Предисловие переводчика к русскому изданию
Кто такой Томас Квик?
Кто такой Томас Квик? Сам он отвечает на этот вопрос так: «Вымышленный персонаж. Я лично придумал его. В то время я находился под постоянным воздействием наркотиков и гипноза, в который меня вводили терапевты Сэтерской клиники и в какой-то степени – я сам».
Пожалуй, в Швеции едва ли найдётся человек, ничего не слышавший о Томасе Квике. Это имя стало известно в 1992 году, когда сорокадвухлетний Стуре Бергваль оказался фигурантом нескольких громких дел об убийствах и взял себе новое имя. Томасу Квику предстояло стать «первым настоящим серийным убийцей Швеции», а затем, благодаря Ханнесу Ростаму, войти в число «самых обычных лжецов». Но как он превратился в злодея и маньяка, одна мысль о котором заставляла вздрагивать всех, даже его собственных братьев и сестёр?
С самого детства Стуре Бергваль ощущал, что он не такой, как все. Он шепелявил, что весьма смущало его и было предметом издевательств – даже со стороны близких: «Каждый раз, когда я пытался произнести звук “с”, мой язык поднимался к верхним зубам, и, как бы я ни старался, у меня не получалось говорить нормально. Мои братья и сёстры дразнили меня, и я каждый раз мчался в чулан поплакать. Когда слёзы наконец переставали течь, я ещё какое-то время не выходил: не хотел, чтобы на лице оставались хоть какие-то следы отчаяния» [1].
Перенесённый в раннем возрасте туберкулёз сказался на здоровье Стуре – к тому же в санатории, куда его поместили на лечение, он впервые столкнулся со смертью: «Болезнь и смерть шли рука об руку, и я вдруг осознал, для чего сотрудник в коротком белом халате возил по коридору тёть и дядь, накрытых белыми простынями. Это были умершие пациенты, люди, жизнь которых забрала болезнь, люди, не способные более дышать из-за превратившихся в труху лёгких» [2].
Столкнуться со смертью Стуре Бергвалю предстояло ещё не раз. Он признаётся, что самой тяжёлой утратой для него стала смерть Тома – человека, которого он любил и с которым надеялся обрести счастье. В интервью газете «Экспрессен» от 15 сентября 2016 года Бергваль вспоминает: «Сначала я не раз влюблялся в одноклассников, а потом полюбил человека, которого называю Томом. Его смерть всё во мне перевернула, меня охватили отчаяние и безнадёга. Благодаря Тому я избавился от давней наркотической зависимости, но после его смерти я снова оказался на грани, и обратного пути уже не было».
«Для меня теперь не существовало ни дней, ни ночей, – пишет Бергваль в своей автобиографии. – Птицы больше не пели, а на озере Рунн не сверкала гладь воды. Том был мёртв. Том, своей любовью подаривший мне жизнь».
Гомосексуальность Бергваля, в те далёкие годы считавшаяся отклонением от нормы, стала, пожалуй, главной его проблемой. «Меня вызвали к директору, который счёл моё поведение ужасным, – рассказывает Стуре о своих школьных годах в интервью телеканалу TV4 26 сентября 2016 года. – Директор отправил меня к психиатру, и тот решил лечить мой невроз. Гомосексуальность считалась неврозом, а лечение состояло в инсулиношоковой терапии. Мне кололи инсулин, чтобы ввести меня в бессознательное состояние.
Так и началась моя, что называется, “проблемная карьера”: я стал употреблять наркотики».
«Ларс был первым, кто заговорил со мной после школьной дискотеки. Раньше я с ним особо не общался, а тут мы даже отправились вместе на прогулку. Из кармана куртки он достал плоский коричневый пузырёк:
– Сейчас ты окажешься на седьмом небе.
Пузырёк был крошечным, не больше десяти сантиметров высотой. На этикетке красовалась надпись “Трихлорэтилен”.
– Ты пробовал это раньше? – поинтересовался Ларс.
– Нет, – ответил я.
– Это лучше перекуса. – Он протянул мне пузырёк. – Просто повторяй за мной.
[…]
Я сделал так же, как Ларс: брызнул немного жидкости на носовой платок, поднёс его к носу и ко рту и глубоко вдохнул» [3].
В 1974 году Бергваля поместили в психиатрическую клинику города Сэтера, где его гомосексуализм пытались излечить при помощи нового экспериментального метода – электрошоковой терапии: «[Врач] показывал слайды с обнажёнными мужчинами и женщинами. На руки мне нацепили металлические датчики, подсоединённые к электрошоковому аппарату. Когда на экране появлялась обнажённая женщина, ничего не происходило, но при появлении голого мужчины меня ударяло током.
В тот же год я, одурманенный барбитуратами и трихлорэтиленом, напал с ножом на мужчину и тяжело его ранил. Я был уверен: передо мной находилось чудовище. Я не мог отличить реальность от галлюцинаций [4].
Шоковая терапия. Она должна была превратить меня в того, кем я по своей сути не являлся. Не излечить меня, не смягчить мою боль, а переделать меня, сделать из меня приспособленца ради удовлетворения нужд безумной психиатрии, пронизанной псевдонаучными идеями тогдашних специалистов» [5].
Будучи неспособным обрести понимание и любовь и вместе с тем испытывая финансовые трудности, Стуре Бергваль решился на ограбление. Угрожая расправой членам взятой в заложники семьи и ударяя ножом по колыбели, в которой спал ребёнок, он вместе с компаньоном потребовал дать ему двести сорок пять тысяч крон [6]. Спустя полгода суд вынес приговор: назначить Стуре Бергвалю курс принудительного лечения в психиатрической клинике города Сэтера.
«После ограбления в 1990 году я лишился своей собственной семьи, – делится Бергваль воспоминаниями в интервью газете «Экспрессен» от 15 сентября 2016 года. – Отчасти – потому что в мою жизнь вернулись наркотики, а ещё – потому что я жутко стыдился этой криминальной истории и боялся увидеть разочарование в глазах моих близких. В Сэтере оказался чрезвычайно одинокий человек, человек, потерявший всякую надежду на хорошую жизнь».
«Стуре Бергваль был в ужасном состоянии – рассказывает сам Стуре в интервью телеканалу TV4 17 сентября 2016 года. – В Сэтер попал невероятно одинокий человек, и в закрытом отделении клиники он обрёл некий смысл и увидел любовь, которой в свою очередь начал делиться с другими».
«Самым важным для меня было желание нравиться здешнему персоналу, – говорит Бергваль в интервью, опубликованном на Youtube-канале «GeWe» [7] 8 июля 2015 года. – В журналах сохранились многочисленные записи, где описываются и превозносятся мои мужество, способность признать тяготы детства и смелость говорить обо всех этих тяжких убийствах».
Стуре Бергваль заявил о тридцати девяти убийствах, совершённых им в Швеции, Норвегии, Дании и Финляндии с 1964 года по 1993 год. За восемь из них он был осуждён.
Первым стало признание в убийстве одиннадцатилетнего Юхана Асплунда, пропавшего в Сундсвалле 7 ноября 1980 года. Исчезновение Юхана потрясло всю Швецию и стало одним из самых громких нераскрытых дел в стране. Полиции так и не удалось обнаружить останки мальчика, и официально его признали умершим только в 2018 году.
Вскоре последовало признание в убийстве Томаса Блумгрена, произошедшем в 1964 году, когда Стуре Бергвалю было 14 лет. Позднее Бергваль составил список своих жертв, расположив их в хронологическом порядке. По имени он назвал не всех, ссылаясь на плохую память, давность совершения преступления или желание «окрестить жертву именно так».
Незадолго до первых признаний Стуре Бергваля сочли здоровым.
Он получил квартиру в крошечном городке Хедемуре, куда вот-вот собирался переехать. Однако оставлять старое имя он не хотел: его чересчур хорошо знали, поскольку в местных газетах весьма подробно описывалось дерзкое ограбление банка, организованное Бергвалем в 1969 году.
«Я понял, что мне необходимо сменить имя. На двери моей квартиры не могло быть написано “Стуре Бергваль”: я был слишком известен в этих краях…
Но какое же имя взять? Вернувшись в Сэтер, я сел за стол и посмотрел в окно, на парковку и старый корпус.
Я попытался подобрать ассоциации исходя из того, что видел. Берёзы, дуб, зелёный холм. Мне ничего не приходило в голову, но неожиданно я подумал: почему бы не взять девичью фамилию мамы – Квик?
В Хедемуре у меня будет спокойная жизнь, и никто не будет связывать Квика с Бергвалем. Ну, а раз я поменял фамилию, то можно заодно сменить и имя.
Я принялся называть разные имена, чтобы понять, какое из них лучше всего сочетается с фамилией “Квик”. Так я дошёл до имени “Томас”. Звучало неплохо! Томас Квик. Вот как я теперь буду зваться. Я не забуду своё прошлое, но ничто не будет напоминать мне о нём.
Томас Квик, Нюгатан, 6В, Хедемура.
Как только я произнёс своё новое имя, мной овладело отчаяние. Смогу ли я жить в Хедемуре? Я изменил имя – но избавился ли я от всего остального? И что будет с моим рассказом о Юхане Асплунде?
[…]
Время от времени меня отпускали в Хедемуру. Я гулял по улицам, охваченный чувством одиночества. У меня не было ни друзей, ни знакомых в городе, где особенно ничего не происходило.
Я сел на скамейку у белой церквушки. Неподалёку стояли высокие надгробные плиты с именами торговцев. Мимо прошла пожилая пара с потухшими глазами, и я осознал: я не смогу жить в Хедемуре. В глубине души я почувствовал какую-то безутешность, которая настигнет меня здесь. Я начал плакать.
Что со мною станется?» [8]
Признания в убийствах продолжались в течение нескольких лет. Томас Квик, как теперь звали Стуре Бергваля, в мельчайших подробностях рассказывал о своих жертвах и злодеяниях, повергая в ужас всех и каждого.
Но в один прекрасный день он замолчал. Семь лет он жил в уединении, отказываясь встречаться с полицией и журналистами. И тут появился Ханнес Ростам. Но почему Стуре Бергваль согласился поговорить с ним?
«Решающим фактором оказался его документальный фильм “Почему они признавались?” о “фалунском поджигателе”. Я получил письмо от Ростама через несколько дней после выхода этого фильма. Манера Ханнеса располагала к себе, да и тема была мне очень близка. Но всё же первостепенное значение имел его тон, его голос. Так что, получив письмо, я ответил: “Да, приходите”. Я не питал иллюзий и не думал, что это к чему-то приведёт», – рассказывает Бергваль в интервью, опубликованном на канале «GeWe».
«Персонал озадачен появлением Ханнеса. Некоторые спрашивают, собираюсь ли я показать ему свои тайники:
– Ну, чтобы родные жертв наконец успокоились, – говорит Бенгт.
Я молчу. В голосе Бенгта слышится мольба, какое-то неприятное ожидание.
Я не верю и даже не надеюсь, что Ханнесу удастся сотворить чудо. Я там, где я есть. Но я благодарен ему за проявленный интерес и рад, что наконец могу с кем-то поговорить. Это как раз то, что мне нужно после семи лет тишины» [9].
Расследование Ханнеса Ростама завершилось созданием двухсерийного документального фильма «Секреты Сэтера».
«Передо мной мелькают кадры, я слышу деловитый, но всё же мягкий голос Ханнеса. В этот момент я отказываюсь от признаний и общественность наконец узнаёт об удивительных и безумных подробностях полицейских расследований.
[…]
Я слышу свой собственный голос:
– Я не совершал тех преступлений, за которые осуждён. И не совершал других убийств, в которых признался. Вот так.
Через несколько секунд в мою дверь стучат.
Два пациента, Мохаммед и Петер, протягивают мне руки.
– Отличный фильм, поздравляем! Мы на твоей стороне. Для нас это так же важно, как и для тебя. […] Мы смотрели программу в общем зале. Как только раздавались твои слова, персонал начинал хихикать и подтрунивать. Теперь тебе придётся нелегко! Но держись, мы с тобой»[10].
Новый адвокат Квика подал ходатайство о пересмотре судебного решения, касающегося убийства Йенона Леви: если суд признает Бергваля невиновным, то можно будет пробовать оправдать его и в других случаях. Окончательно все обвинения были сняты в 2014 году. В 2015 году Бергваль покинул закрытое отделение Сэтерской клиники и переехал в местечко Дювед на севере Швеции. Зимние месяцы он проводит на Майорке.
В интервью газете «Афтонбладет» в апреле 2014 года Стуре Бергваль рассказал:
«[Эти 23 года в Сэтере] сделали меня – как я надеюсь, да и вполне ощущаю – более покорным и сильным. Пять лет пересмотров судебных решений превратили меня в сильного человека».
Спустя два с половиной года Бергваль, написавший автобиографическую книгу «Лишь я знаю, кто я такой», пояснял газете «Экспрессен»:
«Когда мы только начали подавать ходатайства о пересмотре, адвокат Томас Ульссон предупредил: будут люди, которые попытаются меня морально уничтожить. Всё так и вышло.
[…]
[Годы в Сэтере] – невероятно печальная глава в моей жизни, но в то же время видна и моя сильная сторона: я не впадаю в уныние. Возможно, в этом теперь и есть моя сила: не думать целиком и полностью только об этих годах. Я сумел написать книгу и тем самым поставить точку. Я наслаждаюсь каждым днём».
Незадолго до смерти Ханнес Ростам говорил Стуре Бергвалю:
«Я хочу, чтобы моя книга пролила свет на крупнейший в нашей истории скандал в правовой системе. Хочется верить, что виновные за всё ответят».
«Спустя два дня Ханнеса не стало. Он подарил мне новую жизнь. Если бы не его проницательность и глубокая эмпатия, я бы так и остался пленником Сэтерской клиники. Если бы не его упорная борьба за правовое общество и невероятная способность докапываться, в глазах общественности я бы так и остался убийцей.
А теперь его нет – его, подарившего мне жизнь» [11].
Фильм Ханнеса Ростама завершает трогательная исповедь самого Стуре Бергваля:
«Я хочу привлечь внимание к судебной психиатрии и тому, что может происходить за дверями кабинета, где идёт терапевтический сеанс.
Я хочу, чтобы для моих братьев и сестёр восторжествовала справедливость.
Я хочу, чтобы справедливость восторжествовала и для родственников жертв.
Я хочу, чтобы люди поняли: в нашем обществе отсутствует правовая защищённость.
Я хочу, чтобы люди узнали: судами манипулируют полиция, прокуратура и даже судебная психиатрия.
Вот и всё, чего я хочу.
И ради собственного успокоения я хочу сказать правду: я не совершал тех преступлений, за которые осуждён. И не совершал других убийств, в которых признался. Вот так» [12].
Юлия Антонова