Венеция. Фондамента-Сан-Джоббе, Рио-Тера-де-ла-Креа, через несколько дней
Пьетро Самбо, бывший комиссар полиции, протянул руку за зажигалкой и сигаретами, которые лежали на ночном столике. Он проснулся уже давно и с трудом дождался семи часов – времени, когда привык выкуривать первую утреннюю сигарету.
Его жена Изабелла терпеть не могла запах табачного дыма в спальне. Но теперь это не было проблемой: уже больше года прошло с тех пор, как она покинула его и забрала с собой их одиннадцатилетнюю дочь Беатриче. Это произошло после того, как Пьетро был с позором уволен из полиции за то, что в первый и последний раз в своей жизни получил взятку. Он никогда не был продажным, а эти деньги взял, чтобы органы правопорядка не закрыли игорный зал, два раза в неделю работавший по ночам в задних комнатах одного знаменитого в восьмидесятые годы ресторана. Франка Леони, жена владельца этого ресторана, была одноклассницей Самбо в лицее Фоскарини и первой девушкой, с которой у него был секс. Через много лет они снова нашли друг друга, встретились и опять вместе кувыркались на простынях, хотя он был уже женат, а она замужем. Любовный пыл вернулся ненадолго, но, когда позже Франка напомнила комиссару о себе и попросила его о помощи, он не смог ответить «нет». И принял от нее деньги потому, что не желал, чтобы муж Франки догадался об их прежней любовной связи. Тогда взять эти деньги не казалось ему серьезной провинностью: многие коллеги защищали кого-нибудь под предлогом, что это их информатор.
Но в тайный игорный дом зашли карабинеры, которые выслеживали одного среднего уровня торговца наркотиками. Они сразу поняли, что синьора Леони – слабое звено в семейной шайке.
Франке понадобилось всего несколько минут, чтобы понять, что иногда предательство бывает выгодным. Она рассказала все, до мельчайших подробностей. Пыталась оправдаться, утверждая, что незаконные доходы шли на покрытие долгов ресторана, но страх перед тюрьмой заставил ее выдать даже бывшего одноклассника и любовника.
Коррумпированный сыщик стал лакомым куском для следователей, и все набросились на него. Пока он находился в тюрьме, о его связи с Франкой Леони напечатали в газетах. Законная супруга посчитала, что муж ее предал, и не выдержала этого позора. Даже дочь не смогла удержать их вместе: слишком громкой оказалась эта история, слишком много было разговоров и взглядов.
Венеция не подходит для людей, о которых все говорят. В этом городе нет автомобилей, люди ходят пешком, встречают друг друга, начинают разговор, комментируют новости, вышивают по ним узоры, как по канве, с мастерством, которое отточено веками.
Изабелла рассталась с ним и вместе с Беатриче переехала в Тревизо. Она желала забыть прошлое и построить новую нормальную жизнь, в которой ей не будет нужно опускать глаза от стыда.
А Самбо остался в Венеции. Остался, чтобы полностью заплатить за ошибку, которая сломала ему жизнь. В отличие от жены он никогда не отводил глаза в сторону и кивал в ответ тем, кто смотрел на него сурово, как положено глядеть на виновного. Он раскаивался, он был готов отдать что угодно, чтобы вернуться назад, но прошлое нельзя изменить. Он смирился с тем, что должен жить дальше с клеймом продажного полицейского.
У него остался дом, в котором он жил с семьей. На жизнь он зарабатывал тем, что помогал своему младшему брату Туллио, у которого был маленький магазин венецианских масок. Три раза в неделю во второй половине дня Самбо улыбался иностранцам, которые непрерывным потоком заполняли эти сорок квадратных метров. Иногда ему приходилось повышать на них голос, когда надо было закрыть дверь на задвижку. Он умел вызвать к себе уважение. За годы службы в полиции он научился говорить с людьми так, что ставил на место и злых, и добрых. Все они в одинаковой степени умели быть неприятными и назойливыми.
Такие демонстрации силы он позволял себе только по отношению к туристам. Перед своей Венецией, в которой родился и вырос, он всегда стоял с видом побитого пса. Словно бродил с поднятыми руками по ее улицам и площадям, прося о прощении.
Самбо сел в кровати и стал взглядом искать на полу тапочки. Когда он начал чистить зубы, из желудка брызнула вверх по пищеводу струя кислого сока, которая напомнила Самбо о побочных эффектах наказания, которое он отбывал.
Закону было достаточно отправить его на несколько месяцев в тюрьму и снять с него погоны, но совесть приговорила его к каторге.
В Италии политики, администраторы, промышленники и крупные финансисты доказали, что в неприятностях с законом нет ничего плохого. Даже наоборот. Они выставляли напоказ «преследования» со стороны судебной власти, как медали.
Пьетро Самбо не мог вынести того, что он больше не полицейский. Он был создан для работы в полиции – смелый, добросовестный, наделенный чутьем, которое указывало ему верный след. Благодаря этим качествам он сделал карьеру в бригаде по расследованию убийств, затем возглавил этот отдел и оставался его главой, вызывавшим страх и уважение, пока не был смыт грязной волной.
Он оделся (нарочно сделал это медленно), вынул из ведра мешок с мусором и пошел прямым путем в бар «Чоди» возле моста Трех арок, чтобы, как обычно, выпить кофе и съесть кусок торта, приготовленного вдовой Джанезин, которая управляла этим баром с незапамятных времен.
Она знала бывшего комиссара с тех пор, когда он был еще ребенком, и прекратила возникший было скандал короткой фразой на чистом венецианском диалекте: «Здесь бывший всегда будет желанным гостем». И никогда не задавала ему вопросов. Вела себя с Самбо как обычно и следила, чтобы другие посетители не ставили его в неловкое положение.
Покупая местную ежедневную газету, он заметил человека, который рассматривал витрину маленькой пекарни. Самбо раньше никогда не видел этого мужчину в своем квартале. Это мог быть иностранец, но Самбо в этом сомневался: ни один человек, находясь в здравом уме, не стал бы с интересом рассматривать эту жалкую выставку выпечки. Бывший полицейский посчитал его подозрительным и продолжил свой путь с неприятным чувством, что этот тип следит именно за ним. И оказался прав. Примерно через сто метров Самбо зашел в табачную лавку купить себе запас сигарет на день, а выйдя оттуда, увидел незнакомца перед антикварной лавкой.
Он явно был похож не на человека, который работает за письменным столом, а на того, для которого родная стихия – улица.
Самбо выбросил пакет и зажег сигарету, а потом пошел прямо к тому человеку. Тот не побежал и не попытался применить какой-нибудь отвлекающий прием. Он просто ждал Самбо и дерзко улыбался.
– Добрый день, – произнес бывший сыщик.
– И вам добрый день, синьор Пьетро, – ответил незнакомец на приветствие. У него был сильный испанский акцент.
Этот человек без всякого труда дал понять, что знает Самбо и что эта встреча не случайна.
– Теперь я должен был бы спросить вас, почему вы так неловко преследуете меня, – сказал Самбо.
Иностранец усмехнулся и ответил:
– Обычно у меня это получается намного лучше. – Затем он указал рукой на улицу и добавил: – Я хотел бы иметь удовольствие угостить вас завтраком – разумеется, в баре «Чоди».
– Я вижу, что вам известны многие подробности моей повседневной жизни, – заметил бывший комиссар, сердясь на себя за то, что не заметил признаков слежки в предыдущие дни. – С каких же пор вы за мной следите?
Иностранец ответил уклончиво:
– Мы хорошо знаем вас, синьор Пьетро. Лучше, чем вы можете себе представить.
– Вы употребили множественное число. Кто – вы?
– Меня зовут Сесар, – ответил иностранец, вежливо беря Самбо под руку. – Я хотел бы устроить вам встречу с одним человеком.
Когда они вошли в бар, вдова Джанезин бросила полный недоверия взгляд на не знакомого ей спутника ее приятеля. Пьетро подошел к прилавку и поцеловал хозяйку в знак приветствия. Испанец же направился к столику, где сидел человек, читавший газету «Монд» и медленно пивший кофе эспрессо.
– Это друзья? – спросила хозяйка у бывшего комиссара.
– Не знаю, – ответил он. – Но скоро буду это знать.
Человек за столиком сложил газету, встал, пожал руку Пьетро и представился: «Матис». Он был старше своего товарища: коротко подстриженные волосы Матиса были седыми. Очки в легкой оправе, которые он носил, подчеркивали размер и цвет его больших голубых глаз. Матис был не очень высоким, коренастым, и у него намечался живот. Пьетро подумал, что этот человек похож на военного.
Бывший комиссар принял предложение сесть, и вдова принесла ему капучино и торт. Тот, кто назвал себя Сесаром, заказал стакан теплого молока. Самбо ковырнул вилкой торт и нервным движением положил в рот отломанный кусок. Он начал уставать от всех этих загадок.
– Итальянец, француз и испанец. Что это – шутка?
Его собеседники переглянулись, а потом тот, который назвал себя Матисом, произнес слова, которых Пьетро никак не ожидал.
– Мы хотим поручить вам расследование, – вот что он сказал.
– Я уже не служу в полиции, и я не частный сыщик.
– Я уже говорил вам, что мы хорошо вас знаем, – вмешался Сесар.
– Тогда зачем вам нужен полицейский-взяточник? – вызывающе спросил Самбо.
– Не будьте так суровы к себе, – возразил француз. – Вы ошиблись и дорого за это заплатили, но вы не испорчены.
– А что знаете об этом вы?
Иностранцы уклонились от ответа, задав Самбо свой вопрос: не желает ли он ознакомиться с делом, которое они желают ему предложить?
– Мне также хотелось бы узнать, кто вы и как вышли на меня.
– В данный момент это невозможно, – заявил испанец.
– Будем двигаться по одному шагу зараз, – добавил Матис.
Самбо занялся своим завтраком, думая при этом, что жизнь способна постоянно подбрасывать человеку неожиданности. От этих двоих сильно пахло секретными службами. Раз эти люди старались привлечь его к участию в своих делах, значит, у них случилась беда. Вероятно, им нужен опытный следователь, хорошо знающий местность. Нужен потому, что они не могут обратиться за помощью к силам правопорядка.
– Мы можем хорошо вам заплатить, – сказал испанец.
– Я думаю, вы щедры потому, что дело, которое мне предлагаете, незаконно и опасно.
– Нужно расследовать убийство, – ответил француз.
– Кто жертва? И как это произошло? – с удивлением спросил Пьетро. – В Венеции уже давно никого не убивали.
Его собеседники молчали, не зная, отвечать или нет. Решение принял Сесар. Убедившись, что никто из других посетителей бара не интересуется их разговором, он сказал:
– Нашу подругу задушили примерно десять дней назад, и об этом преступлении не было объявлено по причинам, которые мы сейчас не можем назвать.
Самбо был ошеломлен.
– Вы хотите сказать, что где-то там, – он указал рукой на улицу, – лежит разлагающийся труп и ждет, чтобы его обнаружили?
– Нет. Тут другая ситуация, – ответил француз. – Нам нужен специалист из убойного отдела потому, что мы не желаем, чтобы убийца остался безнаказанным.
Пьетро вставил в рот сигарету, но не зажег ее, и добавил:
– Не знаю почему, но мне кажется, что это должно быть не обычное наказание по закону.
– Вы правы, – ответил Матис. – Он должен умереть как собака.
Бывший комиссар развел руками и раздраженно сказал:
– Вы понимаете, что говорите? Вы предлагаете мне вести неразрешенное расследование, чтобы найти виновного, который будет осужден на смерть!
– Найти убийцу, – уточнил француз.
– В нашей стране смертная казнь давно отменена.
– Убитая женщина была особенным человеком. Она была нам дорога, – ответил Сесар.
– Мне жаль, но это не заставит меня изменить мнение, – сказал Самбо.
– Мы просим вас только взглянуть на материалы дела, – вмешался Матис. – Если вы не хотите нам помочь, то, может быть, будете в состоянии дать совет.
Пьетро Самбо был в растерянности. Рассказ этих двоих звучал нелепо. Но, вероятно, они говорили правду: не было никаких оснований предполагать иное. К тому же сегодня у него не было более важных дел.
Они приехали на катере в Джудекку, вышли из него на Сакка-Физола и пошли вглубь этого острова через Фондамента-Беата-Джулиана. Через несколько минут они оказались на улице Лоренцетти, вошли в многоквартирный дом, населенный пенсионерами и студентами и нуждавшийся в срочной реставрации. Ветхий лифт поднял их на третий, самый верхний, этаж.
Первой подробностью, которую заметил Пьетро, были бронированная дверь и кодовый замок последнего поколения. Он знал лишь двух воров, способных взломать такой замок, и оба уже давно были в тюрьме.
– Мы не хотим рисковать, – объяснил француз, заметив любопытство в его взгляде.
Они пошли по длинному узкому коридору, который выглядел еще мрачнее из-за пахнувших плесенью зеленых обоев.
Последняя комната была совершенно темной. Когда зажегся свет, Пьетро увидел перед своими глазами стену, увешанную фотографиями. Он сразу понял, что это снимки с места преступления и что сделал их человек, знакомый с методами полицейской экспертизы. Бывший комиссар начал изучать их один за другим. Женщина в возрасте от тридцати пяти до сорока лет лежит на полу, глаза выпучены, руки раскинуты в стороны, рядом валяется опрокинутая подставка для зонтов. Подол платья не поднят, и тем более оно не порвано. Вероятно, сексуальное насилие можно исключить.
– Ее задушили, верно? – спросил бывший комиссар.
– Да, – одновременно ответили оба товарища убитой.
– Вскрытие было?
– Нет.
– Тогда почему вы уверены, что она умерла от удушья? – спросил Пьетро, хотя уже знал ответ.
– У нас есть некоторый опыт, – со вздохом сказал француз.
Самбо повернулся и взглянул ему в лицо.
– Вы полицейские, солдаты или сотрудники секретных служб. Кто именно?
Сесар покачал головой и ответил:
– Мы можем вам сказать только, что мы в этой истории – положительные персонажи. А злодей тот, кто убил нашу подругу.
– Вы еще ни разу не назвали ее по имени, – заметил Пьетро.
Испанец поморщился и ответил:
– Можете его придумать, если это для вас действительно важно.
– А что с трупом?
– Он в безопасном месте, – ответил Матис. – И в подходящее время будет передан ее семье.
Бывшему комиссару было бы приятно узнать об этих событиях больше и понять, почему о смерти женщины нельзя объявить открыто, но он смирился и ждал, что будет дальше. Эти двое твердо решили молчать, и он не получил бы ответов на вопросы, которые теснились в его уме.
– Я должен был бы осмотреть место преступления, – сказал он.
– Это невозможно, – ответил француз.
Бывший комиссар потерял терпение:
– Вы действительно думаете, что я могу расследовать дело без углубленного знания о нем?
– Нам известно, кто убийца, – заявил Сесар.
– Мы знаем его лицо, но не знаем, кто он, – пояснил его товарищ. – Поэтому нам нужен местный помощник.
Испанец протянул руку к компьютерной мыши. На экране компьютера появились открывающаяся дверь и луч искусственного света, осветивший участок пола.
Внезапно зажглась люстра, и стал виден профиль мужчины, который осматривал комнату с плохо скрытым изумлением. На мужчине были темная одежда, перчатки из латекса и ботинки на резиновой подошве. Рост его был примерно метр восемьдесят, он был стройным, двигался легко и быстро. Он вошел в другую комнату и исчез там на пару минут, потом снова прошел перед телекамерой, направляясь к входной двери, и вдруг повернулся лицом к объективу. А затем подошел к камере, и несколько секунд его лицо было видно на экране крупным планом.
Темно-русая борода, густая, но ухоженная, окружала лицо с правильными, почти лишенными индивидуальности чертами. Взгляд серых глаз был чувственным даже в эту тревожную минуту. Оттенок серого был редкий, и Самбо подумал, что это облегчит им охоту, но одновременно вспомнил и народную поговорку о том, что сероглазым всегда везет.
Лицо мужчины исказилось от бешенства. Хотя запись была немая, не оставалось сомнений, что он кричал. После этого изображение стало расплывчатым и запись прервалась.
– По тем вашим словам я предположил, что увижу съемку убийства.
– Это видео было снято после обнаружения трупа и выноса его из квартиры, – объяснил Сесар.
– Почему вы уверены, что этот человек – убийца?
– Потому что у него были ключи от квартиры жертвы.
– А почему вы думали, что преступник вернется на место преступления?
Матис вздохнул и положил ладонь на руку Пьетро, показывая, чтобы тот сел на стул.
– Когда мы обнаружили нашу подругу мертвой, – начал он рассказывать, – мы убедили себя, что виновники ее смерти – враги, против которых мы сражались уже давно. Мы унесли тело и опустошили дом, чтобы они не смогли, вернувшись, завладеть материалами, которые дали бы им важные сведения о нашей деятельности или подсказали, как устроить для нас засаду. Мы установили там телекамеру и были очень удивлены, когда увидели, как этот человек входит в дверь. Мы уверены, что он не имеет ничего общего с нашими противниками.
– Он профессиональный убийца?
Француз покачал головой и ответил:
– Нет, киллер бы действовал быстрей и эффективней.
Испанец встал и подошел к фотографиям на стене.
– Матис прав. Здесь ясно видны следы борьбы, – сказал он, указывая на следы на стенах и полу, царапины на кончиках туфель жертвы и синяки на ее ногах. – Она умела защищаться и дорого продала свою жизнь. Мы полагаем, что убийца был без оружия, хотел изнасиловать ее, но это плохо закончилось. Все произошло в этой комнате, и он убежал с сумкой, которую мы обязательно должны вернуть.
Пьетро Самбо задумался. В Венеции еще никогда не было отмечено такое преступление. Красть что-либо у иностранок тоже стали редко. Самбо по очереди представил себе всех ранее судимых местных жителей, но знал их так хорошо, что мог с уверенностью исключить этот след. И тут у него мороз пробежал по коже: Пьетро вспомнил, что слышал о похожем почерке преступления. В его голове закружились в беспорядке части картины того преступления – место нападения, тип жертвы, способ убийства, кража сумки. Он внезапно вспомнил информацию из доклада, который был прочитан на курсах повышения квалификации, проведенных Интерполом в Брюсселе.
Пьетро вскочил со стула, взял в руку компьютерную мышь и вывел на экран крупный план убийцы.
Сесар тоже встал и с изумлением спросил:
– Вы его узнали?
Бывший комиссар указал на лицо, смотревшее с экрана, и ответил:
– Мать твою, это он! Не могу поверить!
– Кто – он?! – сердито спросил Сесар, торопя Самбо с ответом.
Но бывший полицейский был так ошеломлен, что лишь через несколько секунд смог ответить:
– Турист.