День первый.
Жара. Скачет прилично по мере перемещения, от 24 до 32. Прогноз обещал 42, и, слава богу, ошибся. Мне нравится этот мир. Он не особо колоритен, не очень богат в плане природных красот, в нем не много людей, но вкусная пища (или мы очень проголодались?) и разнообразная музыка, звуки которой будят в душе ностальгию о чем-то забытом-далеком, но очень родном.
Жители городов его приветливые весьма, все без исключения, местные и те, что живут на границе миров. А она уже близко. Думаю, переход будет лёгким. Уверена.
– Центр запрашивает разрешения на связь с Нолгой.
– На связи.
– Как проходит знакомство?
– Отлично. Все по плану и без сюрпризов.
– Хорошо. Куратор с Вами?
– Да, рядом. Дать его?
– Нет, не нужно.
– Мягкой вам посадки в новом мире.
– Спасибо, Центр.
– Конец связи.
Кадий, мой куратор и проводник по мирам, слегка улыбается и запускает «тарелку»:
– Переживают.
– Еще бы. Столько миров лишились кураторов в одночасье. Как думаешь, что с ними станет, если надолго оставить их без опеки? Погибнут?
– Могут, конечно, но необязательно. А если погибнут, не сразу, сперва деградируют, одичают. Да ты не волнуйся, Центр их так не оставит, кого-нить пришлют. На эту должность желающих нет недостатка. Ты же решилась.
– Честно сказать, не понимаю, что мною движет. Звучит-то как страшно – куратор мира.
– Не страшно, солидно.
– Возможно. А если со мной случится то же, что и с предшественниками? Если не справлюсь?
– Если не справишься, мы заменим тебя. Но, я надеюсь, что этого не случится. Очень не нравится мне эта тенденция. Миры не должны поглощать их смотрителей до той степени, до какой они поглотили последних. Это плохо для нас и для них. Мы взаимозависимы.
То, что плохо, я знаю, но меня сейчас больше волнует, что будет со мной, если я облажаюсь.
– Меня ликвидируют?
– Как куратора и представителя мира смотрителей, да. Ты просто об этом забудешь, но продолжишь существовать как часть того мира, который тебя поглотил.
– Понятно, – в кабине воцаряется на время тишина, затем я вспоминаю, – Врата уже скоро?
– Да, скоро. Но мы не пойдем через них. Срежем чуть-чуть. Я знаю лазейку.
– Окей.
– Вот сейчас.
День второй.
Мы с Кадием обозреваем еще один мир, из тех, что мне предстоит посмотреть прежде, чем решить окончательно, каким управлять. Природа здесь чуточку интереснее, чем в предыдущем, значительно больше лесных и водных массивов. Есть очень живописные места.
С людьми, правда, что-то не то. Пока не пойму, что именно. В их взглядах и действиях сквозит какая-то дикость, суровость. Визит «чужаков» им, кажется, не по душе, и большинство из них не пытается этого скрыть.
Зато вопросов куча. Буквально обложили. Откуда, для чего, почем. Не мир, а сборище каких-то дознавателей. Затюкают, и глазом не моргнешь. Пожалуй, не осилю. И сдохну от тоски.
– Зачем им вообще куратор? С такой маниакальной жаждой держать все под контролем? Прекрасно прокурируют себя и остальных.
– Повышенный контроль – не панацея. Куратор нужен, чтобы чрезмерные бдительность и осторожность не мешали расти, не стопорили развитие. И чтобы сограждане не перебдели и не поубивали друг друга из страха.
Кадий смешно закусывает свою руку и выпучивает и без того большие глаза, изображая испуг. Я смеюсь и подытоживаю твердо:
– Не, я скорей шизанусь, чем что-то успею наладить. Здесь нужен другой психотип.
– Я понял. Ты – молодец. Оцениваешь себя четко и трезво. Подозреваю, что большинство провалившихся пребывало в каких-то сопливых иллюзиях, которые и сослужили им горькую службу.
– Хотели на прочность себя испытать?
– Вроде того. Но мир, как поется в забытом хите, оказался намного прочней.
– Честно признаться, я удивлена, что ты мне его показал. Зная мои наклонности и все такое …
– Когда вступишь в должность, на свое уже не останется времени. Ты будешь не только над миром, но и над собой. Наклонности нужно учитывать, разумеется, на стадии выбора, но придавать им большое значение – нет. Ведь в каждом есть потенциал, который способен раскрыться лишь на неизведанной почве и чуждой на первый взгляд.
– Наверное, так. Но лучше заглянем в другие миры. Куратор – нешуточный выбор. Должно что-то екнуть внутри.
– Хорошо, – Кадий выводит на монитор карту, проводит по ней указательным пальцем и объявляет, – Сюда.
Спустя всего пару секунд по привычному времени мы вытряхиваем себя из нашей посудины на ночную и мокрую мостовую мира под номером три. Кадий нарочно никак их заранее не называл, дабы у меня в голове не возникло каких-нибудь преждевременных представлений.
День третий.
Ох и плаксивое же место, и по климату, и по жизненному тонусу аборигенов. Каждый час небеса изливают тепловатую жижу на головы граждан, пребывающих в состоянии перманентной хандры. Здесь никто нигде не улыбается, за исключением людей-голограмм, рекламирующих различные товары. Обитатели смотрят на них с удивлением и досадой, как на чудо природы, которого им никогда не постичь, и не думают даже копировать. Для них это всего только выдумка, так называемый маркетинговый ход.
Мне стало любопытно, куда же смотрят местные психологи и психиатры. Должно быть, у них нет отбоя от клиентов. Но куда там. Таких профессий здесь в помине нет. Ведь если б они были, то людям приходилось бы хоть иногда выдергивать себя из состояния хандры, а это невозможно, т.к. она является источником всего и составляет местный колорит.
Здесь каждый сам себе и для других психолог-психотерапевт, ибо отзывчивости в этих плаксах завались. Они совсем не эгоисты-нытики, как те, что попадались мне в иных мирах и в центре. Готовы целыми часами слушать о чужих проблемах и лишь потом расскажут о своих. А начинаются эти взаимные «сеансы» всегда стандартно, с фразы: «Ну, я же вижу, что у вас беда (проблема, горе). Скорее поделитесь». Потом стандартное: «Ох, как же я вас понимаю», и смена ролей. Теперь уже вы по правилам их хорошего тона обязаны выслушать все, что предложит вам собеседник, и не перебивать. То бишь ваша очередь быть учтивой «жилеткой».
– Когда же они успевают нажить себе эти проблемы, если только и делают, что о них говорят?! – бросаю я Кадию раздраженно.
– Они их не наживают, а созидают. Прямо вот тут, в голове.
– Понятно. А есть что-нибудь веселее в твоей выборке для меня?
– Есть, почти полная противоположность. Но ты не спеши. Подумай еще. Здешний климат мог бы вполне гармонировать с твоей неиссякаемой жизнерадостностью. Да и потом, подобным миром куда как проще управлять – он однозначен и понятен. Все на виду, все как у всех.
Я подозрительно смотрю на Кадия:
– Мне кажется, или ты пытаешься меня уболтать? Есть что-то личное, что связывает тебя с этим местом?
Кадий смущается на секунду, но тут же находится:
– Нет, просто советую. На правах старшего и куратора.
– Спасибо. Но, знаешь, я вряд ли уживусь с такими объемами негатива, не говоря уже об успешном правлении.
Кадий снисходительно улыбается:
– Мы здесь не правим в строгом смысле этого слова, а лишь следим за тем, чтобы ничто не нарушало привычный для обитателей ход вещей. Следим, чтобы не было сбоев.
– И тем не менее.
– Хорошо, летим к хохмачам.
Мы грузимся в нашу двухместную капсулу и берем курс на следующий мир. Он в списке у Кадия предпоследний. По правилам мира смотрителей он может показать мне только пять миров. И только из них я могу выбирать. Разумное ограничение, надо сказать. Наверняка, большинство кандидатов не возражало бы, если бы им огласили весь список. А мы не могли оставлять без присмотра надолго столько бесхозных планет.
День четвертый.
Напрасно, напрасно я все это время считала себя жизнерадостным человеком. Вот где фонтанирует жизнь. Вот где обитаются радость, восторг, наслаждение! Не успели мы приземлиться, как были захвачены радужным вихрем и увлечены в эпицентр. Господи, тут сплошной позитив!
Да, поначалу он заражает, дает ощущение бесконечного счастья. Оно, это счастье, здесь не иссякает, ни при каких обстоятельствах, никогда, поскольку источник его – сами люди, и обстоятельства создают опять же они. Но вскорости что-то во всем этом изобилии радости начинает немало тебя раздражать. Ты просто перестаешь в нее верить. Ты от нее устаешь.
– Тебе не угодишь, принцесса, – поддразнивает Кадий. – Плачут – тоска. Смеются – тоже плохо. Зато смотри, какие тут красоты. Нигде таких во всей Вселенной не сыскать.
– Красоты и правда невообразимые. Природа в унисон с людьми сияет счастьем. Но, Кадий, мне ведь работать не с природой!
– Ну, так чего ты хочешь? Какого мира?
Вопроса в лоб я уж никак не ожидала и судорожно начала соображать:
– Неоднозначного, наверно… Разнообразного… Не только для меня, но и для жителей такого мира. Полного тайн, загадок, приключений…
Кадий качает головой:
– Вот это выбор.
– Что? Что не так?
– Да все. Он самый сложный из возможных. Уверена?
– Да, – робко выдавливаю я.
– Тогда на Землю.
Он впервые называет имя планеты до того, как мы с ней знакомимся. Но, как ни странно, оно мне не говорит ничего. Кадий продолжает строго:
– Ее нет в моем списке для тебя, поскольку я не счел тебя способной… Но я могу заменить оставшийся мир на нее. Это возможно, если претендент дал более менее точное описание мира, в котором еще не бывал. Такие нештатные ситуации мы, кураторы, зовем меж собой выбором Бога. Полетели?
– Летим.
– Да, я забыл сказать. Предупредить. Я ведь недаром назвал этот мир самым сложным. Здесь зафиксировано рекордное число сбоев и провалов кураторов за всю историю существования Вселенной. Не передумаешь?
– Нет.
– Хорошо.
День пятый.
– Ну как? Уже екнуло?
– Да! И не раз!
На самом деле мое сердце трепетало практически без остановки, как если бы что-то важное и долгожданное случилось со мной. Событие всей моей жизни.
– Тогда полетели осваивать центр управления. Я останусь с тобой еще несколько дней для инструктажа.
– Хорошо.
Я не отрываю глаз от прозрачного пола «тарелки», пытаясь как можно больше узреть наяву. Ведь управлять этим миром (пусть Кадию и не нравится это слово) мне придется из сна, точней из осознанного сновидения. Физиологию, тело, Кадий при помощи специального вещества отправит в состояние близкое к анабиозу, то есть оно практически перестанет меняться, а управляться и функционировать будет при помощи моего же астрального тела. Сознание же он свяжет с пультом управления миром и активизирует на полную мощь. Не знаю, как все это будет смотреться потом, все эти картины-пейзажи, поэтому жадно ловлю каждый штрих. Мне нравится то, что я вижу, и я лишь одними губами шепчу: «Привет, мир. Привет. Я – твой новый куратор…»