Утром Волгина позвонила тете убитой девушки, Омельяновой Татьяне Матвеевне, представилась и попросила разрешения немедленно приехать.
– Приезжайте, – вздохнула Татьяна Матвеевна, – мне Сережа о вас рассказал.
Мирослава тут же перезвонила Морису.
– Мы едем к тете девушки.
– Только после завтрака, – отозвался он.
Учитывая, что им придется находиться неизвестно сколько времени на жаре, детективы ограничились самым легким перекусом, какой только им смогло предложить кафе при гостинице. Минеральную воду они прихватили с собой.
Татьяна Матвеевна жила в «сталинке» почти в самом центре города. Новый шестнадцатиэтажный дом, возвышавшийся сзади, закрывал жильцам высотки свет.
– Точечная застройка, – прокомментировал Морис, паркуя автомобиль.
– Недавно фильм шел про времена Ивана Грозного, и вот я подумала, что бы сделал сей добрейший царь, столкнувшись с отцами точечных застроек.
– Знамо что, – подражая голосу Шуры Наполеонова, проговорил Морис, – на кол бы посадил.
– Боюсь, что я не стала бы его осуждать.
Жильцов «сталинки» могло утешить то, что двор был зеленым и даже клумбы с цветами имелись вместо привычных глазу прямоугольных газонов. Тетя девушки, не дожидаясь пока детективы поднимутся на этаж, открыла дверь. Из чего Мирослава сделала вывод, что окна квартиры Омельяновой выходят во двор. Едва Морис и Мирослава подошли к двери, Татьяна Матвеевна сообщила:
– А я сразу, как только увидела вас, догадалась, что это вы ко мне приехали.
– Здравствуйте, Татьяна Матвеевна!
– Здравствуйте, проходите.
Видя, что детективы снимают обувь, Омельянова засуетилась.
– Я сейчас вам тапочки гостевые достану.
– Не надо, – дружелюбно сказала Мирослава, – мы так пройдем, у нас хотя бы ноги от обуви отдохнут.
Хозяйка квартиры невольно задержала взгляд на ногах детективов, ей бросилось в глаза, что, хотя размер ноги девушки и был меньше, чем у парня, носки на них были одинакового цвета. Да и светлые брюки, кажется, были из одной и той же ткани. Мирослава заметила, что Омельянова рассматривает их, и подмигнула Морису. Он улыбнулся в ответ, подумав про себя: «Хорошо, что в шортах не заявились».
Хозяйка привела их в гостиную, жестом предложила сесть на старенький диван и спросила:
– Чай принести? Я и ватрушки испекла.
– Нет, – отказались детективы, – большое спасибо, но мы сыты. И жарко очень.
– Да, у меня окна круглые сутки открыты и портьеры опущены, но жара и ночью не отпускает.
– Мы постараемся не задержать вас надолго.
– Мне торопиться некуда, – печально вздохнула женщина и села на мягкий стул, такой же старенький, как и диван.
– У Зоси не было других родственников, кроме вас?
– Нет, – покачала головой Татьяна Матвеевна и добавила, словно оправдываясь, – умерли все. А теперь я и вовсе одна-одинешенька осталась, – тяжело вздохнула женщина.
Детективы промолчали. Что тут можно сказать.
После небольшой паузы Мирослава спросила:
– А Зося часто вас навещала?
– Да, – закивала Татьяна Матвеевна, – каждую неделю забегала моя девочка. Иногда и чаще. Хоть и работала, и в институт готовилась, а для меня время всегда находила. Иногда они вместе с Яной приходили, – и женщина поспешно пояснила: – Это девочка, которая у Зоси живет.
– Да, мы успели с ней познакомиться. Она ведь по-прежнему живет в Зосиной квартире. Хотя теперь она уже ваша, – добавила Мирослава.
– Да, конечно, живет. Не на улицу же мне ее гнать. Да и много ли мне радости с той квартиры, – вздохнула женщина.
– Я думаю, что, если вы договоритесь, Яна бы сняла ее у вас за приемлемую цену.
– Пусть так живет. Как при Зосе было, – твердо проговорила Омельянова, – лишь бы оплачивала коммуналку. А мне платить не надо.
«Удивительное бескорыстие в наше время», – с уважением и некоторой печалью подумал Морис. Женщина явно не была богачкой, и лишние деньги бы ей не помешали. Мирослава подумала о том же самом и проговорила:
– Вы могли бы перебраться в Зосину квартиру и жить вместе с Яной. Места там хватит. А эту квартиру сдавать и получать хоть какие-то деньги.
Омельянова посмотрела на нее озадаченно. Этот вариант, когда и овцы целы, и волки сыты, не приходил ей в голову.
– Я подумаю, – тихо сказала Татьяна Матвеевна, – и с Яной посоветуюсь. В глубине сердца ей очень хотелось иметь рядом с собой хоть одну родственную душу. А Яна Шатрова ей всегда нравилась. Вежливая, уважительная, дружелюбная и к тому же медсестра.
Мирослава, решив, что судьбу Яны она как бы устроила, перешла к главному вопросу.
– Татьяна Матвеевна, а Зося никогда не приходила к вам со своим парнем?
– Что вы, нет! – отмахнулась Омельянова. – Я вообще считала, что и парня у нее никакого нет.
– Откуда же вы узнали, что он был?
– Из газет, – тяжело вздохнула женщина, – это я уже потом стала Яну трясти, и она призналась мне, что у Зоси кто-то был. Но кто – и сама Яна не знает.
– А вас не удивляет, что ваша племянница так тщательно скрывала ото всех своего любимого человека?
– Еще как удивляет! – горячо воскликнула женщина. – Я вообще не могу понять, зачем она это делала.
– Наверное, он просил ее об этом, – осторожно предположила Мирослава.
– Он! А то кто же! – сразу подхватила Татьяна Матвеевна. – Сама Зосенька никогда бы на такое не пошла. Она была девочкой открытой, честной. Никогда меня не обманывала. А тут такое! – Женщина обхватила голову руками и стала раскачиваться из стороны в сторону.
– Татьяна Матвеевна, успокойтесь, пожалуйста. Нам нужна ваша ясная голова, иначе вы не сможете нам помочь разоблачить убийцу Зоси.
– Так я ведь ничего и не знаю! – с горечью воскликнула женщина.
– Может быть, и знаете, – тихо проговорила Мирослава и, видя, что Омельянова хочет ей возразить, быстро продолжила: – Нередко так бывает, что человек сам не осознает, что ему известны какие-то факты, которые кажутся ему незначительными. А на самом деле именно они могут привести к разгадке.
– Вы думаете? – недоверчиво спросила женщина.
Мирослава кивнула.
– Тогда спрашивайте.
– Родители Зоси скончались, когда она была ребенком?
– Да, Зосеньке было восемь лет.
– Это была ваша идея поместить ее в интернат?
– Не совсем. Мне посоветовали знающие люди. В этом интернате хорошие воспитатели и учителя. Мы поехали туда с Зосей вместе, и она сначала побыла там неделю. Если бы она не захотела оставаться, я бы взяла ее к себе. Но мы обе понимали, что я не смогу дать ей то, что она смогла получить в этом интернате.
– На каникулы Зося приезжала к вам?
– Да. И я каждый раз спрашивала, хочет ли она вернуться обратно.
– И она хотела?
– Да, хотела. После интерната она выучилась на воспитателя и пошла работать в детский сад.
– Татьяна Матвеевна, вы сказали, что в этом интернате были хорошие учителя, почему же Зося сразу не поступила в институт?
– Я тоже ее об этом спрашивала.
– И что же она ответила?
– Сначала она говорила мне, что хочет работать именно с маленькими детьми.
– А потом передумала?
– Да, она захотела получить высшее образование. Я сразу поддержала ее в этом.
– И с ней занимался ее бывший учитель?
– Да, Владимир Кириллович Ашмарин.
– Вы хорошо его знаете?
– Неплохо, – ответила Татьяна Матвеевна, – я же часто ездила в интернат, пока Зося там училась и общалась со всеми учителями.
– А вы не знаете, почему Ашмарин покинул интернат?
– Ему предложили работу в школе в Лучанске.
– Здесь выше зарплата? – прямо спросила Мирослава.
– Этого я не знаю, – ответила Омельянова и замолчала.
Мирослава почувствовала, что женщина что-то недоговаривает и решила заставить Омельянову высказаться до конца.
– Может быть, в интернате у него были проблемы с учениками?
– Да что вы! – возмутилась Татьяна Матвеевна. – Дети обожали Владимира Кирилловича!
– Тогда что же заставило его покинуть прежнее место работы?
– Понимаете, – вздохнула Омельянова, – жена Ашмарина, Виталина Леонидовна, ему всю плешь проела!
– То есть?
– Она хотела жить в городе. Тем более что родители и квартиру им помогли купить. Владимир Кириллович сопротивлялся-сопротивлялся, а потом все-таки уступил женушке. Будь она неладна! – вырвалось у Омельяновой.
– У Виталины Леонидовны сложный характер?
– Не то слово! Язва!
– Понятно, – Мирослава постаралась не улыбнуться и бросила пробный камень, – от такой жены не грех и загулять.
– Нет! – поджала губы женщина. – Никогда ничего подобного за Владимиром Кирилловичем замечено не было.
– Иногда прознать про чью-то измену весьма сложно. Люди соблюдают конспирацию.
– Да и некогда ему гулять-то по женщинам. – Работа в школе, дом, репетиторство.
– Вот репетиторство как раз и дает возможность ускользнуть из дома.
– Так-то оно так, – с сомнением проговорила тетя Зоси, – да только все его ученики и ученицы – дети.
– Кроме Зоси, – напомнила, как бы невзначай, Мирослава.
– Кроме Зоси, – повторила за Мирославой Татьяна Матвеевна, не вникая в скрытый смысл подброшенных детективом слов. Но вдруг опомнившись, спросила: – Что вы имеете в виду?!
– Мы узнали, что Владимир Кириллович был первой любовью Зоси.
– Да что за глупости такие! – сердито рассмеялась Татьяна Матвеевна. – И кто вам мог такое сказать?
– Говоривший лишь передал слова самой Зоси.
– Да мало ли что девчонка может ляпнуть, не подумавши!
– С одной стороны, вы правы, а с другой стороны, первая любовь, заснув на время, может пробудиться снова.
– Выбросите это из головы! Такое просто невозможно.
– Но этим можно было бы объяснить скрытность вашей племянницы, – гнула свое Мирослава.
– Нет! И еще раз нет! – закричала Омельянова.
– Хорошо, – неожиданно согласилась Мирослава.
Женщина облегченно вздохнула. Этот вздох одновременно и насторожил детектива, и заставил задуматься.
– Татьяна Матвеевна, – осторожно начала Мирослава, – после того, как Зоси не стало и вы узнали, что причиной ее гибели, прямой или косвенной, мог быть человек, которого она любила и имя которого так тщательно скрывала от окружающих, вы не могли не задуматься о том, кто бы это мог быть.
– Конечно, я думала об этом все ночи напролет, – призналась Омельянова.
– И что?
– Я думаю, что в газетах написали правду.
– Разве там написано о том, кто мог ее убить?
– Не напрямую, – смутилась женщина, – но там сказано, что Зосю убил ее любовник.
– А…
– И, наверное, он из тех, – Омельянова указала пальцем на потолок.
– Но зачем ему убивать Зосю? Она не была беременна. И как говорит Яна, в силу своего характера не могла шантажировать любимого человека.
– Это так, – печально согласилась женщина. – Но ведь если он червивый, то он мог подумать, что и Зося такая и рано или поздно она расскажет, кто ее любимый. А тут, – Татьяна Матвеевна сделала многозначительную паузу, – ему и крышка.
– Вы хотите сказать, что он лишился бы наследства?
– Да, что-то в этом роде мне и приходит в голову.
– Ну что ж, – сказала Мирослава, поднимаясь с дивана, – большое спасибо, Татьяна Матвеевна, что вы разрешили нам прийти и поделились с нами вашими сомнениями.
– Я что, – махнула рукой женщина, – это все Сережа.
– Вы имеете в виду Кораблева?
– Его, конечно. Если бы не он, то никто и не стал бы искать убийц Зоси.
– А вы не знаете, почему местная полиция не заинтересована в расследовании?
– Да, они у нас вообще чох, мох, не дал бог, – в сердцах проговорила Омельянова, – им бы лишь ничего не делать.