Только не рядом с Яном!
© Юния Филатова
Сейчас разницу в возрасте между братьями Нечаевыми можно назвать условной. Илье двадцать лет. Он не пацан, которым можно помыкать. Однако, судя по обмену взглядами, Ян остается на позиции главного. Вероятно, так будет всегда. Это прерогатива, которую он заслужил не просто по праву первенства. Знаю, как много сделал он для своей семьи. В трудный период жизни фактически заменил младшим отца. Видно, что они любят и уважают его. А еще… Злятся, обижаются и болеют за него. Рвутся защищать. Все это понимаю, как бы плохо не относилась к чертовым Нечаевым.
Первым делом напряженное лицо Ильи выражает обыкновенное сокрушение. Очевидно, он огорчен тем, что попался. Но, обладая силой и отвагой, с изумляющим меня достоинством принимает разгневанный взгляд брата.
В стенах офиса казалось, что мой Нечаев изменился до неузнаваемости. Однако сейчас, второй раз за вечер, ловлю себя на том, что вижу старого Яна.
Он в бешенстве.
Не хочу думать о том, какие запреты нарушил Илья. Но догадки активизируются вопреки моим желаниям. Подозреваю, что контактировать братьям Нечаевым с нами было нельзя из-за того же заявления. Унижение, которое я по этому поводу испытываю, просто невозможно обесточить. Меня трясет, словно из нутра двести двадцать вольт бьет.
Илья же, получив от брата ментальных припиздов, позволяет себе выкатить наружу собственные эмоции.
Негодование, протест, бесовской азарт.
Все это, конечно же, глядя на меня.
– Просто напомнил Афродите, с чего началась эта вражда, – протягивает с пылом нескрываемой ненависти.
– Никакой вражды нет, – останавливает Ян эту агрессивную волну еще более низким, буквально вибрирующим от кипящей внутри него ярости тоном.
Губы Ильи размыкаются. Мгновение спустя их покидает шумный выдох. Выдвигая нижнюю челюсть, парень угрожающе кривится. После чего подбирает губы и, втягивая их, свирепо стискивает челюсти.
Наблюдаю за ним не только в целях безопасности. Просто не осмеливаюсь больше смотреть на Яна.
Никакой вражды нет? Что это значит?!
– Егор с мелкой Филатовой пятый год воюет, – бросает Илья, как контраргумент.
– Что? – выдыхаем мы с Яном практически в один тон.
Ошарашенно. Возмущенно. Сердито.
– Прости, брат, – толкает Илья вовсе не извиняющимся тоном. Не столько сожалеет, сколько злится. – Если тебе похрен на то дерьмо, в котором эти блядские педомрази изваляли нашу семью, то нам с Егором – нет. Хватит того, что вышло с Усмановым! На хрен благородство! Больше ни одной твари не позволим…
– Молчать! – рявкает Ян разъяренно.
Вздрагивая, испуганно подаюсь назад.
Задыхаюсь от ужаса, но не могу не посмотреть на него.
Сталкиваемся, и неистовое пламя Нечаева обжигает мне не просто тело. Проникает в душу! Сжигает там все! Задевает даже те ткани, которые я считала защищенными.
Вот так вот…
Один взгляд… И внутри меня пепелище!
Разорвать контакт не могу. Ян делает это, когда снова смотрит на брата.
– Еще слово, и я тебе башку снесу, – предупреждает обманчиво ровным тоном.
Каким бы спокойным не пытался казаться, чувствую каждый киловатт таящейся в нем лютой силы.
Страшно представить, какую стихию способна поднять схватка Нечаевых. Присутствовать при этом я, однозначно, не собираюсь.
Господи… Мне так дурно, что кажется, сейчас лишусь сознания.
– Ян Романович, – рядом с нами вдруг вырастает секьюрити. – Все в порядке?
– В полном.
– Должен ли я просить девушку отдать мне осколок? Или могу действовать по протоколу?
– Не трогать, – высекает Ян незамедлительно и все так же гневно. У меня рука дергается, когда после вздоха он смотрит мне прямо в глаза. Столь же внезапно «розочка» вдруг ощущается слишком тяжелым предметом, чтобы продолжать удерживать ее навесу. – Ю, – все, что толкает Нечаев с какими-то необъяснимыми, но действенными интонациями, без лишних слов вынуждая меня сдать «оружие».
Бросаю его на пол и резко шагаю мимо мужчин. Когда взлетаю на второй этаж, сердце продолжает запрягать скачками.
Столько информации… И вся она сокрушающая!
Егор прессует Агнию. Пять лет! Почему она не говорила об этом???
Илья агрессивно настроен против всей нашей семьи. Что он думает только! Какими словами называет!
Ян реально ненавидит меня. Презирает. Но не пытается понять причины произошедшего. Верит, что я сама… Придурок! Ну и пусть верит! Так даже лучше! Пока он ненавидит меня, слишком близко не подойдет.
Назвал меня Ю… Зачем?!
Закусываю до крови губы, когда понимаю, что иначе не сдержать слезы. В груди такая ломота и зуд, что хочется впиться ногтями и разодрать.
Уж лучше слышать от Нечаева это убийственное «Юния Алексеевна»!
Только не старые обращения! Господи, только не они!
Ю мертва. Нет ее!
Отчего же так болит?!
Если бы могла сбежать, закрыться… Забилась бы в истерике.
Уже на верхней площадке улавливаю позади себя тяжелые шаги.
Боже…
Не решаюсь обернуться.
Зря выбросила свое орудие. Преждевременно демилитаризировалась. Война ведь продолжается. Мне как минимум нужно отбить сестру!
Господи… Я слышу ее крик.
– Не смей меня трогать… Не смей меня трогать, сказала же!!! Я… Да я порву тебя, Нечаев!
– Не раньше, чем я тебя, Филатова.
– На кусочки!
Нечаев реагирует на эти угрозы злым смехом.
– Старая тема. Остохуело слушать.
Я ускоряюсь. Но расстояние между нами только увеличивается.
Это будто гейм-квест. Нечто нереальное.
– А так?! – воплю Агнии предшествует неясный звук. – Как тебе ВОТ ЭТО, черноротая ты скотина?!
– Су-ка, – шипит Егор, испытывая, как мне кажется, боль и злость одновременно. – Ты. Реально. Достала. Меня.
– А ты – меня???
– Похуй. Слышала, да? Мне пиздец как похуй! Но тебя пора тормозить.
– Что же ты сделаешь, мальчик?
– Я тебя… С-с-сука-а… Кончай, блядь, меня так называть!
Ага явно троллит сопляка из-за того, что он на месяц младше нее.
Я в шоке.
Я, мать вашу, в таком шоке, что теряюсь в пространстве. Передо мной словно какой-то параллельный мир открывается, где моя сестра не просто хорошо знает одного из Нечаевых, а имеет с ним какую-то длительную связь.
– О-о-о, как он краснеет! Как стесняется! Ох, как стесняется двухметровая дубина! Боже мой! – продолжает насмехаться Агния.
– Ты попала, ясно?! Ты попала! Не жить тебе, Филатова!
– Это мне-то, чертов ты Нечаев? Тебе еще мало от меня шрамов?! Кстати, купаюсь в экстазе каждый раз, когда вспоминаю, что все эти отметины тебе от меня на всю оставшуюся жизнь! А ты? Вспоминаешь меня, глядя в зеркало?
– Хуй там.
– Ага-ага… Из-за меня так надрался сегодня?
– Хуй там!
– Ты… Ты смотришь на мои губы! Животное! Хочешь меня поцеловать?
Я в шоке. В шоке. В шоке.
Не-е-ет… Я в ужасе!
– Э-э-э… – Я, черт возьми, буквально вижу, как Егор теряется. А потом снова злится: – Филатова, ты долбанулась? Думаешь, все поголовно на тебе одной повернуты?! Королева, блядь! Я, если че, даже не считаю тебя красивой.
– У тебя глаза на заднице? Вроде нет. Так что не звезди! Кстати, ты снова покраснел.
– Замолчи!
– Сам молчи!
– Бля-я-ядь… – натуральным образом рычит Егор. Но уже через пару секунд тон его голоса меняется. Странным образом смягчается и при этом садится до такой хрипоты, что разобрать слова становится сложно. – Что… Что ты делаешь?.. Я шкуру с тебя спущу. Сегодня. Сейчас.
– Е-Егор… Егор… – выдыхает Агния будто испуганно.
А потом и вовсе срывается на пронзительный визг.
Хлопает какая-то дверь, и все звуки пропадают.
Гробовая тишина.
В ней моя паника достигает пика безумия. Перехожу на бег. Не замечаю, как преодолеваю оставшийся закуток коридора. Толкаю гребаную дверь и врываюсь в кромешную темноту.
Шарю по стене, но выключателя не нахожу.
И вдруг где-то издалека бескрайнего пространства летит легкий, но обжигающий, словно радиоактивная волна, чувственный стон.
Что это еще за блядство?
Замираю, когда сердце прекращает стучать.
В этот же миг кто-то притискивается сзади. Высокий, крупный, твердый… Зажимает мне рот ладонью как раз в тот момент, когда я готовлюсь закричать.
Бада-бум в моей груди разворачивается феерический. Тарабанит сердце с оттяжкой. Эхом плывет. Новыми ударами поверху этих отголосков нахлобучивает.
По линиям кровообращения течет жидкое пламя. Нервные клетки разбивает тремором.
Тело так резко бросает в жар, что кожа тотчас становится разгоряченной и влажной.
Я знаю, чьи пальцы подцепляют края моей маски. Давлюсь его запахом. Мгновенно пьянею.
Нечаев, блядь… Он словно тяжелый наркотик. У меня сразу передозировка.
Анафилактический шок. Одышка. Паралич.
Что он делает?
Зачем? Зачем? Зачем?!
Сердце взрывается. Разлетается на осколки. Вдребезги.
– Не смотри, – улавливаю ставший насмешливым голос Егора. Понимаю, что говорит он это Агнии. И находятся они перед нами с Яном буквально в паре метре. Стоит дернуться. Преодолеть расстояние. Забрать сестру. Но я не могу… Не могу пошевелиться. – Хах… Зачем ты смотришь? Просто шагай. Тихо проходи. Не смотри, говорю. Ахаха.
– Я не смотрю… Ц-ц… Ц-ц… Идиот.
– Смотришь.
– Нет!
– Блядь… Да!
Препираются шепотом, не желая, чтобы их услышала сладкая парочка, но, очевидно, не подозревая, что мы с Яном рядом.
– Филатова! Я не хочу, чтобы ты смотрела!
– Ах, в таком случае я буду смотреть, Нечаев!
Стоны пары становятся чаще и громче. Ян переставляет ноги и толкает своим телом меня.
Пару минут была в шоке из-за Агнии с Егором, а сейчас… Сейчас я просто ошеломлена.
Это ведь Ян… Ян Романович, блядь!
Блядь…
Что он творит?! Зачем прикасается?!
ЧТО ОН ТВОРИТ?!
Страх оцепляет рассудок, когда догадываюсь, что Ян беснует из-за столкновения внизу.
– Отпусти, – шиплю разъяренно и кусаю верх ладони, слишком поздно осознавая, что отравлюсь вкусом его кожи.
Соленой и терпкой. Горячей и кисловатой. Узнаваемой, волнующей, важной! Пахнущей сигаретами, грейпфрутом, перцем, цветами, каннабисом[1], сексом, мужеством и мятежом, агрессией, властью… Самим Яном!
Моим Яном Нечаевым. Моим.
Только что он здесь делает?! Что он делает, Боже?!
Пробирает до дрожи. Простреливает глубоко в центры нервных узлов. Поджигает рецепторы. Сводит, на хрен, с ума. Пробивает на слезы и всхлипывания.
Задыхаюсь, когда улавливаю характерный для старого Яна Нечаева мощный, грубый, хриплый и рокочущий, будто звериный, рык.
И вдруг… Ощущаю его чувственные губы у себя на шее. Сходу током пробивает. Задрожав, я бы упала, если бы он не держал.
– Ян… – мычу, когда он впивается мне в шею зубами.
Вообще-то пытаюсь кричать, но его рука не позволяет. Все, что могу – вгрызаться в его плоть, пока во рту не возникает головокружительный вкус крови.
Нечаев из меня тоже жизнь пьет. Чувствую, как он жестко всасывает все, что удается добыть.
Шаг, второй, третий… Не прекращает проталкивать меня вперед. И в какой-то момент мы видим в самом конце помещения под мигающими тусклыми лампами мужчину со спущенными до колен штанами.
Вжимая в стену девушку, мужчина быстро толкается между ее широко разведенных бедер.
Я отгораживаюсь от происходящего всеми известными мне способами, но… Охваченное буйством тело молниеносно реагирует на дополнительные раздражители.
Блядь… Только не это! Только не рядом с Яном!
Он не дает забыть о своем обществе. Отрываясь от моей шеи, обдает и без того пылающую плоть огненным дыханием.
– Ян Романович… – вырывается у меня на волне паники, едва его рука немного смещается.
Обращаюсь так, потому что понимаю: рабочий формат общения был самым комфортным.
Но Нечаев просто затыкает меня обратно. Не могу сдержать стон, когда он лижет оставленную на моей шее рану языком. И Ян его определенно слышит, но заглушает ладонью. Стискивает мое лицо жестче. Перекрывает дыхание. Заставляет испытывать ужасающее кислородное голодание.
Он бешеный? Бешеный. Бешеный!
– Я сейчас… Даня… Я сейчас… Бог мой! Данечка!
– Е-е-ба… Я люблю тебя, Марин… Люблю… Люблю…
Твою ж мать… Это Шатохины.
Черт… Да пофиг кто! Просто не рядом с Яном!
В отличие от Агнии, которую, судя по образовавшейся вокруг нас тишине, утащил Егор, мне за ними наблюдать совсем не хочется. С шумом втягиваю воздух, едва Нечаев предоставляет такой шанс. Опускаю веки. Но уши заткнуть, увы, не могу.
– Подожди… Подожди, Дань… Хочу, чтобы ты кончил мне в рот…
– Ма-ри-на…
Овладевший моим сознанием стыд усиливает разбушевавшееся в теле проклятое возбуждение и буквально подводит мою психику к безумию.
Ян это чувствует, уверена. Слишком хорошо меня знает.
И что он делает? Прижимается так плотно и сдавливает так сильно, что я снова лишаюсь физической возможности дышать.
[1] Часть ароматов – составляющие парфюма. Каннабис есть, например, в мужских духах Bad Boy от CarolinaHerrera.