Глава 3
Смотрю на нее, как одержимый. В голове гудит, в висках стреляет и пульсирует. И я чувствую, как каждый мой нерв вибрирует и горит адским пламенем. Только с ней так. Только от одной нее так трясет.
Блядь! Какая же она красивая! Охрененно красивая. Никогда таких не встречал ни до нее, ни после. Смотрю и глазам больно. Сука! Как назло, вид Агнца Божьего, а на самом деле шлюха подзаборная. Эти невинные глаза, эти волосы густые, роскошные, невероятные волосы, сводившие меня с ума с самой первой встречи.
Как же до умопомрачения она охуенно выглядит в этом своем дурацком скромном допотопном платье. Где она его купила? В сэконд хэнде? Насрать. Она даже в нем идеальна. Я ее уже голой вижу, вспоминаю как орала подо мной, стонала, выла, просила и умоляла еще. Почему за эти годы не испортилась, не истаскалась? Ведь наверняка ложилась под многих. Или за что тогда выживала? Я ей кислород полностью перекрыл.
И мне больнее, мне в тысячу раз больнее видеть эту красоту, она словно глаза режет. И я никогда бы не признался как хотел из-за этой суки сдохнуть. Да…хотел и не вышло. Маленький кричащий комочек не дал уйти на хер на тот свет.
Представлял себе, как она скурвится, как станет опущенной, толстой бабой с синяками под глазами, заебаной до потери пульса своими папиками. А она…она выглядит как с обложки журнала. Нет…лучше. Как с картины художника. Естественная, свежая…ТВАРЬ!
Грудь сдавило и не отпускает. Дышать больно. Пульсирует сердце в самих висках, мне кажется, я слышу, как оно орет внутри меня.
Не пускай ее! Выставь за дверь! Не влезь в это снова! Пошли ее! Или убей. Вот так просто выведи, посади в машину, завези куда-то за город. А там выеби и задуши, а потом закопай. И это будет только ваше с ней дело. И знать будет только она и ты. А твои бабки и возможности замнут дело.
Давай! Сделай это и перестанет так болеть! Ты успокоишься. Закопаешь эту падлюку и начнешь дышать. Пусть вздохнет в последний раз глядя мне в глаза и сдохнет так же мучительно, как я живу…Без нее.
Черт! Как же сильно я ее ненавижу!
А в душе тоска гложет, в душе раздрай и печет горло, горчит, сушит. Смотрю на нее и прет меня…Сука! Почему меня все еще так сильно ведет от нее?
Сколько времени я даже думать не хотел о встрече с ней? Не давал себе искать, не давал себе прозвонить, увидеть. Запрещал даже представлять ее лицо! А потом наоборот. Сходил с ума и хотел найти ее. Найти и мучать, издеваться над ней, изводить ее до смерти. Так чтоб плакала кровавыми слезами. Какие только пытки я не придумывал для нее. И каждая была изощренней другой. Но тогда я еще был, наверное, не готов. Или не видел ее настолько близко.
Воткнуть в нее нож поглубже, в самую ее грязную вагину и бросить истекать кровью в канаве, где ей самое и место.
Сукаааа… я с ней как серийный маньяк. Только нет никакой серии. Есть только она. Снова и снова только она. Даже бляди, которых я трахаю на нее похожи. Всегда один и тот же типаж.
Как же сладко шептала «люблю тебя, Владик…люблю. Ты моей единственный, первый, любимый».
Сколько ей за эту ложь заплатила моя мамочка?
Но нет, я ее не искал. Не потому, что жалел или не хотел убить? Мне казалось, что ее жалкое существование, ее жизнь, которую я превратил в ад, ее нищета, никчёмность – это лучшее наказание. Пусть живет как последнее насекомое и не знает будет ли у нее прожрать завтра.
Три года. Я сгорал, корчился в адских муках три гребаных года. И как будто ничего. Как будто этих лет не было. Как будто они пролетели по щелчку пальцев.
Только Паулинка…только ради нее держался. Жил, ел, ходил, работал. Ради своего ангелочка. Так похожего на свою мать, что становилось страшно.
Обещал себе, что никогда ничего не сделаю, чтоб моя Линка сама не осталась. Без отца.
А теперь что? Вот она ее проклятая мать, которая продала нашу девочку, стоит передо мной и просит, умоляет, а я снова уже растекся у ее ног. Я жалкая псина и у меня стоит на нее так, что хочется взвыть от боли в яйцах.
Сколько можно смотреть на нее, мне на хер выжжет глаза.
Не забывай, Влад! Никогда не забывай, что эта мразь сделала! Никогда не смей забывать, как она продалась, как ложилась с тобой за определенную цену. Сколько стоила ее улыбка тебе? А ласковое слово? На что именно была такса и какая?
Ты, конечно, можешь у нее спросить какого хрена она одета как пугало, какого хрена на ней платье, которое носили наши бабушки и от нее пахнет …да ничем. Пахнет ее телом и шампунем Антошка. Самым дешевым. И от этого у меня сводит яйца, потому что более охуительного запаха не придумать.
Вспомнил как дал себе слово, что если узнаю о ее новом клиенте отрежу ему голову, оторву своими же руками и матери об этом сказал, что, если попробует ее под кого-то подложить я фирму лично спалю своими руками.
А потом вспоминаю зачем она пришла. Какая мерзкая очередная ложь насчет ребенка, который не был ей нужен все это время. И ненависть обжигает мне кипятком внутренности.
Интересно…если я прикажу отсосать у моего шофера за пару сотен баксов она согласится? Только потом я убью и ее и шофера.
Но ведь совсем не важно все это. Пустяки. Такая чушь. По сравнению с тем, что снова увидел ее так близко. Увидел вживую. Ощутил запах. Услышал голос и сошел с ума.
И это пиздец…это какой-то глобальный армагедец, который наступил для меня лично. И мне снова больно. Как и в тот день, когда моя мать показала мне видео, как рассказала мне почему эта сучка прыгнула ко мне в постель и сколько за это было уплачено. Гребанная проститутка. ВИП блядь. Которая не просто трахалась и это было бы честно, а которая трахала мою душу и мое сердце, играла ими как игрушками, разрывала их своими тонкими пальчиками.
А я готов был за нее рвать глотку всем и каждому. Готов был отречься от всего от нашего имени, от Салтока и… и даже от матери. А оказалось, что я делал это ради обычной шалавы.
Но теперь, когда она сама пришла ко мне, когда стоит сейчас передо мной и говорит, что согласна на все. Я уже не отпущу ее. Живой точно нет.
Она попалась, и я как настоящий паук сплету вокруг нее свою паутину и буду жрать ее по кусочку. Пока она не сдохнет. В моих руках, подо мной.
– Раздевайся наголо и становись на колени, у моих ног. СЕЙЧАС!
И указал пальцем на пол, как собаке. Моей собаке.
***
Боже! Что он теперь задумал? Неужели прямо сейчас? Здесь? Я же только пришла…Я к этому не готова.
– Здесь? В этом кабинете?
– Не нужно лишних вопросов. Ты предложила дать мне все, что я захочу. Так давай – я жду! Займи свой язык, заткни свой рот привычным занятием.
– Влад…
– Только не надо отрицать. Меньше болтовни и больше дела. Пришло время отрабатывать полученные деньги. Ты получила кредит от Марата?
У меня в глазах потемнело и стало нечем дышать. Так вот кто дал деньги? Вот кто дал мне кредит…и вот, кто теперь выбивает его всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Он наслаждается выражением моего лица. А я не спускаю глаз с его надменной физиономии. Нет, он не красив в общепринятых понятиях о мужской красоте. Он высокий до невозможности, рыжий до боли в глазах, покрыт веснушками и у него самые ненормально прекрасные бирюзовые глаза во Вселенной. Я когда-то увидела их и влюбилась. С первого взгляда. Если есть мужчины с адской харизмой, с невероятной сексуальностью и такой бешеной притягательностью, что от одного взгляда на них сводит скулы – это Влад. Он именно такой. Не красивый…Он одуренный, он невероятный. Он сумасводящий. Был для меня когда-то. Пока я не узнала какой зверь скрывается под личиной человека.
– Получила…я отдам.
– Конечно отдашь. Прямо здесь и сейчас. Мне. Еще не разучилась сосать?
Судорожно глотаю воздух и сжимаю кулаки. Нет. Никогда в своей жизни я бы не стала перед ним на колени, никогда…но прошли годы бесполезных, жалких попыток выжить, попыток увидеться с ним, попыток пойти в суд и найти адвоката, чтобы вернуть мое сокровище. Бесполезных попыток. Пока не поняла, что готова ползать перед ним на коленях лишь бы позволил изредка видеть нашу дочку. Мою девочку, моего ангелочка, которого у меня отобрали. И слез больше не осталось. Они были выплаканы в ту ночь, когда он меня бил…, остервенело, жестоко, адски бил. Так что потом я пришла в себя в больнице.
И теперь я пришла к своему палачу, он вынудил прийти и прекрасно об этом знает. Упивается своей властью. Хочет унизить, растоптать. Мне все равно. Я готова. Я больше не принадлежу себе. Я принадлежу моей маленькой девочке.
– Влад…прошу тебя. Давай не так. Мы же когда-то любили друг друга, ради нашей любви, ради того что…
Замахнулся и я осеклась, зажмурилась готовая к удару. Но он не ударил, сжал пальцы в кулак.
– Любви? Какой на хуй любви? Траха. Грязного, вонючего, лживого траха. Только теперь все по честному. Раздевайся. Снимай свое жалкое платье, похожее на тряпку.
Захотелось заорать, что из-за него у меня не то, что платья нет, из-за него я почти голодаю. Но не стала. Зачем доставлять ему такое удовольствие.
***
Хочу суку. Так хочу, что всего корежит. Больно становится, выворачивает. Вот она стягивает платье через голову, глядя на меня своими нереальными серыми глазами. На ней светло-бежевый убожеский комплект нижнего белья с рынка. За копейки. Но даже в нем она, мать ее, королева. Даже в нем выглядит как с обложки самого дорого порно журнала. Элитная дрянь. Не отнять. Большие груди, тонкая до невозможности талия, округлая упругая задница и длинные ноги. Смотришь и яйца сводит, а член начинает огнем гореть. Эти ноги закинуть себе на плечи и долбиться в нее.
– На колени!
Опускается на пол, и я испытываю первый ментальный оргазм – стоит на коленях сука. Уже это хорошо. Ярость смешивается с дикой похотью. С такой адской похотью, что кажется сейчас разорвет на куски и ее вместе со мной резонансом.
Все что мне сейчас надо – это отыметь ее.
Вначале дать в рот так чтоб чуть ли не блевала и не задыхалась, а потом развернуть, поставить раком и ебать до потер пульса. Во все дырки. Чтоб орала и выла. Чтоб подо мной просто и сдохла.
Как же невинно выглядит этот взгляд. Дернул за собранные в пучок волосы и они рассыпались по ее плечам.
– Сними это убожество.
Ткнул пальцем на лифчик и трусы.
Сняла. Некрасиво не грациозно. Просто стянула с себя и тут же прикрылась руками.
– Чего я там не видел. Убрала руки.
Убирает и стоя на коленях смотрит на меня. Трясет всего опускаю взгляд к ее груди. Тяжелой, округлой, грушевидной формы с большими выпуклыми сосками, к плоскому животу, к гладкому лобку и расселине между нижними губами. Разорву на хрен.
– Давай! Приступай! От того как ты отсосешь зависит соглашусь я или нет!
Судорожно глотает воздух и ползет ко мне. Ее грудь раскачивается в такт движениям и, мне кажется, я сейчас кончу только от этого.
Расстегивает ремень, тянет вниз змейку ширинки, спускает вниз боксеры и мой член гордо выпрыгивает возле ее лица, вытягиваясь в большую толстую дубинку. Да, блядь, Господь не обидел.
Смотрит широко распахнутыми глазами…такая маленькая, невинная лживая сука. Когда-то она была для меня аленьким цветочком. Я так ее и называл «мой цветочек». Ее… и дырку между ее ног.
А еще я помнил, как бил свою девочку. После того как взяла визитку. Я бил ее так, что потом с трудом узнавал. Потом рыдал, трясся над обессиленным телом, звал докторов, умолял спасти. А до этого беспощадно бил. И сам не знаю как рука поднялась. Никогда до и никогда после. Только ее. Только ее так бешено любил и только ее хотел убить, хотел причинить самую адскую боль. Зря она пришла…потому что зверь внутри меня почуял свою добычу, и он хочет ее крови.
И сейчас я буду драть эту суку, прямо здесь и прямо сейчас.