27 сентября. Эту дату ненавидят многие, но не то, чтобы это было что-то выделяющееся, ее ненавидят так же, как и любой другой день сентября. Учебная деятельность только начинается. Но, как ни странно, я не вхожу в это число ненавистников. И нет, я не какой-нибудь там ботаник, которому нравится школа, уроки и далее по списку. (Знаете, интересно само слово ботаник. По факту, это тот, кто занимается ботаникой. И как мы только докатились до того, что называем этим термином тех, кто только «по уши» в учебе?) Итак, всё гораздо прозаичнее – сегодня мой День Рождения. Ну какой ребенок не любит этот день?
Поворачиваю голову на часы и вижу, как три стрелки стремительно бегают по циферблату. 4:30, а это значит, уже через полчаса придут мои друзья, а я замечаю это только сейчас.
Мне приходится оторваться от компьютера, когда я чувствую запах ароматной курочки, тянущийся из самой кухни. Бурчание в желудке подгоняет, и вот я уже утаскиваю крабовые палочки, приготовленные для салата со стола, пока мама не видит.
– А ну, убрал руки от ингредиентов! – Звонкий хлопок по руке.
– Сисась, – говорю с набитым ртом, дожевывая добычу, за что тут же получаю не слабый подзатыльник, после которого меня буквально пинком выталкивают из кухни.
– Морить детей голодом противоречит закону! – Отчаянно возмущаюсь из-за двери.
– Морить голодом? – Уже только по интонации я могу представить все то негодующее удивление у мамы на лице, – я тебя час назад кормила, неблагодарный!
– Это было давно и неправда… – На что мама только усмехается.
Минут пять спустя она входит в комнату, засовывает мне в рот морковку.
– Убить легче, чем прокормить, ей богу, – я аж морковкой подавился.
– Грызи-грызи, заинька, тебе полезно, – мама гладит меня по голове и с ехидной улыбкой исчезает в направлении кухни. М-да…
Догрызая свою морковину, я отчетливо понимаю, что морковь, какая бы полезная она не была – это не то, что в полной мере удовлетворит мои потребности. Вкусовые сосочки так и жаждут испытать удовольствия. Мне до невозможности хочется чего-нибудь сладкого. Все же знают это ощущение, когда чего-нибудь хочется, что прям невмоготу? Нет? Ну и ладно.
Я заползаю под свою кровать с целью схомячить заначку (да, именно заначку). Мой отец настолько сладкоежка, что к своему возрасту уже успел заработать себе сахарный диабет, и поэтому все в нашем доме следуют этой диете безнадежных. Нет совсем ничего сладкого, абсолютно! Я вообще-то ребёнок, нуждаюсь в шоколадках, ибо сказать, что я люблю шоколад – ничего не сказать. Но – папа. Поэтому все свои карманные деньги я тратил на различные виды шоколада. Начиная с обычных резиновых «Alpen Gold», заканчивая редкими «Patchi»[1], так что со временем я мог смело назваться настоящим гурманом в шоколадной области. Но, увы, все, что я нашел под кроватью, так это два небрежно скомканных фантика. Похоже, кто-то совершил набег на мои запасы.
– Эл, помой посуду!
– Ну мам. Ну сегодня же мой день рождения, – выползая из-под кровати я хорошенько приложился головой и теперь сидел, схватившись за затылок.
– Помой посуду! Я не успеваю. А взамен я открою тебе глубокую тайну.
– Это так ты пытаешься меня заставить? Смирись, мам, у тебя ничего не вышло.
– Так, ну-ка быстро мыть посуду! – А вот это уже против правил.
Кое-как переборов свою лень и боль в затылке, я таки соизволил доплестись до кухни и помыть посуду.
– Ну, что за тайна?
– Прямо сейчас ты выполнил свое предназначение.
– Что? – Моя правая бровь внезапно подскочила вверх, словно живя своей собственной жизнью.
– Мы родили тебя, чтобы ты мыл посуду, – с ехидной улыбкой сказала мама и пошла вытаскивать тортик из духовки, оставив меня в состоянии возрастающего гнева.
Необходимо разобраться с кражей ценных запасов. Целенаправленно движусь в сторону папиного кабинета.
Спустя два стука в дверь я, не дожидаясь разрешения, вхожу. Предо мной сидит статный мужчина тридцати пяти лет, в очках в тёмной оправе, сильно привлекающих внимание, в кожаном кресле, активно что-то печатающий на своём ноутбуке. На самом деле я жутко горжусь своим отцом, он у меня писатель. Только вот его творческие запои абсолютно непредсказуемы, я его совершенно не понимаю: он может неделями не выходить из кабинета, то есть не кушать нормально, не мыться, не бриться, не спать. Да, я, безусловно, очень им горжусь, но…
– Ты опять сожрал все мои заначки?! – Пытаюсь скорчить по-настоящему хмурое лицо.
– Не понимаю, о чём ты говоришь, – напускает на себя непричастный вид. И вот как взрослый серьёзный мужчина может быть таким ребёнком?
– Пап!
– Слушаю тебя.
– Я знаю, что это ты.
– Ну и как ты это докажешь? – Мда… Его самоуверенны взгляд заставляет меня думать, что моя позиция в проигрыше.
– Да кроме тебя некому!!!
– А вот это уже совсем не аргумент.
Я же вижу, как мои дольки шоколадного наслаждения кричат о помощи в его диабетном желудке.
– Ещё какой аргумент, самый аргументный аргумент!
– О чём это вы тут спорите? – Незаметно появляется в комнате мама. Ну, конечно, ей можно и без стука. Мы оба замираем, уходя в мысли, пытаясь выцепить достойное оправдание в кратчайшие сроки.
– Да так, о сюжете папиной книги, – я безразлично взмахиваю рукой. Если мама узнает о наличии шоколада в доме, то покинем мы папин кабинет только ногами вперед.
– Вот как, – мама хмурит брови, – а мне, значит, ты не хотел рассказывать сюжет? – отец испепеляет меня взглядом вроде «получше ничего не мог придумать?». Я приподнимаю плечи и развожу руки, в знак того, что не виноват, да и вообще я как бы спас положение. Ну, почти.
– Ну что, ты, дорогая, просто не могу же я тебе недоработанную версию показать, совсем не хочется в твоих глазах упасть, – вот, сразу видно от кого у меня такой дар «красиво лгать».
Звонок в дверь прерывает весь этот спектакль одного актёра.
– Я открою, – мы с отцом одновременно вылетаем из комнаты, оставив маму в гордом одиночестве.
Мы бежали чуть ли не наперегонки, ведь это дело принципа, как «самое важное», что сейчас вообще может происходить. Пока я бежал, мой мизинец успел познакомиться со всей мебелью в доме.
– Бл*ть! – Позабыв обо всём, выругался я, но свою дистанцию всё-таки добежал, не уступая отцу.
– Опять ничья, – пытаясь отдышаться, говорит папа.
– А ты не расслабляйся, в следующий раз победа будет за мной!
– Ну это мы посмотрим, – всё так же с одышкой бормочет он. Мы уселись оба на пол и уставились в потолок, переводя дыхание, рассматривая орнамент. Мы с отцом сами его расписывали, поэтому рассматривать его было истинным наслаждением. Кажется, я забыл что-то важное…
– А дверь вы открывать, я так понимаю, не собираетесь, – нависла над нами мама. Ох, точно. Я резко дергаю за ручку.
Дверь распахивается и обо что-то ударяется, то есть об кого-то.
– «Ксо», – парень, находящийся в компании из трёх человек, выругивается на японском, и прикладывает холодную ладонь к месту удара, остальные совсем уж очевидно похрюкивают от смеха.
– И чего это ты об мою дверь-то ударяешься?
– Так это я, значит, ударяюсь? – С обидой произнёс Алекс.
– М-да… И откуда столько мазохистов понабралось? – Макс и Дима, уже совсем не сдерживаясь, смеялись в голос.
– Ну так что, входить-то будете? – Я прервал это затягивающееся приветствие и парни быстро друг за другом перешли порог гостиной.
– Вы чего опоздали-то? – Я обиженно взираю на провинившихся людишек.
– Это всё он, – они дружно тычут пальцем на вмиг остолбеневшего Макса, – его только и ждали.
– И почему же ты их задержал? – Продолжаю свой допрос, с трудом сохраняя серьезный вид.
– Родители попросили. Ну… я… это… за хлебом бегал.
– Догнал?
Молчание. Видимо, обдумывает. Я вздыхаю…
– Ладно, хрен с вами, нервы только тратить, пойдемте к столу, все готово уже, – и они без капли стеснения, обогнав меня, ввалились в кухню и расселись за столом.
– Итадаки мас, – произносит Алекс снова на японском, что означает «приятного аппетита», складывая руки перед собой, словно молясь.
– И бла-бла-бла, – привычно передразнил его Макс. Его, действительно, бесят все «Алексовские» заморочки, включая частые использования японского языка. Несмотря на то, что это две особы абсолютно не похожи, они парадоксально почти никогда друг от друга не отлипают.
Закончив трапезу, все довольно поглаживая животы, следуют в мою комнату. Алекс и Макс, скинувшись, подарили мне оригинальные наушники «Monster bits». Я очень давно о таких мечтал. В них просто великолепно слышно все биты, и просто хорошая музыка становится нереальной.
– Я уверен, тебе понравится, – протягивает мне красочную коробочку Дима. Смотрю на него пристальным взглядом, но коробочку всё же забираю.
Медленно сдираю обертку, затем, сощурив глаза, открываю коробочку. Открываю один глаз, затем другой. Визг. О боже, это точно был мой голос?
– Ва-а! – Я кидаюсь на шею к парню, – спасибо огромное.
13 самых редких видов шоколада «Ritter Sport». Один из моих любимых шоколадов. Осматриваю свою комнату, в поисках нового места для заначки. Сейчас уж точно не под кровать. Мой взгляд останавливается на нижней полке моего шкафа с одеждой. Пару лет назад, я сделал там двойное дно, когда пересмотрел детективных сериалов. Аккуратно запихиваю все шоколадки кроме одной. Медленно высвобождаю насыщенные ломтики из-под этой жесткой обертки, и плавно закидываю один из них туда, где им самое место, то есть в рот.
– Вы будете? – Спрашиваю голосом, полным скрытой надежды.
– Вообще-то да. – В их взглядах было что-то упрекающее.
– Печально, я надеялся, что вы откажетесь.
Пытаюсь запихать в рот как можно больше, чтобы им меньше досталось. И нет, я не эгоист! Об их здоровье же забочусь. Шоколад в больших количествах, знаете ли, к чему привести может.
– Ну и чем же ты сегодня занимался?
– Паркуром, – смело и самоуверенно звучит мой голос.
– Да ладно? – Я временно наслаждаюсь произведенным эффектом.
– Ну да.
– И, как? – Никак не могли угомониться эти любопытные.
– Как, как. Элементарно: с одного сайта на другой, с одного сериала на другой и так далее.
– Эл, ты просто сказочный долба*б.
Я намеренно прохожу мимо папы, когда иду выкидывать бумажку. И демонстративно медленно опускаю её в мусорное ведро, на что слышу тихое шипенье. Будет знать, как чужие заначки тырить.
Когда я зашёл в комнату, парни что-то бурно обсуждали.
– А ты, Эл?
– Что я?
– Ну, ты кого предпочитаешь: парней или девушек?
– В смысле? – Я даже покашлял для приличия. Они начинают меня пугать.
– Ну, кое-кто, не будем показывать пальцем, – Алекс показал пальцем на Макса, – гей, вдруг и ты тоже?
– Серьёзно? – Внимательно начинаю рассматривать своего друга, словно первый раз увидел.
– Да не гей я, не обращай внимания!
– А чего, просто кость пидорская? – Выдвинул предположение Алекс.
– Я би!
– Ну и что это значит? – Я непонимающе смотрю на этих извращенцев.
– Ну ты и отсталый. Би значит и с парнями, и с девушками. Разнообразие. Доходит? Так что на счет тебя?
– Хей-хей, полегче. Только взгляните на меня. Какой из меня гей? Да я самый натуральный натурал из всех тут присутствующих. – Ох, зря, зря затронули они эту тему.
– Ну да, ну да, – с сарказмом произносят эти хитрые моськи.
– Эй.
– Тшш… – Алекс подносит палец к губам.
– Почему? – Не выдерживаю я.
– Минута скорби! – Продолжает Алекс. Непонимающе приподнимаю бровь.
– Ну поясняй уже!
– Прямо сейчас умер хороший человек, превращаясь в бисексуала, оставляя за собой лишь извращённые формы.
– Ах ты же мелочь ехидная, – кидается на Алекса разъяренный Макс. Кому-то сейчас будет «атата».
– Я знаю пароль, – начинает напевать Дима.
– Я вижу ананас, – продолжаю я.
– Я верю, что еноты придут спасть нас.
– Я знаю бобров.
– Я вижу бабуин.
– Нельзя с амфетамином мешать кокаин.
– Вы что курили? – Ошарашено спрашивает нас Макс.
– Вы неправильно ставите вопрос, коллега. – «Вы что, без нас курили?» – поправляет его Алекс.
– Так, а мы пить-то будем сегодня? – Начал Макс.
– Эм… Зачем?
– Уф… Ну, почувствовать кайф, забыться! – Очень странное объяснение.
– Так, для этого и шоколад прекрасно подходит.
– Только не говори, что ты ни разу не пробовал за все 13 лет твоей жизни? – На меня вылупились три пары удивленных глаз. Видимо, я тут один воспитанный человек.
– Вы что тут все гопники что ли? Алкоголики, фетишисты! – И как меня судьба с ними связала.
– Я же еще вроде как маленький, – попытался отмазаться я, ибо закон есть закон, но это скорее звучало, знаете, как из уст наркомана со стажем.
– М-да… Тогда сегодня просто отличный повод ввести тебя во взрослую жизнь. Осталось придумать, где мы возьмем алкоголь. – Недолго думая, я решил эту проблему.
– Ну, есть у меня одна идея.
Я на цыпочках подошёл к кухонному столу, где уютно разложившись, мои родители, попивали чаёк.
– А у нас есть дома ликёр или коньяк? – Нагло и прямо спрашиваю я.
Мама даже подавилась чаем, папа аккуратно похлопал её по спине.
– Я ожидал, что это произойдёт, но позже и не дома как-то! С ним явно что-то не так, – отец посмотрел на маму.
– А не слишком ли ты маленький для такого? – Мамин ошарашенный взгляд нельзя даже описать.
– Ну, мам, ну ведь лучше, если это будет дома, под вашим присмотром в хорошей компании, чем где-нибудь в подворотне с кучкой алкашей, – ласковым голосом промурлыкал я, особенно презрительно выделяя последнее слово.
– Только если совсем капельку! – Родители все же поддаются уговору.
С умоляющим взглядом, киваю.
– Какая жалость, у нас дома сейчас нет ничего из алкогольной продукции, – не свожу с неё уговаривающего взгляда. Она сдаётся.
– Ладно, мы сейчас съездим и купим что-нибудь, но чтоб дом был в идеальном состоянии, это ясно? – Довольный, я киваю головой. Спустя час маминых сборов, они наконец были готовы.
– Мальчики ведите себя хорошо, посторонним дверь не открывайте, со спичками не играйте и…
– Мам, мне не пять лет, – перебивая ее, вставил я.
– Да, в прошлый раз ты утверждал ровно то же самое, но в итоге чуть не лишил нас кухни.
– С того раза я стал гораздо умнее, – сказал я с лицом человека, читающего речь на выпускном в Гарварде.
– Это было полгода назад, – добавила она с ноткой отчаяния в голосе.
Дверь захлопнулась. А что это значит? Верно. Вся квартира в нашем распоряжении. По телу пробежало стадо мурашек.
– А вот я всё думаю, так ты, получается, замуж выйдешь, а не женишься? – С издёвкой, начал Алекс.
– Ещё одно слово, и я тебя прямо тут во всех позах, с каждого ракурса, под каждым углом поимею, тебе ясно? – Даже мне страшно стало.
Алекс нервно сглотнул.
Дима, не теряя времени уже включил колонки на полную. Его музыкальный вкус бесподобен. Я схватил подушку, и, спрыгнув с кровати, ударил ею Макса. Драка подушками разгорелась на удивление быстро, даже не драка, а настоящее побоище.
Я спрятался в ванной, жду, пока они устанут, а потом выскользну, весь такой отдохнувший. О да, я коварен. Одна капля, вторая. Что за хрень? Поднимаю голову наверх, на меня выливается поток холодной воды. Мой визг, наверное, на другом конце города был слышен. Я срываюсь с места, с явным намереньем казнить этого урода.
– Ты у меня попляшешь!
– Неужели не остыл? Я вроде позаботился, чтобы вода холодная была, – сквозь смех бормочет Макс.
Он пробегает на всех порах мимо кухни, мимо кабинета, и всё тупик.
– Попался, мразота! – Довольно выкрикиваю.
Он забегает в мою комнату и, спотыкаясь, падает на кровать.
Не могу упустить такой прекрасный момент.
Я резко запрыгиваю на него сверху и начинаю душить подушкой. Он же начинает меня щекотать. Вот зараза, знает же мои слабости. Я медленно скатываюсь с него, в результате чего с грохотом оказываюсь на полу. Слышу злобное хихиканье… А это противное создание резко встаёт, убегая из комнаты. Встаю, чёрт возьми, больно, синяки точно будут. Бегу за ним.
– Спаси меня, заинька, тебя же никто кроме меня-то, замуж таким не возьмёт, – прячется он за спиной Алекса.
– Что? – Тот нервно округляет глазки, лаже глазища.
– Ты же свою честь уже мне отдал, а на таком «раскрепощённом», увы, уже никто не женится. Но так и быть беру тебя в законные жёны, если, конечно, готовишь вкусно, а с уборкой я буду помогать.
– Слушай, ты, ошибка природы! – Приближаюсь всё ближе.
– Ааа? – Он подставляет мне тело Алекса.
– Эмм… А ты почему мокрый? – проснулось вдруг любопытство Алекса.
– Он у нас парень горячий, вот, видать, и охлаждался, – ехидненько оскалясь, произнёс Макс.
– Бомбочка! – послышалась где-то вдали. И спустя секунду нас всех накрыло одним большим и тяжелым телом.
М-да. Судя по моим отпечаткам на теле, сегодняшний день удался.
Пока я переодевался, эти три тела, укутавшись моим любимым одеялом, завалились на диван и поставили себе какую-то комедию, уплетая весь мой запас попкорна. Я, конечно, люблю комедии, но всё как-то слишком ванильно.
– Кхм… – Я попытался напомнить о своём существовании.
– О, точно, а я-то думал, что мы забыли, – решил обернуться Макс.
– Я посылаю вам луч любви и всепрощения…
– Как мило, – заёрзал Алекс.
– Он спалит вас дотла, уроды!
Я даже не поленился и поменял диск на ужасы. О да! Люблю ужасы. Особенно, когда еще одновременно и детектив. Как и ожидалось, эти придурки весь фильм просидели с закрытыми глазами. А наблюдать за реакцией, когда хватаешь их за ногу, было просто бесподобно.
Родители что-то слишком задерживаются. Их уже нет больше четырех часов. А телефон не берут. А вдруг что-то случилось? Хотя, что может случиться? Я просто себя накручиваю…
– Эл, нам, наверное, уже пора.
– Уже? – Расстроенным голосом пробормотал я.
– Ага, родители велели прийти вовремя. Всё-таки на улицах сейчас не безопасно.
– Ну ладно, – изрекаю с долей печали.
– Увидимся завтра.
– Разумеется. – Школу никто не отменял.