– Ромка! – выдохнула я, когда увидела его идущим по воздушному коридору прямо из самолёта.
Он тоже выискивал глазами меня, а когда нашел, заулыбался и начал мне махать рукой.
Какой же он у меня красивый! Высокий, широкоплечий. Мой. Мой вредина и грубиян.
До сих пор с трудом верится, что из всех он выбрал меня и что меня он любит по-настоящему. За эту улыбку на его губах я готова лечь и умереть, и не жаль будет.
Как же я истосковалась по нему, пока Роман исполнял приказ суда. Но зато теперь все долги возвращены, и мы можем начать жизнь с чистого листа…
Он прошёл необходимые процедуры и наконец оказался возле меня.
Мы откровенно бежали друг другу навстречу, и я просто запрыгнула на него, обхватив мощную шею парня.
Тот бросил чемодан на полу и подхватил меня под попу.
– Ромка! – целовала я его в щеки, глаза, куда попадала.
– Котёночек, – отвечал он, нагло сжимая мою попу на глазах у всех.
Рома остался собой…
– Я так рада! Наконец ты рядом.
– И я рад, – улыбнулся он мне. – И знаешь что, Рыжая?
– Что, Питерский?
– Теперь так будет всегда.
Котёнок спала у меня на плече. Уснула в машине от длинной дороги.
Я ласково гладил свою драгоценность по её рыжим волосам и думал обо всём, что мы пережили.
Нет тех слов, которыми я мог бы высказать свою благодарность ей и свою любовь.
Я просто рад, что она есть, со мной и отвечает мне взаимностью.
Я просто люблю свою маленькую рыжую девочку несмотря ни на что.
Я – ошибка природы.
Сочетание порочных генов.
Бракованный.
Неправильный.
Я родился под несчастливой звездой.
Наверное, в эту ночь Луна была в заднице Козерога…
Но я родился. И теперь этот мир страдает от таких, как я.
Дефектный.
У меня есть всё, но я не умею ничего ценить.
Я не умею благодарить судьбу за то, что имею.
Я постоянно нарушаю правила и запреты.
Нарушаю законы, после чего следует наказание…
Она – свет.
Она всех обогреет и поймёт.
Ангел.
Святая.
Идеальная во всём.
Когда родилась она – Луна встала на своё место.
Она знает цену жизни.
Она знает то, чего не знаю я.
Но узнаю.
С ней я узнаю, как любить.
Без неё я никто.
Ноль.
Меньше чем пустое место.
И лишь с ней я обретаю силу.
Лишь с ней я – всё.
– Я не могу поверить, что всё закончилось, – говорила я ему, лёжа у него на плече вечером после праздничного ужина, который закатила по случаю возвращения Романа Наташа.
Наши пальцы тесно переплелись. От их касаний мурашки бегали по спине… Я так отвыкла от него и одновременно впитывала в себя губкой каждое касание, каждый его вдох.
– Всё закончилось, – сказал он и сжал крепче мои пальцы. – Теперь ты никуда от меня не денешься, Котёнок.
– Я и не хочу никуда деваться, – улыбнулась ему я. – Не представляю жизни без тебя, Ром.
– А я – без тебя, – тихо ответил он и прижался к моим губам.
Хотелось большего. Я чувствовала. И мне тоже хотелось, но мы сдержали своё обещание и дождались моего восемнадцатилетия и выпуска из школы.
А на выпускном…
Мы просто сбежали вдвоём с праздника и предпочли провести вечер на базе отдыха, где сняли уютный домик на ночь. И это была лучшая ночь в моей жизни…
Одежда с выпускного осталась небрежно валяться на полу, пока мы, опрокинув мой бокал вина перемещались под поцелуи, обнажённые, в спальню. Темнота вокруг, тишина вокруг дома, стрекот сверчков и Ромины губы на моём теле. Кожа к коже, губы в губы, рука в руке…
У меня не возникло вопроса, позволить ли ему. Я и сам давно этого хотела – мечтала стать женщиной только с ним, готова была принять только его.
Всё было для меня впервые: мужские руки и губы так откровенно ласкали моё тело, вызывая дрожь, сладкие спазмы внизу живота, томление в предвкушении чего-то пока ещё мне неизвестного, но того, что этой ночью я познала не один раз. Умелыми действиями он смог заставить меня взлететь на самую вершину несколько раз и был неутомим…
Боль поначалу показалась невыносимой, но всё больше уходила на задний план, оставляя место удовольствию физическому от процесса и моральное удовольствие от ощущения единого целого с любимым мальчиком… Он вокруг меня, во мне, везде, и нас качали эти волны сладкого удовольствия почти до самого рассвета.
– Больно было? – спросил он, поглаживая мои немного слипшиеся на лбу волосы от очень ритмичных движений, после которых мы оба шумно переводили дыхание, оставшись без одежды на простынях.
– Не думай об этом, – улыбнулась я и мягко поцеловала его в ответ. – Всё было прекрасно. Потому что с тобой.
– Мне кажется я сам сегодня впервые именно любовью занимался, а не так, просто… Потому что с тобой, Рыжая.
– Я тебя так люблю, Ромка, – шептала я ему, нацеловывая губы, щёки, нос и куда попадала.
– И я тебя люблю, Рыжая… Очень. Сдохну без тебя. Не смогу.
– И не надо! Мы же не расстанемся? – заискивающе я смотрела в его глаза.
Иногда становилось страшно от того, как всё хорошо. Слишком хорошо. Так хорошо, что невольно я ждала подвоха. Боялась всё в один миг потерять. Ведь после смерти бабули никого больше у меня не осталось. Только Ромка – бывший придурок, мажор и гад, а ныне – мой любимый. Моя единственная опора в этом злом несправедливом мире. Конечно, я не хотела бы его потерять, я любила его больше себя, больше жизни.
Временами мне снились сны, после который я просыпалась в слезах. Виделось, что Рома меня бросает, не объяснив причин, или говорит, что уходит и любит другую, а меня – больше не любит. Во сне он такой холодный, бездушный и безразличный, что я начинала рыдать прямо сквозь сон и просыпалась в слезах на кровати. Едва дожидалась утра и звонила ему, чтобы услышать, что он со мной, он есть на свете, что тоже тоскует по мне и живёт мыслью о том, что скоро его наказание закончится, и он вернётся домой. Ко мне. И мы будет вместе, рядом и уже навсегда – так он мне обещал однажды.
Я и подумать не могла тогда, в эту ночь после выпускного, что однажды один из моих самых страшных снов сбудется – Роман меня бросит. Будет холоден и недоступен, а моя душа разобьется вдребезги. Да так разобьётся, что едва сил будет жить… И если бы не две полоски на тесте для беременности чуть позже после нашего расставания… Даже не знаю что ещё меня бы заставило жить.
Но в ту ночь я была абсолютно, безгранично и безмятежно счастлива.
– Конечно, не расстанемся, глупая, – шептал он мне, вызывая слёзы на глазах от переизбытка чувств. – Помнишь? Ты больше не одна. Ты больше не должна быть сильной – у тебя есть я. И я никому тебя не отдам.
Эти слова позже много ночей жалили и стучали в мозгах, доводя меня до исступления.
Обещал. Но всё изменилось. И хоть я и понимала, почему, всё равно принять такую правду жизни было нелегко – нет, не вместе. Снова одна. Снова должна быть сильной…
– Правда? – наивно спрашивала я его.
Того, кто стал моим первым во всех смыслах. Я так верила ему.
– Правда.
Он снова сжал меня в руках, обрушив свои губы на мои, и всё повторилось опять и опять…
Рома был осторожен, помнил о том, что я пока ещё не привыкшая к таким марафонам, но я старалась поймать его волну, и мы словно очутились в каком-то своём маленьком мире, в раю на двоих, из которого так не хотелось уходить после завтрака вдвоём на террасе. Родителей мы предупредили ещё вчера, что будем в загуле – и только сейчас отзвонились Петру Сергеевичу. Он, конечно, ругался, но понимал, что дело молодое… Только просил внуков так скоро не приносить, ведь нам обоим ещё учиться и учиться. И здесь я с ним была абсолютно согласна. Да и Рома тоже.
Своё обещание мы сдержали снова – ни о каких детях и речи не велось пока мы учились.
Сбой по всем фронтам и нашим планам произошёл уже позже, когда до получения диплома оставались считанные дни…