В фойе вошёл невысокий темноволосый мужчина лет сорока, кареглазый, среднего телосложения, одетый в великолепно сидящий на нём строгий чёрный костюм, идеально контрастирующий с безупречной белизны, достойной рекламы зимней свежести, рубашкой. Чёрный галстук с интересным завораживающим рисунком в виде разбегающейся поблескивающей серого цвета паутинки, словно бы зависшей над пропастью поглощающей свет ткани, гармонично дополнял композицию и прижат был к рубашке тонким элегантным зажимом, отчасти тоже чёрным, что делало его в таких местах почти невидимым, и наоборот, с бросающимся в глаза, маленьким изящным золотым паучком посредине, несомненным хозяином раскачивающейся в такт шагов паутинки. Шаги эти были уверенные. Туфли на шагающем тоже были чёрные – красивые, лакированные.
– Я рад приветствовать вас в нашем заведении! – произнёс он бодро и весело приятным баритоном, чётко, по-военному, не без самодовольства отчеканив каждое слово.
От неожиданности Александр слегка вздрогнул и, перестав улыбаться, оторвал, наконец, взгляд от своего отражения в висевшем на стене окаймлённом роскошной рамой огромном зеркале. Да, до этого момента Саша улыбался. Улыбался сам себе, потому что по ту сторону нанесённого на стекло серебра на него глядел молодой человек, хорошо одетый в такой же безукоризненно сидящий на нём чёрный костюм, но главное, и это подкупало, с лица был очень похож на велосипедиста, трагически покинувшего городской парк несколько часов назад, словно перенёсшегося из одного мира в другой, лишь по пути переодевшись. Он обернулся на голос и бесцеремонно впился колким любопытствующим взглядом в приближающегося к нему человека.
– Михаил, – широко улыбаясь и коротко кивнув головой, представился вошедший остановившись и очень дружелюбно добавил. – Можно просто Миша, – и тут же, без паузы, совершенно не смущаясь пристального взгляда со стороны молодого человека, с не портящей торжественности момента тенью лёгкого сожаления изволил с гордостью продолжить. – Извините, пока что не могу пожать вам вашу одарённую талантом руку, но, как вы понимаете, не потому что пандемия, – он добродушно рассмеялся и, ведь точно зная, под каким впечатлением находится сейчас приглашённый, тем не менее подлил ещё масла в огонь. – Однако, уверен, скоро, очень скоро в нашем проекте в полной мере будут реализованы и тактильные ощущения в том числе.
Это было смелое, неслыханное заявление. Однако на фоне всего увиденного последняя фраза уже не вызывала сомнений не только в правомерности используемых в ней слов, но и в реализуемости содержащегося в ней смысла. На вошедшей в резонанс волне разбушевавшихся в душе эмоций в сказанное действительно можно было поверить, как верят маленькие дети в интересную, легко воспроизводимую живым детским воображением, погружающую в неведомый мир, хорошо рассказанную сказку.
– Александр, – ответил велосипедист, тоже невольно кивнув головой. Однако раньше при знакомстве жестов он таких не делал и, поймав себя на оном, сразу понял, что попадает под влияние этого на редкость обаятельного человека. «А может быть это и не человек вовсе?» – блеснула отполированной абразивом искажённого профессионализмом восприятия жизни гранью подозрения волнующая мысль. Причём противоречивая, одновременно как с долей восторга, так и с долей ревности, к тому, кто мог создать такого бота. Но нет, конечно, это был не бот. А ведь хотелось. Создать такого самому. Затем, немного подумав, он снова улыбнулся и снова на манер представившемуся ему Михаилу, что говорило о принятии предложенной игры, добавил. – Можно просто Саша.
– Очень приятно, очень приятно, – дважды, как эхо вторя самому себе, произнёс с всё той же не сходящей с лица жизнерадостной улыбкой Михаил. – Наконец-то, могу вас слышать и полноценно лицезреть, – продолжил он. – Несказанно рад, что вы так быстро откликнулись на моё приглашение. Надеюсь, вам здесь понравится. Проходите, прошу, – доброжелательно произнёс радушный хозяин, широким жестом приглашая, а затем и увлекая гостя за собой.
Они покинули фойе, поднявшись вместе по широкой из белого мрамора лестнице, устланной красной ковровой дорожкой, таинственно скрадывающей звуки шагов, ведущих в глубь предъявленного мира, уже сейчас визуально ничуть не отличающегося от реального. «А что ещё там впереди?» – подумал с всё нарастающим, пропитанным интригой любопытством Александр.
Лестница была достаточно высокой, и лишь на последних ступеньках перед ним открылся краешек того, что ожидало впереди. Это был колонный зал, весь из белого мрамора, высокий и очень длинный. Массивные мраморные колонны в нём были выстроены в два ряда. Вертикальными сближающимися по экспоненте линиями своих очертаний они уходили вверх под потолок, покрытый едва различимой в сгущающейся тьме вечерних сумерек росписью. Левый ряд колонн шёл вдоль глухой, затенённой самими же колоннами стены, превращая отчуждённое таким образом пространство зала в некое подобие длинного коридора, вдоль которого на стене и колоннах висели массивные бронзовые подсвечники. Во всех горели свечи, создавая две длинных гирлянды огней и освещая не только коридор, но и висевшие на стене в промежутках между ними живописные картины.
Окон нигде видно не было, да и нужны ли они, если правая стена в этом огромном зале полностью отсутствовала. Её просто не было. Вместо неё, за вторым рядом колонн тянулась длинная веранда, ограждённая по краю невысокими перилами, напоминающими массивный длинный подоконник, достаточно широкий и слегка наклонённый к залу, как школьная парта, чтобы безопасно и удобно облокотиться на него, удерживаемый кажущимся бесконечным в своём количестве плотным рядом пухлых резных ножек, тоже из белого мрамора. Солнце склонилось к закату, и вечерняя заря выкрасила мрамор в тёплый оранжевый цвет.
Всматриваясь в раскинувшийся за верандой бесконечный простор, ещё далеко не дойдя до перил, Саша невольно остановился. Даже с таким надёжным ограждением смотреть вниз было очень волнительно – захватывало дух, а если бы ограждения не было, сюда было бы страшно даже подойти. Нет, это не была пропасть, просто высота, на которой они оказались, была непривычно огромной. Зрелище было величественное. Вдалеке, зигзагом тонких очертаний вырисовывая горизонт, раскинулись горы, а всё расстояние до них было покрыто густым зелёным лесом, посредине которого красовалось огромное серебристое озеро, с такого расстояния кажущееся идеально гладким. В его зеркальной поверхности отражалось всё это великолепие. Саша стоял и смотрел, молча, как заворожённый. В какой-то момент ему показалось, что над озером пролетел птеродактиль.
– Нравится? – спросил Михаил, возвращая Сашу из глубины восторга в наведённую реальность, да так при этом осторожно улыбаясь, словно боясь спугнуть в красоте застывшее пространство и спровоцировать дорогого гостя на отрицательный ответ.
– Очень, – признался Александр, не отрывая взора от всё быстрее опускающейся в сумерки дали, и добавил. – Потрясающе.
– Мы создали здесь то, что в реальном мире нам никогда не иметь.
Услышав эти слова, Саша повернул голову и внимательно посмотрел на Михаила. Мысли в голове кипели, вопросов было так много, что он не знал с чего начать.
– Но как?! Как можно добиться такого качества?! – спросил наконец Александр, в упор уставившись на собеседника. Конечно, подспудно он понимал, что ответ на этот вопрос он вряд ли получит, по крайней мере сейчас, однако не задать его Саша тоже не мог – уж больно всё было красиво и необычно, и ему очень хотелось узнать, как это всё устроено. Да и в конце концов – зачем-то ведь его сюда пригласили? Так что надежда у него, хоть и призрачная, но всё-таки была.