Сидя у постели мужа, Беатрис прикрыла глаза, и волна воспоминаний подхватила ее – и понесла неведомо куда.
Лайонелл… Она рисует, и чувствует, как он склоняется к ней, как его дыхание щекочет ей ухо… Он поправляет ее рисунок, что-то объявняет, а она понимает только то, что вот он – ее первая любовь, тут, рядом….
– Ну на кой ты его пригласила и еще денег на оплату тратишь немеряно, – ворчит из кухни отец, – толку от него…
– Я мечтала, чтобы Брюс выучился на художника, – возражает мать виновато.
– И где? Брюс ни черта не делает, а он только и учит, что эту дуру, от которой никакого толку!
Снова прибой набегает на песок, и новое воспоминание сменяет прежнее…
– Родители никогда не согласятся на наш брак, и не потому что вы бедны, а потому что в этом доме я всю жизнь на положении бесплатной служанки, которую можно заставлять работать без выходных и никогда благодарить за сделанную работу… Я не могу так больше…
– Почему они так с тобой? – ужаснулся Лайонел.
– Не знаю. Брат всегда был их любимчиком, всегда ему и подарки, и забота, и похвалы за самые скромные успехи, а мне – одни попреки и куча самой грязной работы…
– Но если так, то может, бежать – единственный выход? Мы доберемся до Лондона, а оттуда отправимся в Гретна-Грин… и обвенчаемся…
– Ты с ума сошел?
– Но какой у тебя выбор? Покориться воле этих тиранов, остаться тут на неопределенное время, похоронить всю молодость? На что ты надеешься? Или – я слышал – есть какой-то троюродный дедушка, от которого ваша семья ждет не дождётся наследства? Ты на него надеешься?
Дедушка Эммерет? Да, он старенький. Но моя семейка зря надеется – он помрет еще лет через двадцать, дай ему Бог здоровья, он славный старик, – Бет рассмеялась.
– Ну, вот видишь. Единственный выход – бежать!
***
– Бет, я хочу сказать, – мистер Купер хрипит, и Беатрис склоняется к мужу поближе, – если это сделала ты…
– Нет, что ты!
– Если это сделала ты, я бы понял тебя и простил. Они причинили тебе столько зла, что…
– Но, Мортимер, я правда ни при чем!
Мистер Купер умолкает и лежит с закрытыми глазами.
А Беатрис снова вспоминает ледяной лондонский туман, и огромные хлопья снега. И холод…
Беатрис стоит на перилах Тауэрского моста, и в этот момент сильные, крепкие руки обхватывают ее сзади, и она бьется в плену этих рук, как птичка в силках…
– Ага, попалась!
– Пустите, пустите…
– Вы с ума сошли? Зачем вы туда – вы что, утонуть хотели?
– А вам-то что?
– Вы дрожите, вам холодно.
Озябшее тело Беатрис окутывает теплый плед. Только теперь она поднимает глаза: крепкий мужчина лет тридцати, грубоватая красота, матросская одежда…
– Что-то вы одеты не для такой погоды.
– У меня украли одежду. Вообще все украли.
– Так вы поэтому решили утопиться? Потому что одежду украли?
– У меня украли вообще все. Веру в людей. Надежды. Мне некуда идти, негде жить.
– Угу. Когда вы последний раз ели, простите, что задаю вам такой нескромный вопрос?
– Не помню – кажется, дня три назад, или четыре.
– Понятно. Извозчик! Садитесь.
– Куда мы едем?
– Ко мне. Я не могу предложить вам ничего роскошного, но там по крайней мере тепло, и найдется немудрящая, но похлебка.
***
Затеплив свечу, Агнес делает запись в дневнике.
«Сегодня я узнала нечто сногсшибательное! Я все думала, кто может быть убийцей, если мы исключаем Невила. То, что я узнала сегодня, потрясающе!!! Похоже, Беатрис была знакома с Лайонелом Бэзуортом, и у нее с ним старые счеты. Что, если это она убила Глэдис?! Правда, непонятно, почему не его самого? Может – чтобы причинить ему боль более страшную, чем если бы убила его самого, ведь Лайонел так любил сестру? Ее об этом напрямую спросил ее муж, я подслушала разговор. Если только убедиться, что Лайонел Бэзуэорт и есть тот самый Лайонел, который уговорил ее бежать с ним, и тогда все части головоломки сложатся воедино. Сегодня иду к коронеру, господи, так страшно».
***
– Господин коронер, добрый день. Позвольте представиться, меня зовут Агнес Феннел. Я понимаю, у вас много дел, но меня так взволновало это дело с убийством той девушки… Видите ли, г-н Парсон был частым гостем в нашем доме, то есть в доме моих тетушек – они его охотно приглашали, и у меня сложилось о нем мнение как о любезном и доброжелательном человеке, и я не могу поверить, что он способен на убийство…
Мистер Фергюсон, коронер, внимательно посмотрел на Агнес, словно сняв с нее мерку. Это был грузный мужчина средних лет, с помятым лицом, мясистым красным носом и кустистыми бровями. Пожевав губами, он ответил, цедя каждое слово.
– Вы так молоды, мисс Мэйси. Поверьте, чужая душа потемки, а злое сердце часто прикрыто самым добродетельным обликом. Так что…
– Да, да, вы правы. Но скажите: что мы знаем об этой Глэдис? Никто не знал, что она и мистер Парсон были как-то связаны… Это было тайной, которая нечаянно вскрылась. А была ли эта тайна единственной?! Может, у нее были тайные враги?
– Насколько я понял, они жили уединенно и врагов не имели.
– Ну а в прошлом? Они тут живут года три, не больше, а до этого? Не мог ли у нее быть в прошлом какой-то отвергнутый поклонник, – глаза Агнес загораются романтическим огнем, – который решил ей отомстить за пренебрежение? Он мог приехать, убить ее и уехать, и тогда вы возложите вину на невинного человека…
– И как вы предлагаете мне это выяснять?! – осведомился мистер Фергюсон саркастически.
– Я вас не понимаю… То есть, вы готовы повесить вину на того, кто оказался в плохом месте в плохое время, будь он трижды невиновен?
– Поверьте, сударыня, я не был бы коронером, если бы не знал своего дела…
На личике Агнес было написано «Сомневаюсь» крупными буквами, но она сдержала гнев.
– Простите, сэр, а кем вы были до того, как вас избрали коронером?
– Торговцем недвижимым имуществом, – отвечал Фергюсон невозмутимо.
Агнес пришла в изумление.
– Как торговля недвижимым имуществом связана с поимкой преступников? Вы не полицейский, не врач…
– Да уж поверьте, моя юная леди: нигде так не проявляются все пороки человеческой натуры, как в попытке надуть ближнего при продаже дома!
– И что же, все коронеры Англии в прошлом были торговцами недвижимостью? – изумилась Агнес.
– Ну почему же… я встречал среди коронеров кладбищенских служащих, профессиональных политиков, торговцев; еще были два брадобрея, два жестянщика, один мясник, один молочник, два владельца баров…
– Да как же можно ни в чем не сведущих людей подпускать к таким делам! – вырвалось у Агнес.
– Что вы имеете в виду?! – высокомерно осведомился мистер Фергюсон.
Агнес перевела дух. Как бы задобрить этого старого перечника?
– Вы правы, сэр, я поддалась эмоциям, это было глупо. Но будьте так любезны рассказать мне, что же все-таки произошло в тот день, подробно?
– Зачем? – глаза коронера подернулись скукой.
– Войдите в мое положение! – взмолилась Агнес, – тетушки и кузина говорят, что я должна забыть мистера Парсона, и, вероятно, они правы… Но если он вдруг невиновен, а я его забуду, это будет нехорошо, верно? Уж коли мне суждено его забыть, то молю вас как джентльмена: помогите мне это сделать! Скажите мне, что говорит о виновности мистера Парсона?
Коронер помолчал и надул щеки. Затем, собрав губы в трубочку, выпятил нижнюю губу, как бы размышляя, достаточно ли важное впечатление он произвел на посетительницу. После чего произнес, выговаривая медленно каждое слово:
– В тот день брат покойной, мистер Бэзуорт, подошел к коттеджу и услышал оттуда ужасный шум и крики. Он позвал на помощь соседа, мистера Джонсона, и они вместе вошли в коттедж, где обнаружили труп Глэдис Бэзуорт, и рядом – мистера Парсона, с руками в крови.
– Сэр, а не могли бы вы показать мне тело усопшей Глэдис?
– Это зрелище не для невинной девицы…
– Я бы не посмела настаивать сэр, но ведь я не ради праздного любопытства прошу! Ну пожалуйста! Я должна понять, что там произошло…
***
Морг располагался в угловатом здании красного кирпича рядом с деревенской тюрьмой. Коронер, с ироничным, почти издевательским выражением лица, сделал приглашающий жест рукой. Агнес вошла.
Когда с головы покойной была снята белая простыня, Агнес отметила, что никакого волнения или страха она не испытывает. На лбу Глэдис, уже отмытом от крови, она отметила глубокую рану-вмятину в форме полосы – видимо, так пришелся удар кочергой… Других ран на голове не было.
– А можно еще немного отвернуть простыню? Я хотела бы осмотреть ее руки…
– Зачем? – удивился коронер, но сдвинул простыню ниже.
Агнес осторожно приподняла руку, осмотрела ее, затем обошла стол и осмотрела вторую руку.
– Что вы ищете? – ледяным тоном осведомился коронер.