Утром я не смогла встать. Мне было так плохо из-за того, что случилось вчера.
Я словно разбитая чашка стала.
Жизнь перевернулась. Всё развалилось. Рассыпалось, всё оказалось ложью.
Вся любовь и слова Богдана, вся семейная жизнь и пять лет брака. Вся жизнь оказалась вдруг враньём.
Но ведь муж в последнее время ничего такого мне не говорил! Ни про лишний вес, небольшой, да, но все-таки… Ни про тонкие губы, ни про то, что брови как-то не так нарисованы. Он не говорил мне, что мною стал недоволен, может быть, я бы тогда что-то с этим сделала. Но Богдан предпочёл найти себе утешение на стороне.
Да и страсть у нас была! Конечно, реже, чем в первое время после свадьбы. Но была!
Лежа в холодной постели, я пыталась анализировать, вспоминала последние месяцы. Как и когда изменился Богдан? Как и когда я это пропустила?
Ответов у меня не нашлось. Я не понимала своих ошибок, если они и были.
Жизнь кончилась?
Нет.
Почему-то именно в тот момент, чувствуя себя отвратительно, я решительно сама себе заявляла – ничего не кончилось!
Я это переживу. Выживу.
Всё преодолею! Всё перенесу.
Не будь я Надежда Соловьева!
Мамочка когда-то называла меня Соловушка, говорила, что я хоть и маленькая, но сил у меня много. Как у соловья, который может петь ночь напролёт!
Я тоже любила петь. И готовить. Месила тесто, напевая детские песенки, нарезала овощи, мурлыкая романсы, отбивала мясо – голосила что-то современное.
Голос у меня был хороший. А уж как я готовила!
Может быть, мне реально стоило принять предложение Рената?
То предложение, которое касалось работы? Почему нет?
Оно ведь ни к чему не обязывает меня. Младший брат мужа – бывшего мужа! Снова одёрнула я сама себя – ведь сам сказал, что готов оказать помощь просто так, какое бы я решение ни приняла. Значит, подсознательно готов ко всему.
Я смогу до него донести, что не готова на что-то большее, а возможно, он и сам поймёт. Это просто был порыв у него вчера, но постоянно натыкаться на стенку никто не будет. Даже если Ренат на что-то и рассчитывал, ему придётся смириться, что ничего между нами не будет, есть масса “но” в нашем случае, он должен это понимать и сам.
Я решительно села в постели.
Я больше не хочу плакать и страдать.
Хватит наматывать сопли на кулак!
Нужно что-то делать. И начну я с предложения о работе Рената. Всё же работать по знакомству лучше, чем искать какое-то непонятное место у чужих людей. И зарплатой меня не обидят, не обманут, дадут двигаться дальше по карьерной лестнице, что сейчас самое важное.
Хватит ныть, Надежда. Бери себя в руки и просто делай то, что нужно.
Сейчас необходимо устроить свою жизнь. Пусть и без него, но я буду жить и ещё стану счастливой.
Я им всем нос утру! Они у меня ещё посмотрят!
Богдан поймет, кого потерял.
Свекровь бесцеремонно без стука ввалилась ко мне в спальню, прерывая мои мысли. На стук в дверь её вежливости и воспитания, видимо, не хватало.
– Ты чего разлеглась? – окинула она меня, сидящую на постели, взглядом. – Давай-ка поднимайся.
Во мне рос протест. Почему она позволяет себе быть такой бесцеремонной? Однако ругаться с ней мне не хотелось, да и сил на это просто не было.
– Извините, я неважно себя чувствую, но я уже встаю, – ответила я.
– Неважно – это как? – сморщилась она. – Что за плебейское выражение? У нас тут не курорт. Давай-ка сбегай на рынок за продуктами.
– Э-э… – опешила я. Она отдавала приказы мне как прислуге. Неприятно, меня просто покоробило от этого. Ну, с другой стороны, это меньшее, чем я могла бы отплатить им за комнату, хотя, пожалуй, так к родственникам всё же не относятся. Но я решила не спорить.
– Хорошо, – ответила я. – Если нужно, я сейчас оденусь и схожу.
– Одолжение она мне делает… – фыркнула свекровь, а я покосилась на неё.
Какая муха её укусила? Вчера мы, конечно, расстались не лучшим образом, но сейчас она кидалась на меня так, словно я её уже опять успела чем-то разозлить за эту ночь.
– Ох и лентяйка ты, Надежда. Привыкла, что всё за тебя возят-привозят. А еда из воздуха-то не берётся, – продолжала бубнить свекровь, словно решив мне испортить настроение уже с утра. – Я Богдана понимаю. Не выдержал тебя. Да и кто бы выдержал? Он привык к другому уровню, а ты… Взяла его просто… Одним местом.
Я уставилась на свекровь в шоке. Не ожидала от неё таких резкостей. Всё-таки она держала себя в руках раньше. Правда, раньше я была женой её сына, а теперь… Если мы разводимся – я никто, получается. Приживалка.
– Ираида Давлатовна, зачем вы так? – проговорила я, чувствуя ком в горле. Она специально била по больному, но зачем? Ведь сама вчера уговаривала подумать о нашем разводе и, возможно, его отложить. А сегодня словно душу решила вытрясти из меня.
– Он на тебя клюнул, потому что ты была свеженькая, – продолжала распинаться Ираида, – Миленькая, изящная… Была! Ну и… Мужики любят, когда девочку до них еще никто не трогал. А такие, как ты, ещё любят прикинуться… Невинной овечкой!
– Послушайте, да как вы…
– Спокойно! – перебила она меня. – Ты у меня в доме. Изволь слушать!
– Нет, извините! – встала я на ноги, чтобы уже не быть ниже неё. – Я слушать гадости не обязана!
– Рот закрой! Не обязана она! Ильяс на работе, так что защищать тебя некому и ты меня послушаешь! Ишь, принцесса какая, на горошине! Не постеснялась к нам в дом явиться.
Интересно, а куда мне было идти? Я наивно полагала, что мы всё-таки одна семья. Растерялась, не знала, куда девать себя, пришла сюда за помощью, а она…
Я просто в осадок выпала от утреннего напора свекрови. Знала, что меня не любит, не пришлась я ко двору, но чтобы вот так…
– Я поговорила с Богданом. И вот что тебе скажу. Вчера я была против вашего развода, а сегодня даже и не знаю, что сказать! Ты… Ты повела себя просто как… Мерзавка какая-то! Обругала его, наговорила гадостей его девушке, которая, между прочим, твоя подруга!
Я смотрела на свекровь широко распахнутыми глазами, и мне казалось, что она просто с ума сошла. О чём она вообще говорит? И, главное, зачем?
– Ты неблагодарная, бессовестная дрянь! И, конечно, здесь ты не останешься.
Это её заявление меня просто убило.
Я понимала, конечно, что, если позвоню Ильясу Дамировичу, – он поможет. Но мне не хотелось оставаться тут, даже если он скажет своё веское слово. Нужно собирать вещи.
– Так. Оформит развод Богдан – и скатертью дорожка! – продолжала мать моего бывшего мужа. – Сделай так, чтобы больше мы тебя не видели! На первое время тебе даст денег Богдаша, конечно, но только на пару месяцев, не больше. Так что ищи работу. И не вздумай что-то просить у моего Ильяса! Я тебе такое устрою… Сиротинка!
И она ушла, хлопнув дверью.
Вот так слетел с Ираиды весь налёт и блеск её хваленого воспитания.
Я молча встала, оправила рубашку, которую нашла вчера в той спальне, где ночевала раньше, и прошла в ванную. Можно хотя бы в этом доме умыться?
Меня шатало. Встала под душ, чувствуя, что в желудке собирается странная горечь. Еле успела добежать до раковины, как меня вырвало.
Реакция моего организма была вполне предсказуемой. Сколько можно нервничать? Сколько ещё готов он вынести потрясений? Конечно, меня просто вывернуло от всего этого!
Я умылась, после того как мне стало немного легче. Меня трясло, ноги плохо держали. Конечно, такой стресс не мог пройти бесследно для меня.
Но брать себя в руки придётся. Иначе я такими темпами совсем своё здоровье угроблю…
Я не ожидала от свекрови такого, даже несмотря на то, что знала: она меня не жалует. Но чтобы вот так? Прямых оскорблений она себе никогда раньше не позволяла, иначе я бы не пришла сюда. Я надеялась, что она меня поймёт как женщина – женщину, но женская солидарность у неё проявилась к Анфисе…
Что на неё нашло, я просто не понимала.
Вчера мне показалось на какой-то момент, что Ираида даже прониклась моим положением, пожалела меня. А что же сегодня?
Неужели Богдан позвонил свекрови и потребовал меня выгнать? И судя по словам его матери, ещё и наврал с три короба. Хотя на Богдана это не похоже. Он никогда не врал, даже в мелочах… Свекровь могла и сама насочинять…
И я тут же горько вздохнула.
Не врал он, как же!
Надя, Надя… Ты такая наивная чукотская девочка!
Теперь-то я знала, что все его вечерние заседания, вал работы, конференции, командировки – скорее всего, просто прикрытие для его свиданий с любовницей. А может, даже и любовницами.
Как я могла в это верить ещё вчера?
Ладно, хватит уже себя жалеть и перебирать одно и то же.
Надо понять, как дальше жить.
Я расчесалась у большого зеркала в ванной, собирала волосы в хвост и размышляла.
С жильцами моей квартиры, конечно, очень некрасиво вышло. Надо им самой перезвонить, объяснить, дать время на переезд. Но куда мне самой деваться на это время?
У свекрови я точно не останусь. Значит, выхода нет – остаётся гостиница.
Этот вариант меня изначально не устраивал потому, что у моего мужа гостиничный бизнес, и в городе нас хорошо знают. И если я, жена Богдана Кантемирова, поселюсь в отеле, то через час все наши знакомые будут знать, что у нас проблемы. Но теперь, получается, вариантов нет, или…
Или Ренат.
Он обещал помощь.
Я думала об этом, и внутри поднималось такое странное, жгучее чувство. Горькое. Почему вот так бывает? Всё наоборот!
Самый близкий человек, которому ты всю себя отдала, однажды отворачивается и вышвыривает, как ненужную, сломанную вещь. А другой, с которым ты, по сути, никаких отношений не имела, которому отказала, которого не принимала в расчёт, – готов протянуть руку помощи.
Принять от него эту помощь – значит дать ему надежду.
Брат моего мужа вчера сказал, что любит, значит, не отступится так просто.
Поверила ли я в эти слова? Не знаю.
Раньше я думала, что тут соперничество братьев замешано. Что Ренату я нравилась только потому, что его брат меня выбрал. Может, он хотел доказать Богдану, что тоже чего-то стоит, и действовал через меня?
У них какие-то очень запутанные отношения. Вроде братья, вроде близки, но всё время устраивали соревнования меж собой. Увы, этого мне было не понять, я росла одна.
Так что помощь Рената весьма сомнительна, принимать её не хотелось.
Но… Почему-то мне стало чуть теплее оттого, что эта помощь всё-таки есть. Хоть кто-то готов вступиться за меня в этом большом мире, который словно ополчился против.
Я закончила с умыванием и вышла в комнату. К счастью, свекровь уже удалилась.
Быстро переоделась в ту одежду, которая была на мне вчера. Подумала, что надо ехать домой, собирать вещи.
Домой…
А это теперь и не мой дом вовсе. И я, в общем, что называется “сама дура виновата”. Ведь Богдан говорил мне, что готов переписать на меня квартиру, мол, мало ли что… Говорил он это и до свадьбы, и после – тоже. А над брачным контрактом посмеивался, замечая, что если я ему рожу трех или четырех малышей, то этот контракт можно просто в унитаз спустить. Я не настаивала на том, чтобы переписать имущество на себя. Доверяла ему как самой себе. И вот…
Я не родила. Зато Анфиса теперь сделает это за меня…
Спустилась вниз, приняв решение не отвечать на провокации свекрови. Оставаться в доме я, конечно, не планировала, но уйти, даже стакана воды не выпив, – не могла. В желудке были неприятные ощущения, хотя есть не хотелось, но выпить сладкий чай или кофе с молоком было необходимо.
За кофе я планировала заняться поиском номера в приличной гостинице для себя. Не ехать же просто, в пустоту?
К счастью, свекрови на кухне не оказалось. Я решила сварить себе кофе – почему-то из кофемашины пить мне не очень нравилось. Кофе, приготовленный на огне, казался мне вкуснее. Я поставила турку на стол, засыпала в неё молотые зерна, налила воду. Пока турка стояла на огне, я решила позвонить жильцам.
– Алло? Галина Николаевна, это Надя, – говорила я в трубку, присматривая за кофе, чтобы он не сбежал. – Вы извините за то, что вам наговорил по телефону мой муж. Это недоразумение. Нет, вам не надо съезжать ни сегодня, ни через три дня. Но квартира мне, увы, нужна…
Мы договорились о том, что они будут искать жилье и, как смогут, – съедут. Понимаю их недовольство. У них свои проблемы, но и меня тоже понять можно. Нашли, так сказать, золотую середину.
– Какой запах, м-м… – услышала я за спиной голос Рената и слегка вздрогнула от неожиданности, едва не выронив турку. В последний момент успела снять её с огня. – А на меня останется?
– Бери, – пожала я плечами, понимая, что сварила кофе с запасом и при желании его хватит и на две порции. – Тебе с молоком, с сахаром?
– Как ты себе сделала, так и мне сделай.
– Ладно.
Я добавила ему немного сахара, как себе. Без молока. Поставила перед ним чашечку и села напротив со своей.
– Спасибо, – поблагодарил он, а меня едва не перекосило от боли.
Его голос резал мне по сердцу острым осколком стекла. Низкий, тягучий, такой… Чувственный. И он так похож на голос Богдана! Мне почудилось, что меня за кофе поблагодарил муж. Даже головой потрясла, чтобы прогнать непрошеный морок…
Почему же так больно? Когда же станет легче?
– Ты жильцов зачем прогоняешь? – спросил младший брат моего мужа, который не догадывался, какие сейчас страсти кипели внутри меня из-за него. – Пусть живут.
Первой мыслью было – ответить резко. Какая ему вообще разница, как я буду разбираться со своими жильцами? Почему все вокруг за меня решают? Я сама в состоянии придумать, что мне делать с моей квартирой. Да, мне тяжело сейчас очень, и ещё вчера я не могла принимать никакие решения, но сегодня мне стало самую малость легче. Этой малости хватит, чтобы разобраться с арендой собственной квартиры без чужих советов.
– Спасибо, я сама решу этот вопрос, – ответила я сдержанно и сухо.
Ренат внимательно смотрел на меня, словно подбирая слова, которые мне хотел сказать.
– Надя, моё предложение в силе, – отпил он из чашки кофе. – Ну, потрясающий кофе ты варишь. Не зря ты повар.
– Спасибо, – снова сухо повторила я, игнорируя комплименты. Много ли нужно ума, чтобы просто не спалить кофе в турке? Тогда он в любом случае будет вкусный, если просто не жжёный. Такой себе комплимент… Да и вообще они сейчас как никогда неуместные. Также я не удостоила ответом и его предложение о работе, но Ренат не сдавался.
– Я открываю новый ресторан, – продолжил он говорить, не сводя глаз с меня и словно наблюдая за моей реакцией. А зря. Никаких эмоций и чувств после изматывающей ночи слёз во мне не осталось. Я ощущала себя просто роботом, который просто делает то, что надо сделать. Никаких эмоций, если он их желал увидеть, он сейчас не дождётся. Я словно пустой сосуд. Но всё равно слушала то, что он мне говорил. – Повар мне не нужен, мне нужен управляющий. Человек, который сделает из этого места настоящее семейное заведение, с домашней кухней, уютное. Такое, как… Как твой дом.
Я кинула тяжелый взгляд на него. Он специально, что ли?
Что за семейка такая, прямо привычка у всех бить по больному!
– У меня больше нет дома, – сказала я ему, глядя в стенку невидящим взглядом, а потом встала на ноги. Пора уходить отсюда, и надеюсь, навсегда. – Извини, Ренат, но я не готова принять твоё предложение.
– Почему? – остановил он меня на выходе из кухни.
– Почему? – уставилась я на него. – Ты ещё спрашиваешь? Ренат, не заставляй меня говорить тебе неприятные вещи. Ты же бизнесмен и умный мужик – вот и подумай сам!
– Надь, я… – протянул он руку и коснулся моей, и я отдёрнула руку. Меня окончательно это взбесило. Просто краны уже сорвало. Чашечка терпения переполнилась конкретно, и всё начало выливаться из неё.
Хочешь знать правду? Ну слушай.
– Я не хочу, понимаешь ты это или нет? – встала я на ноги. – Не надо меня трогать! Не желаю я вообще никак относиться к вашей семейке больше. Извини… Я понимаю, что это твоя мать и твой брат, но то, как они со мной поступили, как со мной обращаются… Я не хочу это терпеть. Я хочу уйти отсюда и навсегда обо всех вас забыть!
Я высказалась и почувствовала, что силы покидают меня после такого мощного выброса адреналина в кровь. Я опёрлась о столешницу, пошатнувшись. Что-то ноги совсем уже не держат меня…
Я понимала, что Ренат тут, может быть, меньше всех виноват, но и молчать уже сил не осталось. Что они все лезут в мою жизнь? Кто им дал такое право?
Я просто хочу уйти отсюда, закрыться в своём углу, пусть и съёмном, и зализывать свои раны, пока не станет легче и пока я не смогу это пережить. Сейчас мне тяжело, но всё проходит – и хорошее, и плохое тоже, и в моей жизни ещё будут целые года без боли, я знаю. Но не в том случае, если я от них не отвяжусь!
– Ну хорошо, – нахмурился Ренат. – Мы тебе все не милы, это сейчас понятно. Но ответь тогда: на что жить собираешься? На подачки брата? Уверена, что его зазноба позволит тебя содержать?
Он бил в точку – на что жить? У меня никаких сбережений. Есть тысяч пятьдесят на личной карте, которой я не пользовалась, с тех пор как вышла замуж, – даже деньги от сдачи моей квартиры капали на счет супруга. Я всегда расплачивалась картами, которые давал мне Богдан, там был неограниченный лимит, но сильно много я не тратила – на что? Теперь эти карты я ему верну. Пользоваться его деньгами не собираюсь, да и сам он может потребовать их назад…
– Не знаю, – процедила я сквозь зубы. – Я вообще ничего от вас брать не хочу, извини. За предложение спасибо, но…
Я хотела выйти, но он просто перегородил выход из кухни.
– Погоди. Отказать всегда успеешь. Почему ты не готова принять, что я просто желаю тебе помочь и не могу смотреть спокойно, как жена брата – бывшая жена – в таком положении уходит в пустоту? Почему я не могу тебе помочь? Да, случилась такая ситуация, но мы ведь были одной семьёй. По крайней мере, я так считал, и ничего крамольного в моём предложении нет. Ну и чего ты тогда такая упёртая? Вот куда ты сейчас?
– В отель, наверное, – пожала я плечами. – Не знаю я, Ренат! Я разберусь сама.
– Разберётся она… – покачал он головой. – Глупости говоришь. Гордой быть легко, когда ты не голодная. Значит, так. У меня есть студия, в ней не доделан ремонт. После ремонта я планировал её сдавать, необходимая мебель там уже есть, а если чего-то нет, то можно привезти. Дом располагается как раз рядом с тем рестораном, где я предлагаю тебе место. Соглашайся, Надя. Не глупи.
Я покосилась на него. А он такой молодец – всё уже решил. Опять двадцать пять!
Впрочем, я невольно задумалась.
Я не хотела признавать, но Ренат сейчас был прав. Он говорит рациональные вещи, а я вот поддалась эмоциям и истерю.
Если среди знакомых есть пустующее жильё, то зачем мне бежать в чужой отель?
– Я не хочу жить за чужой счёт, – ответила я, немного подумав, и уже спокойнее. Истериками точно никаких вопросов не решить. – Я всё же поищу себе съёмную квартиру.
– Зачем? – вздохнул уже Ренат, уставший от моего упрямства. Но я в самом деле не желаю жить ни за чей счёт! Тем более если речь идёт об этой семейке! – За студию я буду брать плату, если тебе так спокойнее. Как будто ты её у меня снимаешь. Но платить начнёшь сразу, как получишь первую зарплату. – А потом он окинул меня внимательным взглядом. – Платить деньгами, а не тем, чем ты подумала.
– Ничего я и не думала… – ответила и почувствовала, как щеки заливает краска. Именно что думала, но не признаться же в таком. Об этом я ему даже в порыве страсти минуту назад так и не сказала. А ведь это одна из веских причин, почему руку помощи, которую мне настырно тянет Ренат, я принимать не хотела.
Я опустила глаза и молчала. Такой простой, казалось бы, выбор, ведь никому всё равно сейчас эта квартира с недоделанным ремонтом не нужна, и такой сложный одновременно.
– Надя, – позвал меня Ренат, и я подняла голову. Встретилась взглядом с его карими глазами. Такими же, как у Богдана. И снова боль, словно раскалённое железо по горлу… – Да, я вчера в порыве сказал, что у меня есть к тебе чувства. Но… Ни к чему принуждать и обязывать я тебя не стану. Всё будет только тогда и если ты сама этого захочешь. А пока – просто позволь мне быть уверенным, что одна хорошая добрая девушка не замерзает зимой на вокзале, потому что она потеряла крышу над головой. Это просто помощь. Ну, считай, что я твой Дед Мороз на сегодня.
Я нервно закусила нижнюю губу. Каким-то чудом его слова угодили в цель – я всё же задумалась о том, чтобы согласиться хотя бы на квартиру. Соблазн уйти отсюда как можно быстрее и не на мороз брал надо мной верх.
– Второго моего сына охмуряешь, стерва?
– Не слишком ли быстро? – Ираида легка на помине. – А ты ещё, оказывается, та шала…
– Мама, не смей так с Надей разговаривать, ясно? – загородил меня собой Ренат.
Я так и открыла рот в шоке. Господи, как хорошо, что я приняла решение отсюда уходить, но не успела. Так ей взбрело в голову, что я строю глазки её младшему сыну? В такой ситуации? Какой бред! Мне не до этого… Но этой женщине, кажется, ничего доказать невозможно. Нужно просто уходить, и всё.
– Что? – вскинулась мать Рената. – Ты мне в моем доме указывать будешь? Я всё отцу скажу!
– Это пока и мой дом тоже, – одёрнул её мужчина. – А отцу я и сам могу сказать, как ты с его гостьей обходишься! Он тебя за это по головке не погладит. Лучше не кричи, а подай завтрак. Мне на работу, а Наде нужно по делам.
– Подать завтрак? – растерянно захлопала глазами Ираида, а потом злобно покосилась на меня. – Вот пусть Надя тебе и подает! Нашёл служанку!
– Мама! – прорычал Ренат.
Я была в полной прострации от того, как резок с матерью был Ренат. Но, как ни странно, она его послушала. Замолчала, достала из холодильника продукты, поставила на плиту разогреваться запеканку и кашу.
Интересно. Раньше она часто ругала Рената, всё время ставила Богдана в пример, младшего сына задвигала. Что изменилось после того, как Ренат из-за границы вернулся? Богдан мне говорил, что дела у брата идут неважно, а он вот ресторан открывает, и явно не первый.
Что же происходит?
В такой странной обстановке я, конечно, оставаться есть не собиралась то, что свекровь поставит на стол. Хотя желудок сводило от голода и, кажется, снова тошнота подкатывала от голода же, молча обошла Рената и вышла из кухни, намереваясь уже идти обуваться. Сумка у меня уже была с собой, такси вызову на улице. Поеду в ту гостиницу, какую посоветует таксист. Они намного лучше меня их знают.
– Надя, куда ты подорвалась? – выскочил брат мужа за мной в коридор. – Поесть надо.
– Спасибо, Ренат, но нет, – выставила я руки вперёд. – Я в этом доме сыта уже по самое горло. Перекушу в другом месте.
– Конечно! Чужие-то деньги на рестораны тратить не жалко, не ты же зарабатывала их своим горбом!
Слова свекрови раньше бы вызвали обиду, непонимание, но сейчас вызывают протест и желание ответить на несправедливость. Словно за эту ночь во мне что-то неуловимо изменилось.
– Если вы говорите о деньгах вашего сына – не переживайте, чужое я тратить не собираюсь, – сказала я погромче, чтобы она за шумом кастрюль расслышала меня. – У меня и свое есть. А ещё у меня целые руки-ноги и мозги на месте. И, кстати, деньги от аренды моей квартиры я всегда вкладывала в семейный бюджет! Богдан мне сам должен.
– Ох-ох, много ли там тех денег было! – съязвила она.
– Мама, успокойся, – повернулся Ренат к матери. – Это уже ни в какие ворота. Не превращайся в базарную бабу. Никогда не думал, что ты такая!
Потом он подошёл ко мне ближе.
– И ты тоже, успокойся, Надя. Надо поесть, ты зеленая вся. Поехали, позавтракаем в другом месте.
Живот заурчал, во рту загорчило, действительно, хоть что-то надо было съесть.
Наверное, ничего криминального нет в том, чтобы мы позавтракали где-то вместе. Лишь бы не здесь.
– Ладно, – выдохнула я и продолжила обуваться, а Ренат последовал моему примеру.
– Куда? – выскочила свекровь в коридор как раз тогда, когда брат моего мужа помогал мне надеть шубку. Мне захотелось закатить глаза – ну почему именно в этот момент она вышла? – С ней?!
– Иди на кухню, мама, – строго сказал ей Ренат, подталкивая меня к двери. – Я вернусь уже вечером.
– Но… Ренат! Куда ты с этой… С этой…
Свекровь что-то продолжала бурчать, но её уже никто не слушал. Мы вышли на улицу и захлопнули дверь, отрезав от нас поток не самых приятных слов в мой адрес.
Мой деверь поставил передо мной кофе и наггетсы с сырным соусом.
Сейчас утром особенно сильным было, с одной стороны, сходство братьев, с другой – отличие. Богдан никогда не готовил и не носил для меня завтрак.
Он обычно приходил, садился за стол, ел, вставал и уходил. Его не заботило то, как я себя чувствую, могу ли я подать ему обед или мне нехорошо, и ему придется самому о себе позаботиться. Такой вопрос даже не стоял. Отчасти я сама виновата в этой ситуации. Именно я вот так замкнула на себе всё хозяйство. На кухне мой муж даже ориентироваться не мог. Не знал, где какая посуда: ложки, вилки, чашки. Только его стакан, из которого он воду пил, всегда стоял на столе у кувшина с водой.
И мне нравилось быть хозяюшкой, которая сервирует стол, накрывает, угощает, потом всё убирает, посуду моет. Да я даже посудомойку редко использовала – ну и куда мне было маникюры разводить?
И я ведь искренне верила, что это нормально, что так и должно быть, все так живут, и что моего мужа всё устраивает!
Дура.
Просто голубая дура… Наивная донельзя.
Господи, да та же Анфиса, какой бы стервой она ни оказалась, говорила мне не раз и не два, что надо задуматься о своей внешности! Не борщами и пирогами едиными мужики сыты! Почему я её не послушала? Может быть, не было бы сейчас так мучительно больно.
– Надя, о чем задумалась? Ешь давай. – Ренат с аппетитом уплетал свой завтрак в кафе фастфуда.
Почему-то нам захотелось сбежать от всей этой чопорности, надменности и ресторанной еды и спрятаться от всех тут, на островке простой и вредной пищи. За окном мело, снежинки кружились и опадали, а нам было тепло здесь, в кафе.
Отвечать я не стала, отпила ещё немного принесённого мне Ренатом капучино. Это единственное, что вообще сейчас лезло в меня от нервов. Потом всё же решилась взять один из наггетсов, окунула его в соус и откусила.
Ну ничего. Обратно не полезло, жить можно.
Интересно, где они купили такие классные панировочные сухари?
Надо бы спросить у менеджера заведения, потом приготовлю Богдаше такие дома…
Я несколько раз сморгнула непрошеные слёзы, которые тут же начали накатывать.
Я опять забылась и рассуждаю внутри себя так, словно мы всё ещё вместе.
Снова боль стиснула грудь, словно путами, до крови, оставляя ссадины.
Дышать стало тяжело, будто меня бетонной плитой придавило.
Окстись, Надежда!
Какой уж он теперь Богдаша?
Чужой он тебе совсем, не твой.
Никому больше твои чёртовы наггетсы с чёртовыми панировочными сухарями больше не нужны!
– Ты чего, Надь? – заметил Ренат мою молчаливую истерику и дёргания.
Я промокнула глаза салфеткой.
Я не буду плакать из-за тебя, сволочь. Больше не буду.
– Ничего, я… Я в порядке, – ответила я, стараясь держать себя уверенно, хоть мне удавалось это с большим трудом.
Я не хочу, чтобы мою боль, слабость, меня поверженную видели и жалели. Даже Ренат. Тем более – Ренат.
– Уверена? – спросил мужчина. – Может, тебе за какими успокоительными сгонять? Я могу.
– Нет, – покачала я головой. – Ничего не нужно. Эта болезнь лечится только временем.
– Надюш, ты не обращай на мать внимания, знаешь же, что она…
Он не договорил, да и не нужно было. Я прекрасно и так понимала. Но теперь это уже неважно.
– Да я нормально, – сказала я. – Спасибо тебе за кофе. Мне, наверное, пора.
– Куда же ты поедешь?
– Ну, сначала на квартиру. – Я специально не сказала “домой”. Слишком больно было. – Соберу вещи. Там решу, что и как.
– Надь, ну не отказывайся от помощи, – предложил в который раз Ренат. – Я же от чистого сердца. Куда ты пойдешь? В гостиницу? Сама знаешь – не лучший вариант. Давай я тебе просто покажу квартиру. Я всё равно планировал её сдавать. И… Родители и брат не знают, что она моя. И с работой… Подумай, пожалуйста.
– А знаешь… – посмотрела я на него внимательно.
Окинула задумчивым взглядом.
Чем он не подходит мне своим предложением насчёт квартиры и работы?
Должна же я с чего-то начинать свою новую жизнь.
Мне просто необходимо отвлечься, заняться поиском работы.
Забить голову делами, если хотите, чтобы не позволять себе уплывать в страну горя, где я буду жалеть себя и проклинать других.
Всё уже произошло. Надо сделать выводы из урока жизни, очень дорогого, надо признать, и идти дальше.
Удача сама плывёт мне в руки, мой шанс начать с нуля.
Тем более Ренат обещал мне, что всё будет в рамках деловых отношений.
Мысль о том, что бывший будет видеть меня успешной, цветущей, деловой, а не еще более посеревшей и обрюзгшей копией меня, прямо-таки заводила.
Откуда-то во мне появилась решимость: доказать ему, что я чего-то стою. Что я могу быть не хуже этой Анфисы, а может, даже и лучше.
Но для всего нужен стартовый капитал, даже если речь идёт о новой жизни.
– Что ты там говорил про квартиру? – спросила я. – Сколько ты хочешь за неё в месяц? А санузел доделан или пока им нельзя пользоваться?