– Звонили из администрации Лидера. – Перепелов искоса взглянул на жадно и некрасиво пьющую из граненого стакана воду жену.
– Из администрации Лидера? С какой стати?
– Встреча Первого Лица с интеллигенцией.
– Сегодня?
– Через неделю.
– А ты причем?
Он промолчал. Ее умение равнодушно задать ядовитый вопрос редко вызывало в нем ответную ярость, чаще – безразличие, иногда – смесь безразличия с яростью.
– Ты думаешь, Первое Лицо читало твой роман? – Она поставила пустой стакан в грязную мойку.
– Похоже, что да, – стремился он сохранить терпение.
– Ему понравилось?
– Какое это имеет значение.
– А что имеет?
– То, что на сегодняшний день я самый известный писатель в стране.
– В тусовке, – поправила она.
– В стране, – повторил он. – И за рубежом.
– Значит самому известному писателю в стране и за рубежом будет опять не до ремонта, – прибавила она яду.
Йаду, как пишут в интернете.
– Сегодня съезжу за материалами, – пообещал он.
– Свежо предание, – проворчала она.
Снова взяла немытый стакан из мойки, снова наполнила и, с той же неприятной жадностью опустошив, вернулась к теме:
– Ты ведь не уважаешь его.
Он понял.
– Видно, он уважает меня.
– Я бы на твоем месте не пошла.
– А я на своем пойду. Мне интересно. Я же не намереваюсь сидеть как баран и ждать, когда меня зарежут вкупе с остальными. Не для того я так много лет точил перо.
Она спросила вдруг:
– А для чего ты его точил?
И вышла из кухни, не дожидаясь ответа.
– Маразм супердамский! – процедил он сквозь зубы.
Лидерская карта выпала внезапно.
Можно сказать, что Лидер внезапно вмешался в его личную жизнь.
Вот так всегда: стараешься, мучаешься, выстраивая картинку жизни, как режиссер выстраивает телевизионную картинку, а из-за угла – внезапные помехи в эфире, и все насмарку.
Он собирался сказать Злате про Лелю. Но про Лидера – было последнее событие, а про Лелю – предпоследнее, и он сказал это, отложив на время то.
– Просили не распространяться! – крикнул он вдогонку жене.
…А если ничтожество замысла и ничтожество исполнения?..