В комнате был только Андрей. И я решил, пользуясь моментом, завязать разговор.
– Как давно ты знаешь Лиама? – Я пытался говорить более уверенно.
– Достаточно, – не особо разговорчивый, сложновато будет.
– А как он связан с Кириллом? – я пытался зайти издалека.
– Не лезь в его прошлое.
– Но…
– Не порть жизнь ни себе, ни ему. – Сказал, как отрезал.
– Но мне, правда, нужны ответы, – с грустью в голосе пробурчал я.
– Порою ненужные и тяжелые знания могут разрушить тебя, – откуда тут столько философов?
– Разве можно что-то разрушить сильнее? – Шепотом пробормотал я.
На улице сильно похолодало, и поэтому сегодня я не смог пойти на крышу. Читать в комнате совсем не хотелось, поэтому я решил уединиться в библиотеке. Она всегда пустая, мало кто из подростков сейчас читает классику, и лично мне тоже интереснее современная литература. То есть, только что стала интересна.
В самой библиотеке не было ни диванчика, ни чего-то похожего на него. А на стуле сидеть не хотелось, тело слишком быстро затекало. Ну что же… Придётся на полу обустраиваться. Стащил простыню из чьей-то комнаты и расположился поудобнее. Так и провёл здесь всю ночь.
Сегодня обнаружил, что у меня кончились шоколадки. Для кого-то это мелочи, а для меня настоящая катастрофа. Как они могли так быстро закончиться?! Я же экономил!
Надо где-нибудь достать деньги. Надо купить хотя бы одну шоколадку. Иначе я долго не протяну. У меня начнётся ломка, как у наркоманов.
Сейчас учиться не хотелось совсем. Хотелось просто исчезнуть, чтобы больше не видеть этих лиц.
Когда все в комнате, занимаюсь уроками, воткнув наушники в уши. Мысли о Кире до сих пор ёрзали в моей голове.
– Лиам, – я сел на его кровать.
– Что? – Он отвлёкся от ничегонеделания.
– Кир. Он же не отстанет от меня? – На что он лишь безжизненно покачал головой.
Ночные кошмары преследовали меня постоянно. Ближе к утру я вскакивал с кровати от криков, весь в собственном поту. Ничего нового!
Копаясь в своих вещах, я нашел там 200 рублей. Никогда не думал, что буду так сильно радоваться этой сумме. На эти деньги я побежал покупать конечно же шоколадки. «Ritter sport» с марципаном и одна «Милка» с орешками. Сказать, что я был доволен – ничего не сказать, практически вприпрыжку я дошёл до интерната. Радостно поднимался по ступенькам в ожидании сегодняшнего вечера. Но счастье было не долгим.
Около моей комнаты стоял Мирослав (один из пёсиков Кира). Почему? За что именно сейчас? За прогулы я получил наказание: двойные смены, дополнительные обязанности.
– Соскучился? – С долей сарказма прозвучал до боли знакомый голос. Нет, только не сейчас. В поле зрения оказался номер со слегка приоткрытой дверью, видимо, его уже освободили.
Проигнорировав одного из очередных собутыльников садиста, прохожу мимо, входя в комнату. Ну нет, ты не испортишь мне вечер, ублюдок. Быстро хлопаю дверью прямо перед его носом. И закрываю на замок. Да! Да! Да, мать вашу, теперь никто мне не помешает. Победоносно разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов.
Не-е-ет! Нет. Я больше не смогу. Я больше не вынесу. Истерика. Паника. Страх. Дикий страх. На грязной кровати уютно расположился тот самый ублюдок, насколько я понял его звали Максим.
– Неужели не соскучился? – Оскал во все тридцать два зуба.
– Пошёл нахер отсюда! – Откуда во мне столько смелости? Хотя кого я обманываю, мои коленки уже подкашиваются, затягивая всё ниже. А от дрожи становится холоднее.
– Присаживайся, – смелости на сопротивление, увы, не осталось. Один животный страх в глазах, ничего более…
Зайдя, он резко захлопнул дверь, закрывая на замок. А его собутыльник, как послушная шавка, остался ждать за дверью.
– Присаживайся! – повторил он еще более жестко, словно приказ.
Я решил подчиниться своему внутреннему голосу, а он советовал выполнять требования садистов.
– Что на этот раз? – Сердце постепенно начало уходить в пятки. Я не мог даже пошевелиться. Я внимательно наблюдал за всеми его движениями. Он начал что-то доставать из сумки.
– Что это? – Мой голос перешёл на шепот, а потом и вовсе на сип.
– Кляп, – так спокойно, словно мы погоду обсуждаем.
Не услышав мои мольбы, он завязал мне рот. Затем наклонился к уху и нежно так прошептал:
– Повеселимся? – Он достал из той же сумки канцелярские принадлежности! Для чего? Он навис прямо надо мной, начиная нежно водить по руке холодным лезвием канцелярского ножа.
Он начал вырисовывать на моём теле слова, выпуская кровь из вен наружу, то углубляя, то нежно выводя острое лезвие. Мерзкое мучительное чувство проедало меня. Я пытался кричать, но не мог. От этого становилось лишь больнее. Но с бляхой ремня эта боль не сравнится.
Он так долго изнурял моё тело, что казалось, что прошла уже целая вечность. Затем с довольной улыбкой отстранился. Всё? Он закончил? Неужели всё закончилось?
Он вскрыл мой портфель и достал оттуда мои шоколадки.
– Любишь сладкое? – Нет! Только не шоколадки! Нет. Я пытался кричать. Он, видя мои усилия, похабно ухмылялся и начинал уплетать одну за другой. Нет! Истерика охватила моё тело. За что?
Он снял с меня кляп, дабы дать высказаться.
– Не трогай шоколадки! Сука, не смей, ублюдок, не трогай шоколад! Тебе моего тела мало? Делай, что хочешь, но положи шоколадки на место! – Это то, что поддерживает мою никчёмную жизнь.
– Вот как, – он снова надел на меня кляп. И, смотря на меня, доел все мои шоколадки. Ублюдок! Не прощу. Я убью его! Убью! Дикая ненависть охватила меня в тот момент. Глаза почему-то стали влажными. Эти мерзкие соленые капли снова стекали с моего лица.
– Делай, что хочешь, говоришь, – он подошёл к столу и зачем-то взял степлер. Только он был слегка больше обычных размеров.
– Давно хотел попробовать, да вот только случая не подворачивалось. А тут ты, грех не попробовать, – он аккуратно натянул мою бледную кожу и резким движением застеплерил её. От резкой боли я вскочил на кровать, практически порвав верёвки на ногах.
– Значит, понравилось? – Он наклонился ещё ближе и слизал кровь с того места, где активно сочилась красная струйка. От этого зрелища, мне захотелось блевать. Он продолжал эту забаву снова и снова. Маленькие железки вскрывали мою плоть, залезая глубоко под кожу. От боли сносило крышу. Я сходил с ума, утопая в этих бесконечных болевых ощущениях. Говорите, боль только у нас в голове? Бред! Я не могу! Я больше не могу! Я опять пытался кричать через кляп. Макс ждал чего-то, вновь смотря в мои мокрые глаза. Затем он резким движением содрал с меня кляп.
– Что-то хотел? – Невинно хлопая ресничками, начал этот парень.
– Хватит! – Прокричал я.
– Хм… Дай-ка подумать. Так и быть, – он улыбнулся детской, невинной улыбкой, – на сегодня закончим.
Ни о чём кроме боли я думать не мог.
Когда я вошёл в свою комнату в детдоме, на меня никто кроме удивлённого Андрея не обратил внимания. Но от собственной никчёмности я поник в глубокую депрессию. Двигаться было чертовски больно. От сильной подавленности я не мог трезво отвечать на вопросы Андрея, а потом и вовсе игнорировал мальчишку.
Дверь в нашу комнату то открывалась, то закрывалась, а я так и продолжал валяться в кровати. А ни на что другое я и не способен!
На что я подписался? Мама, папа, на кого вы меня оставили? Не плакать! Я не должен плакать! Если бы вы меня сейчас видели, то вам было бы стыдно за меня! Надеюсь, вы сейчас не смотрите. Но я ведь не виноват? Да? А кто тогда? Не бывает так, чтобы все были невиновными! Кто виноват в моей боли? Никто, кроме меня! Никто не заставлял меня соглашаться! Только я виноват в своей слабости.
Я слышал чьи-то бурчания под ухом, но не обращал никакого внимания. Сложно было что-то воспринимать.
Резкая жгучая боль вернула меня в чувства. Я вскочил с кровати, что было очень глупо, стало ещё больнее.
– Какого хрена?! – Так как голос я посадил, но даже наорать на этого козла не получилось.
– Тихо, тихо, надо вытащить скрепки из твоего тела и обработать раны, а то может заражение пойти, – Лиам почти шептал, пытаясь меня успокоить.
– Какое нахрен… – Постепенно его слова достигли моего разума. И я ясно понимал, что это необходимо.
Он подошёл медленно, опасаясь моей реакции и начал потихоньку вырывать из кожи эти скрепки. Боль была неимоверной. Даже то, что я мог кричать, не облегчало её. Да сколько же раз он успел меня проткнуть? Истерика, злость, отчаяние – всё перемешалось в моих опустошённых венах. Я так устал от боли. Почему я? Почему это все случается со мной?
– Что будет дальше? – Я смотрел на Лиама, ожидая положительного ответа.