– Привет, Дека, – я пытаюсь звучать легко и непринужденно, хотя на душе скребут кошки.
– Здравствуй, Нолга, – довольным тоном протягивает он, – Ты что-то меня подзабыла. Недели две уже не связывались. Неужто я настолько невостребован?
– Ну, не прибедняйся. Ты да невостребован. Как может быть невостребован гений инженерной мысли в этом высокотехнологичном мире?
– Неужто у тебя созрел проект для меня? Дай угадаю – новый мост через океан, новый космолет на Венеру или, может, новый круизный Наутилус? Я теряюсь в догадках.
– Дека, ты – оптимист! – смеюсь я. – Или хочешь сказать, что все новое – хорошо забытое старое?
– Не хочу. Я уверен, инженерной мысли есть еще куда расти.
– В твоей мысли я не сомневаюсь, а в своей уверена не очень. Разве что радужный мост между нами и Луной соорудить. Как тебе такое?
– Ээээ. Трудоемко и малорентабельно. Что мы будем с ним делать?
– Ну, допустим, смотреть. Будет вечная радуга в небе. Ладно, это глупые фантазии. Но о чем-то таком мне хотелось бы проконсультироваться с тобой тет-а-тет. У тебя найдется окошко?
– Разумеется, и прямо сейчас. Ты могла бы не спрашивать.
– Прямо сейчас – слишком быстро, я не успею навести марафет. Давай через пару часов. Где встречаемся?
– А ты где бы хотела?
– Как насчет у памятника древней инженерной мысли?
– Которого из них?
– Эйфелевой башни. Встретимся у «Жюля Верна», жутко захотелось спаржи.
– Идея. Но, чур, плачу я.
– Идея. Я буду вовремя.
– Я тоже успеваю, мой роболет домчит за час.
– Ты не телепортируешься?
– Иногда. Но в целом предпочитаю свои детища. Должны же они оправдывать свое существование.
– Надо и мне такой роболет заиметь, мгновенные перемещения лишают романтики продолжительных путешествий.
– Не вопрос, будет тебе роболет. До встречи в Париже.
– До встречи!
***
– Ну, говори, красавица, чего желаешь?
Мы сидим за столиком в «Жюль Верне». Я уже пять минут изучаю меню. Такой богатый выбор блюд со спаржей, что разбегаются глаза. Что ж, пора на чем-нибудь остановиться:
– Возьму, пожалуй, салат Сен-Жермен. Спаржа должна неплохо сочетаться с зеленым горошком. А еще латте с двумя круассанами.
– И все?
Дека не удивлен скромным выбором, он знает, я много не ем, просто уточняет.
– Да. Если в меня еще что-то поместится, то раскошелю тебя на мороженое.
– Договорились. Не буду от тебя отставать, закажу салат Нотр-Дам. Спаржа с грибочками самое то. Капучино и три круассана.
– Целых три? – изображаю я удивление.
– Ты же знаешь, как я их люблю, – смущается Дека.
– Ну, конечно! Мозг вообще сладкоежка, а мозг изобретателя втройне!
Дека делает заказ, а я, не теряя времени, приступаю к расследованию.
– Слушай, Дека. Хочу поговорить с тобой о кротовой норе.
– У тебя в огороде кроты? – он, конечно же, понял, о чем я, но решил подшутить надо мной, не догадываясь, что попал прямо в точку. Причем в обоих смыслах.
– О, да. Никогда бы не подумала, что это может стать такой проблемой. Их холмики здорово портят ландшафт. Но я не о них.
– Ты о тех, что использует наша команда.
– Да. Мне подумалось, может, попробовать дать ход их использованию на более широком уровне?
– Что именно ты имеешь в виду под более широким уровнем?
– Я имею в виду пустить наши тоннели в массы, сделать их общим достоянием землян.
Дека кажется ошарашенным таким поворотом, какое-то время он просто молча сидит, вперив в меня озадаченный взгляд. А затем неуверенно произносит:
– Вот так вот сразу? Но почему? Ты же сама говорила, что это чревато последствиями. Ты говорила, что в Центре держат технологию в секрете от миров, что кротовые норы используются исключительно командами кураторов исключительно в служебных целях. Что без Центра, без их разрешения, даже куратор не может активировать тоннель. Неужели они дали на это добро?
– В том-то и дело, что такое добро они никогда не дадут. И мне кажется это несправедливым. Наша планета уже готова к подобным прорывам.
– А как ты это определила?
– Что, готовность? По достижениям в космической технологии. Мы бороздим просторы нашей Вселенной.
– Да, но на летательных аппаратах, а не через тоннели, люди не знают о них.
– Вот и надо их как-нибудь к этому подвести, аккуратненько. Представляешь, какие возможности откроются перед человечеством? Как все для вас упростится? Сейчас путешествия в космосе да и по Земле – это, как ни крути, вопрос времени, а с кротовой норой этот вопрос аннулируется. Не нужно тратить жизни на межпланетные перелеты. Любой, ну или почти любой, фрагмент Вселенной в мгновенном доступе. Что скажешь?
Дека внимательно меня слушает, продолжая таращиться в изумлении. Наконец, он выдавливает из себя.
– Скажу, что это как-то неожиданно. Совершенно неожиданно. К тому же мой скромный жизненный опыт и здравый смысл подсказывают мне, что проще не всегда означает лучше. Люди, как ты, наверно, заметила, склонны к соревновательности в любой сфере. И эта исключением не будет. Бог знает, на что они могут пойти, чтобы перещеголять конкурентов.
– Ну, например? Какие конкретно твои опасения?
– Ну, например, начнется борьба за тоннели. Не удивлюсь, если даже начнется война. Все может выйти из-под контроля только потому, что какой-то псих решит сколотить себе на этом состояние. Всего ведь не предусмотришь. Да и соображается мне туго, ты словно обухом меня по голове.
На мое счастье, принесли заказ, иначе беседа зашла бы в тупик. Мы начали есть, я с аппетитом, Дека неспешно-рассеянно. Мой вброс про кротовые норы вызвал в нем замешательство, но оно не было тем, какое случается с человеком, которого ловят с поличным. Тем не менее, я предпочитаю доубедиться.
– Ну, давай представим, что у людей есть доступ к какой-нибудь нашей кротовой норе. Необязательно ведь для начала рассказывать им обо всех. Вот ты один из таких счастливчиков, у которого теперь есть этот доступ. Как ты распорядишься возможностью телепортации?
– Я предпочту не распоряжаться. К тому же, я уже такой счастливчик, и мне вполне хватает использования тоннелей в случае крайней необходимости. Хотя, – он задумывается, – возможно, я не отказался бы махнуть в какой-нибудь другой мир на своем роболете.
– А ты уже тестировал его в тоннеле?
– Нет, разумеется. Но мысли такие водились.
– А что бы ты делал в том мире?
– Возможно, я встретил бы там ее снова, мы снова бы поженились, и я бы ее там не потерял. По крайней мере, не потерял бы так скоро.
Он говорит о почившей жене. Дека ее очень любит и даже теперь, спустя годы. Он так и не смог никем ее заменить.
– Ну, если такой поворот, если ты готов бросить команду ради устройства личного счастья, я все же подумаю.
– А скажи, Нолга, почему ты решила пойти против Центра?
– Не против, в обход его запретам. Что именно тебя смущает?
– Меня смущает, что ты не одобряешь мое бегство в другой мир, а сама идешь против этого мира.
– Не против, Дека! Я иду ему навстречу!
– Ну, хорошо, не против мира, но против Центра. Считай, против наставников. Меня это сильно смущает. Ты часом тут не революцию задумала?
– Нет, Дека, – я смеюсь. – Расслабься и жуй круассаны. Я тебя услышала. Подождем пока с кротовыми норами. И когда же мне ждать обещанный роболет? – резко меняю я тему.
– Через недельку-другую
– Поднимемся наверх? Люблю обозреть отсюда Париж.
– Обязательно, мадмуазель.
Дека – не «крот».