– Ферст, я все узнал.
Отрываю взгляд от ноутбука и смотрю на Бодю. Лопоухий, с длинной челкой. Морда чуть красивее чем у помойной крысы, но телки от него кипятком ссут, просто трясутся. Он каждую неделю с новой бабой. Притом такой отпадной, что скулы сводит…Точнее свело бы. Если бы хоть кто-то возбуждал. Да, трахал и не мало всяких. Встает на автомате, сливаю в них тоже на автомате, в рот, в дырки. Как зубы почистить или пожрать. Притом не вкусно. А так, чтоб от голода не сдохнуть.
Все из-за нее…так мозги на место и не встали. Так и остался одержим ею. Только сейчас понимаю, что одержимость эту никуда не делась.
– Что узнал?
– Ну что смог то и узнал. Вот на флешке все данные. И то…ты за ней и сам наблюдал, разве нет?
– Много вопросов задаешь, Бодя. Много. Не наблюдал. Так перекрыл кислород по малому, но не наблюдал. Не хотел, блядь! А теперь хочу! Давай, удиви меня. Что она делала все эти три года?
– Пару месяцев в больнице лежала.
Скривился…Это я и так знаю. Сам ее туда и уложил. Потом врачам денег дал, чтоб на ноги поставили. Лично проследил, чтоб выписали как новенькую.
Никто не знает сколько я ночей провел там в реанимации, как ползал пьяный под ее кроватью и молился на приборы, чтоб не выключились и плакал как ребенок. Потому что понимал, что если она умрет и я сдохну. Как псина. Вот тут рядом. У той кровати. Утро начинал с того, что проверял дышит ли она. Ушел из больницы только когда в себя пришла и когда врачи сказали, что ее жизни больше ничего не угрожает.
– После больницы похоронила мать, в депрессию впала. Полгода из дома не выходила. Жила у подруги. Потом съехала.
Закурил, выпустил кольца дыма в сторону Богдана. Вроде и друг. Прям братан он мне. Преданный честный. Люблю его как человека. Но иногда злит что все у него просто. И бабы, и жизнь. А у меня через задницу. Дружим с песочницы и все просто было всегда по жизни пока я эту суку не встретил. Повезло млять!
– Куда съехала?
– Полы пошла мыть в одной забегаловке. Там каморку сняла.
– Какого хрена! Я говорил, чтоб ни одна падла на работу не брала!
– Так ни одна и не брала. А эта взяла.
– Кто?
– Та так одна Касьянова. Владелица парочки кафешек. Сжалилась говорит. Девчонка плакала и шаталась от голода.
А ко мне не пришла! А ведь я добивался, чтоб приползла просить. Я ведь только этого и хотел. А она…все эти три года ни разу.
– Дальше. Хватит тянуть кота за яйца. Давай самое интересное.
– Так нет ни хрена интересного, Ферст. Так ерунда. Примерная она какая-то. Мужиков не было. Жила в каморке при ресторане. Убирала, когда народ рассасывался, утром и днем посуду мыла.
– Бред! Что за…бред!
– Так не бред. Я тебе все по отчетности на флешке принес. Я и народ допросил, и Касьянову и всех, кто с ней контактировал.
– А как же…богатые клиенты, тачки, бабки?
Я смотрел на Бодю и нервно затягивался сигаретой.
– Что за клиенты?
– Ну…не знаю. Это ты мне скажи.
– Никаких клиентов. Жила ужасно и сейчас там живёт. Конура конурой. Помещается кровать, микроволновка и холодильник размером с ящик по колено. Так и живет. Можешь сам посмотреть.
Флешку на стол положил.
– Посмотрю. Камеру поставил?
– Да. Только там и ставит особо не куда было. Пришлось извратиться.
– Молодец. Уверен, что мужика нет?
– Уверен. Она ни с кем не видится. Утром посуду моет на кухне, днем моет полы, потом снова кухня и снова полы. Вечером в конуру свою идет.
Черт. Не вяжется у меня это все с образом суки…на которую я когда-то нарыл у своего частного детектива. Тот мне совсем другую инфу предоставил. Но Боде я доверял.
– Хорошо. Пробей мне за первый год, когда от меня ушла. Что делала, чем дышала. Куда все бабло спустила. У нее деньги были.
– Я все по дням проверил. По часам можно сказать. Два месяца больница, потом депрессия, потом подруга то ли выгнала, то ли не знаю что у них там произошло, но она от нее съехала. Потом на работу пошла. Все. И так и работает все это время.