– Блэйм, – кто-то тихо позвал его по имени.
– Ммм…
– Проснись!
– Что, что такое? – он резко открыл глаза. Прямо рядом с ним находилось лицо Юкии, оно светилось неестественной белизной.
– Нам надо идти.
– Куда?
– Ну, ты знаешь.
– Я забыл… – Блэйм заметил включенный свет в ванной комнате и услышал шум льющейся из крана воды.
Он протянул руки, чтобы дотронуться до бледного лица Юкии и увидел на своих пальцах кровь.
Широко раскрыв от ужаса глаза, он крикнул:
– ЮКИЯ!
– Проснись, Блэйм! – Юкия в панике пытался разбудить его.
Но Блэйм продолжал громко стонать во сне и повторять его имя.
– Блэйм, ты слышишь меня – это всего лишь сон! – он снова сильно тряхнул его, после чего Блэйм наконец открыл заплаканные глаза.
– Ах, слава Богу, с тобой все хорошо! – крикнул он, прижимаясь к нему всем телом.
– Я больше не буду читать тебе эту чертову книгу! – начал злиться Юкия. – Все время, пока ты спал, тебя мучили кошмары!
Блэйм начал покрывать поцелуями его щеки, губы.
– Перестань!
– Я испугался! Испугался, слышишь!
– Чего?
– Ты снова был в ванной, и кровь…
Юкия нахмурил брови.
– Скажи, когда ты понял, что любишь меня? – уже спокойно, прижимая Блэйма к себе и поглаживая по голове, спросил он.
– Не знаю…
– В Лубумбаши?
– Нет! – Блэйм попытался оттолкнуть его.
Держа его за голову, чтобы тот не отворачивался и смотрел ему прямо в глаза, Юкия продолжал допытываться:
– Когда?!
– Почему ты спрашиваешь?
– Потому что любовь ко мне сводит тебя с ума! Такие чувства не могли возникнуть за столь короткое время!
– Нет, – Блэйм снова заплакал. – Это не так!
– Блэйм! – Юкия пытался привести его в чувство, но истерика у того только усиливаюсь.
– Хорошо, – он замотал головой и зашмыгал носом. – Я возьму себя в руки…
– Ты не ответил на вопрос, – перебил его Юкия.
– Юкия… я умру, если ты уйдешь! – томно протянул Блэйм, обхватывая его ногами и стараясь поцеловать в губы.
Но Юкия отстранился от него, продолжая грозно нависать над ним.
– Ну и иди к черту! – Блэйм попытался вылезти из-под него, но Юкия прижал его, не давая этого сделать. – Не знаю точно, когда это случилось, – нервно проговорил он, понимая, что тот не отпустит его, пока не получит ответа. – Наверное, когда начал собирать о тебе информацию после того, как ты сбил моего отца, – наконец прокричал он ему почти в самое лицо и заплакал. – Теперь доволен? Добился, чего хотел…
– Прости, прости, – принялся виновато повторять Юкия, покрывая его лицо поцелуями.
– Мне очень тяжело, – выдохнул Блэйм. – Справиться с чувствами, которые меня переполняют, становится практически невозможным. Тебя слишком много. Ты заполнил меня собой целиком…
– Перестань, Блэйм! – прикрикнул на него Юкия. – Тебе просто нужно время, ты справишься… привыкнешь ко мне. Перестань идеализировать меня! Видеть только эту пустую оболочку!
– Негодяй, – прошипел Блэйм обветренными губами.
– Давай, вставай, – Юкия сполз с него и начал быстро одеваться. – Иначе мы опоздаем на концерт!
– Я не хочу никуда идти!
– Ты пойдешь, – он ринулся к нему и начал стаскивать с кровати. – Ты что, думал, каждый раз мы будем заделывать пробоины безудержным сексом? Ты считаешь, что именно так можно решить все проблемы?!
– Ненавижу тебя! – крикнул Блэйм и убежал в ванную комнату, заперев за собой дверь.
– Ведешь себя, как маленький мальчик.
– А я и есть маленький мальчик! – глухо крикнул он из-за закрытой двери. – И мне явно не под силу справиться с твоей неуемной сексуальностью и тем, как чуть ли не каждый человек пытается затащить тебя в постель! Я уверен, эта певичка дала тебе билеты не просто так, она явно на что-то рассчитывает, – продолжал извиваться он в кольцах собственного сарказма.
– Если ты сейчас же не откроешь дверь, то я ее просто выломаю! – крикнул ему Юкия, дергая за ручку.
– Иди купи себе героин и успокойся!
– Я вообще-то завязал ради тебя, и ты об этом прекрасно знаешь!
– Эта девушка, наверное, опытнее меня во многих аспектах, и минет умеет делать как надо…
Судя по всему, Юкие надоело слушать его гадости, и он просто отошел от дверей, это еще больше вывело Блэйма из себя.
Через несколько минут он с треском открыл дверь и обнаружил, что Юкии не было в номере. В яростном порыве он натянул на себя джинсы, футболку и куртку и выскочил из номера.
Юкия ждал его возле выхода из гостиницы. Он курил. Снова пошел снег.
– Ну, ты успокоился? – спросил его Юкия, выдыхая сигаретный дым изо рта.
Блэйм ничего ему не ответил. Немного погодя они сели в автобус и доехали до центрального мюзик-холла, где должен был состояться концерт группы, на который их пригласили. Всю дорогу туда они молчали и старались не смотреть друг на друга.
Девушка дала им билеты на места возле самой сцены, в так называемой фан-зоне. Когда они приехали, людей возле сцены было уже очень много, и Юкия не пустил туда Блэйма. Так как свободных мест для обычных зрителей, которые располагались чуть повыше, было предостаточно, они поднялись по лестнице и устроились в одном из свободных партеров. За все время концерта их никто не потревожил. Сама же группа оказалась весьма талантливой. Они играли тяжелую музыку, которая разбавлялась мелодичным вокалом девушки-солистки. Временами музыка группы напоминала готическую.
Кажется, во время выступления исполнительница все же нашла их среди зрителей, так как зал был не слишком большим, и помахала им рукой. Юкия тоже подмигнул ей.
После выступления их пустили за кулисы, так как Эмили, так звали девушку, дала им особые билеты, предоставляющие возможность взять автограф у группы.
Парни оказались в набитой людьми огромной комнате, которая вся была заполнена сигаретным дымом. Парни и девушки, развалившись, сидели на черных кожаных диванах и пили алкогольные напитки прямо из бутылок.
Эмили как раз что-то занюхивала со столика своей гримерной, когда Юкие наконец удалось ее отыскать, чтобы еще раз поблагодарить за билеты.
Блэйм остался возле входа, настроение у него было по-прежнему паршивое, и он очень сильно хотел покинуть это шумное место как можно скорее. Он обошел комнату, отметив про себя, что из собравшихся здесь молодых людей многие были с ним почти одного возраста и были жутко пьяными. Кто-то предложил ему выпить, но он отказался.
Юкии уже не было около десяти минут, и Блэйму стало жарко, он стянул с себя куртку и устроился на свободном кожаном диване. Вскоре к нему подсели какие-то ребята и предложили выпить, но завязать с ним разговор у них так и не вышло, поэтому они отсели от него, и тогда Блэйм увидел, как в противоположной части комнаты неожиданно открылась дверь в гримерную и из нее вышел Юкия, за ним шла раскрасневшаяся Эмили. Она схватила Юкию за руку и резко развернула к себе. Юкия бы упал на нее, если бы вовремя не ухватился за дверной косяк. Она рассмеялась, и ее руки поползли по его груди вверх, обхватывая шею.
Это было последней каплей. Не выдержав, Блэйм сорвался с дивана и выскочил из этой душной, пропитанной алкогольным смрадом комнаты, затем пробежал по каким-то узким затхлым коридорам, которые почему-то напомнили ему министерство социальной опеки в Нью-Йорке, и наконец оказался на улице, глубоко вдыхая свежий воздух.
Ему стало жарко, и он прислонился лбом к ледяному стеклу здания. Открыв глаза, он увидел себя в отражении, и ему стало тошно.
– Будь ты проклят, – прошептал он.
Затем резко развернулся и побежал прочь.
Чувство стыда буквально пожирало его. Все его тело скручивало и ломало. Ему хотелось плакать, но он сдерживал себя. Весь запыхавшийся, он оказался возле входа в парикмахерскую, где последний раз делал себе прическу. Заскочив туда и сев на то же кресло, он подозвал к себе мастера, и Блэйма даже ничуть не удивило, что это оказался тот же парень, что делал ему прическу пару дней назад.
– Сбрей, – дрожащим голосом приказал он.
– Что, прости?
– Я хочу, чтобы ты побрил меня…
– Под ноль? – удивился тот.
– Да, сбрей все волосы! – уже истерично закончил Блэйм.
Молодой парикмахер тоже занервничал, но перечить ему не стал. Он схватился за бритвенную машинку, которая висела у него на поясе и начал сбривать оставшуюся копну темно-каштановых волос с его головы. Через несколько минут на голове у Блэйма практически не осталось волос.
Он быстро рассчитался с парикмахером и выскочил на улицу. Его сильно продувало ветром. Только сейчас он заметил, что оставил свою куртку в той чертовой комнате. Пробежав вдоль какой-то узкой улицы, он не выдержал и бессвязно прокричал:
– Все из-за тебя… все, что со мной произошло… избавиться от тебя, как от волос.
Блэйма душили слезы, он остановился возле какого-то дома и обхватил колючую, остриженную почти под ноль голову руками.
– Я все тебе простил, а ты смеешь изменять мне прямо на моих глазах, даже не скрывая! Какой же ты мерзавец! – прорычал он, после чего снова куда-то пошел.
На улице уже совсем стемнело и зажглись фонари. Он решил направиться к пристани, от которой каждый день отчаливал паром и катал туристов по каналам города целыми днями. Уже издалека Блэйм смог различить этот паром, так как его палубы были украшены разноцветными гирляндами и оттуда доносилась громкая музыка.
В этом городе отовсюду звучала громкая музыка, смешиваясь в неразборчивую какофонию звуков, которая любого могла просто свести с ума. Иногда он не мог заснуть из-за этого шумного города, так как музыка была слышна в номере отеля в том числе. Блэйм уже не мог находиться в этом городе. Все внутри него горело от негодования. Он хотел уехать и никогда не возвращаться.
«Куда? – вдруг спросил он себя, подходя к пристани. – Мне некуда идти! – неожиданно осознал он. – Вернуться к матери? Но я ей не нужен и никогда не был нужен, она не любила меня так, как отца. Я всегда для нее был рудиментом, который, если не убрать, с годами начинаешь просто прятать от окружающих под одеждой».
Он сел на лавку и стал, не отрываясь, смотреть на паром.
«Неужели я вцепился в него, потому что решил, что он заменит мне отца? Юкия будет любить меня, вместо него? Я что, совсем сошел с ума?! Что же со мной происходит? В одном я уверен точно: он – животное, которое не способно любить. Ему все равно, с кем и когда, он, как паразит, присасывается в наиболее выгодном ему месте. Неужели я ошибся, поставил все на возможность создать с ним что-то одно, что-то, что будет только между нами?» – он закрыл лицо руками.
Ветер терзал крошечную фигурку, которая сотрясалась из-за рыданий на фоне яркого, проплывающего мимо парома, с палубы которого доносился радостный смех пассажиров.
Блэйм просидел на пристани до самого утра. Его одежда, голова, лицо – все покрылось инеем. Он сидел, не двигаясь, весь заиндевевший.
Неожиданно кто-то подошел к нему со спины и накинул на плечи куртку, затем молча обошел скамейку и сел рядом, глубоко дыша.
Это был Юкия.
Заметив его, Блэйм поторопился отвернуться, на глаза снова навернулись предательские слезы.
– И сколько ты здесь уже так сидишь так, на морозе, в одной футболке? – еле сдерживая себя, спросил Юкия глухим голосом.
Блэйм ничего не ответил. К причалу подошел паром, и человек с пристани закричал в граммофон, приглашая туристов на борт.
– Пойдем! – Блэйм неожиданно встал.
– Куда?
– Я хочу прокатиться на этом пароме.
– Что с твоей головой?
– Я подстригся.
Они взошли на борт парома, который практически сразу отчалил. Парни поднялись на немноголюдную, в столь ранний час, верхнюю палубу. Блэйм навалился животом на перила и стал смотреть вниз на воду, которую еще не сковало оковами льда, ее разрезало носом судно, оставляя за собой пенистую рябь.
Юкия подошел к нему и встал рядом. С минуту он стоял молча, а затем проговорил:
– Та девушка, про которую я тебе рассказывал, так же безосновательно ревновала меня ко всем подряд, но я не любил ее и не хотел мириться с этим, поэтому сказал ей, что уйду от нее, если она не прекратит, а она подсыпала мне что-то в стакан с вином и решила убить.
Блэйм продолжал смотреть на воду, не перебивая его.
– Эстер сказала, пока резала мне руки, что после того, как убьет меня, сразу же покончит с собой. Что мы встретимся с ней после смерти и будем вечно скитаться как двое самоубийц, отвергнутые всеми мирами, – продолжил он свой рассказ. – Но она не смогла. Увидев меня, истекающего кровью, она тут же вызвала скорую. Она не смогла порезать себя. Испугалась. Я не простил ее и не вернулся. Но ты, Блэйм…
– Что я? – тот, наконец, разогнулся и посмотрел прямо ему в глаза.
– Ты нужен мне, – из глаз Юкии потекли слезы. – Мне все равно, что ты сделаешь со мной, я приползу к тебе, как собака, и буду просить, чтобы ты забрал меня к себе обратно.
Он резко подошел к нему и прижал к себе.
– Я все тебе прощу, слышишь? – почти прорычал он ему в самое ухо.
– А в чем это я перед тобой провинился? – Блэйм оттолкнул его и горделиво вздернул подбородок.
– Не ты ли сбежал, как больной, а я всю ночь бегал сломя голову и искал тебя по всему городу?!
– Что, мне за это надо просить прощение?! За то, что ты имеешь наглость изменять мне прямо на моих глазах! – крикнул Блэйм.
– Изм… что?! С кем?! – недоумевал Юкия.
– Не прикидывайся, Юкия, ты знаешь, о ком я… С этой певицей!
Юкия громко рассмеялся.
– Знал бы я, что у тебя будет такая реакция на нее, в жизни бы не согласился взять те билеты!
Блэйм недовольно фыркнул и отвернулся от него.
– Какой же ты ревнивый, – протянул Юкия.
– Я не ревнивый! Просто я, черт возьми, не уверен ни в чем!
– Что ты имеешь в виду? – уже серьезно спросил Юкия.
– Помнишь, ты мне сказал о «сне собаки», что все это похоже на странный сон, который ты видишь, а на самом деле ты не здесь или уже мертвый, и все это только предсмертные видения?
– Да, но…
– Меня тоже мучают эти сомнения, – перебил его Блэйм. – Что, если я сошел с ума? Что, если на самом деле тогда на крыше гостиницы «Гранд Палас» я не промахнулся и попал в тебя?! Или мы оба упали с нее…
– Блэйм…
– Я не хочу в это верить, мне тоже очень страшно…
Юкия притянул его к себе и снова крепко сжал в объятиях.
– Похоже, что «сон собаки» для каждого из нас начинается с самого страшного этапа нашей жизни – в тот момент, когда разум сомневается в действительности происходящего. В момент, когда ему показалось, что это было бы невозможным – выбраться из сложившейся где-то в прошлом ситуации живым. В моем случае, я до сих пор думаю, что остался в темном подвале в безымянной деревне, где-то в Саудовской Аравии, и что мой палач, тот страшный верзила, разрезал мое тело на маленькие куски и скормил собакам.
– Юкия, – прошептал ему в грудь Блэйм и обхватил руками за спину.
– Ты думаешь, тебе одному страшно? – заплаканными глазами, глядя в мутные глаза юноши, он обхватил его голову ладонями и поднял вверх. – Я же говорил, тебе придется убить меня, чтобы избавиться.
– Думаешь, со временем я привыкну к тебе?
Юкия улыбнулся.
– Я думаю, мы научимся жить вместе, – загадочно проговорил он. – В одном я только не уверен…
– В чем? – перебил его Блэйм.
– В твоей колючей голове!
Сквозь слезы Блэйм прыснул со смеху.
– Хотя даже без волос ты все равно невыносимо хорошенький! – начал подтрунивать над ним Юкия.
– Да пошел ты! – Блэйм грубо оттолкнул его. – Я снова замерз! И снова устал, как собака, и хочу спать! Ты точно сведешь меня в могилу! И один черт знает, когда этот паром снова причалит к берегу.
Оба громко рассмеялись.
– Одно меня пугает, – перебивая смех, сказал Юкия. – То, что ты так необдуманно пошел и навредил себе.
– Это не вред, – серьезно, глядя ему в глаза, ответил Блэйм. – Я не твоя сука, чтобы пытаться понравиться тебе.
После его слов щеки у Юкии вспыхнули. Он уже хотел было что-то возразить, но осекся, так как к ним на палубу поднялись еще пассажиры.
Улыбаясь, Блэйм отошел от перил и сел на скамейку. Вид совершенно сбитого с толку Юкии радовал его самолюбие. Похоже, что одну маленькую победу в приручении этого дикого животного он все же одержал, а заодно узнал немного фактов о его прошлой жизни. Отчего ему было одновременно и радостно на душе, что смог разговорить своего немногословного любовника, и горестно из-за ужасов, которые тому пришлось пережить и не сойти с ума окончательно.
«Один Бог знает, сколько всего с ним еще произошло, пока мы не встретились», – думал он, наблюдая за тем, как туристы подошли к Юкие и попросили сфотографироваться вместе с ними, приняв его за индейца с местной ярмарки.
Блэйм снова улыбнулся, наблюдая за Юкией и понимая, что ему придется смириться с тем фактом, что люди всегда будут тянуться к его загадочной, экзотической красоте, пытаясь узнать о нем как можно больше.
Через час они вернулись в отель. Юкия заставил Блэйма выпить горячий чай после того, как тот принял душ, еще раз отчитал за необдуманное поведение и за то, что побрился налысо зимой.