Олег Правилов – в ярости, возвращался с расположенной в лесах Святошино базы частной охранной фирмы «Ямадзакура», где подобралась компания для пейнтболла. Вообще-то Правилову пора было наиграться в войну, довелось и с парашютом прыгать, и в БМП гореть, и стреляли в него многократно, трижды серьезно зацепив. Но таков уж был характер Олега Петровича, любил он, время от времени, доказать себе и окружающим, что не зря умудренные опытом римские стратеги считали «сорок пять» наилучшим возрастом легионера. Так, по крайней мере, полагал сам Правилов, любивший, на досуге, посидеть на балконе с томиком военной истории в руках. Тем более что понарошку все, – без крови. Далее в программе следовали банька, банкет и кое-что – на десерт, но Правилов, едва услышав в трубке мобильника глухой от ярости голос Виктора Ивановича Ледового, понял, что приятный вечер для него завершен.
– Ты знаешь, что все наши счета в «Кредит-Банке» арестованы сегодня легавыми? – зарычал Ледовой вместо приветствия.
Правилов ничего подобного не знал.
– Может, ты в курсе, что наших фирмачей на Федорова тоже хлопнули? А двоих твоих дебилов запаковали прямо в офисе с чемоданом, набитым баксами?!
Правилов и об этом впервые слышал. Он молча сидел на осиновой лавке, с махровым полотенцем на бедрах и трубкой мобильника у уха.
– Слыхал про Протасова и Армейца? Твои клоуны, я ничего не путаю?
– Мои, – капелька пота скатилась по седому виску Олега Петровича и задержалась в ямке над ключицей.
– Это мои баксы, Правилов, понимаешь ты или нет?! – Ледовой сорвался на крик. – Нахрена мне твоя долбаная контора, если я даже узнаю про всю эту херню не от тебя?
– Уже работаю над этим вопросом. Буду докладывать, Виктор Иванович… – под шквалом внезапно обрушившихся неприятностей Правилов чувствовал себя человеком, среди ночи бесцеремонно вытащенным из-под одеяла.
– Ты решай, Правилов… – голос Ледового нагнал бы страху и на камень, – лучше бы тебе решить…
Через минуту Правилов, на ходу застегивая куртку, уже бежал к джипу. Захлопали дверцы, и машины – первая Правилова, вторая – охраны, разбрасывая колесами гравий, понеслись лесной дорогой.
Да, это были неприятности, нечего даже говорить. Олег Правилов не контролировал, конечно, все финансовые потоки, протекающие, словно кровь по венам, через счета реальных и подставных фирм, подконтрольных могущественной корпорации Виктора Ледового. Но, будучи шефом службы безопасности, отвечал за них головой. Правилов не выпускал из рук мобилку, пытаясь прояснить ситуацию и сознавая, что вечер пятницы для этого – время гиблое. И все-же, когда джипы свернули в тенистую аллею, соединяющую двор дома 37а с улицей Воровского, общая картина случившегося уже предстала перед Правиловым, зловещая, как призрак отца Гамлета.
Действительно, около четырнадцати ноль-ноль, когда вернувшиеся с обеденного перерыва операционистки «Кредит-Банка» мирно рассаживались по своим «лоджикам», делясь соображениями о погоде, – останется ли она в выходные такой же теплой или, как назло, зарядит дождь до самого понедельника, к банковской стойке подошли опера городского управления экономической милиции. В течение последующих пятнадцати минут счета трех фирм, через подставных лиц принадлежавших Виктору Ледовому, были арестованы.
По большому счету, фирмы эти существовали только на бумаге, открытые на мертвых душ, что ни в коей мере не мешало, а даже наоборот, помогало перекачивать через них суммы, о которых мог только помечтать не один десяток крупных промышленных предприятий, и то при условии объединения капиталов.
Поскольку счета после ареста остались открытыми на прием, словно проваленная контрразведкой шпионская явочная квартира (заходи – не бойся, выходи – не плачь), к тому же был чертов вечер пятницы, а следовательно, большинство кресел, из которых принимаются решения, опустели до понедельника, крупные денежные суммы продолжали сыпаться из расчетной палаты прямо в лапы оперов, будто кванты света в черную дыру.
На милицейские столы улеглись бесчисленные погонные метры банковских распечаток – плательщик, сумма, основание платежа. Перечень оплаченных товаров и услуг просто поражал воображение: телевизоры и бензин, водка и мыло, гипсокартон и компьютеры, автоперевозки и реклама и многое, многое другое. Все это скорее напоминало очередное издание справочника «ЗОЛОТЫЕ СТРАНИЦЫ КИЕВА».
Одновременно опера городского УБЭП, действуя при поддержке милицейских спецподразделений, ворвались на третий этаж здания бывшего всесоюзного проектного института по улице Федорова, 18. Ныне этаж арендовала коммерческая фирма «Антарктика». Милиционеры, уложив носами в ковролин троих сотрудников и охранника, вывернули из сейфов комплекты пустых бланков с печатями, сами печати и более семисот тысяч долларов. Надо сказать, что и печати, и бланки в точности соответствовали счетам, арестованным в «Кредит-Банке».
Правилову оставалось признать, что крупное финансовое предприятие Ледового, занимавшееся обналичкой с молодецким размахом, рухнуло в считанные часы. Более того, в офисе «Антарктики» были задержаны двое непосредственных подчиненных Правилова. По имеющейся у него непроверенной пока информации, его люди вначале оказали сопротивление и здорово получили по мозгам, потом качали права, размахивая корочками сотрудников службы безопасности, а затем, каким-то загадочным образом, скрыл голосом:
– Вот дерьмо, – кратко охарактеризовал ситуацию Правилов. Поводов радоваться замечательному весеннему вечеру у него не осталось вовсе. Правилов рывком покинул джип и легко взбежал по ступенькам, зычно гаркнув на ходу:
– Протасова с Армейцем ко мне!
Он уже шагал в дверной проем, когда услышал за спиной шум внезапно завязавшейся потасовки и чей-то отчаянный крик:
– Товарищ полковник! Мой батя воевал с Вами в Афгане!..
Правилов резко развернулся на каблуках и увидел молодого парня, бегом пересекающего дворик. Трое охранников неслись следом, еще четверо наперерез.
«Долбаные тюти», – мелькнуло в голове Правилова.
В центре двора беглец столкнулся с преследователями и образовалась куча, характерная для матчей по регби. Правилов улыбнулся, представив, что бы было, окажись паренек обвешанным бомбами террористом-смертником, и эта идиотская мысль подняла ему настроение.
Проводив взглядом вкатившие во двор машины, Андрей в пассажире головной сразу признал Правилова. Вообще говоря, он ориентировался по фотографиям десятилетней давности, черно-белым, невысокого качества, но все же полагал, что не ошибся. На снимках, привезенных майором Бандурой из Афганистана, Правилов встречался несколько раз: отец и Правилов на броне БТРа, в танкошлемах, сдвинутых у обоих на затылки, они же с солдатами на каком-то мосту, позади что-то вроде мрачного горного склона. То были обычные фотографии из старого армейского альбома, любовно обтянутого толстым красным сукном. Вот, кстати, яркий пример обыкновенной для тех лет солдатской самодеятельности.
– Сам альбом перетягивал? – заинтересовался Андрей.
– Бойцов заставил, – отмахнулся отец.
Показывая альбом сыну, Бандура-старший еще высказался в таком духе, что появление экспресс-лабораторий «Кодака» разделило мир фотографий на две части – до «Кодака» и после. «До» как-то сразу постарели, словно игрушки детства, заткнутые, за ненадобностью, на чердак.
Двадцати секунд, понадобившихся Правилову, чтобы пройти мимо джипов и подняться на крыльцо, вполне хватило Андрею для принятия решения (возможно, не самого разумного). Он перепрыгнул через шлагбаум и припустил что есть духу по двору. Крепкие ребята метнулись за ним, как свора псов за кошкой. Уже падая, Бандура завопил во весь голос:
– Товарищ полковник! Мой батя служил с Вами в Афгане!
И исчез под телами охранников.
– Поднимите его, – беззлобно распорядился Правилов.
При виде молодого паренька, которого дюжие телохранители держали на руках, будто снаряд для занятий дзюдо, Правилов вдруг почувствовал, как напряжение, нараставшее в течение последнего часа, стремительно пошло на спад. Нервы попросту не способны находиться в постоянно натянутом состоянии, а тут еще в душе Правилова робко звякнула струнка, молчавшая достаточно долго. Ни полковником, ни уж тем более товарищем, его не называли давненько.
– Ну и кто ты таков?
«Совсем молодой паренек, вроде бы не бандюк, не селюк, на тупоголового мажора из центра тоже совсем не похож. Очевидно только то, что недавно били, причем били на совесть».
– Бандура я… – телохранители немного ослабили хватку, и парень коснулся ногами асфальта. Один из телохранителей, глянув в отобранные при беглом обыске права, кивнул утвердительно:
– Точно.
Около года тому назад Правилов навестил мать Андрея Комиссарова – одного из своих прежних солдат. Из тех, что служили в его роте, когда поднятым по тревоге подразделениям 105-й десантной дивизии был отдан приказ срочно грузиться в самолеты. Из тех, кого чуть позже Правилову по тем или иным причинам не удалось сберечь. Из тех, кому из Афганистана домой довелось возвращаться в цинке.
Комиссаров погиб – снайперская пуля снесла ему половину головы – в первых числах 1980-го. Правилов на похороны не ездил, не до того ему было, да и порядок существовал другой. Солдатский гроб проделал долгий путь от Баграма до Киева. Офицеры военкомата, призвавшего Комиссарова на службу каких-то полгода назад, на всякий случай в сопровождении врача скорой помощи и наряда милиции, явились в его дом, который больше не был его домом, и сообщили родителям, что сына у них нет. Вот, собственно, и все. Комиссарова похоронили за счет военного ведомства, стыдливо указав на могильной плите: «Скончался 12.01.80 г.», забыв упомянуть, где, как и за что. Таков уж был порядок. Никто и пикнуть не смел.
Правилов давно собирался съездить, да то как-то не выходило, а то и сам откладывал. И вот год назад решился.
Пожилая женщина заварила для него чай, он принес сладости. То ли торт, то ли еще что – он уже не помнил. Из открытого окна доносились звуки улицы. Там стояло лето, там кричала детвора. Клаксонили машины, чирикали птицы, и происходило еще Бог весь что. Старушка (возможно, думал потом Правилов, она только казалась старушкой, просто так выглядела) рассказывала Олегу Петровичу… о ЖЭКе, кажется, в который не достучишься, чтобы поменяли ржавые трубы. И что зимой в комнате зябко – надо прокачать батареи, а кто это сделает? Андрюшин папа – уже пятый год как умер, а сам Андрюша… Она утерла слезу ладошкой. Довольно скупую – видать, свое отплакала.
Правилов сидел, слушал в пол-уха и рассеянно осматривал комнату. Черно-белый портрет Хэмингуэя на стене над старым письменным столом, вскрытым морилкой. На книжных полках в основном школьные учебники, над ними выцветший плакат с Дином Ридом.[5] Брюки-клеш, на плече гитара, а в глазах – тоска смертная… Громоздкий бобинный магнитофон «Маяк», онемевший, очевидно, с тех самых пор, как Андрей Комиссаров в последний раз перешагнул порог своей квартиры.
«Он играл на проводах в армию», – думал Олег Правилов. – «Где-то тут стоял стол. Андрей с приятелями ели и пили, главным образом пили, понятно, а после полуночи кто-то из друзей обрил его налысо. И слушали они, – что же они слушали весной 79-го?… „АББУ“? „Бони-М“? „Кисс“? „Назарет“? „Лэд Зэппэлин“?… Может быть, „Чингиз-Хан“? „Рок-н-ролл – казачок, рок-н-ролл – казачок…“ Не Льва Лещенко, и не Софию Ротару.
Как бы там ни было, в тот день (ту ночь) магнитофон работал в последний раз. Утром ребята, горланя, побрели к военкомату. Как телята – на убой».
– …Я-то пенсию через военкомат получаю, но даже на квартплату не хватает… – прорвалась в голову Правилова мама Андрея Комиссарова.
«Я в прошлом», – сказал себе Правилов. Как будто долбаная душманская пуля, выпущенная двенадцать лет назад, черт знает где, на другом конце света, привела в действие механизм чудовищной машины времени и отправила Олега Правилова в последнюю весну семидесятых.
Ощущение было невыносимым. Оно не отпускало Правилова, пока он спускался обшарпаной убогой лесницей, украшенной обгоревшими спичками, прилепленными к потолку при помощи слюны. Оно давило его, когда он садился в джип и выбирался с Радужного массива, преодолевая послеобеденные пробки.
Он не уехал от старушки – он от нее сбежал.
Нечто подобное испытал Правилов и теперь, услышав фамилию Бандура. Она прозвучала отголоском такой неправдоподобно далекой эпохи, в которой и Ледовой, и все, что с ним связано, могло привидеться Олегу Правилову разве что в чудовищном ночном кошмаре.
Правилов махнул рукой – Андрей очутился на свободе.
– Пойдем со мной, – Олег Петрович указал на дверь и шагнул в нее, не дожидаясь, пока молодой человек придет в себя и последует его примеру.
– Батя на копейки с пасеки живет, – они сидели в кабинете Правилова, на 2-м этаже особняка. Окна кабинета выходили в сад, позолоченный лучиками заходящего солнца. – На базаре за все дай: за место дай, за крышу дай, за лабораторию – тоже дай. В магазины сдавать – денег своих не допросишься, а если чего и отдадут, все инфляция пожрет.
– Батя из района позвонить Вам хотел, – Андрей отхлебнул горячий кофе из чашки, принесенной холеной секретаршей, – он хотел, только ведь пасеку надолго не оставишь: или разворуют начисто, или спалят вообще.
– Понятно-понятно, – Правилов внимательно изучал Бандуру. Понятно-то понятно, а Правилову было бы спокойнее, если б Бандура-старший все-таки изыскал возможность, да звякнул. Время такое наступило – недоверчивое, ничего тут не попишешь. Хотя пока и гладко у парня выходило. Правдоподобно, грубо говоря.
– Давай подробнее, кто по дороге обидел?
Андрей, стараясь не упустить ни единой детали, рассказал об инциденте в Гробарях. Планов мести он не строил, а вот вернуть отцовскую «тройку»…
Нарисованная Бандурой картина удивления у Правилова не вызвала. За разбитую дорогую иномарку могли и убить, может, и убили бы, кабы не гаишники.
– Значит, говоришь, имя мое их напугало? – Правилов улыбнулся, испытывая смесь легкой досады и удовлетворения. Его имя действительно стало звонким за последнюю пару лет. Ясное дело, какой-нибудь инженеришка с безвременно скончавшегося завода об Олеге Петровиче мог и не слышать, а вот среди тех, кто бороздил улицы родного города на дорогих иномарках, очень даже похоже.
– Извините, Олег Петрович, – щеки Андрея залил румянец, – еще как напугало, особенно того солидного гада в костюме и со здоровенной золотой «гайкой».
– С «гайкой», говоришь… – Правилов выпустил облако дыма изо рта и задумчиво кивнул. Он курил «Лаки Страйк» в солдатском варианте, без фильтра. Бандура подумал, что нехило было бы, малость приподнявшись, отправить отцу пару блоков таких вот сигарет бандеролью. Сколько себя помнил Андрей, отец оставался верен «Приме», балуясь «Столичными», как правило, только по большим праздникам. Типа семейных Дней рождений, Нового года и 23-го февраля.
Вытянув из Андрея точное описание красной «Мазды» и ее прекрасной владелицы, с помощью которых безымянный полковник столь оперативно покинул место ДТП, Правилов ненадолго задумался. – «Вообще говоря, обычная история, не хуже и не лучше остальных – в этом мире случается и не такое. В городе достаточное количество полковников, успевших по достоинству оценить и золото, и иномарки. Случаются среди них и такие, что и гаишников по струнке построят, и в ряху зарядят, без лишних разговоров, хотя…»
– Ну-ка обожди… – Правилов потянулся к сейфу, пошелестел какими-то бумагами, достал маленькую фотографию – из тех, что клеят на документы, и, не выпуская ее из рук, протянул Андрею:
– Он?
Мог и не спрашивать, достаточно было просто взглянуть, как Андрей весь подобрался, сдавив пальцами кожаные подлокотники кресла.
«Ну и ну. Первым же снарядом – и прямо в десятку».
– Чего позеленел? – фотография исчезла в сейфе. – Все в порядке, мне он не друг. Но человек очень серьезный, так что ты еще легко отделался.
Олег Правилов полагал, что начальник городского управления экономической милиции вполне может позволить себе кататься, где заблагорассудится, разбивать какое угодно количество машин и встречаться с красивыми женщинами на трассе – да Бога ради. Если бы не одно обстоятельство. Если б не поразительное сходство прекрасной незнакомки из Гробарей с Милой Сергеевной Кларчук – ослепительной блондинкой, раз, и владелицей новенькой красной «Мазды», два. Кроме этих неоспоримых достоинств, Мила Кларчук, согласно информации Правилова, состояла в ближайшем окружении Артема Павловича Поришайло, человека исключительно влиятельного и могущественного. Артем Павлович, в свою очередь, находился в более чем тесных деловых отношениях с правиловским нынешним шефом и благодетелем – Виктором Ивановичем Ледовым.
– Значит, красивая яркая блондинка в «нулевой» 323-й «Мазде»? Марку не путаешь?
Андрей не путал. Триумфальное шествие турецких жвачек «Турбо» застало его еще в школе. Меняться цветными вкладышами – он не менялся, в фантики не играл (выпускной все же класс), а вот срисовывал автомобили в альбом с огромным удовольствием. Рассказывать об этом Правилову Андрей не стал, просто кивнул утвердительно:
– «Мазда». Сто процентов.
Фотоснимков Милы Кларчук Правилов в сейфе не имел – экая, понимаешь ли, жалость. Да и вряд ли стоило полагаться в данном случае на абсолютную, как он сам утверждал, зрительную память Бандуры-младшего, видевшего незнакомку мельком, с большого расстояния и, в конце концов, в состоянии аффекта. Следовало признать случившееся совпадением и выкинуть из головы, либо…
Киев – не Шанхай, уж кто-кто, а симпатичные белокурые женщины встречаются на его улицах достаточно часто, невзирая на триста лет татаро-монгольского ига. Иди, подсчитай, какой процент внушительной армии киевских блондинок отдает предпочтение красным «Маздам», зарегистрированным на них самих, их мужей или любовников. Да на кого угодно. Попробуй, проверь.
Только вот в совпадения Правилов не верил. На эпизод трогательного служебного романа сурового полковника из МВД и близкой олигарху красавицы встреча, подсмотренная Бандурой, тоже не походила. Особенно принимая во внимание разгром, устроенный вскоре после их замечательного свидания подчиненными полковника, – предприятиям ближайшего партнера этого самого олигарха.
Правилов крепко задумался. Очень похоже на то, что Артем Павлович решил, исходя из каких-то своих соображений, потрясти за кадык Виктора Ивановича. Пока сохраняя инкогнито. Прекрасно. Теперь Правилову оставалось только поздравить себя с завидным положением человека, проплывающего на надувном матрасе по гребаному бассейну, в котором акула надумала порвать горло крокодилу.
Правилов потянулся к трубке, но сразу одернул руку. Ледовому звонить рановато. Пока, по крайней мере.
Он прикурил очередную «Лаки» от тлеющего окурка предыдущей и внимательно поглядел на Бандуру. Молодой человек скромно сидел напротив, сосредоточенно изучая ногти на руках.
Что-то тут было не так. Все сложилось один к одному, будто пластмассовая детская головоломка. Из тех, что Правилов обожал дарить племяннице, где-то в середине семидесятых. – «И не даром, кстати, дарил – грамотная девка выросла».
Чересчур уж все просто. Складный рассказ у парнишки получился. И придраться особо не к чему. И все хорошо бы, если б не одно обстоятельство. Если закрыть глаза на быстроту, с какой отдельные, не связанные между собою штрихи, накапливавшиеся на протяжении всего сегодняшнего вечера, объединились в целостную картину: «Артем Поришайло, танцующий на крышке гроба Виктора Ледового».
Подозрение, трепетной тенью блуждавшее на задворках правиловской подкорки, мало-помалу приобрело определенную форму.
«Замечательно, нечего даже говорить. Сидел Олег Правилов, ломал голову, кто напал, зачем напал, кто приказал, и как свою задницу прикрыть, пока не появился, точно джин из лампы Алладина, сын старинного армейского приятеля (которому и позвонить-то некуда) и самым чудесным образом открыл старому дураку глаза на истинное положение вещей. Разоблачил злодейский заговор олигарха Поришайло и вообще повыводил на чистую воду всех, кого только можно».
Неожиданно на правиловском столе ожил динамик, щелкнул и сообщил томным голосом секретарши:
– Олег Петрович, Протасов и Армеец прибыли.
– Вот что, – Правилов постарался не выдать возникших подозрений, но вышло, один черт, с прохладцей. – Вот что. Ты это, пойди, посиди, что ли, в приемной, тут мне срочный вопрос нужно решить. Понял, да? – И обернувшись к микрофону, гаркнул уже не сдерживаясь: – Давай их немедленно ко мне!
Андрей мельком взглянул на новых посетителей кабинета. Первым вошел здоровенный детина лет тридцати с небольшим, под два метра ростом, одетый в кожаную куртку, полностью закрывающую бедра, спортивные штаны с белыми лампасами и кроссовки неправдоподобно большого размера.
– Ну и шайба… – мелькнуло в голове Андрея.
На шее «шайбы» красовалась золотая цепь такой величины, что ее вполне можно было применить для якорной стоянки какого-нибудь небольшого корабля. Эскадренного миноносца, к примеру. Сплюснутый нос и изломанные линии бровей свидетельствовали о том, что поединки боксеров здоровяк видел не только по телевизору.
Второй посетитель во многом являл собой полную противоположность первому. Это был стройный, интеллигентного вида молодой человек, одетый в безукоризненный двубортный костюм. Если бы Андрей не провел начало 90-х годов на отцовской пасеке в селе, то вполне бы мог заподозрить, что в особняк проник назойливый представитель вездесущей Канадской компании.
Бандура вышел из кабинета, дверь закрылась, он очутился в приемной.
Как только дверь за Андреем захлопнулась, Правилов, не удостоив вошедших даже взглядом, снял трубку телефона и набрал номер городского управления ГАИ. Ожидая, когда наступит соединение, Правилов сохранял на лице угрюмое выражение, которое, во-первых, полностью отвечало его настроению, и, во-вторых, должно было показать робко переминавшимся с ноги на ногу Протасову и Армейцу, что в самые ближайшие минуты их ожидает грандиозная взбучка. Протасов и Армеец и сами понимали, что попали.
Пока Правилов обменивался с невидимым телефонным собеседником традиционными приветственными фразами, заменяющими у нас высовывание языка во все стороны, характерное для встреч эскимосов, они стояли в углу, безмолвные, как изваяния острова Пасхи.
– …В мае на шашлыки… Ага… Да…Да…Да… Слушай, тут проблема у меня… – Правилов перешел к деловой части разговора, – проясни по областному управлению, что за авария в Гробарях была… Вчера, между семнадцатью и восемнадцатью… «Жигули» и «БМВ»… Да вроде без жертв. Пробей номера машин, особенно по «тройке»… Ага, и кто владельцы, – продолжительное молчание, – на вчера надо… понял, жду.
Правилов опустил трубку на рычаг, воткнул в рот сигарету и подкурил от серебряной «Зиппо». В те времена китайцы еще не наладили массовое копирование зажигалок этого типа, на каждом углу они не продавались, так что вышло весьма эффектно. Затягиваясь, Правилов ощутил тупую боль в груди и подумал про себя, что отольются эти полные пепельницы лет через пять-шесть, ох, отольются. С другой стороны, такой серьезный срок еще предстояло прожить.
– Итак, – Правилов, наконец, обернулся к подчиненным, буравя яростным взглядом то одного, то другого. – Где мои деньги?
Говоря «мои деньги», Правилов подразумевал именно «свои», а не какие бы то ни было другие. В структуре корпорации, созданной и управляемой Виктором Ледовым (ее можно было назвать и ОПГ, без проблем), ни Протасов, ни Армеец не имели ни малейшего отношения к охране фирмы «Антарктика». Просто в мутный поток безналичных средств, перекачиваемых в наличные под общей крышей Виктора Ледового, Правилов, время от времени, вливал свой маленький денежный ручеек. За правиловскими деньгами злополучным пятничным полуднем и отправились в качестве курьеров Атасов, Протасов и Армеец. Застряли где-то в баре по пути и угодили как раз на «раздачу слонов», устроенную в «Антарктике» оперативниками Сергея Украинского. Потеря этой суммы числилась за номером один в списке причин, по которым Правилов собирался снять шкуры со своих подчиненных, в очередной раз на практике подтвердив убогий идиотизм нетленных идей марксизма-ленинизма о торжестве общественного над личным.
– Повторяю, где мои пятьдесят штук? – Правилов говорил тихо, но по количеству металла в голосе было ясно, что канонада не за горами.
– Молчите? – зловеще произнес Правилов. – Ну-ну. Очень хорошо. Каким образом вам удалось оказаться на Федорова в два, если я послал вас туда в двенадцать? Может тебе, Протасов, повылазило? Забыл карту Киева? Где-то услыхал, что все «козыри» добираются на Печерск через Житомир?
– Я вам скажу, мать вашу, где вы были… – негромко начал Правилов, набирая в легкие побольше воздуху. На секунду в кабинете повисла тишина, как перед тропическим ураганом.
– Вы, кретины хреновы, висели в каком-то долбаном кабаке, битых два часа нажирались, как свиньи, а когда менты залазили мне в карман и разносили «Антарктику» на молекулы, стояли и жевали сопли!
В своей прошлой жизни Олег Правилов был кадровым офицером, армейские годы поставили ему голос таким образом, что если он переходил на крик (а он как раз перешел), оставалось лишь стоять по стойке смирно с захлопнутым ртом, уповая на запас прочности барабанных перепонок.
– Как вы могли позволить ментам себя запаковать, а? – продолжал орать Правилов. – Что вы там мямлили про свою крышу и про неприятности, ожидающие ментов? Это смешно! Я смеюсь, честное слово! Это у вас троих будут неприятности… – Правилов на секунду замешкался, – кстати, а где Атасов?
– Олег Пе-петрович, – грустно произнес Армеец, решив начать издалека, – с-сначала мы по-попали в п-пробку… – он слегка заикался, особенно когда нервничал.
– Если мы и заскочили в бар по дороге, так на минуту, потому что Атасову захотелось дернуть пивка, – вставил свои пять копеек Протасов, – мы с Армейцем вообще были трезвыми, как стеклышки.
– Да ну? – Правилов выскочил из кресла и оказался перед Протасовым. – Да что ты говоришь?!
– Эдик, – ехидно поинтересовался Правилов, тыча пальцем в нос Армейцу, – ну на хрена ты ползал на брюхе, умоляя взять тебя на работу? Шел бы ты на хрен обратно в свою школу!..
– Или вот ты, Протасов! На какой ляд тебе такая здоровенная цепь на шее? Чтобы ментам было удобнее водить тебя на поводке?..
Протасов и Армеец дрожали от ярости, они постукивали ногами об ламинированный пол, кусали губы и сжимали кулаки.
– Олег Петрович! – Протасов вращал глазами, совсем как разъяренный бык, – Олег Петрович! Мы сидели на фирме, нормально все, кофе там, все дела. Тут менты, мать их, дверь долбанули по беспределу. Фирмачей сразу мордами в пол, короче «маски шоу». Мы с Армейцем рубались с этими, в камуфляже… Смотрю – труба дело!.. Ну, – запаковали нас. Е-мое, шеф, что мы могли сделать?.. Проколы бывают у всех. Что, Тайсон ни разу в жизни не получал конкретно по рогам?..
– Мы п-предъявили до-документы, – продолжил за Протасова Армеец, – нам дали встать. Они хотели до-доставить нас в СИЗО, но потом нам удалось с-скрыться…
– Удалось скрыться? – переспросил Правилов, снова закипая, – и что мне теперь делать? Выдать вам медали?..
Все это время Бандура жался в приемной на самом краю диванчика. А что еще остается делать просителю, прибывшему с голой задницей на прием к богатому дяде? Время от времени Андрей чувствовал на себе выразительные взгляды секретарши Олега Правилова. Взгляды были полны презрения, доказывая старую как мир истину, иной холуй еще похуже хозяина. Андрей без труда переводил их примерно следующим образом: – «Если тебя, парень, по какой-то причине отсюда и не пошлют, то будешь ты тут всем намобязан по гроб жизни». Поскольку возразить было нечего, он сидел, полностью посвятив себя изучению рыб, плававших туда-сюда по огромному аквариуму, установленному в приемной. Андрей взвешивал в уме последствия переноса правиловского аквариума (при помощи телепортации, например) в зоокабинет родной средней школы в Дубечках и склонялся к тому, что учительница биологии получила бы инфаркт, но гарантии, конечно, дать не мог…
Между тем разговор в кабинете перешел на такие тона, когда даже толстая филенчатая дверь не является для звука ощутимой преградой.
– Армеец! – раздался из-за стены разъяренный рык Правилова, – ты иди на хрен куда хочешь!.. Ты иди в трансвеститы, ты иди в парламент! Протасов, твою мать, ты иди на хрен на рынок торговать, а я, мать вашу, пойду в налоговую милицию, участковым, я лучше машины буду гонять из Поляндии… И я вас в последний раз спрашиваю, где Атасов, а?! Где Атасов, мать вашу?! Он что, сбежал?!
В это время входная дверь приемной распахнулась, и на пороге появился небрежно одетый мужчина с благородным и красивым, но жестоко испитым лицом. Бандуре немедленно пришло в голову, что почки незнакомца работают на пределе возможностей.
Мужчина нетвердой походкой пересек приемную и толкнул дверь кабинета:
– Кто это, типа, сбежал?..
С этими словами незнакомец скрылся за дверью.
Атасов (ибо это был именно он) сопровождаемый изумленными взглядами Правилова, Протасова и Армейца, проследовал к правиловскому столу, который вполне бы сгодился под обустройство небольшого аэродрома. Расстегнув на ходу короткую джинсовую куртку, Атасов шваркнул на дубовую столешницу пластиковый пакет, под завязку наполненный салатовыми купюрами с портретом генерала Уилисса С. Гранта на обороте. Затем развернулся через левое плечо, на мгновение утратив равновесие, но каким-то образом все же удержался на ногах.
– Е-мое, Атасов, ну ты даешь! – Протасов радостно ощерился, демонстрируя все свои тридцать два зуба, получившие вторую жизнь благодаря включению коммерческой зубоврачебной клиники «Капот» в зону интересов корпорации Виктора Ледового.
На вопрос Правилова – «Где Атасов?» Протасову, мягко говоря, отвечать было нечего. Он действительно немного увлекся, попивая тоник и поедая глазками длинные ножки одной из сотрудниц «Антарктики», с которой и точил лясы вплоть до того момента, когда входная дверь полетела с петель, а в офис вломились эти гребаные «маскировочные костюмы».
По дороге в «Антарктику» Атасов, занимавший переднее пассажирское кресло в джипе Протасова, высказал предложение, что «…типа, пора бы и горло промочить». Протасов сказал «в натуре» и направил машину в сторону ближайшего бара, не дожидаясь, пока Армеец с заднего сидения выскажет свое мнение. В то время как Протасов в игровом зале насиловал «одноруких бандитов», Атасов сидел за стойкой, опустошая пивные банки с методичностью часового механизма. На лицах барменов читалось унылое выражение, поскольку троица уже давно перевела бар на режим работы «сегодня угощает заведение». Попытку Армейца напомнить о времени Атасов решительно отмел: «…Правилову, типа, не по фигу, часом раньше или позже он получит свои баксюки?..»
В половине второго Протасов все же зарулил на парковочную стоянку под окнами «Антарктики», они вышли из машины и поднялись на третий этаж.
Пока Протасов кадрил длинноногую секретаршу, бросая жадные взгляды на ее соблазнительные коленки, а Армеец скучал у окна, считая проезжающие по Федорова машины, Атасов двинул к двери. Пиво, поглощенное им в неимоверном количестве, властно заявило о себе, толкнув Атасова на выход. Деньги Олега Правилова, к тому времени уже отсчитанные сотрудниками «Антарктики», дожидались в пластиковом пакете на столе, и Атасов, продвигаясь наружу, прихватил их с собой – «так оно, типа, надежнее». Он покинул офис, думая только о том, в каком из концов длинного институтского коридора находится мужской туалет, и моля Бога, чтобы не ошибиться.
Штурм «Антарктики» застал Атасова в кабинке, напомнив ему о далеких событиях середины 70-х, когда он еще ходил в школу и жил с родителями на третьем этаже панельной хрущевки почти в самом центре Винницы. Дело близилось к двенадцати ночи, Атасов сидел на балконе, грыз учебник физики и зевал, рискуя вывернуть челюсть. Внезапно дом качнуло, да так, что застонали панели перекрытий. Затем соседи повалили на улицу «…в трусах иночнушках, сгибаясь, типа, под тяжестью ковров, телевизоров ипрочих гребаных ценностей». Это было первое землетрясение, случившееся в жизни Атасова. Оно тряхнуло Украину с силой трех-четырех баллов, не более, и оставило у Атасова чувство смутной потери, навсегда разрушив детское ощущение незыблемости дома, превратив его в «обычную, типа, пятиэтажку».
Чуть позже отец Атасова, поправив пальцем сползающие на нос очки, – они у него вечно сползали, в особенности, когда он собирался изречь нечто архиважное, глубокомысленно заметил, что самым безопасным местом при землетрясениях, безусловно, являются туалеты. Мать немедленно возразила ему, назвав это такой же чушью, как и предшествующую подобным катаклизмам панику домашних животных. Их кошка, Чикешка, действительно, последние два часа благополучно «типа проспала на своем любимом месте – верхней антресоли кухни».
Тем не менее, Атасов постоял немного в кабинке, слушая журчание воды в писсуаре и представляя, насколько хорош будет его видок, когда он выберется из-под развалин здания, единственный, оставшийся в живых, и «типа, с ног до головы, вфекалиях».
Однако вскоре в туалет начали проникать звуки, которые может создать только милиция, занятая спецоперацией. Грохот ивопли доносились из той части коридора, где находился офис «Антарктики». Атасов быстро сопоставил одно с другим и отмел мысли о землетрясении. Пробыв в кабинке еще какое-то время, Атасов по пожарной лестнице поднялся на седьмой этаж, выкурил у окна десяток сигарет, с облегчением увидел Протасова и Армейца, укативших в джипе, убедился, что за ними нет «хвоста», и спокойно покинул здание института в толпе сотрудников, спешащих отдаться уик-энду.
Прокладывая маршрут обратного пути, Атасов справедливо рассудил, что если нервные клетки и не восстанавливаются, то это совсем не относится к показателю алкоголя в крови. Когда он, в конце концов, появился в кабинете Правилова, это стоило ему всех усилий воли, на какие он был только способен.
Правилов наконец оторвался от Армейца, над которым все еще нависал со сжатыми кулаками, и шагнул в направлении Атасова. Армеец, только что отклонявшийся от наступавшего Правилова, так и остался стоять под некоторым углом к линии пола, словно знаменитая Пизанская башня.
Из создавшейся обстановки Олег Правилов сделал два совершенно очевидных вывода:
«Атасов не сбежал, а прибыл с деньгами».
«Атасов смертельно пьян, но всеми силами старается не подать и виду, сохраняя выправку, по которой знающий человек сразу различит бывшего строевого офицера».
Собственно, на какой-то такой вариант развития событий и рассчитывал в глубине души Олег Правилов, надеясь, что Атасов, как и всегда, не подведет. Так и вышло.
Правилов подошел к столу, склонился над селектором и нажал кнопку громкой связи.
– Инночка?
– Да, Олег Петрович, – низкий грудной голос секретарши наводил на мысли о звуках, какие она способна издавать, доведенная до кульминации в постели.
– Детка, сбегай, принеси нам что-то перекусить. И выпить, кстати!
Секретарша Инна, всем своим видом продолжая показывать Бандуре, что он даже не пустое место, а кое-что похуже, проследовала к вешалке, где накинула на гордо вздернутые плечики плащ, вооружилась дамской сумочкой и покинула приемную с видом манекенщицы, демонстрирующей очередной «шедевр» от Пьера Кардена. Едва только шикарные бедра Инны, различимые даже под плащом, скрылись в коридоре, Бандура подался вперед, потому что кнопка громкой связи на ее столе так и оставалась нажатой.
– Батя, да все путем, – по слегка уловимым пьяным ноткам Бандура опознал Атасова.
– Эта фирмочка, – продолжал монотонно Атасов, – отмывала грязные денежки… А Протасов, типа, с Армейцем, взяли ее в оборот. Деньги, типа, на разжигание национальной розни и подрыв, типа, государственных интересов… Может, типа, и под крышей у ментов… Короче, тогда всю эту дребедень можно забрать у них и передать, сами знаете кому… И без проблем. И решайте, дальше, типа, сами знаете с кем. Это уже не мой уровень…
Повисла гробовая тишина, а потом прозвучал тихий голос Правилова:
– А ты соображаешь, сынок…
«Что же, это был вариант, и, пожалуй, не самый плохой». – Правилов призадумался: – «Ай да Атасов… Вот ведь пьет, как сапожник, а мозги пока не пропил. Работают, извилины-то. А Протасов, к примеру, и в рот не берет, а думать один хер нечем».
Теперь, когда кровные доллары лежали на столе в относительной безопасности, благодаря предприимчивости Атасова, да плюс вырисовывался хоть туманный и скользкий, но все же путь, по какому можно следовать, – «по крайней мере попробовать, а там, как Бог пошлет», – спасая деньги Ледового, Правилов немного успокоился. Его мысли, совершив некий невидимый оборот, снова вернулись к Бандуре. Вернее, к скверно одетому молодому незнакомцу, ожидающему в приемной. К парню, назвавшемуся сыном старого армейского товарища, майора Бандуры (только вот даже позвонить товарищу нельзя). К провинциалу, нарисовавшему поразительно точный словесный портрет полковника экономической милиции и обворожительной дамы из ближайшего окружения олигарха. Красавицы Милы Клариковой, используемой олигархом для выполнения секретных поручений. Гораздо более важных, чем воплощение сокровенных сексуальных фантазий. К совсем зеленому пареньку, сумевшему каким-то образом отыскать и открыть некую потаенную дверцу в такой дальний уголок души Олега Правилова, о котором сам он давно позабыл…
Размышления Правилова прервал Атасов, который внезапно шагнул к столу и нажал на селекторе какую-то клавишу.
– Не понял, Атасов?.. Ты что это вытворяешь?!
– Громкая связь… – Атасов выразительно кивнул на панель, – …была, типа, включена.
Правилов открыл было рот, но сказать ничего не успел, поскольку зазвонил телефон.
– Правилов слушает…
Атасов, Протасов и Армеец стояли молча, наблюдая за шефом с неподдельным вниманием, – Кто знает, чего ожидать от тогоили иного телефонного звонка? – Впрочем, на этот раз колокол звонил не по ним.
По мере того как Правилов слушал, его лицо каменело на глазах.
– Никакой аварии не зарегистрировано?.. Ошибка исключается?.. – последовала долгая пауза, заполненная, очевидно, монологом абонента на противоположном конце провода.
– Не поступала на штраф-площадку вообще?! Ты уверен?! – опять долгая пауза. – Это точно?.. – Молчание. – Понял, спасибо, конец связи.
– Армеец, – голос Правилова напомнил об угрюмых просторах Арктики, где в студеной воде болтаются льдины, – бери Протасова – и в приемную. Там паренек сидит, – пускай зайдет ко мне минут через пять. Ясно?
Протасов и Армеец исчезли с такой быстротой, словно в кабинете шефа их никогда и не было.
– Атасов, – лицо Олега Петровича сделалось совершенно пустым. Та самая дверца в душе Правилова, которую Андрею Бандуре удалось приоткрыть всего полчаса назад, захлопнулась с замогильным лязгом.
– К нам прибыл некий Андрей Бандура, утверждающий, будто он сын человека, служившего в моем батальоне двенадцать лет назад. – Правилов выдержал паузу. – Лично я ему не верю по целому ряду причин. Хочет устроиться к нам. Считаю это нецелесообразным. Возьмешь его с собой. Отдохнете… Протасов болтал про новое казино на Днепре. В Сырецком лесу есть рестораны… Мне все равно. Может, алкоголь развяжет ему язык. Другое что… Присмотришь за ним. Протасов и Армеец едут с тобой.
Атасов коротко кивнул и сделал было движение к двери, но Правилов удержал его жестом, показывая, что еще не закончил.
– Бывает, – Правилов пристально посмотрел в глаза Атасову, – человек переберет по молодости, пойдет покурить, перила низкие. А внизу, Атасов, река. Или набережная бетонная. Или озеро. В лесу Сырецком таких три. Подходящих. Тогда, значит, такая судьба…
Когда Атасов покидал кабинет Правилова, ему показалось, что он выходит из склепа.