Туманная дымка стелется вдоль улицы, и ей страшно. Тишина, такая тишина кругом. И только стук каблучков по мостовой – да учащенный стук ее собственного сердца. Агнес бежит по пустынным улицам, и одновременно спрашивает себя, словно не веря:
– Неужели это я бегу по этой мостовой сквозь ночь?
О да! это она бежала так, вдыхая всей грудью свежий ночной воздух, всматриваясь в каждую травинку, что прорастала между камней мостовой. И наконец, перед ней оказался нарядный особняк, окруженный живой изгородью.
Вот и «стайл», деревянный перелаз через изгородь, и Агнес, боязливо перебравшись через него, подходит к особняку и стучит в знакомое окно…
Темнота и тишина были ей ответом.
Еще несколько раз она постучала в окно, уже громче – и, наконец, в глубине темной комнаты зажглась свеча; шаги и свет приближались; поднялось окно, и лицо мистера Парсона, освещённое свечой, показалось из окна…
– Кто тут?
– Мистер Парсон, это я, Агнес…
– Мисс Мэйси?! Боже мой!
– Ради Бога, не беспокойтесь, я сейчас уйду. Я пришла сюда только затем, чтобы…
– Да вы дрожите, вам холодно. Я сейчас открою дверь…
– Вы разбудите слуг. Погодите… Вы можете поднять окно повыше?
Забравшись на выступ здания, Агнес уселась на подоконник, и, пригнувшись, пробралась в комнату.
– Я понимаю, что мой поступок ужасен, но я пришла только задать вам один вопрос.
В нарядной гостиной догорали угли в камине, от натертых до блеска полов пахло воском. Зубы у Агнес постукивали, но уют комнаты уже действовал на нее благотворно. Она глубоко вздохнула и осмотрелась.
Невил Парсон стоял перед ней в халате, накинутом поверх пижамы, растрепанный и такой… такой… Она даже не могла сказать, какой. Обычно он казался ей застегнутым на все пуговицы. Сейчас он был каким-то домашним, простым. Он взял плед с кушетки и накинул на плечи Агнес.
– Садитесь сюда, к огню, я сейчас разожгу его пожарче, – он подвел ее к камину, и принялся ворошить угли кочергой. – Так что за вопрос?
– Скажите, вы ведь не убивали эту девушку?
– Что изменит мой вам ответ, – произнес он с горечью. – Я не убивал ее – мне не было нужды ее убивать, но разве мои слова – доказательство? Вы поверите мне?
– Поверю…
– Благодарю вас, – отвечал он серьёзно, – ваши слова для меня и впрямь поддержка… но пока мне не верит никто, тем более, что я действительно был с ней знаком… больше, чем просто знаком.
– Вы любили эту девушку?
– Нет.
– Но почему же тогда вы… что вы имели в виду, когда сказали «больше, чем просто знаком»?!
– Дорогая мисс Мэйси, я не должен говорить на эти темы с незамужней леди!
– И вы тоже… считаете, что для меня есть какие-то запретные темы…
– Простите, я согласен, что правила, среди которых мы живем, не учитывают человеческой природы.. но я тоже воспитан в этих правилах… Верьте мне только в одном: я не убийца, хотя доказать обратное я не в силах.
– Но что теперь будет?
– Не знаю. Сначала коронер передаст дела в суд. Если меня обвинят в убийстве, то, вероятно, повесят.
– Нет!!!
– Увы, да. Но если даже им не удастся доказать моей вины, если сомнения присяжных будут в мою пользу – что с того? Я буду запятнан подозрением. Мое доброе имя погибло.
Агнес до боли сжала руки в кулачки.
– Расскажите мне, как все это было? Ну, то есть вот вы подошли к дому… почему именно в это время? Вам было назначено?
– Нет, но я всегда приходил к ним в середине дня. Да зачем вам знать?
– Мне нужны все подробности. Вы услышали крики и вошли?
– Нет, никаких криков я не слышал. Если не считать того, что в глубине дома плакал ребенок.
– То есть, к моменту, когда вы подошли, Глэдис уже была мертва?
– Безусловно, а что?
– Да вот странно. Мистер Бэзуорт, по словам коронера, слышал крики из дома, и это побудило его звать соседа на помощь. Вы же говорите, что криков не было. Получается очень короткий промежуток времени: Бэзуорт слышит крики и убегает, добежать до коттеджа соседа и обратно минут пять… К тому времени подходите вы, заходите внутрь, а Глэдис уже мертва. Значит убийца, кто бы он ни был, должен был убежать за эти пять минут, и притом так, чтобы не попасться на глаза ни вам, ни мистеру Бэзуорту!
– Я тоже думал об этом. Но я никого не видел. Впрочем…
– Да?
– Он мог уйти через черный ход, когда я вошел. Или просто выпрыгнуть в окно, еще раньше, чем я вошел… подождал, когда я войду, и прокрался к калитке… нет…
– Что «нет»?
– Там живая изгородь вокруг дома и никаких перелазов через нее. Выйти можно только через калитку, понимаете?
– Да.
– Тогда ему очень трудно было уйти незамеченным, ведь Бэзуорт и его сосед вошли в дом буквально через минуту после того, как я увидел Глэдис… И они должны были просто столкнуться у калитки с убийцей!
– Господи, кто же ее убил? Этот убийца – просто невидимка!
– В том-то и дело. Так виртуозно улизнуть, чтобы его не заметил ни я, ни Бэзуорт с соседом – просто невероятно! И поэтому присяжные, которые в чудеса не верят, скорее всего, предпочтут надеть верёвку на шею мне…
– Нет! – воскликнула Агнес, – нет, я не могу… то есть, я не позволю…
– Тсссс!
Запоздалое «Тссс!» и палец, приложенный Парсоном к губам, не помогли. Ибо от возгласа Агнес в комнате для слуги проснулся старый камердинер Питер – проснулся, вооружился кочергой, и уже пробирается к комнате хозяина, о чем, конечно же, Агнес и Парсон знать пока не могут, да и не того им – они слишком захвачены обсуждением важнейшей темы…
– Вы так волнуетесь из-за моей возможной недоброй участи… Могу ли я предположить, что моя судьба вам небезразлична?
– Вы могли бы понять, что ваша судьба мне небезразлична, еще когда я пришла сюда!
– Я счастлив это слышать.
– Знаете, что? Бывают минуты, когда надо говорить только правду… Мне страшно, что мы не успеем эту правду сказать друг другу… Что вы думаете об этом?
– Вы правы. Но моя правда проста. Вы – единственная девушка, на которой я бы хотел жениться, но боюсь, сейчас уже поздно спрашивать, могу ли я надеяться…
Агнес расплылась в мечтательной улыбке.
– Я так себе представляла, как вы сделаете мне предложение, как мы будем стоять у алтаря, как выйдем из церкви, и нас будут осыпать рисом. Скажите, вы бы сделали мне предложение, если бы не этот ужасный случай?
– Я не знаю, решился бы я. Вы такая чистая и такая гордая, а ваши тетушки – старые дамы настолько строгих правил, что узнай они о том, что у меня внебрачный ребенок, отшатнулись от меня с ужасом… Вы же знаете, что такое общественное мнение.
– А если бы не это опасение? Если бы вы точно знали, что я отвечу да, вы бы…
Они были совсем рядом, и губы их сами встретились, Бог знает, как…
От упоительного занятия их отвлек шум открывшейся двери.
– Сэр, извините… я подумал, что тут воры… шум…
– Тут не воры, Питер. Но у меня для тебя поручение. Сейчас ты проводишь мисс Мэйси домой, а потом – не скажешь о том, что она была тут, никому и никогда… И да, – добавил он нервно, – убери с глаз моих кочергу, я с некоторых пор не могу видеть эти железяки….
Агнес поднялась, скинув с себя плед.
– Плед оставьте, – мягко заметил Невил, – потом вернете его Питеру, чтобы не вызвать подозрений.
– Пойдемте, мисс, – сурово вымолвил Питер.
Агнес покорно прошла к двери, но у самого выхода обернулась.
– Невил, я буду искать настоящего убийцу. Я докажу вашу невиновность!
– Агнес, что вы такое говорите! Я запрещаю вам даже думать об этом, это же опасно, вы не понимаете… я вам запрещаю!
– Вот когда женитесь на мне, тогда и запрещайте, – парировала Агнес, подняв подбородочек, – а пока – это не в вашей власти!
***
Утро Агнес встретила вопросами «Неужели это вправду было?» и «С чего начать?».. И, поразмыслив, она решила начать с визита к Беатрис; ранние визиты в деревне дело обычное. Через час она уже входила в калитку дома подруги.
– Беатрис, я к тебе. Прости меня, что я без предупреждения..
– Ну что ты, я всегда тебе рада. Проходи. Я представлю тебя своему мужу…
Муж Беатрис, мистер Купер, помещался на террасе, и Агнес ужаснулась его виду. Это был совершеннейший, как ей показалось, старик – изможденное лицо в обрамлении седых бакенбард было изжелта-коричневым, а морщинистые руки, лежащие поверх пледа, казались небрежно брошенными на ткань посторонними предметами… В них уже не было ни силы, ни воли…
Утреннее солнце просвечивало сквозь пузыречек с лекарством, стоящим на столике, играло бликами на граненой рюмочке, и от этого веселого света становилось еще тоскливее.
– Простите, что не встаю при виде входящей дамы, – произнес мистер Купер тихо, – но сами видите, в каком я состоянии…
– Надеюсь, вы скоро поправитесь, – начала было Агнес, но он прервал ее легким шевелением руки.
– Это началось давно, а теперь идет к своему завершению. Спасибо Беатрис, она пытается скрасить мои последние дни. Я слышал, у вашего доброго знакомого неприятности…
Агнес мелко закивала. Старик вздохнул, глядя на нее с сочувствием.
– Я не в силах вам помочь – я с трудом передвигаюсь. Увы.
– Но вы считаете, что все-таки можно помочь?
– Мне ничего не известно об этом молодом человеке, – голос адвоката шелестел, как опадающие осенние листья. – Вероятно, он весьма легкомысленный – но не лишен чувства ответственности, а ведь именно с чувства ответственности начинается понятие джентльмен. Ведь он содержал ребенка. А мог бы и отказаться – никто бы его не заставил.
– Сэр! Вы же адвокат. И всю жизнь имели дело с такими делами… Скажите, как мне найти настоящего убийцу?
– Я бы не советовал вам этим заниматься. Вы дитя. И если преступник узнает, что вы его ищете, он может убить вас.
– А если он не узнает? Поймите, я ведь не ради забавы, я…
Агнес не докончила фразы, но адвокат улыбнулся ей уголком губ, и одарил все понимающим взглядом.
– Тогда ищите того, кому была выгодна смерть бедной Глэдис. Или того, кто, возможно, был на нее в страшном гневе в тот момент. Или и то и другое… Короче, ищите, поперек чьих интересов она встала на пути?
– Благодарю вас, – пробормотала Агнес.
– Изучите все детали, – продолжал он. – Изучите денежные дела всех, кто имеет прямое или косвенное отношение к делу. Изучите скандалы, в которых эти люди были замешаны, изучите историю их жизни, не упуская никаких мелочей…
– А историю жизни зачем?!
– Как знать? Возможно, вы узнаете, что человек когда-то сломал ногу, в детстве, и с тех пор не мог бегать. И вот, кто-то утверждает, будто видел, что этот человек бежал … Лично я сделал бы вывод, что свидетель лжет, и насторожился…
– Я поняла, – кивнула Агнес, – надо искать несовпадения, да?
– Изучите обстановку в доме, осмотрите орудие убийства, и да – самое главное – осмотрите труп. Это тяжело, но для дела необходимо…
– А что там изучать? – растерянно молвила Агнес.
– О, труп может рассказать очень многое! Раны, синяки, царапины… они расскажут вам, что произошло с человеком при жизни – надо только уметь это прочитать. Увы, мы не очень хорошо умеем по трупам узнавать действие ядов…
– Но ее вроде как убили не ядом, я слышала…
– А кто знает, может и ядом тоже? Одно другому не мешает…
Агнес яростно строчила карандашиком в блокноте.
– А самое главное – родня жертвы, ее друзья и друзья друзей….. Проверьте, может они были как-то связаны? Может, в прошлом кто-то кого-то сильно обидел, – внезапно он замолкает, словно вспомнив что-то, и кладет руку на сердце.
– Вам плохо? – вскидывается Агнес.
– Нет, просто устал я – в последнее время я легко утомляюсь…
– Простите, что я заставила вас утомиться, я не подумала… Благодарю вас, – пробормотала Агнес, и встала.
– Я провожу тебя, – промолвила Беатрис, и тоже встала.
Они молча прошли по садовой дорожке вдоль цветочных клумб, молча подошли к калитке, и тут Беатрис нарушила молчание.
– Ты хочешь спросить меня, как меня угораздило выйти замуж за старика, да?
– Вовсе нет, – начала было Агнес, но Беатрис только усмехнулась.
– По сути, я сиделка при собственном муже. Ну что ж. Взаимовыгодная сделка – он получил уход и заботу на старости лет, я же – избавилась от оскорбительной и назойливой опеки своей семьи. Если бы ты знала, что мне пришлось перенести в собственной семье… нет, прости. Я этого не говорила.
– Ну почему же, если тебе хочется выговориться…
– Хочется. Но я не хочу докучать тебе своими печалями, – Беатрис улыбнулась через силу. – Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь. Мне уже искать в этом мире нечего…
– Нечего? – удивилась Агнес.
Беатрис не ответила. Помолчав, она пристально посмотрела на Агнес.
– Скажи, тебе что – так дорог этот юноша, мистер Парсон?
– Да. Очень.
– Послушай мой совет. Не вкладывай всей души в любовь к мужчине, и не доверяй. И будь готова только к одному: тебя любой мужчина предаст в любой момент, и чем беззащитнее будет твое положение, чем больше ты доверишься мужчине – тем больнее тебе будет. Поверь, я знаю, о чем говорю. И твои тетушки в общем-то правы, когда советуют тебе держаться подальше… Брось это расследование, я говорю на шутя. Для твоего же блага.
– Беатрис! Что ты такое говоришь. Ты, наверное, никогда не любила! Иди к мужу, ты ему нужна, я вижу. Я сама найду дорогу.
На губах Беатрис складывается горькая усмешка, и, кивнув головой, она снова спешит на веранду. Однако она не видит, что Агнес, притаившись за кустом сирени, никуда не уходит – она крадется под кустами следом за ней, и, притаившись за углом веранды, внимательно слушает разговор мужа и жены.
***
– Беатрис, могу ли я тебе задать один вопрос?
– Да, Мортимер, – она поправляет на муже сползший плед.
– Ты знакома с мистером Бэзуортом? У которого сестру убили?
– Нет, – рассеянно отвечает Беатрис.
– Ты, помнится, говорила мне, что твоего первого возлюбленного звали Лайонел. А мистера Бэзуорта тоже зовут Лайонел.
– Вероятно, это совпадение.
Мистер Купер смотрит на нее пристально.
– Совпадение, возможно. А еще ты говорила, что Лайонел был брюнет, с прекрасными голубыми глазами, высокий..
– И что же?
– А Лайонела Бэзуорта я знал с детства. Рослый был мальчик, красивый, брюнет, с прекрасными голубыми глазами. Опять совпадение?
– Ты спрашиваешь так, словно на что-то намекаешь. Не думаешь ли ты, что я пошла и прикончила его сестру?
Пристальный взгляд был ей ответом.
– Не понимаю, – говорила, уже нервничая, Беатрис, – даже если предположить, что этот Бэзуорт и есть тот самый Лайонел – и я, горя жаждой мести, пришла в их дом – логично было бы убить его самого, а при чем тут его ни в чем не повинная сестра?
– Порой потерять родного человека и мучиться, зная, что он погиб из-за тебя – это куда страшнее, чем…
– И вы думаете, что я способна лишить жизни невинного человека, чтобы… Даже если б я была на такое способна, в этом не было бы смысла. Тот Лайонел, которого я знала, не стал бы переживать ни из-за чьей смерти. Вот, возьмите ваше лекарство, время принимать.
Купер одним глотком выпивает рюмку, и ставит ее на стол.
– Мне остается только поверить вам на слово…
Он делает паузу.
Он закрывает глаза.
– Скажите Стефану, пусть поможет мне добраться до кровати. Я устал…
Когда появляется Стефан, мистер Купер стает, опираясь на его руку, делает несколько шагов – но затем колени его подгибаются, и он, как подкошенный, падает наземь. Агнес, побледнев, выбирается из-за кустов и бросается наутек.