Совершенно недопустимо класть винтовку цевьем на подоконник, так что ствол с дульным тормозом высовывался на метр, – Дама это отлично знал, практика в Ирландии и многих других неприятных местах давала о себе знать. Он поступил так, как поступало большинство его коллег, – купил показавшийся ему подходящим массивный профессиональный штатив для фотокамеры и умостил на нем винтовку, тем самым сократив то, что в британской армии называли «временем реагирования», по грубым прикидкам – примерно вдвое, до двадцати секунд. Но, учитывая то, что у него была не старая, затворная, а полуавтоматическая винтовка, этого было вполне достаточно. Ноги штатива он просто прибил к полу скобами, которые купил в скобяной лавке.
Утром Дама перед тем, как съесть легкий завтрак, почистил орудие своего труда – снайперскую винтовку «МакМиллан». Это была необычная для североамериканцев винтовка, не с ручным затвором. Разработанная Робертом Пауцем, искусству оружейника обучавшимся в Российской империи и позаимствовавшим для механизма своей винтовки старую, отвергнутую самими русскими схему Токарева. В отличие от Рональда Барретта он не смог организовать собственное коммерчески успешное производство своих винтовок и продал патент крупной оружейной фирме «МакМиллан», которая до этого не имела опыта производства полуавтоматического оружия. Винтовка была дорогой и в каких-то аспектах уступала винтовке Барретта, но по странному стечению обстоятельств именно ее выбрали британские вооруженные силы для мелкосерийных закупок, и именно она попала в SAS. Здесь вообще была какая-то странная тенденция – в Британии всегда закупали патенты, организовывали производство тех образцов, которые проиграли на конкурсах в других странах, в основном в САСШ. Вероятно, Королевский оружейный арсенал в Энфильде имел мохнатую лапу на самых верхах и подобным образом элегантно прикрывал собственную беспомощность в разработке новых видов стрелкового вооружения: легче сослаться на недостатки изначального патента, чем отвечать за свое.
Тем не менее Дама был уверен, что пять из пяти – эта винтовка сработает. Он перебрал ее всю, смазал все, что нуждалось в смазке, всухую проверил работу механизма. Винтовка работала.
Установив винтовку в штатив, Дама присоединил к ней короткий, угловатый магазин на пять патронов. Патроны были необычными, они больше походили на произведение искусства, нежели на боевые патроны, стоили очень дорого. Их разработку финансировали на паях Российская империя и Священная Римская империя германской нации, а для производства выбрали фирму «RAUFOSS» в маленьком нейтральном Норвежском королевстве. Эти патроны как бы творчески развивали идею пуль дум-дум производства Британского Ишрапурского арсенала, запрещенных международными конвенциями. Только если пули дум-дум были примитивными – капелька ртути внутри, то здесь в головке патрона был порошок магния и своеобразный молоточек. При встрече с броней – сначала острый носик пули пробивал броню, молоточек бил по металлическому порошку магния и воспламенял его, огненные искры воспламеняли топливо в заброневом пространстве. Разрушения, какие должны были причинить эти пули небронированной машине, были и вовсе чудовищными, ибо эти патроны предназначались для борьбы с армейской техникой. След от их использования должен был вывести либо в Берлин, либо в Санкт-Петербург, тогда эти патроны не были распространены в силу их дороговизны. Но MI-5 их достала…
Дама резко отвел на себя затвор и отпустил – патрон с черно-красной головкой скользнул в патронник. Когда он впервые имел дело с этими патронами, он боялся, что патрон взорвется в патроннике и оторвет ему башку на хрен…
Прицел был необычным для этого типа винтовок – «Aimpoint», Шведского королевства, всего с трехкратным увеличением, в стальном корпусе. Он был не оптическим, а коллиматорным, то есть позволял целиться, имея открытыми оба глаза. Британцы экспериментировали с дробовиками крупного калибра (использовался восьмой и десятый калибры) с шестидесятых, ставили на них электрооптические прицелы с бомбардировщиков и обстреливали повстанцев с вертолетов на Индийском субконтиненте. Сейчас трехкратное увеличение было идеальным для выстрела на дистанцию в сто семьдесят ярдов, и Дама знал, что прицел выдержит отдачу, потому что сам не раз его проверил.
Наведя прицел на «метку» – часть ограды парка, по которой кто-то мазнул ради хулиганства белой краской, – он убедился в том, что белая краска видна отлично.
– Первый – проверка, – сказал он в дуплексную рацию, закрепленную на плече.
– Второй – есть.
– Третий – есть.
Снайпер в такой операции был номером первым, полевой стрелок – номером вторым. Машина прикрытия, на которой следовало покинуть место происшествия, – номером третьим. Вторым номером был капитан, еще двое ждали в машине. В крайнем случае им придется сматываться пешком, моля Бога, чтобы карабинеры не успели первыми. В Милане свирепствовал коммунистический и анархистский террор, конечно, не так, как семь-восемь лет назад, но все же. И миланские карабинеры сначала стреляли, потом задавали вопросы.
Капитан Питер Прайс для операции взял тот же самый мотоцикл, который купил, чтобы сымитировать нападение за счет грохота глушителя: от добра добра не ищут. Для анонимности он раздобыл и нацепил на себя яркий мотоциклетный комбинезон итальянской сборной по Moto GP, Гран-при по мотоциклам. Если хочешь что-то спрятать – положи это на самое видное место. Он до конца не решил, как будет действовать, и опасался, что будут проблемы.
Мысли все время возвращались к ребенку. Зачем католикам этот ребенок? Почему он так им нужен, что ради него они готовы убивать людей? Какое отношение британское правительство имеет к этим католическим заговорщикам, проклятым иезуитам? Или к этому не имеет никакого дела британское правительство? А что, если их сюда послали незаконно?! Что, если они, находясь здесь, сами совершают преступление?
Капитан задумался о том, что Великобритания, наверное, единственная страна в мире, где нет четкого прохождения приказов даже для сил спецназа. Черт бы все побрал. Координатором британской специальной программы (GSO1, командующий специальными операциями при армейской штаб-квартире) на данный момент был генерал-лейтенант, сэр Майкл Роуз. Все приказы их полковнику – на данный момент это был полковник Джон Т. Холмс[6] – могли отдаваться совершенно без бумажной процедуры, неофициально, при встрече в Клубе офицеров армии и флота и в тому подобных местах. Полковника могли вызвать в шпионский дом или в зикурат[7] и в ходе беседы за чашкой чая попросить выделить несколько человек для той или иной деликатной операции. Полк использовали в том случае, если тонкие методы британской разведки требовалось подкрепить чем-то более существенным, чем хитрость. Для таких дел в самом полку существовало CRW, counter-revolutionary warfare, крыло контрреволюционной войны. Полк делился на сабельные эскадроны, – но в CRW были люди из всех эскадронов, более того, в боевые группы старались включать людей из разных эскадронов, чтобы получить максимально сбалансированную группу, где недостатки одного перекрывают достоинства другого. Солдаты этого крыла знали как минимум три иностранных языка, прошли проверку на благонадежность по уровню Альфа, как и сотрудники разведки, получали дополнительные выплаты за свои труды и быстрее продвигались по службе, потому что работали, получается, на самые верха. Обратной стороной этого было то, что все они работали анонимно и понимали, что если попадутся – Британия никогда не признает, что они работали на нее. Капитан был к этому готов – но сейчас он впервые задумался, а правомочны ли те, кто отдает им приказы? А что, если нет? А что, если это антиправительственные заговорщики? Мало ли… в свое время католики едва не взорвали Короля[8]!
Его дернуло током, он даже подпрыгнул от неожиданности. Удар был слабым, он шел от часов на руке, часы были не механическими, а с батарейкой, этакая примитивная система оповещения. Не было и речи о том, чтобы пользоваться рациями, а новомодные телефоны, которые называли «мобильными», были размером не меньше, чем рация, и во всех странах, кроме САСШ, вызывали удивление[9].
Идут…
Капитан собрался. У него был ирландский опыт: три – пять секунд жестокой уличной перестрелки и несколько трупов. Там он научился видеть затылком и автоматически оценивать машины на предмет заложенной взрывчатки – где она есть, амортизаторы сильно проседают…
Прошла «Ланчия». Как раз в этот момент он припарковал мотоцикл. Слез с него… все движения были как в немом кино, чуть замедленные. У опытных оперативников восприятие времени именно такое, это позволяет действовать быстрее…
Чуть пружиня – мотоциклетные сапоги были немного неудобными – он ступил на тротуар. Только не смотреть назад… только не смотреть назад. Женщина рядом с ребенком поймет первый же взгляд… и все кончится. Он не успеет первым – ему придется разворачиваться на сто восемьдесят, а ей – только выхватить пистолет и прицелиться…
В голове словно метроном стучал.
Мазок белым на ограде – пошел отсчет. Женщина не обогнала его… сто чертей!
Они не рассчитали кое-что. Женщина идет и держит за руку ребенка школьного возраста – она никак не сможет идти быстрее. Он ошибся всего на несколько секунд со временем…
«Ланчия» была впереди, Дама уже должен был взять ее на прицел. Давай, сукин ты сын… давай…
Хлопнуло – есть! Как удар молотком и вспышка – на крыше машины. Вспышка блеклая, мимолетная, звук похож на удар молотком по бочке…
Капитан начал разворачиваться. В руку скользнул двуствольный дерринджер ружейного четыреста десятого калибра, каждый ствол заряжен патроном с толкателем, только вместо дроби – мягкая свинцовая пуля с выемкой…
Женщина не растерялась – толкнула в сторону ребенка, чуть присела, рука уже вырвала из сумочки пистолет.
Хлоп!
Выстрел капитана был второй, женщина успела первой. Мягкая свинцовая пуля произвела просто чудовищные разрушения. Вместо левого глаза появилась пульсирующая красным рана, затылок разлетелся на куски, брызнула во все стороны бурая жижа…
«Вальтер». У нее был полицейский «Вальтер» с глушителем, длинная трубка глушителя отняла у нее секунду… даже меньше – но этого хватило. Если бы не это – она бы успела нажать на спуск еще как минимум два раза, причем стреляла бы уже прицельно. И капитан был бы мертв или тяжело ранен…
Капитан повернулся к уже поднимающему обрез короткого помпового ружья водителю… и тут сказал свое слово Ноланд, прикрывавший его, уличного стрелка. В своей небольшой, верткой «Альфе» он заранее опустил все стекла и сейчас всадил в водителя «Даймлера» все семь пуль из льежского бесшумного «Нагана». Затылок водителя был не такой простой целью, поэтому он выпустил все, что было в барабане. Как минимум одна пуля попала в цель – водитель рухнул на проезжую часть, под колеса…
Тяжело топая, капитан подхватил оцепеневшего от ужаса ребенка и вместе с ним бросился к остановившейся «Альфе». Ноланд готов был бросить гранату… но нет, все обошлось.
Только сейчас кто-то закричал – надрывно, на одной высокой ноте.
Капитан Прайс сунул ребенка Ноланду, затем ввалился в машину сам. Только сейчас он понял, что ранен.
– Окей?
– Гони – гони – гони!
Ноланд нажал на газ. Крутанулся на кольце… Они все использовали только бесшумное оружие, за исключением Дамы, но выстрелы даже пятидесятым калибром в городской среде маскируются уличным шумом, и сразу определить, откуда стреляли, почти невозможно. Их машина… обычная машина, они специально берегли ее на отход, она даже не угнана, а законно куплена. В паре кварталов в подземном гараже ждет еще одна… в ней подготовлен в багажнике тайник для ребенка, на ней они выберутся из города…
– Вы в порядке, босс? – озабоченно спросил Ноланд.
Бок наливался тупой болью. Капитан сунул руку… тепло. Поднял руку, посмотрел на окровавленные пальцы…
– Все…
Наваливалось странное оцепенение… но он знал, что выдержит, не подохнет в этой гребаной, лживой стране.
– Все… пора с этим завязывать… на хрен. С меня хватит…
Точно то же самое думали еще двое… трое из четверых бойцов патруля контрреволюционного крыла САС. Только понятие «завязать», равно как и путь к этому, представлялось им совсем по-разному…
Падре дожидался их на своем фургончике в нескольких километрах от Рима. В нескольких километрах на юг, по дороге в итальянскую глубинку.
Темно-синяя, сильно похожая на полицейскую «Альфа» подрулила вплотную, фургон перекрывал обзор для любопытных и закрывал обмен с дороги. Бойцы САС подняли заднее сиденье и передали одетому в мирскую одежду священнику усыпленного мальчика. Сделал себе укол и капитан – пуля застряла в теле, но он вколол себе антибиотик, перевязался, внутреннего кровотечения не было – и до Гибралтара он вполне мог дотянуть.
Священник принял мальчика, положил его где-то в глубине фургона. Вернулся – к боковой дверце…
– Господь да благословит вас, дети мои, вы сделали угодное Ему дело… – сказал он.
– Ах ты б… – не выдержал Кьюсак.
Капитан Питер Прайс, переодевшийся в толстовку и выкинувший по дороге окровавленную одежду, здоровой рукой придержал своего подчиненного.
– Остынь, – веско сказал он.
Кьюсак повиновался.
– Послушайте, падре… – сказал капитан, – мне плевать, кто вы есть на самом деле, чем вы занимаетесь и какие у вас дела с моей страной. Но послушайте добрый совет. Если вам доведется в будущем столкнуться с кем-то из нас – в ваших интересах перейти на другую сторону улицы первым. Вы не нравитесь моим людям, и вы не нравитесь мне. А тех, кто нам не нравится, мы обычно убиваем…
С этими словами капитан Питер Прайс резким толчком захлопнул боковую дверь фургона и сел в свою машину. У него было чувство, что ничем хорошим это не закончится…
Оставшись в одиночестве в закрытом фургоне, аббат какое-то время сидел на коробке и размышлял. Размышлял о соотношении добра и зла в делах человеческих, как его учили. Зло ли, если сделано к вящей славе Божией?
Нет, не зло…
– К вящей славе Божьей… – пробормотал аббат затверженную формулировку, оправдывающую любое совершенное им зло.
И потянулся к ящику для инструментов, где в футляре лежал заранее приготовленный небольшой хирургический скальпель…
Предчувствия не обманули капитана 22-го британского полка специального назначения Питера Прайса. Они вернулись в Британию, к службе – но через год с небольшим их собрали вновь. Новая цель находилась в Бейруте – ее следовало тихо похитить и как следует расспросить об операциях русской разведки.
Старший лейтенант русского флота князь Александр Воронцов оказался британцам не по зубам. Ни один из них не вернулся с того задания живым…