Ноги Холлин болели от быстрой ходьбы. Тук, тук, тук. Шаги по тротуару совпадали с учащенным сердцебиением. Она не знала, то ли заплакать, то ли закричать, то ли кого-нибудь ударить. Хотелось врезать ему. Как он смеет? Как смеет Джаспер высмеивать ее и ее коллег, использовать их как предлог, чтобы посмеяться?
Болезненное чувство, охватившее ее, когда она поняла, что он говорит о ней, заставило похолодеть, вернув ее в то место во времени, в которое она никогда не хотела возвращаться. Потом блондинка начала передразнивать лицевые тики Холлин, и гнев нахлынул на нее, заменив болезненное чувство яростью. Она провела весь день, улыбаясь переписке с Джаспером, и теперь поняла, что все это – чушь собачья. Он с ней не флиртовал. Он собирал материал.
Ей захотелось врезать по его красивому лицу. Или лучше, дать на его глупое шоу самый язвительный отзыв, который когда-либо писала Миз Поппи.
Мудак.
Где-то позади что-то крикнул мужчина. Она не обернулась. Она рано научилась игнорировать выкрики на городской улице, особенно ночью. Взгляд вперед, в руках – сотовый телефон и сумочка. Она припарковала свою машину довольно далеко, потому что планировала этим же вечером зайти в еще один клуб дальше по улице, но теперь она не могла это сделать. Она не смогла бы сосредоточиться настолько, чтобы смотреть что-нибудь еще. Ей нужно домой, иначе она закончит тем, что вернется в тот бар и выплеснет выпивку Джасперу в лицо прямо посреди выступления. Ее дыхание участилось, и она поняла, что перешла на бег. Не лучший выбор для ботинок на каблуках, которые она носила.
– Эй, подожди! – Голос стал ближе. – Холлин!
При звуке своего имени Холлин резко обернулась. Вместо какого-то случайного пьяного чувака, как она ожидала, к ней трусцой бежал Джаспер, его кожа блестела от пота. Когда он понял, что она остановилась, на его лице отразилось облегчение. Он поправил очки, которые, казалось, вот-вот соскользнут с его носа.
– Слава богу. Пожалуйста. Остановись. Просто. Дай… мне… секунду.
Раскрасневшийся Джаспер остановился перед ней и, тяжело дыша, уперся руками в колени. Холлин крепче сжала сумочку и стиснула зубы. Парень выглядел слишком подтянутым, чтобы быть таким запыхавшимся, но, возможно, он был просто одним из тех раздражающих людей, которые выглядели спортивно и без необходимости тренироваться.
– Мне нечего тебе сказать, – холодно сказала она и повернулась, чтобы продолжить путь к своей машине.
– Нет, пожалуйста, – сказал Джаспер. Его рука легко легла ей на плечо. – Пожалуйста. Мне жаль. Я…
Она развернулась, отмахиваясь от его прикосновения.
– Тебе жаль? – переспросила она. Ее голос был громче, чем она ожидала, незнакомая громкость в горле казалась чем-то чужеродным. – Как ты мог? Что, черт возьми, с тобой не так?
Джаспер побледнел и поднял к ней ладони.
– Мне так жаль, Холлин. Я просто пошутил. Я ничего не имел в виду…
– Пошутил? Как? – спросила она. – Высмеивая мое лицо? Да пошел ты…
Он нахмурился и прижал руку к боку, как будто ему было больно.
– Твое лицо? Я не смеялся над твоим лицом. Мне нравится твое лицо. – Он вздрогнул и слегка охнул. – Я смеялся над собой. Как сильно я, очевидно, раздражал тебя в тот первый день, или как от меня, должно быть, пахло. Ты все время морщила нос. Я не имел в виду…
Холлин указала на свое лицо.
– У меня синдром Туретта, придурок. В тот день у меня был приступ.
Приступ из-за тебя.
Его губы приоткрылись, и он побледнел до зеленоватого оттенка.
– О черт. Я не имел в виду…
– Не важно. – Она снова повернулась, ей нужно было покончить с этим.
С ним.
Он поспешил обойти ее, все еще сгибаясь пополам, но преграждая ей путь. Снова поднял руку с извиняющимся выражением на лице.
– Пожалуйста. Мне правда очень жаль. Я бы никогда…
– Не стал бы высмеивать неврологическое расстройство? А высмеивать людей, с которыми ты работаешь, – честно? – Она скрестила руки на груди. – Энди – замечательный человек. Она не любит серийных убийц. Она ведет подкаст, который может помочь людям защититься от преступности.
Он съежился.
– Я знаю. Знаю. Это был идиотский ход. Иногда я говорю раньше, чем думаю. Часто говорю, прежде чем подумать. Я не имел в виду ничего плохого.
– Твое шоу – дерьмо. – Она обогнула его и пошла дальше. – Не разговаривай со мной на работе.
– Эй, пожалуйста… – Он досадливо фыркнул. – Черт возьми, Холлин.
Она не собиралась снова оборачиваться. Увернулась от парочки, идущей рука об руку.
– Черт. Ой. – Джаспер резко зашипел и разразился чередой ругательств.
Не поворачивайся. Иди дальше.
Еще один звук боли, а затем глухой удар. Черт.
Холлин ничего не могла с собой поделать. Она обернулась.
Джаспер стоял на коленях, одной рукой упираясь в тротуар, а другую прижимая к правому боку. Исказившееся от боли лицо стало свекольно-красным.
Люди шли мимо него по тротуару: кто-то пьяный упал на улице – нередкое зрелище в этой части города.
– Что случилось? – спросила она, осторожно делая к нему шаг. – Ты что, пил? Тебя сейчас вырвет мне на ботинки?
Он поднял глаза, его лицо блестело от пота.
– Не пил. Может вырвать. Бок. Болит. – Он перевел дыхание. – Я знаю… что ты меня… ненавидишь. Но прежде чем ты уйдешь… может, позвонишь в скорую?
Ее глаза расширились.
– Что?
Он скрючился в позе эмбриона.
– Больно. Бок, колющая боль. Что-то не так. Что-то очень не так.
– Да ты надо мной издеваешься, – пробормотала она и оглянулась, задаваясь вопросом, может ли она вернуться и позвать на помощь одного из его друзей-импровизаторов. Но идти было слишком далеко, а Джаспер действительно выглядел неважно. – Черт. Ты вообще идти можешь?
Он издал страдальческий звук, но кивнул.
– Наверно. Только выпрямиться не смогу.
Она посмотрела вправо-влево по улице, втайне надеясь, что появится какой-нибудь другой волшебный вариант, но ничего не появилось. Она не собиралась бросать его на милость подвыпивших прохожих.
– Слушай, моя машина всего в нескольких шагах отсюда. Я могу отвезти тебя в больницу. Это быстрее, чем ждать скорую помощь. Университетский медицинский центр отсюда недалеко.
Он покачал головой.
– Ты не должна…
Она подошла и положила руку ему на локоть.
– Давай. Встань, насколько сможешь, и я помогу тебе добраться до машины.
Он подчинился и медленно поднялся на ноги, но не выпрямился. Она схватила его за руку и сделала все возможное, чтобы он не упал. Когда она вела его к пассажирской стороне машины, он тихо постанывал, как будто пытался скрыть, насколько сильно ему на самом деле было больно, и ее, несмотря на раздражение, кольнуло сочувствие. Ей удалось помочь ему сесть в машину, затем она схватила с заднего сиденья пустую сумку из-под продуктов и бросила ее ему на колени.
– Прошу только, если тебе понадобится вырвать, используй это.
Он откинулся на подголовник и закрыл глаза.
– Обещаю.
Окинув взглядом дорогу, она поспешила к водительскому месту и села в машину. Движение сегодня было не слишком интенсивным, но она набрала Университетский медицинский центр в телефоне, чтобы определить лучший маршрут. Они находились в районе Байуотер[34], всего в нескольких милях от больницы, но узкие городские улочки запросто могли оказаться забиты транспортом. Последнее, что ей было нужно, – это попасть где-нибудь в неожиданную пробку.
Она выехала на дорогу и направилась к I-10. Джаспер по-прежнему сидел на пассажирском сиденье, скрючившись и наполовину отвернувшись. Теперь она тоже вспотела, ее пальцы по счету «четыре» постукивали по рулю. Вероятно, ей нужно что-то говорить, чтобы отвлечь его. Так ведь поступают в таких ситуациях? Она видела подобные сцены в фильмах.
– Это не займет много времени, – сказала она, не глядя в его сторону. – Максимум пятнадцать минут. Может быть, у тебя просто пищевое отравление или что-то в этом роде.
– Да.
– Или, может быть, твои органы взорвутся.
Он издал сдавленный звук, но потом она поняла, что он смеется – или, по крайней мере, пытается смеяться в промежутках между одолевавшими его приступами боли.
– Ну и ну, док, а вы знаете, как деликатно описать мое состояние.
– Мой индикатор симпатии к тебе сейчас очень низок.
Он снял очки и протер глаза.
– Я знаю. Мне очень жаль. Я правда сожалею, прямо-таки эпически.
– Не важно.
После нескольких секунд молчания он посмотрел на нее.
– Ты не могла бы продолжать говорить? Даже просто для того, чтобы сказать мне, какой я засранец. Все что угодно, лишь бы отвлечь меня от этой пронзительной боли.
Продолжать говорить. Мольба заставила ее горло сжаться, внимание Джаспера к ней было слишком пристальным. Она чувствовала, как усиливаются нервные тики.
– Я не знаю, что еще сказать. Спроси меня о чем-нибудь.
– Любимый цвет.
Она облизнула губы.
– Синий.
– Как твоя фамилия?
– Тейт. А твоя?
– Дирс.
Она повернулась, чтобы посмотреть на него.
– Дорогуша[35]? Типа твоя мама – Дорогуша мамочка?
Он насмешливо фыркнул.
– Дирс без буквы «Т». И это старая шутка, Холлин Тейт.
– Не для меня. – Она почувствовала, как уголки ее рта немного приподнялись. – Джаспер, дорогуша. Я говорю как твоя жена 1950-х годов, зовущая тебя подойти к обеденному столу и съесть тушеное мясо.
О боже, я сказала это вслух? Я только что назвалась его женой.
Он фыркнул.
– Жаль, что тебя зовут не Холлин Дарлинг[36]. Мы могли бы устроить собственное ретротелешоу.
Стеснение в груди немного ослабло.
– Мне пришлось бы научиться готовить жаркое в горшочке.
– Значит, ты не фуд-блогер, да? – Он откинулся на подголовник и закрыл глаза. – Чем ты занимаешься? Ставлю на оперативницу ЦРУ.
На мгновение она сосредоточилась на его профиле, который был странно притягательным, небольшая горбинка на его носу каким-то образом делала его намного интереснее – несовершенно красивым. Она снова сконцентрировалась на дороге. Ей не нужно думать о его носе или о том, насколько он красив. Он мудак, помнишь?
– Я много пишу внештатно, но не о еде. В основном о фильмах и развлечениях.
– Я люблю фильмы. А тебе нравится твоя работа?
– В основном, но это очень напрягает. Я надеюсь скоро найти работу на полный рабочий день. Знаешь это волшебное ощущение, которое приходит со страховкой и стабильной зарплатой?
– А такие рабочие места существуют? – Он поерзал на своем сиденье и тихо застонал от боли.
– До меня доходили слухи.
– Очаровательно. – Он протянул руку и повернул к себе вентиляционное отверстие кондиционера.
Она вздохнула, пытаясь войти в ритм разговора.
– Итак, ты готовишь кофе и импровизируешь.
– Да. И я собираюсь провести несколько занятий в «Обходном решении».
– О том, как оскорблять своих коллег?
Голова Джаспера снова повернулась в ее сторону.
– Ох.
Она не смотрела на него. Она ни в коем случае не собиралась извиняться. Ей нужно было помнить, что она злится на то, что он – придурок. Не отвлекаться на его горячность или его состояние борющегося актера.
– Послушай, Холлин, – тихо произнес Джаспер. – Я искренне сожалею. То, что ты увидела сегодня вечером… не соответствует духу нашего шоу. – Он замолчал и сделал прерывистый вдох, как будто слова давались ему с трудом. – Я совершил ошибку. История с серийным убийцей, естественно, навела меня на мысль об Энди, и я уверен, если бы ты спросила ее, она не восприняла бы мои слова всерьез. Когда я разговаривал с ней, она посмеивалась над собственной одержимостью. Она принимает свою странность.
– Верно, – сказал Холлин, сжав челюсти. – Так что я должна просто спокойно относиться к тому, что надо мной смеются. Это я слишком чувствительна. Ясно.
– Боже, нет, – разочарованно запротестовал он. – Я говорю, что я был придурком, использовав тебя в монологе, и мне жаль. Я не знал о твоих тиках. Я просто думал, что ты злишься на меня.
Она крепче сжала руль, выезжая на Канал-стрит, и глубоко вздохнула.
– Я переросла худшие приступы, но они все равно возникают, когда я… нервничаю.
Она чувствовала, что он наблюдает за ней, и ее пальцы забарабанили быстрее.
– Значит, я заставил тебя нервничать? – спросил Джаспер.
– Да.
Он нахмурился, глядя на нее краем глаза.
– Почему?
Она потерла губы. Ей совсем не нравились эти вопросы. Потому что ты веселый, красивый парень, и у тебя самая сексуальная улыбка.
– Я не очень хорошо лажу с новыми людьми.
Он снова поерзал на сиденье.
– Хорошо, что я больше не новый человек для тебя. Теперь ты можешь расслабиться.
Она оглянулась. Парень выглядел ужасно. Раскрасневшийся и вспотевший. Но в его глазах тлела крошечная искорка приглашения.
– Ты все еще исключительно новый человек, – сказала она. – Упакованный в целлофан, еще с этикеткой.
– Нет. Упаковка разорвана. Мы переписывались. Ты помогла мне доковылять по городской улице до машины. Эй, у нас даже была наша первая ссора, и мы планировали наше телешоу, Дорогая Холлин. Я для тебя уже не новый человек. – Он поморщился и схватился за бок. – Теперь мы старые друзья.
Мгновение она пристально смотрела на него, отчасти желая, чтобы это было правдой. Но кого она обманывала? Во-первых, как она могла быть уверена, что любое их общение не превратится для него в материал? И во-вторых, она обманывала себя, когда думала, что они флиртовали. Джаспер был комиком. Забавные шутки были его делом. Обаяние было его валютой. Она неправильно считала ситуацию.
– Мы не друзья, Джаспер.
Он вздрогнул, и на этот раз она знала, что это не имело никакого отношения к боли в боку.
– Похоже, ты не из тех, кто легко прощает.
Она снова смотрела на дорогу. В поле зрения появилась вывеска Университетского медицинского центра, и она покачала головой, чувствуя смертельную усталость.
– Послушай, я нагрубила тебе в первый день. Ты оказался придурком на сцене. Мы квиты. Давай просто заключим перемирие и на работе будем друг с другом вежливы.
– Но…
Она подъехала ко входу в отделение неотложной помощи.
– Ступай к врачу, Джаспер. Твои органы могут взорваться.
Один из сотрудников больницы подошел к машине, и Холлин открыла дверь.
Джаспер бросил на нее последний обиженный взгляд, а затем вздохнул.
– Спасибо, что подвезла, Холлин.
– Надеюсь, тебе станет лучше.
Коренастый парень в медицинской форме помог Джасперу выйти из машины и подвел его к ожидающей инвалидной коляске. Перед тем как парень вкатил его в открытые двери, Джаспер еще раз оглянулся. Холлин посидела с минуту, пытаясь привести в норму дыхание. Она уставилась на закрытые двери, чувствуя себя немного виноватой за то, что просто бросила его у больницы, не зашла внутрь. Но что ей оставалось делать? Они не были друзьями. Если бы это было что-то серьезное, они бы позвонили его семье или близким, чтобы те приехали и были с ним. Она забарабанила пальцами по рулю. Она не собиралась идти за ним.
Нет. Она не собиралась этого делать. Этот странный вечер закончен. Она включила передачу. Ей нужно было вернуться домой, лечь в постель и вообще забыть этот вечер. Но как только она двинулась с места, что-то упало на пол у пассажирского сиденья. Она подогнала машину ближе к обочине, остановилась и включила внутреннее освещение. На полу лежал серебристый прямоугольник – мобильник Джаспера.
Она закрыла глаза. Ну же, вселенная, дай мне чертову передышку. Она со стоном повернула руль и направилась на парковку.
Ей никогда не избавиться от Джаспера Дирса.