Военная база «Вулкан». Медсанчасть – офицерская гостиница
– Как ты? – спросил Нэйв, влетая в бокс к Эйнджеле.
Лейтенант походил то ли на молодого тигра, то ли на зебру – весь в полосках царапин, оставленных мелкими осколками пластика.
Лорэй встретила его такой счастливой улыбкой, что у Грэма в душе словно запели птицы.
– Ничего серьёзного, – успокоила его Эйнджела. – Пара ушибов и порезы стеклом. Врачи сказали, что через пару дней и следа не останется.
– Прости, – лейтенант осторожно уселся на край койки и взял её за руку. – Это я перестарался – вылетело из головы, что машина тесная такая. Хотя, если честно, у меня в тот момент вообще всё из головы вылетело…
Пальцы Эйнджелы ласково погладили ладонь Нэйва, и он невольно улыбнулся.
– Ты спас мне жизнь, – очень серьёзно сказала девушка. – Я этого не забуду.
Лейтенант смутился. Кашлянув, чтобы скрыть неловкость, он отвёл взгляд и пошутил:
– Да если бы. Это я с перепугу просто сам ноги уносил, ну а ты за компанию.
Ладонь Эйнджелы скользнула по его руке к плечу. Девушка приподнялась и осторожно, будто опасалась сделать что-то неправильное, поцеловала лейтенанта.
Нэйв ответил на поцелуй, а сразу после шепнул:
– Не надо. Увидеть могут.
Словно в подтверждение его слов, в коридоре простучали торопливые шаги и мужской голос требовательно спросил про медикаменты для пунктов эвакуации.
– Все на ушах стоят, – виновато улыбнулся Грэм.
– Что-то серьёзное? – с тревогой спросила Эйнджела, вновь откидываясь на койку.
– Надеюсь, что нет, – вздохнул лейтенант. – Просто готовимся эвакуировать город. Главное – сделать это без паники и так, чтобы до урода не сразу дошло, что его планы раскрыты.
При упоминании репликанта лицо Лорэй помрачнело.
– Думаешь, это он пытался нас убить? – тихо спросила она.
– Маловероятно, – отрицательно качнул головой лейтенант. – Судя по тому, что нам о них известно, – репликант выполнил бы работу сам. И куда более эффективно, как ни грустно это признавать. А убить хотели именно тебя, Эйнджи: первый стрелок бил под углом, хотя ему куда проще было подстрелить меня. И оба попадания вдогонку были произведены в правую часть машины. То есть по пассажирской стороне. К счастью, нам подвернулись откровенные неумехи – судя по почерку, мелкоуголовная шпана с нижних уровней. К сожалению, пока ничего большего о них не известно – с места преступления они скрылись, прихватив и того, которого мы с тобой так лихо затоптали.
Шутку Лорэй не оценила, и лейтенант смущённо кашлянул.
– Нет догадок, кто ещё хочет тебя убить? – поинтересовался он.
– Я никогда прежде не бывала на Вулкане, – растерянно сказала Эйджела. – И кто вообще мог знать, что ты куда-то меня повезёшь?
– Кто-то знал, – вздохнул Нэйв. – Эйнджи, подумай: кто ещё может желать тебе смерти? Мы перебираем все варианты, но репликант, к сожалению, не самый очевидный. Моё мнение – у тебя появился враг в Союзе. Не обязательно на Вулкане.
Лейтенант замолчал, сжав её ладонь.
– Но ты не бойся, – он посмотрел в глаза девушке. – Пока я жив, тебя никто не тронет.
Планета Вулкан. Торговое представительство Эдема
Свитари трясло от бешенства и обиды. Она ворвалась в здание торгового представительства, уже не заботясь об осторожности. К чему это теперь? Скоро в городе начнётся форменный ад.
В душе Свитари ад уже царил. Слова Блайза жгли огнём, заставляли кровь кипеть и выжигать сердце.
Лорэй зло усмехнулась рождённому в сознании образу. Сердце… Ей всегда казалось, что этот орган атрофировался у неё ввиду полной ненадобности. Усох и сморщился, потеряв чувствительность. Оказывается, нет. Хватило восторга в наивных глазах неиспорченного… человека? Да, человека, судя по тому, с какой скоростью Блайз впитал всё худшее, что есть в людях.
Ещё вчера он боготворил её. Ловил каждое слово. Любил…
Свитари зло запустила в стену жужжащего селфи-бота, тот, хрустнув, упал на пол и затих. Девушка несколько раз с силой опустила на него ногу, кроша пластиковый корпус и электронику внутри.
– Сука! Сука! Сука!
Пинком она отправила россыпь обломков в короткий полёт и зло уставилась на испуганно наблюдающую за ней Амели.
– Уйди, – сдерживая клокочущую в душе ярость попросила её Свитари. – Просто уйди…
Повторять не пришлось – девчонку как ветром сдуло.
Не сдерживаясь больше, Свитари дала волю гневу. Схватив стул, она с криком расколотила голопроектор на стене. Не удовлетворившись содеянным, Ри швырнула ставший ненужным предмет мебели в крупную декоративную вазу, расколов ту на куски. Потом пришла очередь посуды, оставшейся после их с Блайзом завтрака. Её девушка колотила с особым остервенением.
Финальным штрихом Свитари перевернула стол и, тяжело дыша, упала на диван. Бедро тут же что-то оцарапало. Лорэй грязно выругалась, нащупала и бросила на пол керамический осколок, поцарапав еще и ладонь.
Боль отрезвила, а вместе с силами исчерпалась и ярость. Свитари машинально слизнула кровь с ладони и задумалась, как теперь быть.
Тупая вредоносная иллюзия, что Блайз её любит, развеялась, оставив после себя чёткое понимание: надеяться на репликанта нельзя. Он походил на хищника с Тиамат: сколько такого ни приручай, любой неосторожный поступок – и он вспомнит о собственной природе. И совсем уж глупо ждать, что ударенный на всю голову сержант позволит им избежать посещения Эльдорадо. Если раньше она надеялась, что Блайз не даст Чимбику притащить их в пасть к корпоратам, то теперь надежд не осталось.
Свитари давно поняла, что ни один человек не сможет полюбить такую, как она. Но Блайз не был человеком. Он был убийцей, ручным чудовищем, видевшим мир не так, как люди. Видевшим её не так, как люди.
Лорэй вспомнила полный обожания и восхищения взгляд звериных глаз и горько усмехнулась. Иллюзия. Самообман. Она так преуспела в искусстве плетения паутины лжи, что обманула саму себя.
Не было никакой любви. Не было никакого обожания. Просто нестандартный эффект идиллийских феромонов. Убойная биохимия жителей колонии-курорта, причудливое последствие натурализации. Как и эмпатия. Они с сестрой были полукровками: мать – идиллийка, отец – человек, доминионец. В результате появившиеся на свет близнецы не отличались от людей внешне, но при этом разделили типичные для идиллийцев черты: Эйнджеле досталась эмпатия, а Свитари – феромоны.
Ими-то она и воспользовалась в первый же вечер на лайнере. Улыбалась, наблюдая, как мечется по каюте ничего не соображающий репликант, попавший под действие сильнейшего афродизиака. Ликовала, лишив конвоира способности здраво мыслить и думать о чём-то, кроме близости с ней. Позаботилась, чтобы он оценил по достоинству прелести вольной жизни. Наблюдала, как эмоционально неопытный, наивный Блайз открывает для себя мир. И неожиданно привязалась к этому странному существу, не похожему на лживых и лицемерных людей.
Он ни разу с момента заключения их странного союза ни словом, ни делом не обидел её. И никому не позволял обидеть. До сегодняшнего дня.
Мальчик-репликант повзрослел и понял, чего стоят такие, как она. Иллюзия любви, вызванная действием феромонов и новизной ощущений, рассеялась, оставив после себя презрение и недоверие. И на кой чёрт она прекратила его дурманить? Поверила, что он привязался к ней так же, как она к нему? По-настоящему?
Свитари горько усмехнулась и на миг пожалела, что под рукой нет автодоктора репликантов. Может, он и у неё смог бы выявить сбой? Что-то же заставило её отбросить весь жизненный опыт и вообразить, что на этот раз будет иначе. Может, репликанты слишком сильно стукнули её головой при задержании?
Пустые вопросы. Настоящим был лишь один. Что теперь делать? Но стоило иллюзиям развеяться, как в сознание ворвался привычный спасительный ответ.
Бежать.
Жизнь раз за разом с завидным упорством продолжала доказывать Свитари, что она не нужна никому в этом мире. Никому, кроме сестры. Значит, нельзя надеяться на слово Блайза. Нужно вытаскивать Эйнджи самой. А репликанты пусть катятся в свой Консорциум, где им самое место.
План Лорэй придумала быстро. Рискованный и ненадёжный, но другого не было. Как и времени.
Свитари выгребла всю имеющуюся наличку, выбрала монеты большего достоинства и сунула неприметную горстку в рюкзак. Остальное ссыпала обратно в сумку, вихрем ворвалась в рабскую каморку и сунула в руки обалдевшей Амели.
– Ты свободна, – коротко сказала Свитари удивлённой и испуганной рабыне, отпирая ошейник электронным ключом покойного эдемца. – Бери деньги и иди поближе к космопорту. Когда начнётся эвакуация города – просто беги вместе со всеми на корабль. Поняла?
Девчонка растерянно смотрела на неё, и Свитари неожиданно зло рявкнула:
– Ты получила свой шанс. Используй или сдохни!
Развернувшись, она зашагала к выходу, набирая на коммуникаторе заученный номер.
Военная база «Вулкан». Офицерская гостиница
– Вот твоё новое обиталище, – Нэйв открыл дверь и отошёл, пропуская Эйнджелу.
Однокомнатный номер не поражал размерами или вычурностью обстановки. Вообще, гостиничный комплекс на шесть комнат мог спокойно уместиться в каюте, которую Эйнджела делила с Чимбиком. В подземном городе просторные квартиры были привилегией богачей, всем прочим же приходилось довольствоваться куда более скромными жилищами.
– Тихо, уютно, – Грэм улыбнулся и положил ладонь на плечо Эйнджелы, – и главное – безопасно. Тут до тебя точно никто не доберётся, даже если линкор на орбиту пригонит.
Та посмотрела на него доверчиво и благодарно. На душе у лейтенанта потеплело. Разве не ради этого он в своё время пошёл на службу? Чтобы стать тем, кто оградит от опасности. Защитником. Рядом с Эйнджелой он ощущал своё призвание особенно остро.
– Спасибо, – шепнула она, продолжая смотреть в глаза Грэму. – Ты останешься?..
Нэйв очень хотел ответить «да», но разум взял верх над чувствами. Как бы ему ни нравилась Эйнджела, как бы ни влекло к ней – в первую очередь Грэм оставался офицером. И не мог позволить себе дать повод для слухов про контрразведчика, прыгнувшего в постель к пусть и дорогой, но всё же шлюхе. Не здесь и не сейчас. А пока…
– Я буду рядом, – сказал он, легонько сжав её плечо. – Вот за этой стеной.
И указал на стену смежного номера. Девушка хотела что-то сказать, но её прервал звонок коммуникатора Нэйва. Он снял аппарат с пояса, с трудом подавив желание от души выругаться. За минувшие сутки лейтенант уже отвык от того, что вызов мог принести что-то еще, кроме очередных неприятностей.
– Лейтенант Грэм Нэйв? – спросил странно знакомый женский голос.
– Да, – Грэм напрягся. – С кем я говорю?
– Свитари Лорэй.
Грэм удивлённо округлил глаза, а потом перевёл комм на громкую связь.
– И как вы можете это подтвердить? – спросил он.
Голос действительно был похож на голос Эйнджелы. Но помимо схожих голосов есть ещё и современные технологии, позволяющие их легко подделать. А вот Эйнджела, прекрасно знающая сестру, обман вычислит легко.
– Могу включить голо, – предложила звонившая, и после небольшой задержки над коммуникатором Нэйва сформировалась не особенно качественная картинка. Рыжие волосы, визор на пол-лица – сходство, особенно с учётом плохой связи, улавливалось плохо.
– Ри? – с такой отчаянной надеждой выпалила Эйнджела, что Грэм почти поверил.
– У нас мало времени, – постоянно озираясь, зачастила Свитари. – Репликант отправился за вторым. А потом они придут за тобой. Бегите из комендатуры, пока не поздно!
– Откуда вы знаете про комендатуру? – вскинулся Нэйв.
Слова девушки полностью меняли расклад. Утечка информации, причём на довольно высоком уровне. В таком свете под вопрос ставилась и безопасность нахождения Эйнджелы в офицерской гостинице.
– Слышала, как этот урод говорил с кем-то, – поспешно ответила Свитари. – Что второй нелюдь на какой-то военной базе, а Эйнджи в комендатуре. Туда он придёт сразу после того, как вытащит второго. Надо убираться с планеты!
– Где вы находитесь? – требовательно спросил Грэм.
– Да чтоб я знала! – зло, с истеричными нотками в голосе крикнула Свитари. – Как только я выбралась из той норы – минут десять бежала, боялась остановиться!
Она снова обернулась, будто опасаясь увидеть преследователя.
– Попробую загрузить навигатор…
Изображение качнулось, пальцы Свитари коснулись сенсорной панели.
– Сектор В-15, уровень минус пять, улица Шахтёрская, дом пятнадцать, – сказала она.
– Откуда у вас мой номер?
Нэйв открыл карту города. Получалось, что репликант забрался достаточно глубоко – в районы, заселённые по большей части чернорабочими с довольно низким уровнем дохода. Достаточно разумное решение: народ там власть не любит и за вознаграждение легко предоставит убежище беглецам.
– Подслушала, говорю же, – торопливо ответила Свитари. – Тот, что говорил с уродом, назвал ваше имя, фамилию, должность и номер коммуникатора. Сказал, что вас тоже желательно убрать. Я потому и звоню – вы точно не с ними. Помогите нам!
Судя по голосу, она была на грани истерики.
Грэм посмотрел на Эйнджелу и увидел в её глазах отчаянную мольбу.
– Спокойно, мисс Лорэй, – сказал он. – Мы вас…
Что «вас», лейтенант договорить не успел: прогремел взрыв.
Военная база «Вулкан»
Несмотря на принятое решение действовать по плану, Блайз не мог отделаться от мыслей о Свитари. Репликант сомневался во всём: в ней, в собственной правоте, в сказанных словах. В течение жизни ему доводилось по-настоящему спорить только с братьями. Но с ними всё было просто и понятно. А вот реакцию Свитари он едва ли мог объяснить. Его сомнения были обоснованы и озвучены, а она как с цепи сорвалась…
Снова и снова прокручивая в памяти разговор, репликант небрежно сгрузил бессознательных сапёров в присмотренный загодя пустующий склад. Избавленные от формы и брони, связанные по рукам и ногам, они всё же были живы. Как он и обещал Ри.
В душе снова шевельнулось неприятное чувство. Сомнение. Свитари попросила сохранить им жизнь из морально-этических соображений, или потому, что ей нравилось, как её трогали? Кровь снова вскипела от бешенства, но рассудок взял верх. Просьбу не убивать Лорэй озвучила ещё на этапе согласования плана. Собственно, он сам этот план и утверждал. Со всеми деталями, включая проникновение в бронемашину под предлогом группового секса. В тот момент идея казалась отличной.
Идиот…
Репликант запер склад и на всякий случай выставил на электронном замке ворот таймер. Через двенадцать часов створка поднимется, гарантируя обнаружение людей. Хотя в этот момент Блайзу очень хотелось пристрелить союзовцев, ставших невольной причиной его ссоры с подругой.
Теперь, когда непривычные эмоции схлынули, Блайз вынужден был признать собственную неправоту. План он утвердил. Свитари сделала ровно то, что обещала, обеспечив его необходимым для освобождения брата оборудованием. А то, что ей, возможно, нравилось происходящее… Строго говоря, а почему нет? Ри ведь рассказывала о самых разных формах любви, включая отношения без обязательств. И никогда ничего ему не обещала.
Обидно, но факт.
И он сам он не задавал вопросов о природе их отношений. Да, Блайз не раз говорил Свитари, что любит её. Но ни разу не слышал ничего подобного в ответ.
Вздохнув, репликант пообещал себе трезво разобраться в ситуации, после того как освободит саджа. Попросит Ри объяснить ему простым языком, как называется то, что она к нему испытывает. И испытывает ли вообще.
В груди опять шевельнулось нечто неприятное, нашёптывающее, что Ри может солгать. Что с ним она притворяется так же, как с теми союзовцами. На душе стало пакостно, но Блайз утешил себя неоспоримым аргументом: стреляла Лорэй в солдат Союза, а не в него. Хотя шансов у неё было предостаточно. А это говорит в пользу её искренности.
Успокоившись, Блайз наконец сумел сосредоточиться на предстоящем задании.
Репликант дождался пересмены. С радиопереговорами проблем не возникло: Блайз записал образцы голосов экипажа и успешно справился с ролью капрала. А, дождавшись сменщика, немедленно тронулся к точке сбора, проигнорировав обиженно недоумённое:
– Э! А потрындеть?
– Делать мне нечего – трындеть с тобой, – проворчал себе под нос репликант. – Болтун – находка для врага!
В точке сбора вездеход встал на указанное место среди таких же машин. Командир подразделения провёл перекличку, и колонна тронулась, увозя сменившихся сапёров на отдых.
Заехав на территорию базы, репликант задумался. Сержанта – это аксиома любой армии – держали в закрытом охраняемом блоке, для проникновения в который требовался специальный пропуск. Соваться туда внаглую – самоубийство. Значит, надо сделать так, чтобы враг на объекте оказал минимальное сопротивление.
Загнав машину в бокс, репликант не торопился выходить. Блайз отрегулировал окрас своей брони так, чтобы тот соответствовал союзовскому, и прикрепил часть затрофеенного снаряжения прямо поверх. При беглом взгляде несоответствий не было заметно, особенно учитывая тот факт, что наступила ночь и часть освещения на территории базы отключили. Приметный шлем пришлось снять и спрятать в сумку для оборудования, заменив трофейным.
Затем настала очередь хранящихся в грузовом отсеке роботов – так называемых «мобильных многоцелевых инженерно-сапёрных комплексов». Три небольшие, в полметра длиной, платформы на гусеничном ходу, снабжённые манипуляторами и блоком сенсоров.
Открыв люк, Блайз опустил аппарель и принялся за работу. Заглянувший в бокс дежурный офицер увидел идиллическую для военного человека картину: добросовестный солдат вместо того, чтобы уйти спать, возился с вверенным ему оборудованием. Офицер одобрительно хмыкнул, сделал в планшете пометку о проводимом в боксе техобслуживании и отправился дальше, даже не подозревая, что был на волосок от смерти. Раскрой он рот – и репликант тут же пустил бы ретивому дежурному пулю в лоб.
Облегчённо выдохнув, Блайз задал маршрут каждому из роботов, ориентируясь по захваченному в вездеходе плану базы. Затем настала очередь автопилота вездехода.
Тут репликант себя не сдерживал. Ри говорила о недопустимости бессмысленного уничтожения гражданских, а на базе находились вражеские солдаты, которые, скорее всего, должны были уйти в бой. И убивать тех, с кем вырос Блайз. Его единственную семью.
– Начали, – скомандовал сам себе репликант.
Вездеход сдал задом, выехал из бокса и бодро покатил в заданном направлении. Блайз услышал удивлённый вскрик, сменившийся предсмертным воплем: очевидно, какой-то ротозей не успел отпрыгнуть с дороги. Или, наоборот, кто-то излишне добросовестный попытался остановить машину.
Вездеход, набирая скорость, нёсся к штабу. Проломившись сквозь декоративную ограду, боевая машина въехала в помещение дежурного, едва не задавив находившегося там майора, пробила стену и завязла, бессильно ворочаясь в обломках.
– Что за… – успел сказать майор, прежде чем сдетонировали топливные элементы и сложенные в грузовом отсеке брикеты взрывчатки.
Сила взрыва была такова, что помещение дежурной части просто перестало существовать. Верхние перекрытия обрушились, и штаб превратился в груду обломков, погребя под собой отделение киборгов-пехотинцев.
Тем временем роботы шустро расползлись по базе и замерли в указанных точках.
Взвыла сирена тревоги. Из казарм посыпались проснувшиеся сапёры, а навстречу им из своих боксов тяжеловесно затопотали боевые киборги-пехотинцы. Военная база превратилась в растревоженный муравейник: люди и машины разбегались по боевым постам, действуя по намертво вколоченным в них инструкциям.
Грянул второй взрыв: это запрограммированный Блайзом робот вкатился в толпу солдат и активировал зажатое в манипуляторах взрывное устройство. Вопли раненых наложились на вой сирены, давя на нервы оставшимся на ногах и заставляя их чувствовать себя хрупкими и уязвимыми.
Практически сразу же прогремели третий и четвёртый взрывы, усиливая сумятицу и создавая впечатление атаки с разных направлений.
Лишённые руководства солдаты растерялись. Кто-то с перепугу полоснул очередью по подозрительной тени, в ответ раздался выстрел, и по всей территории базы поднялась заполошная пальба.
Солдаты стреляли в любом направлении, где им чудился враг, зачастую попадая в своих же товарищей. На показания такблоков почти никто не смотрел: байки про чудовищных репликантов, невидимых и неуязвимых для союзовских средств обнаружения, докатились и сюда, и каждый из стрелков, нажимая на спуск, верил, что стреляет в противника.
Островками спокойствия оставались лишь киборги. Застыв на своих постах, они поводили стволами, силясь понять причину охватившего людей безумия.
Пользуясь суматохой, Блайз, перебегая от укрытия к укрытию, проскользнул в нужное здание.
– Сюда не… – поднялся ему навстречу человек в форме.
Репликант вскинул руку с пистолетом, увенчанным массивным глушителем, и дежурный завалился на спину с дырой в груди. Вторая пуля досталась его помощнику, успевшему поднять автомат.
Блайз забежал в дежурку, столкнул с терминала безжизненное тело и заблокировал входные двери. Бросил взгляд на висящий на стене план эвакуации и бегом влетел в лифт. Хлопнув по клавише нужного этажа, он сорвал с головы союзовский шлем, уронил его на пол и достал из сумки свой. А затем принялся избавляться от трофейной экипировки: сейчас она только мешала.
Едва дверь открылась, Блайз метнул «слепыша» – световую гранату, напрочь вырубающую сенсоры противника на несколько секунд, – и пригнулся, спасаясь от вспышки.
Ярко полыхнуло, словно разом зажгись несколько солнц. Репликант вскинул карабин и прошил очередью грудь застывшего в коридоре киборга. Добавив для верности пару пуль в голову, Блайз упал на живот и чётко, словно на стрельбище, расстрелял вторую машину. Больше в коридоре никого на было.
– Садж! – позвал он.
– Здесь! – послышалось из камеры в глубине коридора.
Блайз бросился к нему, на бегу подготавливая вышибной заряд. Прилепив к замку чёрную полусферу, он моргнул на иконку активации, выставил таймер на полторы секунды и отпрыгнул, крикнув:
– Взрыв!
Хлопнуло, и в двери на месте замка образовалась дыра, остро пахнущая сгоревшей взрывчаткой, нагретым металлом и горелым пластиком. Блайз распахнул двери и нос к носу столкнулся с сержантом. К его немалому облегчению, тот выглядел вполне здоровым.
– Пошли, – не тратя время на разговоры, скомандовал Чимбик. – Надо уничтожить их лабораторию. Где Свитари?
– Ждёт на ПВД1, – отозвался Блайз.
– Эйнджела?
– В комендатуре, – Блайз перекинул на имплант сержанта план города с отметкой комендатуры. Чимбик замер, изучая и усваивая поступившую информацию. – Идём её эвакуировать?
– Сначала разберёмся с лабораторией, – непреклонно отозвался сержант, протягивая руку.
Блайз молча вложил в ладонь командира пистолет.
– За мной, – скомандовал Чимбик и бросился к лифту. – Сильно нашумел?
– Изрядно, – отозвался Блайз. – Скоро поймут, где мы, и полезут.
– Тогда лестницей, – скомандовал сержант, сворачивая по указателю «аварийный выход». – Лифт могут заблокировать.
Блайз понимал это и сам, но дисциплинированно промолчал.
К счастью для репликантов, переполох снаружи продолжался, хотя и шёл на спад. Сержантам и офицерам удалось организовать взвинченных солдат, и с минуты на минуту следовало ожидать вдумчивого и методичного прочёсывания базы и её окрестностей. Время утекало быстрее, чем вода сквозь пальцы.
На этаж, где располагалась лаборатория, репликанты входили со всеми предосторожностями, выпустив «мух» и держа оружие наготове. Но никакого усиления не наблюдалось, лишь какой-то мужчина в белом комбинезоне терзал панель терминала внутренней связи, пытаясь дозвониться до поста дежурного.
При виде белого форменного костюма сержанта обуяла ярость. Мир вокруг стал монохромным и приобрёл невероятную чёткость. Зрение и обоняние обострились. Чимбик услышал низкий горловой звук и понял, что рычит он сам.
Мужчина испуганно вскрикнул, услышав этот полный злобы рык. Ничего больше он не успел – прыгнувший репликант проломил ему череп рукоятью пистолета. Брызнула кровь, заливая лицо сержанта, но тот не обратил на это никакого внимания. Схватив убитого за одежду, Чимбик легко поднял его над головой и, удерживая одной рукой, хлопнул по сенсору замка. Дверь в лабораторию открылась, и перед изумлёнными учёными предстал залитый кровью репликант с трупом их коллеги в руках.
– Ну, привет, – оскалившись в страшной пародии на улыбку, сказал сержант и швырнул свою ношу.
Жуткий «снаряд» пролетел через помещение и смёл двух «научников», застывших у одного из аппаратов. А следом, рыча от ярости, уже бежал сержант.
Ошеломлённый Блайз застыл на пороге, глядя, как его брат расправляется с пытающимися спастись дворнягами. Уравновешенный, каменно спокойный Чимбик исчез – вместо него появилось ревущее чудовище, сеющее смерть и разрушение. Сержант словно обезумел: забыв про пистолет, он убивал мечущихся в панике учёных руками, ногами и подручными предметами, не останавливаясь ни на секунду.
Блайз не пытался ему помешать, холодно отслеживая перемещения людей. Так или иначе ни один из них не должен уйти живым.
А Чимбик упивался возможностью выместить боль и ярость на тех, кто причинил ему столько страданий. Эти визжащие от смертного ужаса люди стали для сержанта олицетворением всех обид, нанесённых ему и его братьям такими же безликими существами в белом. Их крики и мольбы о пощаде звучали для сержанта слаще любой музыки. Он сворачивал людям шеи, забивал насмерть ногами, раскраивал головы учёных их же собственным оборудованием… И при этом не переставал реветь, словно разъяренный хищник с Тиамат.
В реальность сержант вернулся, когда в лаборатории не осталось ни одного живого дворняги. Чимбик уронил на пол изломанное тело последней жертвы, огляделся, и лицо его расплылось в хищной улыбке.
– Хорошо, – поделился он своими ощущениями с Блайзом.
Лаборатория напоминала скотобойню. Пол, стены, потолок, раскуроченное оборудование – всё залито и заляпано кровью. На полу и перевёрнутых столах в причудливых позах застыли изуродованные трупы в некогда белых комбинезонах и оторванные разъярённым сержантом части тел.
Хлюпая по лужам крови, Чимбик направился к выходу, пинком отбросив с дороги чью-то оторванную руку
– Нам на уровень выше, – сказал он Блайзу. – Там моё снаряжение.
– Откуда знаешь? – ошеломлённо глядя на учинённое сержантом побоище, спросил Блайз.
– Подслушал, как один урод… – сержант произнёс это слово с неописуемым удовольствием, – …другого туда посылал за автодоктором.
Чимбик обернулся и помахал мертвецам:
– Пока, ублюдки.
Вытолкнув брата в коридор, сержант вышел сам и закрыл дверь. А потом вскрыл висящий на стене красный ящик с надписью «Аварийная термическая стерилизация помещения. Не входить, опасно для жизни» и вдавил расположенную там кнопку.
Над дверью вспыхнул красный предупредительный сигнал.
Блайз тем временем раскрыл створки шахты лифта и налепил на стену плазменную мину – сюрприз для тех, кто рискнёт прокатиться.
Репликанты вернулись на пожарную лестницу и продолжили путь наверх.
На следующем уровне имелась охрана: у лестничной площадки застыли два киборга. Одна из машин, видимо, что-то засекла чувствительными сенсорами, потому что внезапно пришла в движение и затопала к лестнице. Сержант упал навзничь, а Блайз, вскинув карабин, дважды выстрелил из подствольного гранатомёта. Первым выстрелом вышибло дверь, створка которой врезалась в киборга, на миг лишив его обзора. Вторая – бронебойная – вошла в живот машины, пробив брюшную пластину. Киборг споткнулся и рухнул, заливая пол резко пахнущей бурой жидкостью, заменявшей ему кровь.
Вторая машина вскинула оружейный модуль, но меткая очередь разнесла череп киборга и прошила ему грудь. Боевая машина грузно осела на колени и так и осталась стоять, уперевшись в пол стволами.
Репликанты выскочили в коридор и нос к носу столкнулись с перепуганной молодой женщиной в военной форме, сжимающей автомат в руках. При виде покрытого подсыхающей кровью сержанта она испуганно вскрикнула и выронила оружие.
– Не стрелять! – приказал Чимбик.
Блайз послушно убрал палец со спуска.
– Откройте хранилище и лягте на пол, если хотите жить, – произнёс сержант, пинком отправив автомат дежурной к дальней стене.
Блайз чуть не уронил карабин. Что с саджем? То он срывается, словно псих, и крошит голыми руками дюжину почти что штатских, безоружных, а тут вдруг запрещает убивать солдата врага? Может, пытки повредили его рассудок?
Блайз невольно сделал шаг назад, чтобы выиграть время на размышления в случае новых странностей саджа.
– Не сопротивляйтесь, и мы не причиним вам вреда, – продолжал сержант.
Бледная, как мел, женщина молча кивнула. Она нащупала на поясе ключ-карту и, не делая резких движений, подошла к металлический двери, возле которой стояла застеклённая будочка поста. Попав кое-как по сенсору замка, она опустилась на пол и послушно сложила руки на голове. Чимбик молча оглушил её кулаком и вошёл в хранилище. Блайз, всё ещё удивлённо поглядывая на оставшуюся живой дежурную, последовал за ним.
Первое, что бросилось в глаза, – это снаряжение сержанта, аккуратно разложенное на полках и снабжённое поясняющими бирками. Тут же лежала и сумка с деньгами, к которой также заботливо прикрепили бирку с указанием суммы и количества монет каждого достоинства.
Чимбик обрадованно улыбнулся, сорвал с себя залитый кровью арестантский комбинезон и принялся одеваться. Норматив в четыре минуты он перекрыл вдвое, как раз успев к тому моменту, когда внизу раздался взрыв.
– Это первый, – флегматично прокомментировал Блайз. – Кто-то сунулся на тюремный уровень. Сейчас начнётся.
Чимбик спрятал в подсумок жетон агента, схватил сумку с монетами, признанными ценным ресурсом, и выбежал в коридор.
– Пути отступления есть? – спросил он у брата, запихивая деньги в малый ранец на пояснице.
– Да, садж, – кивнул Блайз. – Второй выход на поверхность. Верхний коридор тянется к поверхности и снабжён шлюзом.
– Пошли!
Словно призывая поторопиться, внизу раздался ещё один взрыв – гулкий, вязкий хлопок сработавшей плазменной мины.
Репликанты молча бросились бежать.
До шлюза добрались без происшествий: в ночную пору научно-исследовательский блок практически вымирал. В эту ночь, благодаря сержанту и Блайзу, блок вымер буквально.
Репликанты неслись по коридорам и лестничным пролётам, а за ними, но уже куда более осторожно и неторопливо, двигались преследователи.
Выигранное время дало репликантам возможность воспользоваться шлюзом, а не прокладывать себе дорогу взрывом, тратя ещё одну драгоценную в их условиях мину. Оказавшись на поверхности планеты, репликанты отбежали в сторону и легли за короб вентиляционной шахты, замаскированный под валун.
Они приготовились встречать погоню. Ночная тьма не была помехой для репликантов, даже случись им воевать без шлемов: модифицированные генными инженерами глаза позволяли видеть и при куда более низком уровне освещения.
Куда большую проблему создавала непригодная для жизни атмосфера. Текущая конфигурация брони репликантов была рассчитана на действия в условиях атмосферы земного типа, а потому оснащена лишь патронами-поглотителями углекислоты. Всего в комплект входило четыре патрона, каждый на шесть часов работы, что давало репликантам максимум сутки пребывания на поверхности Вулкана. Зато можно было не беспокоиться о жаре: системы жизнеобеспечения брони проектировали под гораздо более высокие температуры, нежели обычные для Вулкана семьдесят градусов по Цельсию в полдень.
Преследователи чувствовали себя куда комфортнее: помимо собственно скафандров, они располагали обширным парком наземной и воздушной техники, адаптированной к условиям планеты. Вдобавок в роли оружия поддержки выступали киборги – тупые, но хорошо защищённые, оснащенные и живучие. Поэтому следовало сразу сбить азарт погони, заставить замедлиться, чтобы получить жизненно важную фору.
Едва люк шлюза отъехал в сторону, как репликанты открыли огонь. Росчерки реактивных пуль втыкались в угловатые фигуры киборгов, отлично видимые в освещённом кессоне. В тесном пространстве образовалась восхитительная груда из композитных пластин и изуродованной плоти.
Сержант швырнул в кессон гранату, окончательно выводя его из строя, и приказал:
– А вот теперь пошли.
Репликанты короткими перебежками, прикрывая друг друга, отступали к постройкам города, делая широкую дугу, чтобы сбить с толку преследователей.
Союзовцы, наученные горьким опытом, больше не лезли напролом. Вместо этого из замаскированных шахт вылетели дроны-разведчики и принялись нарезать круги, выискивая врага. И словно этого было мало, на поверхность вырвались гусеничные вездеходы-разведчики и механическими сороконожками разбежались в стороны. Эти броневики были куда опасней беспилотников: от обнаружения сенсорами и камерами дронов репликантов защищала броня, а вот от гусениц наехавшей сослепу машины защита не гарантирована.
Чимбик вздохнул: лёгкой прогулки не предвиделось. А ведь мало было ускользнуть от облавы – предстояло ещё преодолеть защитный периметр базы, несомненно утыканный автоматическими и обитаемыми огневыми точками с раскинутой перед ними сетью минных полей.
Репликанты угодили из огня да в полымя.