Лампочка моргнула и погасла, погрузив все вокруг в непроницаемую тьму. Казалось, что чернота проникла в комнату через окно вперемешку с январским морозом. Тишина.
Он задержал дыхание в груди, раздумывая, как бы поскорее оказаться в кровати, еще хранящей его тепло под стеганым пуховым одеялом. Голый дощатый пол холодил пятки.
– Привет, – хрипло прошептала тьма, и он замер, оглушенный этим тихим звуком.
Нет. Нет. Нет!
Скрип пригвоздил его к полу – глухие шаги, словно что-то мелкое, карабкаясь, ползет по потолку. Задрожав, словно в горячке, он обернулся, до боли в глазах всматриваясь в черноту спальни, но вокруг царила пустота.
Надолго ли?..
Кинувшись вперед, он беззвучно рухнул на пол и заполз под кровать, едва бормоча себе что-то под нос – то ли молитву, которую никогда толком и не знал, то ли проклятья, то ли все разом. Липкое чувство, поселившееся в животе, отзывалось в рыхлом теле слабостью, но он все равно боролся, забиваясь глубже и едва дыша.
Шаги приближались. Кто-то вошел в комнату и остановился рядом с кроватью. Он, сжавшийся в комок на голом полу, зажал себе рукой рот, боясь издать хоть звук, хоть шорох, понимая, что тогда с ним произойдет.
Он думал об этом тысячу раз. Представлял от и до: и черные лужи густеющей крови, и истерзанные тела, и чудищ, что изорвали их, вытряхнули из хрупких тел жизнь. Нет, пожалуйста, не надо, только не надо…
Оскаленные гниющие зубы. Пасть, разорванная ржавыми лезвиями.
Нет!
Паника захлестнула с головой. Желудок, казалось, подступил к самому горлу, словно хотел малодушно сбежать, оставив скрюченного хозяина на полу. Тошнота волной ударила в голову. Он понимал, что спрятаться не получится, оно скоро почует его страх – кислый запах слабости и безволия, и непременно найдет его, но только бы еще хоть секунду, хоть миг быть живым, успеть глотнуть воздуха перед смертью…
Одеяло, свисающее до пола, исчезло одним рывком. Под кровать заполз стылый сквозняк. Все вокруг залило мертвенным лунным светом.
И тогда он закричал – так громко и жалобно, как только мог, ввинчиваясь криком в стены и дощатый пол, прошивая их насквозь, проносясь эхом по безмолвному городу. Он кричал и кричал, захлебываясь, но уже ничего не мог сделать.
До встречи остался миг.