11 сентября 2001 года
Пол дрожал. Звенели десятки ключей, развешанных в ряд на крючках на стене магазинчика. С полок падали банки с краской. С одной слетела крышка, потекла лимонная эмульсия. Картонная коробка перевернулась, на линолеум посыпались медные винтики, напоминая живые личинки.
В расположенном всего в паре сотен ярдов от Всемирного торгового центра полуподвальном и тесном хозяйственном магазине, где укрылся Ронни, последовавший за высоким копом, было темно. Свет погас пару минут назад. Горела лишь аварийная лампочка на батарейках. За окном кружил пыльный смерч, от которого было темнее, чем ночью.
Разутая женщина в дорогом костюме, кажется, никогда раньше в жизни не заходившая в хозяйственный магазин, всхлипывала. За тянувшимся во всю стену прилавком стояла тощая фигура в коричневом комбинезоне, с седыми, забранными в конский хвост волосами, словно председательствуя в беспомощном мрачном молчании.
Ронни по-прежнему крепко держал ручку чемодана, на котором каким-то чудом удерживался кейс.
Мимо по улице прокатился перевернувшийся полицейский автомобиль и остановился. Дверцы открыты, в салоне горит верхний свет. Внутри никого, на витом шнуре болтается радиотелефон.
Стена слева вдруг треснула, полки с коробками малярных кистей всевозможных размеров грохнулись на пол. Женщина завопила.
Ронни шарахнулся назад, прижался к прилавку, соображая. Однажды он был в лос-анджелесском ресторане во время легкого землетрясения. Его спутник тогда сообщил, что самое надежное место – дверной проем. Когда здание рушится, в дверях уцелеть больше шансов.
Он шагнул к двери.
– Я не стал бы сейчас выходить, старина, – сказал коп.
Прямо перед окном прокатилась гигантская волна камней, стекла и песка. Она накрыла полицейскую машину. Пронзительно взвыла сирена охранной системы магазина. Мужчина с конским хвостом на мгновение исчез, видно, ткнул в кнопки на пульте, и вой прекратился.
Пол перестал дрожать.
Очень долго стояла тишина. Пыльная буря быстро слабела. Как будто светало.
Ронни открыл дверь.
– Я бы не выходил, слышишь? – повторил коп.
Ронни нерешительно посмотрел на него, все-таки толкнул створку и вышел, таща за собой багаж.
Вышел в полную тишину. Как при сильном снегопаде. Кругом лежит серый снег.
Серое безмолвие.
Потом послышались звуки. Пожарные машины. Охранные системы. Автомобильная сигнализация. Человеческие крики. Сирены «Скорой помощи». Вертолеты.
Мимо молча мелькали серые фигуры. Нескончаемая череда ослепших, бесстрастных мужчин и женщин. Одни неторопливо идут шагом, другие бегут, третьи нажимают телефонные кнопки. Ронни последовал за ними, спотыкаясь в сером дыму, который разъедал глаза, забивал рот и ноздри.
Просто двигался следом, волоча чемодан и стараясь не отставать. Шел за серыми привидениями. Внезапно на секунду почувствовал привкус соли и запах гари – авиационного топлива, краски, резины.
Вдруг начал осознавать реальность случившегося. Будем надеяться, Дональд Хэткук цел и невредим. А если нет? Разработан потрясающий бизнес-план. За пять лет принесет миллионы. Миллионы, черт побери!
Вдалеке замаячили очертания высоких зубчатых небоскребов. Бруклин. Ронни еще никогда не был в Бруклине, только через реку видел. Здания приближаются с каждым шагом. Воздух становится чище. Чувствуется соленый морской воздух. Пыльный туман рассеивается.
Он неожиданно вышел на дальний пологий конец моста. Остановился и оглянулся. Вспомнилось что-то библейское, насчет жены Лота. Она оглянулась и превратилась в соляной столп. Вот что напоминают движущиеся мимо люди. Соляные столпы.
Ронни ухватился одной рукой за железные перила и вновь огляделся. В воде под ним отражается солнце, на волнах пляшут белые искорки. А дальше, похоже, горит весь Манхэттен, в ярко-синем небе вздуваются серые, коричневые, белые, черные клубы дыма, частично застилая небоскребы.
Охваченный неудержимой дрожью, Ронни изо всех сил старался собраться с мыслями. Полез в карман, вытащил пачку «Мальборо», закурил сигарету, сделал несколько быстрых глубоких затяжек, но вкус был неприятный после того, как он надышался дымом и пылью, поэтому он бросил сигарету в воду, чувствуя легкое головокружение. В горле еще сильней пересохло.
Снова влился в процессию призраков, выйдя следом за ней на дорогу, где она начинала рассеиваться в разные стороны. Остановился, внезапно решив посидеть в каком-нибудь тихом, спокойном месте. Повернул в безлюдный переулок, прошел мимо каких-то контор, по-прежнему волоча за собой громыхающий чемодан на колесиках. Долго шел по почти пустым городским улицам, пока не опомнился на въездной эстакаде хайвея. Прямо перед глазами высился дорожный указатель с красной надписью: «Кентайл».
Послышался рев машины, и в следующее мгновение рядом затормозил красный пикап.
Опустилось стекло, оттуда выглянул мужчина в клетчатой рубашке и бейсболке с логотипом команды «Нью-Йорк янкис».
– Подбросить, приятель?
Ронни остановился в недоумении, вдруг вспотев, как поросенок. Подбросить? Куда?
Неизвестно.
В машине сидели сбившиеся в кучку призраки.
– Одно место найдется.
– А куда вы едете? – спросил он, запинаясь, будто у него имелись и другие варианты.
Мужчина гнусаво ответил на самых низких басах своих голосовых связок:
– Другие самолеты летят. С минуты на минуту будут. Надо удирать. Еще десяток прилетит. Это только начало, старик, будь я проклят.
– Я… у меня назначена встреча… – начал Ронни, уставившись в открытую дверцу машины, на синее сиденье, на грубые хлопчатобумажные брюки водителя, пожилого мужчины с прыгавшим на черепашьем горле адамовым яблоком. Лицо умное, симпатичное.
– Садись, подвезу.
Ронни подошел с другой стороны, сел спереди рядом с водителем. По радио шли новости на полную громкость. Какая-то женщина сообщала, что перекрыт весь район вокруг Уолл-стрит, Манхэттена, Бэттери-парка.
Пока он возился с ремнем безопасности, мужчина протянул бутылку воды. Сразу почуяв смертельную жажду, Ронни с благодарностью выпил.
– Я стекла мою, понял? В центре города, понял?
– Угу, – бессознательно пробормотал Ронни.
– Все чертово оборудование в Южной башне осталось, понял?
Ронни не совсем понял, так как почти не слышал.
– Угу, – пробормотал он.
– Пожалуй, попозже придется вернуться.
– Попозже, – откликнулся он, не подтверждая, но и не опровергая.
– Ты в порядке?
– Я?
Пикап двинулся вперед. Внутри пахло собачьей шерстью и кофе.
– Надо драпать. Ударили по Пентагону. На нас летят еще десять чертовых самолетов. Это черные, черные!..
Ронни оглянулся на четырех человек, сгрудившихся на заднем сиденье. Никто из них не встретился с ним взглядом.
– Арабы, – пояснил водитель. – Это все арабы наделали.
Ронни уставился на пластиковый кувшин в держателе, обмотанный бумажным полотенцем в кофейных пятнах, рядом с которым примостилась бутылка с водой.
– Это только начало, – твердил мужчина. – Лучше бы президент у нас был посильнее. Лучше б Джорджа Дюбуа выбрали.
Ронни молчал.
– Ты в порядке? Не ранен, ничего такого?
Ехали по автостраде. Навстречу двигалось лишь несколько машин по верхней эстакаде. Впереди возник широкий зеленый указатель, разделенный на две половины. На левой было написано: «Выезд на пересечение Двадцать четвертой восточной и Двадцать восьмого проспекта». На правой: «Мост Верразано и Стейтен-Айленд».
Ронни не отвечал, потому что не слушал, вновь глубоко погрузившись в мысли.
Обдумывая идею. Идея безумная. Родившаяся в шоке. Но упорная, навязчивая. И чем больше он думал, тем больше в ней что-то видел. Запасной план к Дональду Хэткуку.
Может быть, даже лучше.
Он отключил мобильник.