Я сидела в своем немаленьком кабинете и поглощала булочку с корицей, запивая ее крепчайшим черным кофе без сахара.
Утренняя выпечка из цеха полагалась мне по рангу, так было заведено на нашем хлебокомбинате. А есть я могла спокойно, поскольку моя фигура – даже в нынешнем возрасте «далеко за сорок»! – позволяла отрываться на мучных изделиях без последствий.
Итак, я ела, пила и глядела в окно.
А там – так же, как и дома – падал снег.
Утреннее совещание у директора прошло без сверхъестественного. Я как заместитель по коммерческим вопросам – «коммерческий директор» – нашего процветающего предприятия имела достаточно подчиненных для того, чтобы не заниматься рутиной самостоятельно, а все распределить. И теперь могла наслаждаться кофе с булочкой.
На столе зажурчал внутренний телефон.
– Галина Николаевна, – раздался голос секретарши. – Там девушка пришла. На собеседование. Говорит, хочет устроиться к нам менеджером в отдел сбыта. К кому направить? К вам сразу, или как?
– Направь к Соколовой, – сказала я после секунды размышлений. – Пусть сначала пообщается с ней.
Нового менеджера я была обязана посмотреть сама, но начальник отдела сбыта Наталья Соколова могла решить вопрос первоначальной отбраковки. Тем более, мне ужасно не хотелось выходить из приподнятого, по-девчоночьи томительного состояния души, в которое вверг этот первый снег.
Откусив от булочки и сделав приличный глоток кофе, я опять уставилась за окно.
Картина завораживала.
Снег словно хотел укрыть все сразу и навсегда.
Монитор пропищал, оповещая о вызове по социальной сети.
Я нажала кнопку на системной панели, открыла сообщение.
«Привет, начальница!»
Усмехнувшись, я ответила:
«Привет.»
Ко мне стучалась моя старая подруга. Еще школьная и тоже Галина.
Мы дружили всю жизнь, а двадцать лет назад вместе учились в региональном филиале московской академии пищевой промышленности – ездили на сессии в райцентр за сто пятьдесят километров от нашего города.
Подруга была крепкой, в Академии нас различали как «просто Галю» и «Галю толстенькую». Сейчас она и вовсе стала похожей на кубышку.
В школе мы казались одинаковыми, не сильно различались и позже, встав к конвейеру на хлебокомбинате; студентками не хватали с неба звезд, а учились ради диплома.
Тогда мне было двадцать три года, сын – который сейчас готовился к женитьбе – ходил пешком под стол, а я состояла в первом браке. Жила со своим первым и единственным мужчиной – грубым ровесником, относившимся ко мне как к личной собственности. Так жили все, я не примеряла на себя иные варианты. По сути дела, еще не начав всерьез жить, я уже знала, что ничего из приятного в этой жизни не будет.
Но потом…
Потом что-то куда-то двинулось само по себе; я почти не замечала перемен, но они произошли.
Произошли во всем, включая семейную жизнь, которая теперь спокойно текла во втором браке.
Да и карьера моя взлетела на заоблачные высоты – я стала вторым человеком на крупнейшем предприятии города.
А Галя никуда не продвинулась, с комбината ушла, сейчас работала третьей с конца в мелком общепите, название которого я не помнила.
Вероятно, в ней созрел комплекс, потому что в обращениях она всегда напоминала, что я – начальница. От этих слов мне становилось и смешно и грустно, потому что начинали мы вместе, а пришли в разные места. Я жалела Галю, она была ни капельки не хуже меня, но не нашла своей дороги, потому что мне повезло в жизни, а ей – нет.
Хотя почему и как повезло мне, я понимала с трудом.
В любом случае, она оставалась моей лучшей подругой, не только слышащей без слов, но знающей обо мне все, что знала я сама.
«Галь, я тут такой текст откопала – умереть не встать…»
Галя всегда отличалась напористой краткостью выражений.
«Подожди пять минут, а то у меня кофе остынет,»
– ответила я.
Ничего никуда не убегало, а жертвовать радостью утренней булочки я не привыкла.
«Ждем-с.»
Закончив трапезу, я вступила в беседу.
Оказалось, что моя прежняя одноклассница, сокурсница и сослуживица наткнулась в компьютере сына на какой-то потрясающий сексуальный мемуар.
Словом «сексуальный мемуар» она обозначила произведение какого-то достаточно известного писателя, которое ее сын нашел в Интернете. Книга была защищен паролем, но парень, привлеченный эротикой, сумел его взломать.
«Ну и что?»
– написала я, не ощутив даже капли интереса.
«Я не в том возрасте, чтобы читать всякую порнографию.»
И это в самом деле было так; тема для меня с некоторых пор закрылась.
Я никогда не была особо чувственной, а сейчас и вовсе успокоилась, убаюканная размеренной жизнью.
«А ты понимаешь… Там написано про тебя.»
Сообщение старой подруги вывело из утреннего снежно-кофейного равновесия.
Несколько минут я сидела, не реагируя, только смотрела в окно и думала непонятно о чем.
Потом осторожно спросила, что значит «про меня».
«Не только про тебя. Про всех нас, но вообще это о тебе.»
Галя отвечала загадками.
«Ты помнишь нашу сраную « Академию сала и жира »?»
Кажется, я поняла, что она имеет в виду.
С аттестацией того московского заведения, где преподаватели были озабочены не качеством учебы, а количеством денег, я была полностью согласна.
Но напоминала Галя не о том, как мы сдавали старосте по сто рублей за каждый зачет по каждому предмету, а совсем о другом.
О том, что я сама постаралась засунуть в нижний ящик памяти, задвинуть, запереть и выбросить ключ в утиное болото.
Ведь в том городе, в той академии…
«…Ты Владимир Владимировича помнишь?»
Подруга двигалась вперед.
«Вообще-то он был Виктор Викторович…»
– машинально поправила я прежде, чем подумала.
И тут же поняла, что ничто: ни ящик, ни замок, ни выброшенный ключ – ничто-ничто не помогло.
Я тоже помнила все, и память всплыла со дна.
Да, его звали Виктором Викторовичем, вот только фамилия куда-то ускользнула, потому что не она была главной.
Точнее, главным была не она, а совсем другое.
«Да, точно… Не знаю, как я ошиблась, в тексте он себя правильно обозначил.»
Я не ответила; я нашла себя в раздраенных чувствах, но не могла подобрать им описания.
«А вот нас с тобой почему-то называет не Гальками, а Юльками…»
Я опять промолчала.
Давнее прошлое поднималось, грозя захлестнуть с головой.
«Сама разберешься… Ты почему молчишь?»
«Неожиданно все это.»
«Многое в жизни бывает неожиданно. А многое не бывает, хотя и ожидаешь…»
Я не знала, что ответить.
Я куда-то поплыла, была далеко отсюда и очень давно во времени.
«Так я тебе пошлю файл по почте?»
– подытожила Галя.
«Да.»
Ничего иного я сказать уже не могла.
Снежное утро несло мне нечто неожиданное, но необоримое.
«Только не принимай на рабочий комп. Там у него такие слова в тексте – пипец. Я половину никогда не слышала, хотя все понятно и все – матерные. Не дай бог увидит кто из твоих пиздюшек.»
Я включила планшет.
Во мне все трепетало так, словно я стояла на пороге и уже держалась за ручку глухой двери.
Никогда не переживав ничего подобного, я откуда-то знала, что возврат к собственному прошлому бывает открытием, а за дверью может найтись все, что угодно.