Аша ехала молча.
Она равнодушно смотрела на дорогу через Федрис Идри. Единственный путь в андаррскую столицу был пробит ровно, как по линейке; по обе стороны ущелья на сотни футов высились отвесные утесы: красновато-бурые скалы, выглаженные до стеклянного блеска древним искусством Зодчих.
Этот вид должен был бы наполнить ее изумлением, но девушка ничего не замечала, кроме взглядов встречных. Большинство спешили отвернуться, но другие открыто смотрели ей в лицо, не пряча брезгливого любопытства. Да разве она могла их винить? Аша за недели пути от Каладеля не раз видела свое отражение и знала, что черные линии, прожилками расходящиеся от ее глаз, любого заставили бы вздрогнуть.
Она теперь была тенью – сломанной одаренной. Редкой, безобидной, уродливой диковинкой.
Стараясь не замечать любопытных взглядов, Аша незаметно для себя поглаживала левую руку. За три недели она так и не привыкла к гладкости кожи. Метка стала блекнуть в первый же день пути, а теперь почти пропала.
Этого она не ожидала, хотя задним числом все становилось понятно. Раз она больше не может использовать дар, значит, и догмы ее не связывают.
– Мы почти на месте, Ашалия.
Голос оборвал ее размышления, и девушка повернулась к старшему Тенвару.
– А там ты объяснишь? Расскажешь, зачем я здесь? И почему?.. – она тронула пальцем свое лицо. Три недели повторения одних и тех же вопросов не растопили льда в ее голосе.
– Все расскажу, – сочувственно отозвался Тенвар. – Я знаю… могу представить, каково тебе. Как это мучительно. Но когда мы попадем в Тол Атьян, ты все поймешь. Даю слово.
Аша коротко кивнула: эти заверения она сто раз слышала с тех пор, как очнулась верхом на лошади за стенами Каладеля, но до сих пор не знала, верить ли им. Ни старший Тенвар, ни старший Кийн, ни старший Касперан даже намекнуть не хотели, что случилось. Она умоляла, бушевала – всё впустую. И до сих пор сама не знала, торопится или боится услышать правду.
Аша моргнула, ослепленная внезапным солнцем: они проехали последние из трех ворот Федрис Идри, узкая дорога резко оборвалась, и перед глазами Аши предстал Илин-Иллан.
После сумрачной прохлады Федрис Идри город выглядел ярким, веселым, живым. Он простирался вперед и вниз от них, и уклон был достаточно крутым, чтобы взгляду открылось все целиком, но не настолько, чтобы у Аши закружилась голова. Изящные белокаменные здания вдали сливались с парусами судов, входивших в просторную гавань и покидавших ее. Еще дальше блистали хрустальные голубые воды реки Наминар.
Направо и налево от Аши расходились, обнимая весь город, тяжелые черно-бурые утесы Илин Тор. Насколько виделось девушке, вершины утесов нигде не спускались к крышам домов ближе чем на сто футов.
Даже в смятении чувств Аша невольно прониклась величием картины.
Старший Кийн что-то тихо сказал Илсету и уехал по уходящей в сторону улочке, как видно, по своим делам. Оставшиеся старшие, не дав девушке толком полюбоваться, поспешно двинулись вправо по широкой дороге вдоль высоких утесов.
Через несколько минут толпа стала редеть, и скоро в скальной стене показались тяжелые железные ворота. Не меньше двадцати футов высотой, в ширину они могли бы пропустить десятерых в ряд, но были закрыты и охранялись двумя стражами в красных плащах, ярко выделявшихся на сером металле.
Один, узнав Илсета, кивнул ему и прижал ладонь к металлу створки. Ворота открылись медленно и бесшумно.
Обернувшись к Аше, Илсет знаком предложил ей спешиться.
– Добро пожаловать в Тол Атьян, Ашалия, – негромко сказал он.
Тол Атьян оказался темнее, чем представлялось Аше. Пробитый в скалах Илин Тор тоннель освещался несколькими полосами чистой сути, пульсирующей на потолке на высоте не меньше пятидесяти футов. От него с правильными промежутками расходились тоннели поменьше, освещавшиеся всего одной светящейся полосой каждый, но для малых и того хватало, чтобы в них было светлее, чем в главном.
Одаренные вспышками красных плащей мелькали в этих тоннелях. В другой раз Аша бы изумилась – столько собравшихся в одном месте одаренных она в жизни не видела, – но сегодня едва замечала их. С каждым шагом ее нетерпение усиливалось: после долгих трех недель она наконец-то узнает, что с ней случилось.
Девушка тащилась за Илсетом и Каспераном, и под ложечкой у нее сосало от мучительного волнения. Вскоре они свернули в тоннель поменьше и подошли наконец к двери, перед которой скучали двое сторожей.
– Совет ожидает тебя, старший Тенвар, – сказал один, заметив подошедших, и жестом пригласил их войти в открывшуюся дверь. Аша поймала на себе пристальный взгляд второго сторожа и уставилась ему в глаза, пока мужчина, немного смутившись, не опустил взгляд. Тогда девушка молча прошла мимо.
Короткий коридор вывел их в большую округлую залу. Дюжина одаренных в красных плащах, расположившиеся на двух рядах кресел – надо полагать, совет Атьяна, – прекратили разговор, чтобы взглянуть на Ашу и ее провожатых.
– Начнем, – предложил сухощавый старик с властным взглядом карих глаз. Он не повышал голоса, но эхо усилило его и донесло до каждого из присутствующих. Убедившись, что завладел всеобщим вниманием, старик склонился в кресле, вглядываясь в прибывших.
– Наконец-то. Мы ждем объяснений, Илсет.
Тот почтительно склонил голову:
– Ты получил мое сообщение, Нашрель?
– Голубь прилетел две недели назад, – сказал Нашрель, – но не могу сказать, что твоя записка все объясняет, – укоризненно добавил он.
– Виноват, – почтительно отвечал Илсет. – Я решил, что… сдержанность не помешает.
– Конечно, – кивнул Нашрель, но в голосе его по-прежнему сквозило недовольство. – Так ты не сумел его найти.
– Верно, – подтвердил Илсет, неуверенно покосившись в сторону Аши. Та сразу почувствовала, что разговор не предназначается для ее ушей.
Старший кивнул, словно ожидал такого ответа.
– К счастью, это не так уж существенно. У нас есть след.
Илсет мгновенно забыл о девушке, уставившись на членов совета.
– След? Не благоразумней ли…
– Что сделано, то сделано, Илсет, – отмахнулся Нашрель. – Не волнуйся, им было приказано никому не вредить.
До сих пор остальные члены совета молчали, но теперь заговорила сидевшая по левую руку от Нашреля женщина.
– Не лучше ли прежде обсудить другие дела? – вежливо предложила она, – чтобы наша юная гостья могла отдохнуть.
Нашрель словно только теперь заметил Ашу.
– А, да, ты права, – он покачал головой, словно дивясь своей рассеянности, и всмотрелся в лицо Аши.
– Как тебя зовут, девочка?
Аша вздрогнула – она почему-то не ожидала, что с ней заговорят.
– Ашалия, – отозвалась она, стараясь говорить с должным почтением. Не удалось – голос прозвучал слишком резко.
Нашрель как будто не обиделся.
– Что ты помнишь о нападении, Ашалия?
Она удивленно помолчала.
– О нападении? Я помню только, что легла спать, а потом оказалась сидящей на лошади перед старшим Каспераном на полпути к Джарету в таком виде. – Она холодно указала на свое лицо.
– Мы сочли за лучшее пока не говорить ей, Нашрель, – вмешался Илсет.
– Тенью ее сделали наутро после атаки, – дополнил Касперан, стоявший в стороне. Он предпочел, чтобы говорил Илсет.
Нашрель потер лоб.
– Почему же, собственно?
Илсет неловко замялся.
– Собственно, это еще одно дело, которое требуется обсудить. Боюсь, это моя вина. Он поморщился. – Она… меня вынудила.
– Что? – услышала Аша собственный голос и успела сделать полшага к Илсету, прежде чем ее перехватил Касперан. Она его вынудила? Ложь! Наверняка ложь!
Нашрель, мрачнея, переводил взгляд с Илсета на Ашу.
– С чего бы, во имя Эла, ей о таком просить, Илсет? Тот, вздохнув, повернулся к Аше и заговорил мягко, с бесконечным сожалением.
– По школе в Каладеле нанесли удар, Ашалия. Убили всех… всех, кроме тебя. – Он помолчал, давая ей время осмыслить. – Проснувшись утром, ты увидела то же, что видели мы: повсюду изуродованные тела. Только для тебя убитые были не чужими. Это были твои друзья, твои учителя… Люди, с которыми ты росла. К тому времени, как наткнулась на нас, ты обезумела от горя и страха.
Касперан все еще крепко держал девушку, но она видела, как за его плечом понимающе кивают другие старшие. И с бьющимся сердцем, сдерживая тошноту, уставилась в лицо Илсета. Не могло это быть правдой.
Илсет продолжал.
– Ты рассказала, что до встречи с нами зашла в комнату к другу посмотреть, жив ли он. К тому мальчику, что жил в Северной башне.
Аша похолодела. Вот, значит, почему старшие не хотели объяснять ей, что случилось! Илсет еще молчал, а она уже знала, что он скажет.
– Он погиб, Ашалия, – мягко проговорил Илсет. – Погиб так же, как другие, и этого воспоминания ты вынести не могла. Ты… взбесилась, когда я отказался помочь. Атаковала меня. – Он закатал рукав, показал полузаживший ожог.
– Я почувствовал выброс, – подтвердил Касперан.
– Я упрашивал тебя подождать, но ты стояла на своем, – продолжал Илсет. – Сказала, что будешь атаковать меня, пока я не соглашусь, а если я слишком промедлю, если воспоминания одолеют тебя, ты… Ты сказала, что покончишь с собой. У меня не было под рукой оковы, и я не знал, что делать. – Видно было, как трудно Илсету говорить об этом. – После мы решили, что лучше ничего не рассказывать, пока не доберемся сюда. Нас было всего трое, и мы боялись… не уследить за тобой.
На глазах у Аши выступили слезы. Колени подогнулись, только руки Касперана не давали ей осесть на пол. Что-то в ней еще бунтовало, кричало, что она никогда не просила сделать ее тенью, что Илсет лжет…
Но – Давьян погиб. Ее подруги погибли. Этого она тоже не могла себе представить.
В неловком молчании все смотрели, как Аша пытается совладать со своими чувствами. Наконец Нашрель откашлялся.
– Трудное решение, Илсет, – тихо признал он. – В такой ситуации… Тебя, пожалуй, можно понять. И все же, поскольку девочка не достигла совершеннолетия и не провалила испытания, мы не можем оставить твоего поступка без последствий. Подобающее наказание мы обсудим позже.
Илсет пристыженно кивнул.
– Понимаю.
Нашрель составил пальцы домиком.
– Однако остается вопрос: почему уцелела Аша-лия? Ты видел последствия всех трех атак, Илсет. Там выживших не было. Не догадываешься ли ты, почему в Каладеле вышло иначе?
Илсет покачал головой.
– Знаю только, что едва ли это по ошибке. Тот или то, что совершало убийства, ничего не упускало. Должна быть причина.
Он закусил губу.
– Я бы посоветовал оставить пока Ашалию в Толе. Не только чтобы разобраться, почему она выжила. Мне кажется… Я перед ней в долгу.
Аша не смотрела – пялилась на него, слыша, но не понимая слов. В мыслях был только Давьян. Что же с ней было, когда она нашла его там?..
– Согласен, – Нашрель сочувственно взглянул на Ашу. – Ашалия, я пришлю кого-нибудь показать тебе новое жилье; позже один из старших поможет тебе устроиться. Илсет, прошу тебя пока задержаться. Надо обсудить еще кое-что.
– Конечно, – уважительно поклонился Илсет. Чуть позже незнакомый мужчина взял Ашу за плечо и вывел из зала.
Она не противилась, не заговаривала.
Она вся онемела.
Отведенная ей комната не отличалась роскошью, но не была и каменным мешком, какого ожидала девушка.
Стены были из того же тусклого камня, что коридор за дверью, зато пол устилали два больших ковра без рисунков. Узкая кровать в углу выглядела достаточно удобной. У дальней стены пристроились стол для письма и стул. Висящая над ними питаемая сутью лампа давала неяркий, но ровный свет. В смежной каморке нашелся умывальник и другие удобства. В целом, если бы не отсутствие окон, комната была не хуже жилья старших в Каладеле.
– Старший Эйлинар просил тебя оставаться здесь, пока не позовут, – вежливо сообщил сопровождавший ее одаренный.
Аша смотрела на него, не давая понять, что слышит. Она понимала, что ведет себя грубо, что этот человек не виноват, но ей уже было все равно. Неловко помявшись, одаренный наклонил голову и закрыл за собой дверь.
Вслед за тем тихо щелкнул замок. Значит, она пленница. Аша так и думала, но прямо никто об этом не сказал, а она в смятении и горе забыла спросить.
На стене висело зеркало. Мельком заметив свое отражение, Аша отпрянула. Ломаные черные линии паутиной тянулись от глаз, а сами глаза запали, словно она много ночей провела без сна. Кожа, на которую и в лучшие времена плохо ложился загар, приобрела болезненный мертвенный оттенок, словно из нее высосали краски вместе с жизнью.
Аша отвела взгляд. Нечего и думать о том, чего нельзя изменить. Ей было уже все равно – тень так тень.
Подойдя к столу, она с удивлением обнаружила запас бумаги и письменный прибор. Карандаши были не слишком подходящими, и все же можно будет порисовать – занятие, часто радовавшее ее в школе. Почему-то эта мысль утешила девушку. Во всяком случае, она не сойдет с ума от скуки.
Были здесь и распад-часы – уровень сути в них указывал, что время далеко за полдень. Конечно, когда суть распадется вся, она не сможет их пополнить – придется просить кого-то из одаренных. Но если эти часы вроде тех, что были в школе у старшего Олина…
Аша не додумала этой мысли – стена, сдерживавшая поток чувств, наконец рухнула. Олин мертв. Все умерли. Никого нет. Она никогда их не увидит.
Девушка рухнула на кровать и расплакалась в подушку. Она вопила от горя и ярости, пока не сорвала горло. И все равно в груди оставалось слишком много боли, ей некуда было деться.
Измученная плачем, Аша в конце концов уснула.
Она не знала, сколько спала, но разбудил ее тихий стук в дверь. Сразу проснувшись, девушка села и успела стереть следы слез, прежде чем дверь открылась.
Аша хмуро взглянула на Илсета Тенвара:
– Чего тебе надо?
Старший вскинул ладонь:
– Я пришел извиниться.
Аша заморгала. Несколько секунд длилось молчание, потом она усталым жестом разрешила старшему войти. Гнев схлынул, сменившись тупым бесчувствием.
– Входи.
Илсет вошел, растерянно и неловко. Постоял посреди комнаты, глядя в землю, прокашлялся…
– Мне искренне жаль, – наконец заговорил он с глухим раскаянием в голосе. – Понимаю, ты не помнишь, но то утро было безумным. Ужас, ошеломление… Мысли путаются. Я не оправдываю себя, – добавил он, – но тогда мне казалось, что выбора нет.
Он виновато указал на обожженную руку.
Аша молчала. Она яростно отвергала слова старшего, отказывалась верить его рассказу, и все же… Девушка сама не знала, что могла натворить, увидев Вирра, Давьяна…
– Почему ты рассказал только перед Советом, а не раньше? – выдавила она, отводя взгляд.
Илсет шагнул к ней, опустил руку на плечо.
– Это решение далось непросто, – тихо сказал он. – Но, скажи я тебе в пути, как бы ты поступила?
Аша задумалась.
– Захотела бы вернуться, – признала она.
– Я думаю, ты бы попыталась вернуться, – кивнул Илсет. – Если не хуже… Втроем мы бы с тобой не справились. А я, как ты понимаешь, спешил в Совет с докладом, задерживаться было нельзя. – Он потер лоб. – С тобой обошлись несправедливо, Ашалия, и я не жду прощения. Но… пожалуйста, знай, что я сожалею.
Аша смотрела в сторону. Гнев и обида еще мучили ее, но сон притупил боль и прояснил мысли. Поступок Илсета был ей отвратителен, она сомневалась, сможет ли когда-нибудь простить, но что-то в ней настойчиво напоминало: несправедливо взваливать всю вину только на его плечи, не учитывая обстоятельств.
– Я… принимаю твои извинения, – с трудом выговорила она. Слова эти дались с болью – куда проще было бы ударить старшего наотмашь, но, бросившись на Илсета, Аша бы только добавила себе сложностей. Ей нужен был хоть кто-то на ее стороне.
Илсет виновато улыбнулся.
– Спасибо.
– И я хочу помочь, – продолжала Аша. – Ты сказал, что меня оставили в живых не без причины. Тогда я могу оказаться… ключом к тому, что случилось. Если я могу чем-то…
– Конечно, – кивнул Илсет. – Я уверен, скоро Совет обратится к тебе за содействием. А до тех пор тебе благоразумнее будет остаться в Толе. Держись тихо, постарайся не выделяться. Нам меньше всего нужно привлекать внимание.
Аша насупилась.
– А сейчас я ничего не могу сделать? Прямо сейчас. Илсет покачал головой.
– Понимаю, тяжело, но больше всего ты сейчас поможешь терпением. Только не волнуйся – придет и твое время.
Аша вздохнула. Ответ ей не понравился, но и возразить пока было нечего.
– Старший Эйлинар сказал, были нападения и на другие школы? – подумав, спросила она.
Илсет кивнул.
– В Аррисе и в Даззари. То же самое, что и в Кала-деле, только выживших не осталось.
Аша сглотнула слюну. Тол Атьян после войны сумел восстановить всего восемь школ – по одной на каждую область Андарры, а теперь вдруг лишился всех южных. Мысль, что у кого-то хватило сил, чтобы атаковать и полностью уничтожить твердыни со множеством одаренных, была, мягко говоря, пугающей.
– Вы не знаете, это охотники или кто-то еще?
– Понятия не имеем. К сожалению, – с неподдельным огорчением отозвался старший. – Но непременно узнаем, это я тебе обещаю. И постараюсь, чтобы тебе об этом сообщили в первую очередь.
– А что Надзор? – нахмурилась Аша. – Они ведь тоже должны искать. Договор требует от них защиты одаренных.
– Надзор… Они ведут собственное расследование, – суховато отозвался Илсет. – Его возглавил сам Страж Севера, а у нас с ним отношения сейчас хуже, чем когда-либо. Они могут знать больше нас – у них больше возможностей, да и гибель блюстителей их сильно заботит, даже если до одаренных дела нет. Но эти, если что и узнают, вряд ли поделятся с нами.
Аша прикусила губу и вдруг с грустью вспомнила Талена. Почему-то, слушая рассказ об атаке, она решила, что блюститель должен был уцелеть.
– А если мы предложим им сотрудничать?.. В смысле, я бы охотно поговорила…
– Нет, – прервал девушку Илсет. – Блюстители, узнав о тебе, заподозрят худшее – что ты соучастница, потому тебе и позволили пережить атаку. Договор, Ашалия, тебя больше не защищает. Заполучив тебя, они вольны будут вытягивать сведения любым способом, какой сочтут нужным.
Аша побледнела.
– Не станут же они?..
– Станут. Поверь мне. – Илсет серьезно смотрел на нее. – Мы на многое пошли, чтобы тебя прикрыть, утаить, что есть выжившие. В списке учеников школы, который есть у блюстителей, числится твое имя, так что мы подберем тебе новое. Ты, может, заметила, что на Совете не присутствовали блюстители, не было даже писца для записи совещания. Для Надзора и для всех, кроме членов Совета, ты просто тень, провалившая испытания и устроившаяся служанкой в Тол. Ради собственной безопасности постарайся, чтобы это так и осталось.
Аша хмуро кивнула.
Илсет глубоко вздохнул.
– Кстати, о твоей безопасности, старший Эйли-нар поручил ее мне. Я найду тебе место среди других здешних теней, чтобы ты среди них не выделялась. Насколько я понимаю, в Толе они заняты большей частью перепиской редких рукописей. Ты, думаю, неплохо знаешь грамоту?
– Конечно.
– Тогда я завтра зайду с утра, отведу тебя в библиотеку. – Он кивнул на дверь. – Когда не занята работой, ты, конечно, свободна в пределах Тола, но мне думается – и Совет со мной согласен, – что в Илин-Иллан тебе лучше не выходить. Если была причина оставить тебя в живых, тем, кто это сделал, ты можешь быть нужна для иной цели. Они могли даже проследить за нами и знать, что ты здесь.
Ашу пробрал озноб.
– Я никуда не уйду.
– Вот и хорошо. – Взглянув на распад-часы, Ил-сет встал. – Ну вот. У меня есть еще дела, но утром я вернусь – покажу библиотеку, представлю, помогу обжиться.
– Спасибо тебе.
Илсет покачал головой.
– Не за что. Вообразить не могу, как тебе, должно быть, тяжело. – Склонившись к девушке, он тихонько, дружески сжал ей плечо. – В ближайшие дни, пока не привыкла к здешней жизни, пожалуйста, если тебе что-то понадобится – хоть что-то, – дай мне знать. Я рад буду чем-то помочь.
Он ласково улыбнулся Аше и вышел, бесшумно закрыв за собой дверь.
Она опять осталась одна.