Творчество и потенциал. Выпуск 3/2024 - читать онлайн

В ручье лесном студёная вода,

Её рукой легонько потревожу.

И растворится быстро, без труда,

Моя тоска о невозвратном прошлом.

Мне сводит скулы зелень той воды,

Ещё вчера казалось всё так зыбко.

Я шла к ручью с предчувствием беды,

А уношу надежду и улыбку.

Ещё вчера так путались следы,

Лишь об одном у жизни попросила:

В ручье лесном живительной воды

Напиться вволю и набраться силы…

Лениво день ползёт улиткой,

Раскрасив бледную зарю.

Июль пришит зелёной ниткой

К настенному календарю.

Пропитан липким зноем воздух,

Морская соль на волосах.

И полюбить совсем не поздно

И счастье отразить в глазах.

День голубой, как это небо,

В котором плавный птиц полёт,

Знакомый вкус ржаного хлеба

И всё, что знаю наперёд…

Сколько сказано слов заветных

В этом калейдоскопе лет…

И ромашек солнечных, светлых

Улыбается мне букет.

Обрывать лепестки не надо,

На цветах гадать ни к чему.

Просто встретятся наши взгляды —

Всё без слов, как прежде, пойму.

А ромашки так знают много,

Но хранят о любви секрет.

И куда б ни вела дорога,

Душу греет летний букет.

Забывается день вчерашний,

Но его ты со мной прошёл.

Я люблю вас, мои ромашки,

Значит, будет всё хорошо!

Где-то прячется мирный рассвет

В яркой зелени, в солнечном дне.

Я иду к тебе тысячу лет —

Свежим ветром по юной весне.

Три ступеньки, с геранью горшки,

Мне знакомы и дверь, и стена.

Отчего же теперь далеки?

Отчего ж я так долго одна?

Прижимаюсь к листве я щекой,

Замираю, почти не дыша.

За зелёною дверью покой

Обретёт наконец-то душа.

И, устав от разлук и потерь,

На себе испытав чью-то ложь,

Постучу я в зелёную дверь,

За которой, быть может, ты ждёшь…

К тебе над морем чайкой белой,

Подставив ветру два крыла,

Такой свободною и смелой,

Какой ни разу не была…

Над синевой воды летящей,

Над тайнами прибрежных скал,

Такой красивой, настоящей,

Какой меня никто не знал…

Хлебнув морской воды солёной,

Лететь сквозь горечь быстрых дней.

Такой живой, такой влюблённой —

На дерзкий свет любви твоей…

По пустынному пляжу за птицами вслед,

Догоняя судьбу, обгоняя ненастье,

Не считая шагов и мелькающих лет,

Всё стремится душа к бесконечному счастью.

Ей свободу, как парус, надуют ветра,

Золотистым песком рассыпая удачу.

Будет тайны душа мне шептать до утра,

Пока сердце от снов о любви не заплачет.

А потом по пустынному пляжу вдвоём,

Став свободными, юными, руки – как крылья,

Будем просто бежать и мечтать о своём,

Чтоб мы были счастливыми, чтобы мы были…

По другую сторону голубого зеркала

Пламенеют яркие розы сентября.

Отраженья прошлого словно исковеркало,

Смяв желаний будущих новенький наряд.

Голубое зеркало, что же ты наделало!

Разглядеть лицо его мне не хватит сил.

Пахнут розы горечью, потому что верила,

Что по эту сторону он меня любил…

Полуденным солнцем до края прогреты,

Подсолнухи ловят загадочность дня.

Последний привет уходящего лета,

Как будто из детства привет для меня.

Как будто мы снова, ветрам нараспашку,

Бежим через поле, а там – край земли.

И в новую в клеточку чудо-рубашку

Мы сливы набрали, уж сколько смогли!

И то васильковое лучшее лето,

Где первые взгляды, смятенье, любовь…

В стеклянные банки простые букеты

Я на подоконник поставила вновь.

Ах, воспоминания все без ответа,

Что было – растаяло в памяти лет.

Последний привет уходящего лета,

Подсолнухов тёплый и солнечный свет…

Ускользает сквозь пальцы

Так, что не докоснуться.

Так хотелось понравиться,

Но ощущения куцые.

И снова мне отступить,

Не видя происходящего,

Только толкает инстинкт,

И не шагнуть мне изящно.

Чего-то нового ждать,

Оставаясь на ровном месте…

Одолевает жажда,

А итог мне неизвестен.

Все пустые строчки

Наполнены скитанием.

Остаюсь озабочен,

Но не храню в себе я тайны.

Нет мыслей подспудных,

Нет даже соображений.

Сейчас вспоминать трудно.

Нарочито оголяю я шею.

Холодом ласково укутает,

Чтобы весь продрог.

Ничего не меняет утро,

Если только не звонок.

Ускользает сквозь пальцы

Так, что не докоснуться…

Так мечтал понравиться,

Но другая инструкция.

А показалось, вовсе исписался,

Все строчки – да, уже вторичны.

Всё кружит в ритме вальса,

А жизнь давным-давно обычна.

Касаешься слегка сюжета,

Потом его же плотно зарываешь.

Стоишь совсем один, раздетый,

А жизнь петляет, как кривая.

Не то чтобы продолжить поиск,

Себя вдруг кем-то осознать —

К прыжку я тоже не готовлюсь,

Внутри мертва моя весна.

Сражаться с идеалами чужими…

Своих ведь даже не построил.

Не хочется остаться лживым,

Тем более что я давно не воин.

Ищу какие-то моменты,

Внутри клокочет что-то всё же,

Как будто не хватает света,

Не проникает он под кожу.

Привычно строки извлекаю,

В них погружаясь грустно.

Где будет верная строка,

Не знают даже чувства.

Сейчас опять остался я пустым —

Не тронули слова без оболочек.

Не стану прятаться в кусты,

Насколько сильно заморочен.

Назревает где-то внутри

И вырывается копотью.

Как внимательно ни смотри,

Всё измеряется совестью.

Поднимается чёрный дым

Над снеговыми крышами…

Сколько быть молодым,

Сколько отмерено свыше.

Когда всё закончено будет,

Не останется скромности.

Все однообразны будни —

Будильником к ним готовлюсь.

Дым кажется загустевшим,

Он зависает в пространстве.

Что-то осталось не взвешено,

Но как надоело скитаться!

Не виден на коже нарыв,

Не избавиться от него легко:

Он съедает меня изнутри,

Кроется безмолвный стон.

Можно вылить всё словами,

А после весь опустошён.

Что-то там – внутри – сгорает,

Чтобы стало вновь хорошо.

Чёрный дым так непривычен

На этом сильном морозе…

Люди спешат, как обычно,

Словно в ботинках гвозди.

Мне из моего одиночества

Даже выходить не хочется.

Пусть в моём одиночестве

Жизнь на месте топчется,

Окна плотно занавешены,

Чтобы свет не проникал…

Выйду из дома, как леший,

Свой не обнажив оскал.

Мне так тепло в моём одиночестве,

Как в пуховом одеяле.

Нет в нём никакого пророчества,

Меня в нём не теряли.

Я живу в своём одиночестве,

Оно меня укутало крепко.

Какой эпохи это зодчество,

Если зимой ношу я кепку?

Кажется, устал повторяться

И не берусь доказывать —

Нет никаких обстоятельств,

Одиночество не для каждого.

Мне так привычно в нём,

Какое-то есть спокойствие.

Одиночество – это не сон,

Хотя ощущение двойственно.

Ласковое моё одиночество

Меня согревает редко,

Но в нём всё, что мне хочется.

В нём нашёл я ответы.

Если я снова прогнусь,

Они опять победят.

Привычной стала грусть —

Очередная петля.

Как сильно боюсь повторов!

Страшит любое общение.

Не засматриваюсь в стороны

Без лишней ценности вещей.

Но если стану мягче,

Удастся ли отразить?

Не буду ли навязчив,

Как будто паразит?

Всегда смущает мера,

Я где-то даже робок.

Мотают чувства нервы,

И я теперь вне скобок.

Так страшно стать иным…

Меня пугает каждый шаг.

Хотелось бы быть сильным,

Свободно чтоб дышать.

Но это выбор вновь не мой,

А чья-то только прихоть.

Бежать бы мне не по прямой,

Не видя вовсе выход.

Я, может, не прогнусь,

Петляя очень нервно…

Войду теперь во вкус,

Забыв уже про меру.

Поздно искать справедливости.

Словно кричать в пустоту.

Здесь все направления сбились,

Оценивают по поступкам.

Что-то искать стало пошлым,

Хоть мы и опошлили сами.

Любая выходит оплошность

Из-за отсутствия знаний.

Справедливость теперь – мечта,

Она как существо мифическое.

Людям удобнее прыгать с моста,

Чем выстроить себя по кирпичикам.

Все вдруг стали разбитыми,

Как руины древнего замка, —

Внутри себя не находят выход,

И каждый по-своему замкнут.

Разбиваются о брусчатку,

Спрыгнув со своего балкона,

А чужие каблучки стучат,

Словно снарядов падают тонны.

Но не выпадает по заслугам:

Чаще всего – что попало…

Принять порой очень трудно,

Поэтому людей осталось мало.

Нет справедливости прежней,

Каждый лишь нажиться готов.

Нет учеников прилежней,

Чем те, кто пролил свою кровь.

Как много терзает дум!

Как мне бы справиться с ними?..

И нет бы сейчас уснуть,

Чтобы совсем казаться сильным…

Но я брожу по улицам пустым.

Разве я что-то потерял?

Вопросы мешают мне остыть

В поиске самых начал.

Все грани стёрты давно,

Округляется многоугольник.

Сейчас не хватает снов,

Но я поворачиваю скромно,

Чтобы новую главу начать.

Но не успокоить голову:

Внутри вековая печаль

Меня постоянно сковывает.

Найденное только в карманах,

Хотя оно – скорее – забыто.

Сколько можно себя обманывать?

Давным-давно потерян выход.

Снова себя я в угол загнал,

Новых не сделав свершений.

Мне бы вычислить интеграл,

Себе не передавливая шею…

Мне не хватает ответов,

И голову хотелось освежить.

Не спасает сигарета.

Какая-то нелепая вышла жизнь!

Я на две грани расколот,

И осталось только дрожать.

Внутри собираются волны,

Потому что полыхал пожар.

Выбраться бы из плена,

В который себя заключил!

Но ничего я не сделал,

Лишь потерял все ключи.

И демонов всех побеждать,

Оставшись с ними в заточении…

Но разве есть у нас вражда?

Или мы в одном положении?

Остаюсь, на два света разорван,

Словно кусочки флага.

Какую-то принять мне сторону

Обязательно надо.

Невозможно скитаться в мирах,

Не принимая какой-то грани.

Внутри всегда полыхает страх,

Даже когда ты не ранен.

Вдоволь наевшись пустоты,

Вынужден теперь разорваться.

Если раньше горел – остыть,

Развеять пепел той ситуации.

Я на две грани расколот

И просто устал дрожать.

Раньше был я скован,

Теперь проснулась душа.

Тихо на кухне,

Только стоны водопроводных труб.

Жизнь затухнет,

Если с людьми излишне груб.

Жаловаться на судьбу,

Всё измерять по людям…

Что-то оттаивает в снегу,

Скоро его совсем не будет.

Тихо, без света,

Ложкой размешивать чай…

Что-то бессмертно.

Люди так любят скучать!

Проплывают мои чаинки,

Всматриваюсь в них грустно.

Часто пересматриваю снимки,

В которых жизнь без искусства.

Снова в трубах жужжание,

Как будто проплывает кто-то.

Люди теперь как каменные,

Передвигаются под болотом.

Выпитого не вернёшь.

Запоминается тара пустая.

Люди произносят ложь,

Как снег январский тает.

Трубы перестали урчать,

Тихо на кухне совсем.

Люди так любят печаль!

Других не видят тем.

Сколько несуразностей разных

Поджидает нас за углом,

Когда закончились праздники.

Что же ждать потом?

Выражения лиц застыли.

Мне надоело сопротивляться.

Много невзгод в мире,

Но я не рисую абстракции.

Стараюсь не доводить

До грустного финала…

Что-то всегда впереди,

И этого часто мало.

Мне бы стать смелым

И в зеркало гордо смотреть…

Но что я такого сделал,

Пока не настигнет смерть?

Оборачиваюсь на автобусы,

Что мимо себя пропустил.

К жизни ещё приспособлюсь,

Полагаясь на инстинкт.

Не сравниваю ушедшее —

Лица всё чаще не разглядеть,

Они как будто бешеные,

В них приближается смерть.

Выстоять через невзгоды

Всегда помогает характер.

Если до жизни голодный,

Будут в ней светлые пятна.

Хочется вжиться в роль,

Где все счастливы как бы.

Что-то принести с собой,

Не лежать мёртвым камнем.

Что-то ценное представлять,

Значимым быть для кого-то…

Но очередная загнута петля,

И не знаю, что такое забота.

Роль не играть, как в фильме,

Не воплощать персонажа,

Оставаться так же сильным,

Не быть героем бумажным.

Истинным быть, как снег,

Что сегодня осязаем.

Только я живой человек,

Выбился из правил.

Сам себе их очертил,

Развиваясь в реальности,

Где прозрачный мир

Меня толкал до крайности.

Теперь другая роль интересна —

Где лишних нет оболочек.

Но давно погрузился в бездну,

Излишне порой заморочен.

Хочется в новой роли жить,

Не на сцене её играть.

С жадным чувством, что жив,

Только эта роль дорогá.

Ты заноза в моём сердце.

В него вонзилась плотно.

Ни во что мне не верится,

Я без тебя как голодный.

Ты в моём сердце заноза,

В этом нет сомнений.

Ты событие грандиозное,

За тобой хожу я тенью.

Ничего от тебя не прошу,

Встречи не ищу с тобой.

Не раскрылся мой парашют,

Когда падал я стрелой.

Ты заноза в моём сердце,

Я всего лишь рядовой.

Как бы смог я осмелиться

Оказаться с тобой?

Ты в моём сердце заноза.

Каждый раз проходишь мимо.

По ночам считаю я звёзды,

Вспоминая улыбку твою милую.

Что-то изменить не пытался.

Ты так же для меня далека.

В этом мире из абстракций

Я тобой пленён на века.

Ты заноза в моём сердце —

Мой учащаешь пульс.

Твоим вниманием согреться

Я так мечтаю, но боюсь…

Раз за разом переживать,

От себя отщипывая кусочки…

Многострадальная голова

С виду чересчур всклокочена.

Что-то новое отыскать,

Не будучи запертым.

Сковывает меня тоска,

Нахлынув внезапно.

Раз за разом перетирать,

Словно ягодное варенье…

Что-то давно менять пора,

Но не вижу я изменения.

Верной не выбрав дороги —

Ведь не взлётная полоса, —

Так запутались многие…

В такт стучат наши сердца.

Раз за разом, как сумасшествие.

Но что-то ещё блестит в глазах.

Где же причина, а где следствие?

Похоже, не знаю даже я сам.

Утром всё станет иначе:

Многое снимается сном.

Прошедший день потрачен,

Снегом его уже занесло.

Раз за разом переживать,

Сколько останется меня,

Верные подбирая слова…

Значит, пора себя менять!

Не упомнить всё,

Как будто глаза зашорены.

Прятать своё лицо,

Руки раскидывать в стороны.

Какие ощущения важнее?

К земле прибивает суета.

Человека легко измерить,

Ведь нет у него хвоста.

Часто в себя погружены,

Оттого постоянно и прячемся.

Человечишка – раб войны,

Которая внутри разворачивается.

Расставляем приоритеты,

Сделав выбор скромный.

Но если опять нет ответов,

В какую бежать мне сторону?

Память снова в закромах,

Её не принято доставать.

Так часто не хватает сна…

Верные выискиваю слова,

Спотыкаюсь у порога,

Переваливаясь в завтра.

Утром жизни так много,

Да обрывается внезапно.

Память только забрать,

И то лишь гипотеза…

Сменяется и кровать,

Когда не хочется.

Когда сильнее гнев,

Но внутри безразличие,

Память свою стерев,

Остаться бы личностью!

Последней каплей упала.

Мне бы в панцире закрыться…

Жизни всегда было мало.

Так откуда же самоубийцы?

Хлопать дверью привычно,

Силуэты лишь в зеркалах.

Мне бы остаться личностью,

Но крупица её так мала…

Гнев всегда разрушает семьи,

Когда во главу обида.

Кому отдать предпочтение,

Когда ушёл – не видно.

Безразличие так велико!

Меня разрывает злоба.

Кто-то бросает укор,

Вот бы его не трогать.

Но когда сильнее гнев,

Уже провернул зажигание.

Был упущен момент —

Ноги сами собой убегали.

Последней каплей звенит

Разбитой посуды бой.

Не будет никаких «извини»:

Я давно уже не с тобой.

Сколько мыслей о пустых головах!

Они заполонили пространство.

В глазах у них отсутствует страх,

Они привыкли всегда кривляться.

Сколько суждений неверных…

Я остаюсь всегда в пустоте.

Плотно закрываю двери

В окружении голых стен.

Головы наполняют долго,

Вливая в них мутную жижу.

Можно считаться голым,

Как будто я ничего не вижу.

Головы молодые пустоваты,

Их заполняют из бочек,

Чтобы с чувством азарта.

Причёски их всклокочены.

Временной промежуток,

Что разделяет поколения…

Но смотреть на них жутко:

Отсутствует уважение.

Отчего же стали пустыми?

Кто это в них взрастил?

Ведь были раньше святыни,

А сейчас опошлен мир!

О головах пустых думы.

Они тревожат поведением.

Что же будет в сумме

С новым нашим поколением?

Он вместо точек ставит тире,

Собой заполняя пространство.

Пытается будто бы он стереть

Всё то, где приходилось стесняться.

Глаголы обходит, как прокажённые,

В них рифма всегда тривиальная.

В груди его чаще всего изжога,

Он пишет на работе и в спальне.

Куда-то толкает мыслей поток,

Не выразить всё это сразу.

Вот, кажется, зацепиться смог,

Да снова ускользает – зараза!

Он каждый свой день наполняет,

Молчит в бездушные стены.

Прибиться бы к собственной стае,

Как многие давно уже сделали…

Но что-то давит камнем на грудь,

Слоняется строчка в потёмках.

Не хочется выживать ему как-нибудь,

Оттого в очках его тёмные стёкла.

По улице он давно не бежит,

В потоке людском не заметен…

Мира больше нет.

Началась беда,

И уходят в бой

Наши батареи.

Дан приказ стоять

Насмерть, до конца,

Даже если сил

Нет на самом деле!

«Триста тридцать три!» – батарея, залп!

«Триста тридцать три!» – попадаем в цели.

«Триста тридцать три!» – наступает враг.

Мы ведём огонь, нервы на пределе.

Батарея, стой!

Цели записать…

Рация фонит,

Молча ждём приказа.

Мы готовы здесь

До конца стоять,

Лишь бы слово «Залп!»

Снова прозвучало.

Рвётся тишина

Ураганом слов,

Рация кричит,

Мы готовы к драке!

Знаю я сейчас,

Что ещё чуть-чуть —

Шторм рванет вперёд

В яростной атаке.

Вот и тишина

Опустилась вдруг,

Слышно как вокруг

Птицы пролетают.

Мы с тобой стоим,

Боевой мой друг,

И о мирных днях

Поутру мечтаем.

«Триста тридцать три!» – здравствуй, тишина.

«Триста тридцать три!» – будем помнить вечно

Тех кого в боях забрала война,

Память о друзьях будет бесконечна…

«Триста тридцать три!» – батарея, залп!

«Триста тридцать три!» – залп второй и третий.

«Триста тридцать три!» – павшим на земле

Салютуем мы утром на рассвете.

Растворились в небе звёзды,

На покой ушла луна,

Ивы моют в речке косы,

Пробудившись ото сна.

Ветерок неслышным шагом

Пробежался по росе,

Покружившись над оврагом,

Полетел встречать рассвет.

Мир наполнен ожиданьем,

И вот-вот взойдёт заря.

Птицы рады щебетаньем

Возвестить рожденье дня.

Утром будто всё вначале,

Жизнь – как с чистого листа.

Нет ни злобы, ни печали,

В прошлом – зависть, суета.

И заря зальёт неспешно

Землю розовой волной,

Где пока что всё безгрешно,

Где согласье и покой.

Какие плыли облака!

Дворцы, казалось.

Но дуновенье ветерка —

И всё распалось.

Наряду царскому под стать

Был цвет сирени.

Но май прошёл, и не сыскать

Куста скромнее.

На солнце искрилась вода,

Лазурь горела.

Туч набежала череда —

Всё стало серым.

Как ночью пели соловьи!

Душа открыта

Была для счастья и любви.

И вот разбита.

Считала яркая звезда —

Она прекрасна.

Так будет, думала, всегда.

И вдруг угасла.

Но будет долго свет идти —

К Земле посланник,

Чтобы не сбиться мог в пути

Усталый странник.

Что за чудо – бульденеж?

Будто он весны рубеж.

Белый снежный ком в саду —

Весь стоит мой куст в цвету!

Кто придумал куст калины

Превратить в большой сугроб?

В нём цветы без сердцевины —

Для изысканных особ?!

Кто играл в снежки здесь ночью?

Кто прицеливался в куст?

Все снежки разбились в клочья,

Даже слышу я их хруст!

Всю засыпали калину

Снегом, словно бы зимой,

Превратив в большую льдину,

Хоть давно нет холодов.

Чудо! Словно на картине,

В ожидании жары,

Распустились на калине

Летом снежные шары!

Любимый цветочек ромашку

Я к сердцу скорее прижму,

С душою ко всем нараспашку

Она – всё, что скажет, приму!

Я летом гадать не устану,

Я точно узнать всё хочу,

Я верю любви талисману,

Ответ от неё получу!

«Скажи мне скорей, дорогая,

Ты долго меня не томи,

А есть ли она-то, земная,

Любовь?! – ты меня вразуми.

Ведь символом ты выступаешь

Семьи и, конечно, любви!

Про чувства, ромашка, всё знаешь,

Надежду мне в душу верни!»

Ромашка смотрела с улыбкой,

И к солнцу тянулась она:

«Основа любви, чтоб не зыбкой,

Сама-то любовь и была!» —

Сказала она и завяла,

Поникли её лепестки:

По полю я долго гуляла,

И вторили ей васильки.

А любите вы лето,

Как обожаю я?..

С утра приход рассвета,

Прохладная земля,

Несложного сюжета

В росе из хрусталя,

Ромашки для букета,

Из пуха тополя!

За что люблю я лето

Сильнее, чем весну?

За то, что до рассвета

Совсем я не усну.

За то, что ночью звёздной

Сидим мы у костра,

И даже очень поздно,

Но спать нам не пора.

За то, что в нашем лете

Зелёные поля,

И я об этом лете

Не позабуду дня!

Расплетает косы лето,

Всё вокруг блестит от солнца,

Золотится лучик света,

На волне он распадётся:

Превратится в брызги цвета

Очень яркого букета —

В каплях нежного рассвета!

Ну, на то оно и лето!

Летом, кажется, всё можно —

Пережить былое горе,

Будто жить не так и сложно,

Отдохнуть душой в просторе!

А в лесу свой счёт кукушка

Прокукует нам раз триста,

И у лета есть макушка —

Здесь раздолье для туриста!

Летом сходятся приметы,

Покидает нас ненастье,

И идёт, надев штиблеты,

По тропинке наше счастье!

Пахнет персиками август,

Сладкой вишней манит куст,

Пахнет яблоками, мёдом,

Урожайным пряным годом,

Спелым сахарным арбузом,

Дыней с очень сладким вкусом

И крыжовником, малиной,

Черноплодною рябиной,

И черёмухой тенистой,

И смородиной душистой,

Пахнет пряною травой,

Свежей речкой голубой,

Виноградом пахнет терпко,

Земляникой манит крепко,

Чуть горчит слегка калиной,

С песней льётся соловьиной,

Пахнет солнечным деньком —

Мысли все о выходном!

Пахнет утренней росой —

Навевает всем покой!

Вновь вернулось к нам знойное лето

И не хочет от нас уходить.

Вновь не спится всю ночь до рассвета.

Мне не может оно угодить!

Хоть и жарко ещё, но заметно

Запестрело убранство лесов.

Август зной нагоняет, но тщетно!

Сколько править осталось часов?

Из дали вижу, что приодета

В золотую одежду листва,

Запрягается где-то карета,

Чтобы осень примчалась сюда!

Золотистая, яркая осень

Бесшабашно закружит листву,

И пиджак вновь достанет свой ясень,

Что раскрасил к сему торжеству.

Вдруг характер изменит свой осень,

Станет мокрой она, затяжной.

Сбросит яркий наряд сразу ясень,

Что сиял разноцветной листвой.

А пока ещё зной не сдаётся,

Превращая траву в сухоцвет,

И непросто нам всем достаётся

Африканского лета привет!

Наливаясь вкусом, зрело,

Поспевало до поры —

Покатилось, полетело

Лето яблочком с горы.

Отзвенело росным утром,

Отплясало мотыльком,

Прожило в краю премудром,

Растворяясь день за днём.

И в предутреннем тумане

В травы ссыпалось росой,

Заблестело на шафране

Каплей нежно-голубой.

Августовскою прохладой

Разливаясь средь цветов,

Тут же ярким звездопадом

Вглубь скатилось городов.

Растревожив город душный,

Разогнав с цветов пыльцу,

С ветром дерзким, непослушным,

Лето близится к концу!

Прохладой утро шелестит,

И месяц прячется в рассвете,

Ночами звёздными грешит

Наш уходящий август в лете.

Хотя ещё он весь в цвету

И осень вроде бы нескоро,

Выводит август по холсту

Картины звёздного простора.

Играют звёзды в чехарду

На тёмном небе яркой стаей,

Опять с собой я не в ладу

И ночью жизнь свою листаю.

Один, два, три, четыре, пять…

Как листья годы улетают,

Мне силой их не удержать,

Про время снова намекают.

Что утром осень вновь украдкой

Сыграет, листьями шурша,

Для всех опять будет загадкой:

«Зачем так рано ты пришла?»

Получил портной такой заказ:

Сшить Луне красивейшее платье.

«Сшей мне, мастер, это мой указ, —

Буду ярко по небу гулять я».

И портной, сняв мерки, в тот же час

Принялся с усердием работать,

Раскроил шикарнейший атлас,

Наметал. Осталось обработать.

В гости он позвал к себе Луну.

«Приходи, Луна, наряды свои мерить.

Что такое? Не подходит? Не пойму.

Не могу глазам своим поверить.

Во дела! Луна-то подросла!»

Снова начал наш портной трудиться:

Разметал, сметал, расшил края.

«Ну, Луна, иди опять рядиться».

На примерку раза в два крупней

Выплывает барыня такая.

И портной разгневался сильней:

«Что с тобой мне делать, дорогая?»

Заново работать принялся,

Не сидел портной недели две без дела,

И наряд на славу удался,

А Луна обратно похудела.

Так остался наш портной без сил,

А Луна без платьица осталась.

Чтоб наряд её собою свет затмил —

От затеи этой отказалась.

Все в округе собрались

На соседней крыше.

Важный конкурс здесь идёт,

Остальные – ТИШЕ!

Даже я сюда пришёл

С лучшими стихами,

Очередь уже занял:

«Здрасте! Я за вами».

Ну и вот, всё началось,

Вы готовьте уши.

Настроенье задалось,

Открывайте души.

Васька звонко голосит,

Мимо нот проехал.

Барсик жалобно гнусит…

На весь двор потеха.

Мурку дедушка ведёт

С мокрыми глазами,

Знает он всё наперёд

Вы смотрите сами.

До чего же хороша

Внучка у дедули —

Та подкралась не спеша,

Сбросила ходули.

Танцевала невпопад

Бальные движенья,

Ну а дед-то очень рад.

Деду – загляденье.

Дальше вышли малыши,

Пели что есть мочи,

До чего же хороши

Мартовские ночи…

Вслед такое понеслось!

Вышли хор с оркестром.

Сердце в пятки улеглось.

Кончилось всё квестом.

Да, скажу вам, не тая,

Было очень жарко.

Стих я свой всем рассказал

Грамотно и ярко.

Вот и конкурс пролетел,

Раздают медали.

Как же так? Я проглядел?

Что?.. А мне не дали?

Свой вопрос задал судье,

Посмотрел он строго

И сказал серьёзно мне:

«Всё у вас убого».

Но позвольте ещё взгляд —

Слог мой не корявый,

Я же не везде подряд

Громко ставлю «МЯУ».

Вскользь сказал другой судья:

«Ишь, ему не дали.

Я же здесь не просто так

Отдаю медали!

Васька мимо нот поёт,

Но цепляет душу.

Его мама нас зовёт

В гости суши кушать.

С Барсиком пришёл сам дед

С длинными усами,

В перерыве на обед

Угостил мышами.

Мурка, доченька моя,

Солнышко родное,

Вдохновеньем вся в меня,

Есть талант, не скрою.

Вас не знаем мы совсем,

Молодой повеса! —

И добавил с холодцой:

Вы идите лесом».

«Это что за беспредел? —

Закричал мой папа. —

Разгоню я ваш отдел!» —

Пригрозил им лапой.

«Нам скандалы не нужны, —

Так сказал директор. —

Все нам мнения важны,

Видим – вы инспектор.

Сразу чувствуется стиль,

Стержень есть, харизма…»

Изменился шторм на штиль

В век бюрократизма.

Секретарь несёт диплом,

Взятый нашей силой,

И печать стоит на нём.

До чего красивый!

Что сказать хочу, друзья,

Этими стихами?

На поверхности всё здесь.

Вы смотрите сами.

Я строю дом на курьих ножках.

Вообще, я знатный архитектор.

Ума я приложу немножко,

Масштаб работ намечу вектор.

Итак, что нужно мне для дома?

Всего лишь пара ног куриных,

Бревно, окно и куча лома.

Конечно, ещё сил звериных.

Ну, я заряжен на работу.

Где мой верстак, рубанок, гвозди?

Ух, разогрелся я до пота!

Так скоро звать соседей в гости.

Вот мыслям есть где развернуться.

Да как же сильно я устал!

И не успел я отвернуться,

Как домик быстро убежал.

Пришёл на озеро рыбак

Погожим летним днём.

И с виду кажется всё так,

И удочка при нём.

Закинув в рот конфет дуэтом

И фантик пнув ногой,

«Вот это грязь!» – сказал при этом,

Качая головой.

Меж пятен нефти точно бросил

С приманками крючок…

Наверно, я не зря матросил,

Ныряет поплавок.

Одной подсечкой, да какую! —

Что и не мог мечтать,

Поймал он рыбку золотую,

Желанье думал загадать.

Но отвечала рыбка смело:

«Такая вот беда —

Вокруг природа заболела,

От силы нет следа.

Кругом живое погибает

От мусора, смотри.

И пятна нефти проплывают,

Как в море корабли.

Исполнить я твои желанья

Не в силах, не могу!»

Услышал я твои страданья.

Я смелый, помогу.

И принялся рыбак так лихо

Весь мусор собирать!

Но рыбка прошептала тихо:

«Пусти, я погибать…

Что так не может продолжаться,

Нам нужно всем понять,

Тогда и буду я, как прежде,

Желанья исполнять».

Мораль сей басни такова:

Спасать природу нужно!

Она нам очень всем нужна,

Но только взявшись дружно.

Чем старше, тем мудрее мы

Становимся с годами.

Должно быть, это свыше в нас

Заложено богами.

Мы учимся прощать врагов,

Что нас судили строго,

Осознаём всю тяжесть слов —

Их сказано так много…

Так часто, воротясь назад,

В те дни воспоминаний,

Не раз мы думаем о том,

Что было раньше с нами.

Как дружба дорогá была,

Когда мы в ней нуждались.

Мы друга звали по ночам

И с этим просыпались.

Богам молились в трудный час,

О помощи взывали.

Такими были мы не раз,

Всю горечь слёз познали.

Смотря со стороны на боль,

Которая минула,

Какой вопрос задать себе,

Покуда жизнь не ускользнула?

Достойно ль мы её прожили,

Чтоб умереть спокойно?

Не посрамили ль честь отцов,

Не будет ли им больно?

И жизнь идёт к концу,

А ведь так хочется пожить,

Хоть малость, хоть ещё немного!

Но вскоре надо уходить,

Нас ждёт такая долгая дорога…

Счастье – это важно. Счастье – это просто

Утром чашка кофе, парочка конфет.

Тёплый лучик солнца, жить до девяноста,

Нежный взгляд напротив, доброе «привет».

Счастье – это рядом два родных и близких,

Весело идущих под руку вдвоём.

Им в дороге жизни не нужны расписки.

Вместе им надёжней, беды нипочём.

Счастье – это также лёгкость, вдохновенье.

В ритме танца кружат светлые мечты

И попутный ветер, чуточку везенья,

Белый снег в ладонях, первые цветы.

Симпатичный вечер, море и закаты,

Милые улыбки, храбрые сердца.

Это просто счастье, вот что в жизни надо —

В этой атмосфере вместе, до конца.

Босиком по Млечному Пути

Сквозь пространство, время и пределы,

Открывая новые в душе отделы,

В ожидании: что там, впереди?

Босиком по Млечному Пути

Мимо миллионов воплощений,

Вне каких-то чувств, любви, лишений

Мы идём, чтоб жизни смысл найти.

Босиком по Млечному Пути,

Наблюдая миллиарды звёзд сияний

И бывая во всех видах состояний

Во Всемирной жизненной сети.

Босиком по Млечному Пути,

Заглянув сознаньем в бесконечность,

Видя сущность, пустоту и вечность…

Чтобы не было соблазна нам сойти.

Босиком по Млечному Пути,

Через километры расстояний,

Чтоб понять, принять свой путь познаний,

Мы приходим в мир наш во плоти.

Босиком по Млечному Пути.

В моей голове ничего никогда

Не будет лежать по полочкам,

И знатный портной не сошьёт мне кафтан,

Чтобы в нём я одет был с иголочки.

Мои скакуны мыслям путают строй,

Что в щепки мечты разлетаются.

Стою в темноте с оголённой душой,

И пусть все враги улыбаются.

И пусть впопыхах к чёрту катится мир —

Я силы достану глубинные,

Я воин во тьме, внеземной эликсир,

Спасаю я души невинные.

Живое нутро остро чувствует боль,

А сердце моё отзывается,

И в омут на зов я лечу с головой

За тем, что меня не касается.

Где кажется – всё, нет просвета, тупик,

Где руки уже опускаются.

Пробью эту стену, пройду напрямик,

Хоть крылья горят и ломаются.

Лихой барабанщик победу трубит,

Но твёрдый кулак не сгибается.

И враг, как всегда, предлагает гамбит.

Мой внутренний зверь огрызается.

И я удалой машу шашкой сплеча

И прыгаю в пекло уверенно.

Была не была! – моя жизнь горяча,

Давно уже кем-то отмерена.

Мне в схватке со злом не нужны тормоза,

Иначе я жить не могу.

И страх за себя не затмит мне глаза —

Я справлюсь, спасу, помогу.

За веру, свободу, за жизни людей,

Благое и правое дело,

Любовь, правосудие, радость детей…

Я верю в победу всецело.

Как трудно жить и знать, что скоро ты умрёшь.

Мечтать, надеяться и понимать, что это ложь,

По улицам идя, прохожих взгляд ловить

И просто думать: «Как прекрасно жить!»

Как больно воздухом дышать, будто в последний раз,

И разговаривать с друзьями, ловя обрывки фраз.

И плакать по ночам: «А вдруг сегодня – всё?»

И Бога тщетно умолять: «Дай мне пожить ещё.

Ещё увидеть раз зарю и встретить утренний рассвет,

Последний раз сказать люблю, понять, что лучше дома нет,

Испить воды, сорвать цветы, услышать шелест ветерка…»

Пусть эти сбудутся мечты и по щеке течёт слеза.

И дождь прошёл – благая весть.

Готов он горечь мою смыть.

Как же прекрасно, что «Я ЕСТЬ».

Так вот что значит слово «ЖИТЬ».

День. Что-то необычное есть всё же в этом дне.

А может, это просто заключено во мне?

Моя душа стремится куда-то улететь.

И что же заставляет мои глаза смотреть?

Всё хмуро и уныло, и дождик моросит.

И сердце что-то плачет, оно опять грустит.

И тело дрожь покрыла, оно всегда одно.

И я смотрю с печалью в промокшее окно.

Я лиц не замечаю, всё мимо нас проходит.

Моя душа такая приюта не находит.

Мои глаза печальны, и воздух влаги полон.

И мой кусочек жизни как бы от всех отколот.

И сердце одиноко, оно так ждёт кого-то…

Зачем?.. А может, просто устало от бойкота?

Оно всё плачет, просит чуть-чуть тепла, любви,

А всё вокруг мне говорит: «Желание, умри!»

Вновь ветер обнимает, ведь это мог быть ты.

На свете стало мало любви и чистоты.

Я не прошу пощады и не прошу покоя…

Мне лучше без награды, что ж сердце за такое?..

Чего ищу, не знаю, и что хочу от жизни?

Так почему страдаю? Была ли здесь я лишней?

Маршрутка подъезжает, и я иду домой.

Так вот что означает то чувство быть одной…

У меня одно богатство – все мои стихи.

Это то, что отойдёт со мною к Богу.

Средь людей не ждут они хвалы,

Покажу другую им дорогу.

Я не чтец, читать не мой удел,

И явно Пушкина не переплюнуть.

Будет мыслям ли моим предел?

Вдохновенье есть, а написать – раз плюнуть.

Дар бесценный я с собой возьму,

Пусть умрёт он вместе с моим телом.

Я живу, я всё ещё живу,

А душа бы птицей в небо улетела.

У меня одно богатство – это жизнь.

А стихи? – Они совсем другое.

Как избавиться от них хочу,

Так как мысли не дают покоя.

Каждый стих в себе переживу,

Плачу, снова жизни проживая.

Я своею жизнью жить хочу,

Что-то держит, нить не отпуская.

Значит, вот она, судьба моя!

С ужасом реальность понимаю:

Они в землю не ложатся без меня,

Просто смотрят, как я умираю.

Как душно!

И ты не видишь ничего из этой слепоты.

Кругом один тупик.

Ты смотришь в пустоту вновь гаснущей звезды.

Быть может, жизнь твоя угаснет так же.

Ты не нашёл пристанища себе,

И честь твоя в грязи погрязла.

Дождь, этот звучный шум,

Он вновь приведёт тебя в сознанье.

Страх, боль и чувство фальши…

Ты отвергаешь все земные притязанья.

Как нелегко отнять чужую жизнь!

И ты унижен и вновь предан.

Холодный, жуткий скрип в душе,

И смысл жизни не изведан.

Душа твоя блуждает средь дорог,

Не пройденных людьми ни разу.

В твоих руках оружие, но сердце ведь не лёд,

Оно способно и любить,

Но это незаметно лишь простому глазу.

Твоё призвание убивать,

Но можно ли убить любовь

И причинить такую боль живому сердцу?

А можно ли предать те годы долгого труда

И просто так закрыть глухую дверцу?

И можно ли предать того, кто сильно любит?

Но он предан.

И нет важнее ничего, чем выполнить приказ.

А смысл его уже поведан.

Да кто же ты такой теперь?..

Лишь мелкая ничтожность,

Способная любить и убивать,

Но это лишь порок.

Ты тварь, измученная жизнью,

Быть может, это лишь предлог?

Вновь ливень перебил ночные размышленья,

Что так мучительно терзали сердце в пустоте.

Твои глаза, залитые слезами,

Вновь углубились в туч сгущенье.

Пусть даже ты один и без друзей,

Ты заслужил давно прощенье.

Да, больше нет того, в кого ты верил

И кому ты поклонялся.

Вокруг темно, и слёз река.

Да, ты теперь один остался.

Отчаянный порыв страстей утих,

Ты выбился из сил,

И лучше нет награды,

Чем умереть под этот сильный дождь.

И больше ничего не надо.

Закрыть глаза и на минуту улететь

От всех невзгод и размышлений.

Прикинуться лишь мелкой тенью грёз,

Запутанной между ночных сомнений.

И дождь смывает все следы

С израненного сердца…

И нету в мире чистоты,

И никуда не деться.

Люблю гулять я лунными ночами

По тихим улицам посёлка моего.

Люблю я слушать тишину печали

Лучистого, как свет, живого сердца моего.

Люблю заглядывать в глаза свои —

Они как призрачное время уходящего столетья,

Я знаю, что нет чище их

На этой прóклятой планете.

Мой голос унесёт меня в далёкую страну,

Которой нет красивей и прекрасней,

И я пойму, что снова жить хочу!

Надежда воссияет и погаснет.

Я также умереть хочу,

В загробном мире побывать немного.

Туда, я знаю, предстоит

Мне очень долгая дорога.

И ненавижу я себя порой

За всю беспомощность мою,

Корю себя и ненавижу,

Но в глубине души люблю.

Я ненавижу смех детей —

Такой жестокий и коварный,

Он может душу ранить мне,

Как рук прикосновение к могиле давней.

Душа моя расколота, а из неё сочится кровь —

Такая алая, как роза…

Порой мне кажется, что всё

В судьбе моей – всего лишь проза.

Роза – нежности слиянье,

Жизни и любви,

Равнодушное прощанье

Трепетной тоски.

В свете чистом и прозрачном

Капельки росы.

Всё прекрасней и печальней

Стройные цветы.

Капля крови на ладони —

Жизни колесо.

Мне прелестней этой розы

Милое лицо.

Гордый взгляд, прямые плечи,

Локоны волос…

Где всё это? Это просто

Памяти донос?

Сосной приморской дышит тело,

Бросая тени на песок.

Как этой ночью я звенела,

Не видя в небе потолок!

Ловила кожей запах моря

С искринкой жёлтой янтаря,

Текла смолой, прабабкам вторя,

И, как они, чуть-чуть дуря.

Снимала шаль с пушистой кроны,

Чтоб взять взволнованность зонта.

«Сквозняк» присущ счастливым жёнам,

Забывшим слово «маета».

Пойдём под дождь: творить судьбу и книги,

Ронять из душ хохлатых голубей,

Искать в витринах бисер и ковриги

И не играть заезженных ролей.

Пойдём под дождь: в свеченье фейерверка,

В условность дат и твёрдость мостовых,

В нагую жизнь – без швов и без примерки

И без оценки критиков-портных.

Пойдём под дождь: с зонтом из Андромеды,

С урчаньем Псов на поводке небес,

С лимонной долькой – лунной – и с беседой

О том, что вовсе не имеет вес.

Я начну танцевать, прикасаясь тюльпаном

К тонким пальцам своим – без захвата колец.

Терпкий запах любви обрастает туманом,

Где Орфей просто муж, а не вечный певец.

Я начну танцевать, прикасаясь тюльпаном

К приоткрытым губам, как к святилищу жриц.

Как забавно их будит нашествие Пана,

Не познавшего власть боевых колесниц!

Я начну танцевать, прикасаясь тюльпаном

К быстроногой воде первозданных морей,

Чтоб в ночи выкликать: «Нежной Гее – осанна,

Одарившей влеченьем своих дочерей!»

Когда смотришь в себя миллионами глаз:

Прихотливых, неловких, дарящих,

То находишь там дом, где мгновенье за час,

Где встречают всегда настоящих.

Когда слышишь себя миллионом сердец:

Неприкаянных, ломких, горящих,

Сознаёшь, что зима – это сказки конец,

Но начало для нас, говорящих.

Когда песню поёшь о себе и в себе:

О причёсанной, сонной и смятой,

Просто чувством живёшь, вверх летишь по «трубе»,

Словно кошкиной жизнью – девятой.

Мы будем бежать по веснушчатым нотам,

Записанным ветром на хлопотах листьев,

Влипать терпким мёдом – собою – на сотах

И жизнь создавать тёплой краской и кистью.

Мы будем сидеть воробьями на ветке,

Спешащими мир познавать по крупинке,

И видеть – для нас – приоткрытые метки

На солнце, на лицах, в уютной ложбинке.

Мы будем считать по одной сине-звёзды,

И ставнями хлопать в пиратских тавернах,

И знать, что для нас нет запретного «поздно»

И нет невозможного слова «наверно».

Мы считываем близость со страницы,

Написанной волшебником безвестным,

Меняем веер чудный на ресницы,

Летящие стрижом над взором честным.

Касаемся дыханья осторожно,

Как берега, подмытого водою,

И верим, что не так уж в жизни сложно

Найти того, кто хочет быть с тобою.

И отпускаем мысли и желанья —

Лозой, держащей гроздья на ладони,

Чтоб в солнечном пахучем дарованье

Услышать песню лишь в знакомом тоне.

Чтобы море в себе познать,

Соль найди на лице слезы.

Чтоб с приливной волной сплясать,

Отопри три замка грозы.

Обопрись всей душой о дождь,

Чтоб промокнуть до входа в рай,

Не гляди, что он телом тощ,

Отогретый любовью Кай.

В закулисье бросай трико,

Чтоб суфлёров свести с ума.

Тишиною сказать легко,

Не имея меж глаз «клейма».

У моря цвет неспелой дикой сливы,

Лиловый сквозь завесу облаков.

Сижу спиной, поскольку от залива

Мне слышен голос тонущих песков.

А море ждёт, касаясь взглядом кожи,

Кусая ветер остротой резцов.

Какая мука – чувствовать до дрожи,

Не отвечая на могучий зов!

И не сбежать! Отброшены сомненья.

Заклятие владеет мной сполна.

Тону в тебе, ища благословенья,

Влюблённая, солёная волна.

Я вслепую брела, натыкаясь на скалы,

Где в провалы земные врастала нога.

За спиной – подворотней – стонали шакалы,

Не добыв с обнажённой кусок пирога.

Я ломала песок на стекло и на глину,

Отпирая замок на казне крепостей.

А душа оттирала болотную тину,

Не страшась и не алча прохожих вестей.

Я ловила жасмин и сандал водопада,

Обливаясь любовью из чистых ковшей,

Прорастала не в бочке, а в сумерках сада,

Разбросав среди яблонь три горсти грошей.

Не спешила рождаться залогом и долей,

Отплывала пером от солдатских мечей,

Чтоб браслетом звенеть и дождями на воле,

Жечь костры, а не тени оплывших свечей.

Расшивала себя черемшой и тюльпаном,

Черепахой, лисой и осиным гнездом,

Кобылицей, Мадонной, клинком и туманом,

Чтоб носить всю себя – на костях крепкий дом.

Окормляла живот, как гранатом, мужчиной

И свивала блаженство алтарно, меж строк,

Чтобы петь в полнолунье – призывно, волчино,

Обходя, усмехаясь, капкан и силок.

Раз в году, но каждый год

Нежно яблоня цветёт.

Срок придёт – и каждый год

Зреет тёплый, сочный плод.

В жизни щедро каждый день

Всё бывает, даже лень.

Часто, но не каждый раз

Грусть зашторивает глаз.

В человеке чувства живы:

То спокойно, то игриво,

То печально и темно,

То уютно и тепло.

День приходит в свой черёд.

И событий хоровод

Отзывается внутри

Камертоном из судьбы.

Что-то мимо пролетело,

Лишь слегка крылом задело…

Что-то ёкнуло в груди:

Здесь вниманье обрати!

Пусть неясен поворот

И куда теперь ведёт

Та дорожка, что открылась

И котейкой притаилась…

Жизнь идёт – и в этом соль!

Неподвижен только ноль.

Но и он для шага важен:

Как начало, ноль отважен!

Быть опорой для прыжка —

Тут задачка нелегка!

Если он в конце пути,

Значит, поворот найти

Для другого шага важно,

Даже если очень страшно…

Значит, здесь дороги нету!

По прямой гулять по свету

Не получится. Увы…

Есть загадки у судьбы.

Узелки усердно вяжет.

Захоти – и всё расскажет!

Кто захочет, тот дерзает,

Мыслит, делает, мечтает…

Чтоб большое воплотить,

Нужно пазлы все сложить.

Шаг за шагом, день за днём

Путь в грядущее пройдём.

Это, братцы, не пустяк:

Разглядеть подсказку-знак!

Не туда – получишь сразу

Подзатыльник и преграду.

Если правильно идётся —

Сердцу радостно поётся.

Иногда навзрыд обидно:

«Я хочу!» – а не достигла!

Знак подскажет, что такое

То «хочу» – твоё ль, чужое…

Или время не пришло,

Или всё вразрез пошло.

Опыт с мудростью в придачу,

Свет любви и плюс удача.

Эта формула подскажет —

Твой ли узелок завяжет

Рукодельница-судьба,

Или ноша не твоя.

По себе поднявши ношу,

Для себя решив: «Не брошу!»,

Я по Млечному Пути

Продолжаю вдаль идти.

По своей родной дороге

Лёгок шаг да резвы ноги.

Повороты не пугают…

Сердце-компас точно знает:

Где задача посложней —

Для проверенных людей,

Где душевный разговор,

Где грядущего простор.

В твоих объятиях тепло покоя,

Мятежных будней прерванный полёт,

Спасение, касанием рукою,

И радости хмельной водоворот.

В твоих глазах любви нежданной бездна,

Как всполохи грозы перед дождём.

В них обещанье чистоты небесной

И страсти пылкой отдалённый гром.

В твоих словах порой сомнений тени,

Что день грядущий лучше прежних дней,

Печаль чуть-чуть наивных заблуждений,

Но жажда перемен в судьбе своей.

В тебе мечта счастливой стать однажды —

Всем выпавшим невзгодам вопреки,

Желанье дорожить мгновеньем каждым,

Слагая новой жизни дневники.

Когда предо мною развилка дорог,

Когда беспокойство в душе лихорадкой,

Иду в старый парк – он не раз мне помог

Развеять сомненья и слёзы украдкой.

Здесь истины тени под шёпот листвы,

Прохлада – лекарство пылающим мыслям,

Спасенье в аллеях от дум грозовых,

И в каждом мгновении поиски смысла.

А кроны деревьев – врата в Небеса.

В бездонности неба ищу я ответы.

Творит старый парк здесь с душой чудеса

И пишет моих излечений сюжеты.

Писать стихи душой не нужно жажды,

Лишь только быть в ладу с самим собой,

Не заходить в былого реку дважды

С поникшей от ошибок головой.

Всегда вперёд, на гребне чувств, в полёте,

С судьбою не играя в поддавки,

И жить по сердцу, а не по расчёту,

Всем правилам разумным вопреки.

Как пытка болью серые мгновения,

Когда тебя скрывает небосвод.

Отчаянно в земном ищу спасения,

Тону в пучине суетных забот.

Пытаюсь убедить себя неистово,

Что скоро сгинет хмурость в Небесах,

И ты опять сиять мне будешь Истиной,

А я воспряну вновь в твоих лучах.

Звезда моя, в строках стихов воспетая,

Позволь счастливым стать с тобой вдвоём.

Мгновения пусть полнятся сюжетами,

В которых освещён тобою Дом.

Мгновений бег прими как данность,

А новый день встречай с надеждой,

Забудь вчерашних будней странность,

Оставь в них то, чем жил ты прежде.

Осколки прошлого цепями —

Источник ежедневной боли.

Они терзают между снами.

Но в этой муке Божья воля.

Проси прощения у Неба,

Что стал кому-то сыном блудным,

И в чём-то праведником не был,

Ошибки множа безрассудно.

Твое спасенье в покаянье.

Неси свой крест с любовью к Богу.

И обернётся ожиданье

Однажды радости дорогой.

Неумолимо кончается лето —

Время триумфа надежд и желаний,

Пишет мгновений ушедших сюжеты

Цветом несбывшихся в нём ожиданий.

Август, пылая, уходит со сцены.

Стрелки часов – без «пяти минут осень».

В парке деревья болеют изменой:

От потрясения – рыжая «проседь».

Смута сдаётся прохладе ночами,

Чтобы вернуться с полуденным зноем.

Бродит по парку под солнца лучами,

Призрак грядущих прощаний с листвою.

С тобою расставаться – просто мука.

Закрыта дверь, и смысл теряет вечер.

Твержу больной, что каждый миг разлуки

Отсчитывает срок до новой встречи.

Пытаюсь в мир вернуться чёрно-белый.

Там нет тебя – бесцветные мгновенья.

Ныряю в омут серых будней смело,

Ищу в забвении своё спасенье.

Но время движется неумолимо,

Безумие закончится, я верю.

Во снах своих я представляю зримо,

Как ты однажды открываешь двери.

Под плач дождя он подводил итоги

Своих безумных и штормящих дней:

Ошибок бездна, на душе ожоги,

И нет ни близких рядом, ни друзей.

Бунтарь, романтик с участью изгоя,

Что счастьем грезил грусти вопреки,

В пути ведомый призрачной звездою,

Писал цветных мгновений дневники.

Не принимая будней чёрно-белых,

Он в вечном споре с собственной судьбой

В любые крайности бросался смело,

Но оставался каждый миг собой.

Попутчиком его был только ветер,

Хрустальный дождь дарили небеса,

Он верил: мир вокруг красив и светел,

И в нём ещё возможны чудеса.

А годы пролетали как мгновенья,

И таял от былых иллюзий дым.

Но оставалось к жизни вдохновенье,

Пусть иногда и в ссоре был он с ним.

…Под плач дождя он подводил итоги,

Пытаясь не роптать на путь земной:

Не вечен дождь: лишь потерпеть немного,

И снова в путь – за призрачной звездой.

В наряде золотом,

Неспешною походкой

Пришла, развеяв зной,

Осенняя пора.

А лето стало сном —

Феерией короткой,

Красивою мечтой

О тёплых вечерах.

На улице печаль,

Разгул ветров, тревожность,

Прохладою с утра

И стаей облаков.

Дождями по ночам,

Днём – солнцем осторожным —

Привычная игра

Предтечей холодов.

Ещё далёк исход

Прощания с листвою,

Но золота штрихи

Давно в картине дней.

Всё чаще небосвод

В разлуке с синевою,

И пишутся стихи

Под мерный шум дождей.

Как без тебя прожить мгновение?

Схожу с ума я в споре с вечностью

И жду столетье возвращения,

Считая миги бесконечности.

Душа твоя – миров Вселенная.

В которой каждый миг – движение.

То страсти вспышкою мгновенною,

То нежности прикосновением.

Пусть время – символ неизбежности,

Но путь в нём вымощен страданием

От встречи мигом безмятежности

До пытки вечной ожиданием.

Чтó ждёт и где, известно только Богу.

Тебе ж неведомы судьбы пути.

Как белый лист грядущая дорога,

А твой удел в одном – вперёд идти.

Ошибок груз, надежд вчерашних тленье,

Биенье крыл усталых за спиной,

Звезды далёкой призрачность свеченья —

Попутчики твои в пути земном.

Пусть пишутся безумных будней строфы,

Иди вперёд – ищи заветный свет.

Путь к Истине лежит через Голгофу,

Всему свой срок – прощений и побед.

Мир без тебя – гроза,

Всплески тревоги – гром,

Вижу твои глаза,

Только забывшись сном.

Утром с обрыва шаг

В омут дневных забот.

Время – коварный враг,

Еле в вечность течёт.

Дни мои – двойники,

Множат один сюжет:

Гроз земных дневники,

В них тебя рядом нет.

Верю я вещим снам:

Мир обретёт покой,

Кончится дней война,

Буду опять с тобой.

Душа проходит бренный путь одна

И забывает прежних дней волненье.

Попутчик в её буднях – тишина,

Ведущая лекарством в край забвенья.

Ещё тревожат призраки во сне,

Но реже грусть терзает утром каждым.

Всё чаще виден цвет в палитре дней,

Потерянный в отчаянье однажды.

С ним крепнет вера, что когда-нибудь

Ещё случится в жизни возрожденье.

Душа проходит данный Богом путь

И учится быть мудрой и терпенью.

Всего лишь несколько мгновений

Дышал тобой в круженье дня.

Но жар твоих прикосновений

Стал откровеньем для меня.

Я был потерянный, незрячий,

Хлебнувший и добра, и зла,

Забывший радость и удачу,

Лишённый света и тепла.

Моё спасенье – наша встреча,

Мгновений несколько с тобой.

Твоим дыханием излечен,

Вернул утраченный покой.

Затаились деревья в преддверии стужи.

Их пугает то снег, то тревогой дожди,

То с утра льдом покрытые серые лужи,

Обещая печаль, что грядёт впереди.

Обречённость повсюду опавшей листвою,

Расставание с прошлым всегда тяжкий крест.

Нагота у деревьев – прощанье с покоем

И грядущей зиме молчаливый протест.

Трудно верить в тепло, замерзая ночами.

Не спасают о прошлом бредовые сны.

Средство есть лишь одно для борьбы с холодами —

Не сдаваться хандре и дождаться весны.

Текут мгновенья, словно годы.

В них тишина подобна грому.

Душа болеет от свободы

И откровений – снов о Доме.

Сгорает вера в день грядущий.

На пепелище – гарь сомнений.

Вчерашний мир, во снах зовущий, —

Основа будничных мучений.

Свобода – это лишь возможность

Создать иллюзию движенья.

В котором памяти тревожность

Лишает душу излеченья.

Бесстрастен времени полёт,

Судьбы меняя эпизоды.

Душа с собою в споре ждёт,

Приняв осеннюю погоду.

Надеясь, что улыбок свет

И теплота во встречных лицах

Развеют грусть прошедших лет,

И что-то лучшее случится.

Быть может, вдруг и вопреки

Мгновений суетных круженью,

Грядущих дней черновики

Началом станут возрожденья.

Ну а пока дождей пора,

Прохлада по ночам тревогой,

Разлад с реальностью с утра

И одиночества дорога.

Душа седеет от забот,

Безумно рвёт себя на части,

Но жаждет встретить в Новый год

Давно придуманное Счастье.

Ты со мной, или это фантомом

Снов безумных мой утренний ад?

В закоулках молчащего дома

Я мечтаю увидеть твой взгляд.

Тени бродят под утро тревогой,

Отголоском видений ночных.

Мне б покоя от жизни немного

Теплотою касаний твоих.

Мне бы голос услышать спасеньем,

Среди гомона нового дня,

Чтоб однажды твое появленье

Возвратило в реальность меня.

В лабиринтах Истины упрямо

Он искал свою дорогу к свету,

Попадая в будничные драмы

И комедий грустные сюжеты.

В вечном споре с собственной душою,

Прошлых дней и будущих заложник,

Шёл, мечтая, за своей звездою,

Не боясь в пути вопросов сложных.

Лишь одно его спасало – вера:

В лабиринтах он найдёт ответы,

Истина откроет Дома двери,

Вымостив стихами путь поэта.

Расставанье с тобой – кровоточащей раной.

Очень трудно связать смысла тонкую нить.

Наши встречи как сон, в них желания странность:

Ради нескольких мигов свой ад позабыть.

На мгновенье раскрыть онемевшие крылья

И, поверив, взлететь над вчерашней тоской.

А потом вновь упасть в серых будней засилье,

Потеряв в ожидании хрупкий покой.

Он одинок, давно живёт тревогой:

Улыбок нет, а много горьких слёз.

Весь день в печали смотрит на дорогу —

Ну где же ты, звезда счастливых грёз?

Стоит под дверью, вслушиваясь в звуки,

Надеясь, что раздастся гром звонка.

Календари отсчитывают муки

Наивного бедняги-чудака.

Летят года, но разве это важно?

Важней в сюжеты верить новых снов,

Он ждёт судьбу который день отважно

И каждый год – спасения весной.

Ему бы выйти в новый день погожий,

Найти свой свет печали вопреки

И встретить наконец ту, что дороже

Всех ожиданий странных и тоски.

Казалось, только лишь вчера

Под звон бокалов и куранты

Всю ночь сверкали до утра

Желаний счастья бриллианты.

И было на душе светло

От новогодних ожиданий.

Звучало в полночь много слов —

Красивых добрых предсказаний.

Но год уходит словно сон,

Свидетель взлётов и падений,

Как бесконечный марафон

Удач, печалей и сомнений.

Почти на финишной прямой

Опять мечта мелькает тенью,

Не соглашается с судьбой

И призывает к возрожденью.

По максимуму жить – нет лучшей доли:

Всегда на взлёте, будням вопреки.

Он верит, что, ведомый Божьей волей,

Стихами пишет жизни дневники.

Порою путь в тисках противоречий,

Но, не сдаваясь омуту проблем,

Идёт вперёд своей звезде навстречу,

Отчаянно, не понятый никем.

Он знает точно: где-то во Вселенной

Есть Дом родной и близких душ тепло.

Они даруют свет душе смятенной

И наполняют силами крыло.

Еще одна исписана тетрадь

Мгновеньями пути души смятенной.

Осталось только в полночь загадать

Букет желаний самых сокровенных.

Пусть всем минувшим бурям вопреки

Год будет лучше прежних и мудрее.

Пусть светят в нём надежды маяки,

А души станут чуточку добрее.

Гармония и с миром, и с собой

Покажет верный путь душе смятенной.

Чтоб быть всегда во всём в ладу с судьбой,

Дарить другим тепло своей вселенной.

В новогодние праздники в парке

Растревожил пернатых мороз:

Лишь вчера дождь нежданным подарком,

А сегодня – ледовый курьёз.

Плюс четыре пред боем курантов,

Минус десять тревогой с утра,

Снег спасительным зимним десантом,

Чтоб забылась погоды игра.

Неуютно и холодно в парке

В первый праздничный день января.

Бедным птицам на ветках не жарко,

На веселье вокруг несмотря.

Забыла… В омуте проблем

Кручусь, не ведая спасенья.

Надеюсь, что не насовсем —

Терплю безумные мгновенья.

Пишу дрожащею рукой

Отчаянно тебе посланья,

Что помню, мысленно с тобой.

Но словно пытка – ожиданье.

Перед глазами образ твой,

Воспетый памятью и снами.

Смеюсь картинно над собой

И просто брежу временами.

Забыла… Смысла жизни нить

Разорвана твоим молчаньем.

Как без тебя мне миг прожить,

Не чувствуя твоё дыханье?

Нет мне давно покоя,

Вера моя угасла.

Встречи я ждал наивно,

Но… не свела судьба.

Шёл за своей звездою,

Грезил в пути напрасно,

Небо просил надрывно —

Тщетна была мольба.

К прошлому нет возврата:

Был звёздный мост, да сгинул.

Между мирами омут —

Разведены мосты.

Верил звезде когда-то,

Но грустных дней пучина

Скрыла дороги к Дому

И отняла мечты.

Что впереди – не важно.

Лучше бы свет, конечно.

Но каждый день смиренно

Богу молясь, живу.

В жизни моей бродяжной

Миги сиротства – вечность:

Ночью снов своих пленник,

Днем – ничей наяву.

Январь… А в утренних рассветах

Палитра будущей весны:

Проталины – тепла приметы —

Среди сугробов ледяных.

Бездонность неба чистотою

И нежность, розовость зари,

Бунтарства призрак над землёю

И льда под солнцем янтари.

Среди деревьев предвкушенье

Грядущих в марте перемен

И, отрезвлением, смятенье —

Январских будней стылый плен.

Как, тебя отпустив, возвратиться в реальность,

В чёрно-белую муку пустых вечеров?

Ты ушла, приговором оставив фатальность:

Одиночества плен и безумие снов.

Без надежды на будущие возвращенья,

Растворившись в тумане забот и проблем,

Привыкаю к летящим бесцельно мгновеньям,

Не пытаясь понять – «почему и зачем?»

Заполняю свой день суетой и тревогой,

Улыбаюсь сквозь слёзы друзьям и врагам.

Но мечтаю упрямо, что жизни дорога

Приведёт тебя снова к моим берегам.

Ты со мной?.. Или это виденье

Одичалых фантомов души,

Снов безумных моих продолженье,

Тенью робкой в вечерней тиши?

Оглушённый молчанием дома,

Привыкаю к сиротской судьбе…

…Безнадёжная сумрачность комы,

Но с мечтой каждый миг о Тебе.

Застывшие кроны нависли над парком,

С печалью небес бьются лишь фонари.

Им снег на аллеях – зеркальным подарком,

Чтоб светом заполнить весь парк до зари.

Нахмурилось небо от дерзости этой,

Но в розовом блеске у снежных аллей

Повсюду грядущего солнца приметы —

Итогом победы над мглой фонарей.

Усталость в дороге – коварное нечто,

Когда перекрестки не дарят тепла.

За ними мгновенья растянуты в вечность,

И грустью пугают с утра зеркала.

Всё меньше надежд и всё больше тревоги,

Разбиты в заботах былые мечты…

Коварное нечто – усталость в дороге…

Когда перекрёстки – в руинах мосты.

Молчание страшней обидных слов.

В нём скрыто много выдуманных смыслов,

Надежды на нелепость вещих снов —

О будущем встревоженные мысли.

Молчание как шанс встряхнуть себя,

Понять, что в мире истинно, что ложно.

Кто важен в нем, как воздух, для тебя

И кто твоей душе всего дороже.

Молчание развилкою дорог:

К родному сердцу путь, прося прощенье.

Или сиротства в будущем пролог,

Безумные, никчёмные мгновенья.

За перекрёстком перекрёсток,

Что впереди – известно Богу.

Судьба порой стегает хлёстко,

В строку вплетая тень тревоги.

Весь в ссадинах – душевных шрамах, —

Он пишет будних дней картины.

Его стихи то фарс, то драма,

То взрывы чувства, то рутина.

В пути удел души поэта —

Среди людей быть одинокой,

Даря другим частицы света

В мечтах о будущем далёком.

Мне трудно без твоих объятий,

Тепла родного, что щека к щеке.

Ведь мир вокруг тогда понятен,

Когда моя рука в твоей руке.

Мои счастливые мгновенья —

Сияние твоих влюблённых глаз.

Ты – мой источник вдохновенья

И о грядущей радости рассказ.

А вязкость будней – ожиданье.

С надеждой, что, заботам вопреки,

Почувствую опять твоё касанье

Судьбы моей теплом твоей руки.

Что для меня важней всего в мгновеньях?

Душа моя проходит долгий путь

Через ошибки, взлёты и сомненья,

Чтоб дом свой обрести… когда-нибудь.

Иного смысла нет в судьбе мятежной —

Найти приют, где бурям вопреки

Всегда царят тепло, любовь и нежность —

Надёжный щит от смуты и тоски.

Мгновения, растянутые в вечность,

С мечтой взглянуть в любимые глаза,

Но каждый миг полёт Тебе навстречу,

«Ты – мое всё!» – однажды чтоб сказать.

Свободный дух и своенравный,

Живёт на стыке двух миров,

Бесстрашный, гибкий, элегантный,

Достоин самых лучших слов.

Над всеми чует превосходство

Мистического существа,

С великой Баст[1] имеет сходство,

При малом росте – сердце льва.

Изящества литые формы

Перетекают друг во друга,

Так грациозно, плавно, томно

Сквозь щель скользит она упруго.

И в древнем культе почитали,

Её как воплощенье Баст,

И чьи земные аватары

Живут теперь в домах у нас.

И, принимая подношенья,

С достойным видом, снисходя,

Кот независим в поведении,

Слегка тебя благодаря.

Лишь по любви бывает ласков

И уврачует боль твою,

Взяв на себя недуг опасный,

Отдаст, бывает, жизнь свою.

Пушистый, ласковый зверёк,

Но точно знает себе цену,

Когда свернётся он в клубок —

В урчащий тёпленький комок, —

Уходят разом все проблемы.

Как счастья мандала лежит,

Уют, покой нам источая

И умиленье вызывая,

Хотя он просто тихо спит.

Он скрасит немощную старость,

Порой придёт и проводить,

В то время, что тебе осталось,

Создаст подобие семьи.

С детьми он резвый и весёлый,

Бывает шкодно-озорной,

Не тяготясь своей неволей,

Он с каждым нрав имеет свой.

Гораздо больше понимает,

Чем принято у нас считать,

Он видит, слышит, замечает,

Во что не будет посвящать.

Пришёл откуда – мы не знаем,

Куда уходит – не поймёшь,

Ходячим этаким порталом

В подлунный мир, что полон тайн,

Уходят кошки прямо в ночь.

Гоняет кот незваных духов,

Способен уличить врага,

Приход хозяина учует,

Когда ещё он за квартал.

Ночами с домовым играет

И дом дозором обойдёт,

Кого-то взглядом провожает:

Знать, безобидный кто идёт.

Вдруг зашипит, уставясь в угол,

И, ощетинясь, завопит,

Чернеет взгляд, прижаты уши,

Пока не сгинет дух от сих.

И будучи изобличённым,

Дух, обнаруженный котом,

Не станет прибывать здесь долго,

Чтоб всполошился целый дом.

Кот одного признает равным,

Другим позволит ублажать,

Но для младенцев снизит планку,

Чтоб фамильярность им прощать.

Другим окажет снисхожденье

И твоё место в иерархии,

Свои предъявит предпочтенья,

Чтоб заслужить его внимание.

Всем кошка выставит границы,

Что не намерена терпеть,

Или увидят гнев тигрицы

И когти острые в ответ.

Опасность кот встречает стойко,

Не повернётся к ней спиной,

Хотя собака в пять раз больше,

Отпор даёт и ей порой.

Как по карнизу ночью смело

Идёт с презреньем к высоте!

Куда идёт – не наше дело,

Свой интерес там… в темноте.

Окликнешь – тёмный взгляд с досадой

Получишь ты себе в ответ,

И усомнишься даже, глядя —

Твоя ли кошка или нет.

Пространство ночи – её время,

Когда не властвуешь над ней,

И мы порою чешем темя:

Она для нас, иль мы для ней?

Сверкая в темноте глазами,

Ступая тихо и легко,

Свой тайный мир не оглашая,

В астрал идёт проводником.

За эти свойства инквизиция

Сжигала кошек на костре,

Смешав с нечистым небылицы,

Казнила с ведьмой наравне.

А ведь они снимают порчу

И отведут посыл недобрый,

И негатив, и лярв, и прочее

Переработают свободно.

Живут как будто по фэн-шую,

Удачу к месту привлекая,

Собой энергии согласуя,

Гармонию в доме сберегая.

Когда полями вы совместны,

Проявит свой астральный дар,

И сможешь выдержать телесно

Любой магический удар.

Держали ведьмы всех времён

С собой такого компаньона,

Что тонким зреньем наделён.

Ценили их и фараоны.

Древнеегипетская Баст,

Богиня радости, веселья,

Хранила дом, любовь, очаг

И принимала поклоненье.

Ливийский фараон Шешонк

Возвёл Бубастис в дельте Нила,

И был в столицу возведён

Сей город в честь этой богини.

Отец её – бог Солнца Ра,

А мать – Луна-Хатхор богиня,

Баст заслужила себе имя,

Чтоб называться Оком Ра.

И в честь неё семь раз в году

Устраивали пышный праздник,

С весельем, пеньем на борту,

Был спуск по Нилу громогласный.

Отец истории Геродот

Нам описал священный город,

Там Нил течёт через него

И храм на острове построен.

Стеной высокой обнесён,

Украшен щедро барельефом,

Внутри сад райский насаждён,

И зал со множеством колонн

Там освящён игрою света.

И Баст стоит на постаменте

Вокруг фигуры в шесть локтей,

Играет систр[2] пациенту,

Что врачевателей верней.

Звук услаждает слух блаженно,

От всполохов живых огней,

По стенам танец из теней,

И жрец, пред нею преклоненный,

Баст держит анх[3] в руке своей.

Огни-светильники горят,

Жрецы возносят славословия

И воскуряют благовония,

Псалмы, распевы, церемонии —

Священнодействия творят.

Гуляли кошки, где желали,

Жрецы пускали их везде,

Все знали – Баст передавали

Они молитвы о нужде.

Несметно кошек в храме том,

Их всевозможно ублажали

И драгоценностью снабжали,

Когда пришёл час похорон.

Некрополь здесь, где сотни мумий

С почётом преданы земле,

И трауром по кошке будет

Плач и обритие бровей.

Скорбь, жертвоприношенья,

Недельный пост и саркофаг,

Возниц, повинных в убиении,

Казнили, будто это враг.

И более трёх тысяч лет

Сей культ незыблемо стоял,

Пока персидский царь Камбиз

Египет хитростью не взял.

Прекрасно зная статус кошек,

Он своим воинам приказал,

Чтоб кошек изловить побольше

И привязать к своим щитам.

И фараон Псамметих Третий

Не смог врага атаковать:

От копий, стрел в пылу сраженья

Могли ведь кошки пострадать!

Ту битву проиграл Египет,

Вернее, сдался сам, без боя,

И независимый доселе

Он стал персидскою колонией.

Но культ ещё тысячелетье,

До самых римлян, процветал,

И кошки с той поры заметно

Расширили свой ареал.

А было прежде наказанье

За вывоз кошки из Египта,

Везли их тайно контрабандой,

Теперь границы им открыты.

Добрались кошки до Тибета,

До горных троп монастырей,

Живя с отшельниками где-то

При храмах, там, где жизнь трудней.

Однажды монастырский лама

Открыл послушнику секрет,

Что путешествовал в Агхарту[4]

И путь лежал через Тибет.

Был лама крайне удивлён

Любовью кошек к чужеземцу,

Как он доверие приобрёл,

Общаясь взглядом лишь и… сердцем.

Телепатическую связь

И гипнотический ответ

Тибетский лама прочитал,

Он знал об этом много лет.

Преданья древности глубокой

Тибет хранил до наших дней,

В них посвящали лишь готовых,

И не для всех рассказ ушей.

За много тысяч лет до кальпы[5],

В которой мы сейчас живём,

Был мир прекрасный – тёплый, райский,

Большие кошки жили в нём.

Они умели говорить,

Разумны были, чтобы строить,

Сады умели разводить

И предавались неге вволю.

Была гармония с природой,

Мир безопасен был и щедр,

Но мир, живущий в симбиозе,

Не развивается совсем.

Все были счастливы, довольны,

Веками нежились в тени,

Дерев раскидистые кроны

Давали всё им в эти дни…

Но расы, что так прозябают,

Как правило, кончают тем,

Что, вырождаясь, исчезают,

Уже достигнув свой предел.

И вот Садовники[6], подумав,

Решили с корнем вырвать род,

Что не стремится к совершенству

И не даёт им новый плод.

Очистив Землю катаклизмом,

Ей дали время отдохнуть,

Без эволюций, дарвинизма

Вновь поселили расы тут.

А кошек в росте умалили

И сократили жизни срок,

И даже речи их лишили,

Послали вновь учить урок.

О прошлом память сохранили,

Чтоб помнить лености финал

И чтоб на пользу послужили,

За нами дали наблюдать.

Садовники про нас всё знают,

Ведут подробное досье,

Им кошки в этом помогают,

Что к смене кальп в итоге всем!

Не потому ль так независим,

Разборчив в дружбе кошкин нрав,

Так взгляд у кошек гипнотичен,

Что точно знают всё про нас!

И египтяне, зная это,

Держали в роскоши всегда

И ублажали кошек племя,

Их называя Оком Ра.

Так пусть прекрасный этот зверь

От нас вовек не видит зла,

И нас премудростью своей

Возвысит в степени добра!

Нас умиляя каждый день,

Смягчая дух мятежный наш,

Страстей смогли оставить плен,

Взойти на новую ступень,

Духовный выстроив баланс.

Они выносят нам вердикт.

И знай, кто слышит мой рассказ:

Прищур таинственных мурлык —

Знак благосклонности для вас,

И, снисхожденьем одарив,

Благословят земной ваш путь,

Пусть будет труден и тернист,

Но развивались Дух и Суть…