На следующий день, сонная, бледная и злая, я сидела в гостиной и пыталась сосредоточиться на вязании очередного пледа. Или все-таки заняться вышивкой и доделать того нелепого пуделя на сумочке?
Кого я обманываю? Пудель? Плед? Ссора с кухаркой? Необходимость сделать ремонт и поменять обои в гостиной или столовой? О чем еще подумать, чтобы выветрить из головы ночной кошмар?
Я не могла вспомнить ничего из своего сна. А утром осталось только чувство безысходности, неотвратимости расплаты.
Очень хотелось сходить в церковь. Покаяться, помолиться, поставить свечку. За свою душу. И за Ларкинса, где бы он ни оказался. Может тогда ужас содеянного померкнет? Меня медленно убивала необходимость делать вид, будто ничего не произошло.
Я угрюмо посмотрела на то, что натворили с пряжей мои руки. И спешно начала распускать уродливую вязку.
Из открытого окна донесся чистый искренний смех.
Теплая солнечная погода располагала к прогулкам на свежем воздухе, вот и Лаура с самого утра гуляла по саду, обещав принести цветы к ланчу. Именно ее голос я услышала. И она была не одна.
Сестра в светлом небесно-голубом платье шла по дорожке к дому в компании двух мужчин, ведущих под уздцы лошадей. Барон Оскар Эрттон улыбался в ответ и, кажется, рассыпался в комплиментах. Граф Мансфилд был как всегда безупречен и холоден.
– Отец! У нас гости! – закричала я в надежде дозваться. Он с утра закрылся в кабинете и не спустился к завтраку. – Бетти! Приготовь чай! – на ходу бросила я нашей единственной горничной. Обязанности хозяйки дома на миг вытеснили из головы все переживания. Кроме одного.
Красиво ли я выгляжу?
В маленьком холле я взглянула на себя в огромное напольное зеркало. В старинной раме отразилась высокая девушка в простом ситцевом платьишке в мелкий цветочек. Темные волосы были собраны в гладкую прическу. На невероятно бледном лице лихорадочно блестели серые глаза. Запуганная тень. А ведь могла быть похожа на бутон розы…
За моей спиной отображались лестница на второй этаж, двери в гостиную и столовую, часть стены с акварелями, нарисованными еще в юношестве.
Вдруг в той, зеркальной, столовой промелькнула густая серая тень. Через удар сердца она появилась в отражении двери в гостиную. Повернула ко мне голову. И с душераздирающим визгом хлынула ко мне.
Как потом оказалось, кричала я. Перед тем как упасть в обморок.
Джеремайя Мансфилд сорвался на бег за миг до того, как в домике закричала девушка. На крыльцо он взлетел, перепрыгнув через несколько ступенек, рывком распахнул дверь, создавая в левой ладони огненный шар.
И сразу же развеивая боевое заклинание. К счастью или нет – не понадобилось.
В полутемном холле перед зеркалом в человеческий рост лежала в обмороке юная леди.
Маг присел рядом на узорчатый паркет, нащупал биение пульса и перешел на второе зрение, просматривая ауру несчастной.
Изабелла в незамысловатом домашнем платье в трогательный цветочек, бледная, с прохладной кожей вызывала нерациональное желание защищать и оберегать. Ее стойкость, гордость и рассудительность восхищали. А трезвость ума прятала ранимость и эмоциональность.
Сейчас ее биополе было похоже на рваный саван. Спутанные нити ауры, кое-где оборванные, с узелками, пятнами…Даже без полного сканирования становилось ясно: за последние несколько дней или недель на девушку было оказано как минимум три сильных магических воздействия. Их характер и окраска указывали на незаконную природу вмешательства. Лечение зубов или отвод глаз подобных следов не оставляют.
– Белла! Что с тобой? – в дом влетело голубоглазое недоразумение по имени Лаура.
Я пришла в себя на низеньком диванчике в гостиной. Окна были распахнуты, портьеры раздвинуты, пропуская в комнату свежий воздух и солнечный свет. С тихим стоном приоткрыла глаза и попыталась дотронуться до висков. Как ни странно, но голова совсем не болела. Я казалась себе такой легкой, почти невесомой.
– Белла! Как ты? Разве можно так нас пугать?!
В креслице сидела взволнованная Лаура со стаканом воды. Рядом стоял барон Эрттон. Слышалось шуршание юбок горничной.
– Как вы себя чувствуете, леди Изабелла? – участливо спросил барон. – Джеремайе пришлось немного подправить вашу ауру. Вы были очень слабы.
Слегка повернул голову я заметила графа. Он стоял около окна, массировал кисти рук и хмуро смотрел в сад:
– Простите, леди, я не целитель. Вы, наверное, сейчас ничего плохого не ощущаете, но я бы рекомендовал не затягивать с визитом к доктору.
– Благодарю, сударь, не стоило беспокоиться.
Мансфилд странно взглянул на мою скромную персону, но обмен любезностями прервал вошедший в комнату отец.
Он рассеянно справился о моем самочувствии, пожурил: мол, не берегу я себя совсем, поздоровался с гостями. Потом джентльмены удалились под предлогом обсуждения каких-то соседских дел.
– Что со мной? – спросила я, когда мы остались с сестрой одни.
– Не знаю, – пожала плечиками Лаура. – Его Милость только сказал, что у тебя аура в плохом состоянии. Ты слишком перенервничала. Я заварю тебе успокоительный чай вечером.
Говорит и задумчиво так на дверь смотрит.
– Белла, а тебе не интересно, о чем они будут разговаривать…
– Лаура! Даже не думай!
– Я не думаю, я предлагаю! – парировала авантюристка. – Они ведь в отцовский кабинет пошли. А из музыкальной комнаты можно подслушать и, если повезет, то и подсмотреть. Ты ведь знаешь, как.
Она помогла мне встать, поправила платье. Медленно и осторожно поднялись на второй этаж, вошли в небольшую комнатку с обоями персикового цвета. В центре стоял клавесин на трех гнутых ножках. Были еще кресла с гобеленовой обивкой, низенький столик, а общую с кабинетом отца стену занимал камин, с потемневшей от времени мозаикой на дымоходе: конный рыцарь в когда-то белых доспехах пронзал копьем грязно-алого дракона. На морде чудовища был написан полный и настоящий буддийский дзен. Что бы это ни значило.
Да, мне тоже было любопытно. Я нажала на неприметную загогулинку на декоре камина. Часть стены послушно отъехала в сторону, открывая каморку, в которую две дамы в пышных юбках поместились благодаря честному слову и гибким кольцам турнюров.
Теперь можно было услышать все происходящее в кабинете отца. А если скрючится и припасть к двум щелочкам, то даже что-то и увидеть.
Кто и когда сделал здесь потайную комнатку, оставалась для меня загадкой. Открыть скрытую дверь могла только я. Лаура много раз пыталась. И со мной и без меня, но результат был одинаков: дракон нагло щурился, а стена оставалась недвижимой.
В кабинете отца тихо мужчины уже расселись по креслам, откупорили вино и уже выпили по бокалу. Ого! Гостями была принесена бутылка Мuscats de Mireval, целебного нектара королей. Да от такого подарка и трезвенник не откажется! Щедрость объяснялась просто: барон пил мало, граф едва пригубил дорогущее вино, а вот отцу подливали часто и не жалея.
– …Уильярд… вы, значит, ведете свой род от того самого Феликса Мерлина Уильярда?
Да, знаменитый великий маг древности был нашим предком. Настолько далеким, что от его силы в нашей крови ничего не осталось. Ни от силы, ни от величия, ни от могущества. По законам, все потомки магов должны по достижении пяти и пятнадцати лет проверяться на наличие магических способностей. Но ни у меня, ни у моих сестер магии не было ни капли.
– Магия давно оставила наш род, милорд.
– Джон, – укоризненно проговорил Мансфилд, вновь наполняя бокал. – Мы же договорились. Для вас я Джери.
Вот ведь! Змей-искуситель! Как прийти и задать вопросы напрямую, так он не при исполнении. А как напоить человека до невменяемости и все выведать, так всегда пожалуйста!
– Хорошо, Ваша.. хм… ну Джери.
– Еще выпьем? За знакомство? Пусть и при трагических обстоятельствах.
Звякнули хрустальным звоном бокалы.
– Да. Смерть его была ужасной, – пробурчал отец, глядя в наполненный бокал. Как можно наклюкаться элитным вином до состояния зеленых демонят? Или опять Мансфилд подколдовывает? А говорят, что маги дают клятву не использовать силу без причины. Или как в поговорке нашей бабушки: если есть закон, то найдется и способ его не исполнять?
– А для вас, наверное, шок. Вы ведь видели его последним, – голос графа, был скучающим, будто его совсем не интересовала провинциальная трагедия, но чего не сделаешь, чтобы поддержать приятную беседу за бутылочкой хорошего вина.
Рядом в нетерпении завозилась Лаура. Пришлось шикнуть, из-за ее сопения плохо слышно.
Отец тяжело вздохнул, залпом выпил вино и приступил к рассказу…
Джон Леонард Уильярд терпеть не мог привычку старика Ларкинса начинать разговор за три шага от двери. Но приходилось улыбаться и отвечать. А еще раздражала до зубовного скрежета его манера договариваться быстро, по существу и без всяких поблажек. Наверняка, своим монашкам он и улыбается, и входит в положение, и не жалеет лишней монеты.
Вот и тогда Ларкинс не стал тянуть.
– Я более не заинтересован в предоставлении залога, – старик открыл большим ключом дверь в кабинет.
– Как? Мы же договаривались! Мне нужны деньги!
– Тише! Я сказал, что не буду брать в залог Сосновую рощу. Но у меня есть более выгодное предложения. Отдай за меня Изабеллу. Без приданного. Наоборот, я сам тебе денег за нее дам. В восточных странах есть такой обычай: за невесту платить калым. Очень удобная традиция для разорившихся отцов, – Ларкинс засмеялся скрипучим смехом, и они вошли внутрь. – Долговые расписки тоже верну. Будет тебе свадебный подарок.
Уильярд задумался. Вариант для средней дочери вырисовывался вполне удачный.
В кабинете ярко горел камин. Трещали дрова. Пламя остервенело грызло дерево, разбрасывая искры. Причудливые тени плясали по стенам. В углах притаилась тьма. Джон Леонард поежился. Было холодно, как зимней ночью в поле. Казалось еще чуть-чуть и на обоях появится иней.
В кресле их ждал посетитель. Ларкинс подавился своим хихиканьем. Любопытный Уильярд как ни напрягал зрение, не мог разглядеть таинственного визитера. Его фигуру скрывало покрывало тумана. Густая пелена и неясные отсветы огня искажали черты, размывали линии. Мужчина ли? Женщина? Фигура могла принадлежать даже ребенку!
В звенящей тишине незнакомец поманил Ларкинса туманной рукой, указал на столик с пыльной бутылкой на нем.
– Значит так. Ты пока документики прочитай, ознакомься, подпиши, если что. А потом мы все обсудим, – засуетился хозяин кабинета. Грубо сунул в руки стопку бумаг и вытолкал Уильярда за порог. Чуть нос не прищемил.
Нет, мужчина так просто уходить не захотел. Честно попытался подслушать. Но чуть ухо не обжег – дверь была холодной, как глыба льда, и не пропускающей ни звука.
– Ларкинс подготовил хороший брачный договор. Сами посудите. – Отец тяжело встал с кресла, достал из письменного стола стопку документов, перевязанных ленточкой, и протянул Джеремайе. – Кому я ее еще так удачно сплавлю?
Лаура недовольно сопела. А у мое сердце удары пропускало. Теперь у меня хоть мотив появился!
Лицо графа я видела отчетливо. Без очередной маски, искаженное бушевавшими эмоциями. Мансфилд быстро просмотрел документ. Глаза полыхнули зеленью. Он подошел к пьяному джентльмену, провел рукой над лысеющей головой, прошептал несколько слов.
– Вы возвращались в кабинет? – На такой вопрос невозможно было не ответить.
– Да.
– Вы видели кого-нибудь по пути?
– Да, – послушно отвечал отец. – В картинной галерее кто-то был.
– Кто?
– Я не рассмотрел.
– Что вы увидели в кабинете?
– Ларкинс сидел в кресле. Страшного человека к комнате не было.
– Где был пистолет?
– Лежал рядом.
– Что вы сделали?
– Забрал свои долговые расписки.
– Что-нибудь еще взяли?
– Больше ничего не было.
– Что вы потом сделали?
– Вернулся в гостиную. Выпил.
– Почему не сказали?
– Боялся.
– Джеремайя, прекрати! – не выдержал Оскар.
Граф еще раз провел рукой над макушкой. Отец уронил голову на грудь и захрапел.
– Что? – возмутился Мансфилд.
– Ничего! Кроме нарушения еще парочки законов!
– Переживу! – бросил Его дерзкое Сиятельство и выплеснул остатки вина из своего бокала в камин.
– И не жалко было такую редкость портить? – содержимое бутылки также вылили.
– Не-а.
– Если маги не пьянеют, то все равно не стоит поганить уникальный напиток… И что же это тебе дало?
– Ну, один подозреваемый точно не виновен.
– Только обокрал мертвого.
– И чуть не выдал дочь замуж против ее воли.
– Что не является преступлением. Или тебя волнует…
– Кстати, вернемся к юным леди, – перебил друга маг, – а то они уже устали подслушивать.
И Джеремайя взглянул прямо мне в глаза.
Мы с сестрой синхронно ахнули. Турнюрами вперед, толкаясь локтями, поспешно выползли из каморки. Я нажала нужный рычаг, закрывая потайную дверь, затем с размаху плюхнулась в кресло, схватив какой-то романчик из числа любимых сестренкой розовых повестей. Лаура вихрем пронеслась через всю комнату, приземлилась на стульчик у клавесина и начала вдохновенно лупить по клавишам сразу с середины модной пьески.
Но дыхание все равно перехватило, когда в нашу маленькую музыкальную гостиную вошли двое джентльменов.
Лаура прекратила истязать музыкальный инструмент и лучезарно улыбнулась:
– Господа? Вы так скоро?
И ресничками затрепетала. Словно голубоглазый ангел.
– Леди, вы обворожительны, – дежурно отозвался блондин. – Ваш отец утомился, и мы вынуждены оставить ваше общество.
– Ах, даже не останетесь на чай? Мы настаиваем!
Оскар Эрттон строго по этикету поцеловал пальчики девушки.
Граф любезностей не расточал, раз-другой прошелся по комнате, остановился у моего кресла, заинтересовался моим чтивом. А я пожалела, что нет с собой веера, за которым так удобно прятать пылающее от смущения лицо.
– Интересная книга? Мне казалось, вы не любительница такого рода произведений, – и, взяв томик из моих рук, перевернул его, чтобы можно было читать, а не просто создавать образ образованной барышни.
– Вкусы меняются, – пробормотала я.
Джеремайя выгнул бровь дугой. Ту самую, над которой маленький шрам.
Я же взглянула на то, что держала в руках. Ой. Книга оказалась не Лауры, а отца. Из тех, которые дочерям принято не показывать!
Книженцию с писком отбросила в сторону. Попала прямо в Оскара. Теперь настала очередь не пылать, а трястись от ужаса ситуации.
– Леди, вас никто не учил, что подслушивать нехорошо? – барон невозмутимо отложил летающую литературу на подоконник.
– Да как вы могли подумать о нас такое? – Лаура картинно сложила ручки на груди.
– Леди никто не учил подслушивать правильно, – заметил Джеремайя.
– Ваше Сиятельство! Что вы себе позволяете?
Я же взяла себя в руки, прекратила дрожать и, взглянув прямо в зеленые глаза, укорила:
– Граф Мансфилд, вы же заверяли, что заклинание истины используются только на допросах. И то, если дело касается безопасности Империи.
– Белла! – возмутилась Лаура. Сестра была намерена отстаивать свою невиновность вплоть до страшного суда.
Маг учтиво поклонился:
– Леди Изабелла, вы видели действие не заклинания истины. Поверьте, если бы я его использовал, то сейчас не мог бы вести в вами беседу. Всего лишь одна из новейших маго-химических разработок. Добавляется несколько капель в еду или питье, активируется магической силой. И некоторое время человек отвечает одну правду и исключительно на простые вопросы касательно недавно прошедших событий. Один из побочных эффектов сонливость, усталость. Боюсь, что ваш отец проснется только к завтрашнему утру.
Делаю себе заметку – рядом с ним ничего не пить и не есть.
– Ваше Сиятельство, ваш поступок не законен!
– Леди, я же обещал, что найду убийцу. А ваш отец был главным подозреваемым. Кстати, леди Лаура, вы ведь тоже выходили. Не соизволите сказать, куда и зачем?
Сестра от удивления некрасиво открыла рот:
– Вы… вы смеете подозревать меня?!
– Лаура, прекрати паясничать и ответь джентльмену!
Ведь не отстанет же!
– Белла… говорить про это … в обществе… – и девушку покрылась милым розовым румянцем.
– Ты ходила в дамскую комнату?
– Да! – с облегчением выдохнула сестра. – Носик припудрить, платье поправить…
– Вас видел кто-нибудь?
Лаура пожала плечиками.
– А вы, леди Изабелла, полвечера просидели в библиотеке. И частично ваши слова может подтвердить служанка, принесшая чай. Но она вас не сразу дозвалась.
– В ЛилиХолл большое собрание сочинений. В его книгохранилище можно заблудиться. При оказии следующего убийства, я возьму вас как свидетеля моего алиби!
Несносный граф с издевкой поклонился.
– А Стелла? Наша сестра? Вы ведь и у нее спросили, что она делала? – голубоглазая девушка теребила оборку платья.
– Спросил. Ее слова подтверждают и горничные, и кухарка. Кстати, об этом. Не желаете нанести визит убитой горем родственнице? Завтра, например?
Барон Эрттон с тихим стоном отчаяния прикрыл глаза рукой. Если у него еще и оставались надежды, что его друг будет спокойно наслаждаться отдыхом в провинциальном городке, то они развеялись, как дым.