму деньги? Я их что – выращиваю? Они этого не понимают, вернее, не хотят понимать. Ладно, добро бы – раньше. А тут ведь этот кризис! Нет, это уму непостижимо, – и Воронцов перевел дух, взявшись за стакан с водой.
Ялович в полной мере воспользовалась предоставленной ей паузой.
– Спасибо, Юлий Александрович, мне ясны ваши обстоятельства. Теперь, скажите, пожалуйста, когда Поилова вам позвонила?
– Четвертого декабря. Как сейчас помню этот день, будь он неладен. Я пил кофе по-турецки и смотрел…
– Не будье столь многословны, – перебила его следователь, – Даты мне достаточно. О чем был разговор?
– Я же сказал. Она позвонила, представилась и начала мне угрожать, что все расскажет о моем здоровье. А начальник, знаете, у меня какой?..
– Не знаю, – твердо ответила Ялович, – Кто-нибудь присутствовал при вашем разговоре?
– А как же. Жена моя Нюра и теща Алевтина Николаевна. Венецию ей подавай!
– Кто подходил к телефону?
– Я и подходил. Они же задницу не сдвинут.
– Вы рассказали им содержание разговора с Поиловой?
– Конечно. Я весь кипел и не знал, что делать!
– И что они вам посоветовали?
– Сначала чуть не задохлись от жадности, а потом сказали, что надо платить.
– Итак, как я понимаю, Поилова пригласила вас на прием и сказала, что надо иметь при себе деньги.
– Именно так. Сначала деноминация, потом кризис…
– Оставьте все это в покое! – решительно стукнула по столу ребром ладони следователь, – Не отклоняйтесь от темы, Юлий Александрович. Значит, вы пришли на прием и выложили ей деньги, так?
– Еще бы не так, Тамара Викторовна. Она их даже пересчитала, Собакевич в юбке.
– Что потом?
– Отдала две кардиограммы и обещала больше не тревожить. Да, добавила, что, если я пожалуюсь на нее, то ничего не смогу доказать, а лишь заработаю неприятности!
– А как насчет дубликатов кардиограммы? – поинтересовалась Ялович.
– Я думал об этом, – откликнулся Воронцов. – Да, они могли остаться у нее, хоть она и божилась, что – нет, выпрыгивала из своего эскулапского облачения. Да как же такие люди дают клятву Гиппократа, и кто же ее там принимает?! – зашелся Воронцов.
– Ну-ну, успокойтесь, Юлий Александрович. Скажу вам на будущее, что нельзя уступать шантажистам, – назидательным тоном произнесла следователь.
– Нельзя уступать?! – опять взвился Воронцов. – Посмотрел бы я на вас – на моем месте. А что прикажете делать? Сразу видно – вас никогда не шантажировали, – он замолчал, икнул, выпил воды и отёр вновь выступивший пот.
– Да не волнуйтесь так, Юлий Александрович, а то сердце даст сбой, – доброжелательно проговорила Ялович. – Меня интересует вот что: почему из всех она выбрала вас в качестве объекта шантажа, и как она узнала, кому передавать нежелательную для вас информацию?
– Хотел бы и я это знать! – воскликнул Воронцов, – Может, кто навел? Ну, я надеюсь вы разберетесь, все выясните.
– Попытаюсь, – сухо заверила его Ялович, – Значит, не знаете?
– Знал бы, давно сказал.
– Ну хорошо, Юлий Александрович. Теперь подумайте, вы ничего необычного не заметили в кабинете Поиловой? Как она себя вела, не странно?
– Конечно, странно, даже ненормально. Разве требовать деньги – это нормально?
– Понятно, – Ялович стало ясно, что от Воронцова толку не добьешься.
«И как только его держат директором филиала?» – подумала она.
– Скажите, Юлий Александрович, а чайник кипел в вашем присутствии?
– Был там чайник, кипел. Да не до чая ей было. Она деньги считала.
– Никто не заходил в кабинет, когда вы там были?
– Нет, ни души.
– А остальных посетителей вы помните?
– Да не до них мне было, Тамара Викторовна. Помню женщина за мной занимала. Пенсионер был какой-то с палкой, еще парень, кажется. Он все возмущался, что она задерживается, прием не начинает. Что ему – с деньгами не терпелось расстаться? Тоже мне – торопыга.
– А вы думаете, вас не одного шантажировали? – сняв очки, прищурилась Ялович.
– Уверен, что – нет. Эта змея жадная, наверняка, и остальных на крючок выудила. Да, – вдруг загорелся Воронцов, – ведь деньги должны быть в кабинете. Я слышал…
– Что вы слышали? И откуда вы, кстати узнали о смерти Поиловой?
– У меня врач там знакомый, – замялся Воронцов. – Я пришел на следующее утро, взять бюллетень для работы. Перенервничал, знаете. Ну он мне все оформил и рассказал.
– Что именно?
– Что ее отравили накануне.
– Кто этот врач?
– Крылов. Он – ЛОР. А у него не будет неприятностей?
– Не будет, не будет, – досадливо отмахнулась Ялович. – Пока его никто не подозревает.
– Кстати, о подозрениях, – забеспокоился директор филиала. – Я ее не убивал. Отметьте там, на всякий случай.
– Разберемся, – невозмутимо бросила Ялович.
– Так деньги мне верните, – сказал следователю Воронцов. – Они, как я понимаю, должны быть там.
– Пока мы ничего не обнаружили, – покачала головой Ялович, но с учетом ваших показаний, мы проведем более тщательный обыск кабинета. Если найдем деньги, конечно, вернем их вам.
– Я надеюсь, Тамара Викторовна, Очень надеюсь.
Ялович кивнула и занялась протоколом.
– Скажите, вы общались с Поиловой раньше? – спросила она, не отрываясь от машинки.
– Нет, бог миловал, – перекрестился директор филиала.
– А Ольгу Александровну Митченко, ее заместителя вы знаете?
– Тоже не приходилось, – он покачал головой.
– Ну, хорошо, – подумав, сказала Ялович, – Пока у меня больше нет вопросов. Но они могут появиться в будущем. Подпишите, пожалуйста, здесь, – она указала красивым наманикюренным ногтем в нужное место.
Воронцов внимательно прочитал и подписался.
– Я могу надеяться получить назад свои деньги? – голос его звучал просительно.
– Если мы их найдем, то обязательно вернем вам, – терпеливо заверила его Ялович, – И никуда не уезжайте пока, Юлий Александрович, – добавила она.
– Да куда ж я поеду, Тамара Викторовна? Буду дома отлеживаться. У-у, подлюга, чтоб ей на небесах было жарко, – погрозил он в потолок кулаком. – Извините, это я не вам, Тамара Викторовна, – смутился Воронцов, поймав взгляд следователя. – До свидания. Я пойду? – неуверенно спросил он, поднимаясь.
– Конечно, я с вами свяжусь, Юлий Александрович. Всего доброго, – попрощалась Ялович.
Она изо всех сил старалась быть вежливой, и ей это удалось.
Когда Воронцов наконец ушел, Ялович раздраженно отодвинула машинку. Она сама уже готова была пожаловаться на Воронцова, так он допек ее. Однако, вскоре раздражение уступило место глубокой задумчивости. Показания Воронцова осветили дело в неожиданном для нее ракурсе. Оно становилось интересным.