Я плохо соображала, что говорила Алушина дальше, пыталась кое-как переварить полученную информацию, но переживания за брата не давали сконцентрироваться. Кто и куда его увез? Зачем? Что делать?
Пока я мысленно металась, Марина сообщила, что она поймала такси и едет следом за тем джипом, где Ванька. Девчонка настолько сильно переживала о нем, что даже вызовы от матери сбрасывала, не боясь дальнейшей расплаты. Я не стала ничего расспрашивать – только адрес. Нужно понимать куда ехать, потому что ждать на месте я не смогу.
– Давай я доеду и тогда скину, пока могу прислать скрин с приложения такси, с маршрутом. Не знаю, где они остановятся, но мы уже выехали за город.
– Боже! – взвыла я, ощущая, как сердце бешено ходит в грудной клетке, а уши заполняет гул от разъяренного пульса.
– Перезвоню, – взволнованно сообщила Марина и, прежде, чем я успела ответить, сбросила.
Ноги подкосились. Хорошо, что я стояла возле остановки, успела схватиться за ледяную железную трубу, пытаясь удержаться. В голове метался ураган из ста одной мысли. Мой Ванька. Мой глупый брат. Если с ним что-то случится, никогда не прощу себе. Если… Из глаз покатились слезы, но я быстро утерла их, потому что в этом деле они не помогут. И, что самое обидное, ведь даже позвонить некому, попросить о помощи.
Можно было послать к черту гордость и набрать Иванову, хотя вряд ли он проявит участие после всего произошедшего. Мать явно не поверит, найдет очередную отговорку – у нее свое видение реальности. Анфиса, как и я – девушка, а женская помощь в таких делах практически бесполезна. Можно было бы в полицию обратиться, только черт его знает, не станет ли хуже. Пока не узнаю точно, насколько все опасно, не буду паниковать. Не убивать же везут Ваньку. А если…
«Нет!» – я покачала головой, пытаясь отогнать плохие мысли.
Запретить себе думать о плохом, конечно, сложно, однако я пыталась. И время, как назло, будто кто-то поставил на паузу, злорадно выжидая, когда у меня окончательно умрут последние нервные клетки. Уже и людей на остановке убавилось, и пробки закончились, и ноги окончательно заледенели. Казалось, прошла целая вечность, а на самом деле – всего тридцать минут.
Марина позвонила без двадцати семь и спешно сообщила, что они доехали до какого-то старого двухэтажного здания, типа бывшего завода или цеха, которое находилось рядом с бывшей станцией ж/д вокзала. С виду здание казалось заброшено – окна местами выбиты, кое-где ржавые решетки, но входные двери железные, явно новенькие. Ваньку силком вытащили два мужика, затолкали внутрь и закрыли за собой дверь. Сама же Алушина с таксистом остановились в трехстах метрах от пункта назначения. Водитель наотрез отказался ехать дальше и посоветовал Марине не выходить, а лучше вообще вернуться домой.
Я тоже посоветовала вернуться, а сама помчалась к этой заброшке. Гляну в какую-нибудь щелку, узнаю, что там вообще происходит, и буду держать руку на пульсе, вернее, палец на кнопке вызова сто двенадцать.
Машину поймала быстро, вернее даже не ловила, просто села к первому попавшемуся частнику в старенькую прокуренную шестерку с мягкими сидениями, в которых можно утонуть. Водитель никуда не спешил и плелся со скоростью километров сорок максимум, иногда зевал, иногда ругался на дороге, где яма на яме. А на повороте с городского шоссе окончательно разозлился и словесно буйствовал. Я тоже злилась, только не на администрацию за плохо выполненные обязательства перед городом, а на проклятого таксиста. Ну почему так медленно! Вдруг, когда мы приедем, Ваньку моего уже изобьют и выбросят. Или еще чего хуже…
Брат был моим лучиком света, самым важным на свете. Не совру, если скажу, что он был единственным родным человеком. Я не могла представить, что вдруг придется жить без него. От таких удушливых мыслей сделалось настолько тошно, что к глазам подкатили слезы.
Кое-как высидела минут сорок в пути, если не больше, время явно было не на моей стороне. Таксист ехал без навигатора, поэтому вилял, кружил, и в какой-то момент я отчаялась: не найдем. Но, наконец, мы свернули в сторону лесополосы на грунтовую дорогу и километра через два, сквозь лысые деревья, показалось то самое здание.
– Милая, тебе точно сюда? – озабоченно уточнил водитель.
– Точно, подождете пару минут? – спросила я, кусая губу от нервного напряжения.
– Ну… – неуверенно протянул мужчина.
– Добавлю еще сверху, – раздраженно фыркнула я и вытащила пятьсот рублей. Сумма не маленькая, хотя на что я рассчитывала, когда садилась к частнику. – Ладно, только пять минут. Не вернешься – уеду.
– Ага, – кивнула я и торопливо вылезла из машины.
Меня потряхивало, словно от лихорадки. При этом я старалась идти быстро, но время от времени оглядывалась. Место, в самом деле, жутковатое: ни людей, ни зверей, тишина убийственная.
Приглядевшись, заметила за заброшенным строением парковочную зону, видно было плохо, но даже с такого расстояния я насчитала машин шесть, как минимум. Причем не простых, типа той шестерки, на которой приехала я, а дорогие автомобили бизнес-класса.
– Ульяна, – внезапно дернула меня Маринка.
Я резко остановилась, попыталась перевести дыхание. От неожиданности и испуга тело будто прострелило молнией, а сердце заколотилось со скоростью света. Откуда она только выскочила и почему до сих пор здесь?!
– Ты…
– В общем, никто не выходил и не заходил больше, – отрапортовала Алушина, переступая с ноги на ногу.
– Я пойду на разведку, а ты подожди тут, ясно? – строго процедила я. Если и с ней что-то случится – не носить мне головы на плечах.
– Ясно, – кивнула она. – Но если что, я тебя не брошу.
– Если что, садись в ту машину и уезжай. Понятно?
– Никуда я не поеду! – возмутилась ученица. Да с таким напором и уверенностью, будто она – дочка Джеки Чана и может любому отпор дать.
Откуда столько смелости у нынешних подростков – не понимаю.
– Послушай, – вздохнула я, взяв за руки девчонку, и сжала ее ледяные ладони. – Если со мной и с тобой что-то случится, никто не узнает даже где мы. Поэтому кто-то должен остаться и привести помощь. Понимаешь?
– Но…
– Никаких «но»! Пожалуйста, мне и так страшно за Ваню, не заставляй бояться еще и за тебя.
Маринка немного помялась, но в итоге сдалась. Мы договорились: если я войду внутрь и не выйду минут через пятнадцать, нужно бить тревогу. В ином случае, я дам знать, что все нормально, и она может спокойно уезжать. Правда, пришлось таксисту еще сверху накинуть – наглый лис наотрез отказывался простаивать.
Не став спорить, я вздохнула и пошла в сторону заброшки. Конечно, мне было безумно страшно, я-то в жизни в таких местах не бывала. Правильные девочки, вроде меня, обычно сидят дома или гуляют в людных местах. Да и в голове образы такие, хоть сейчас фильм ужасов снимай. И на Ваню злилась безумно, хотелось как следует ему надавать за глупые поступки. Эти мысли хоть как-то отвлекали и не давали упасть боевому духу.
Напроотив железных дверей я остановилась и огляделась, рассматривая строение. Стены из разноцветного кирпича – пять полос белых, одна красная, а у основания треугольной крыши сплошняком красный кирпич. Окна на втором этаже застеклены, а на первом – пустые рамы, на которых где-то стояли решетки, где-то торчали осколки.
Я двинулась чуть правей и попыталась заглянуть внутрь, но было уже темно, да и внутри на первом этаже, судя по всему не было ни людей, ни освещения.
Потоптавшись еще немного, я решила вернуться к входу. Дернула ручку, и дверь неожиданно отозвалась жутким скрипом. Я вздрогнула, интуитивно сжалась, ощутив, как по спине пробежался холодок. Переступив через собственные страхи, я сделала шаг вперед. Внезапно загорелся свет, такой яркий, что я на секунду невольно прикрыла глаза. А когда наконец проморгалась, увидела перед собой мужчину: высокого, хорошо сложенного, с широкими плечами, как у настоящего телохранителя какой-нибудь селебрити. На лице не единой эмоции, сплошной камень.
– Здра… – хотела было я произнести, как дверь за моей спиной захлопнулась. Я едва не подпрыгнула на месте, вздрогнув.
Именно в этот момент незнакомец подхватил меня под локоть и силой потащил к лестнице, ведущей на второй этаж.