Чтобы попасть на берег Сильвер-ривер нужно пройти через великолепный садовый лабиринт, настоящий шедевр ландшафтного дизайна. Однако сложное переплетение ходов, закручивающихся в диковинную лилию, можно было полностью рассмотреть только с самого верхнего этажа ЛилиХолл.
Высокие, в два человеческих роста, изгороди из самшита и лавра создавали бесконечные запутанные коридорчики и аллеи. В полумраке зеленых ниш созерцали мир мраморные статуи ангелов и античных богинь. Часто дорожки, посыпанные белым песком, заводили в тупики к изящным фонтанчикам, уютным скамеечками или беседкам.
Я любила это место. В тишине хорошо думалось, душа обретала гармонию и спокойствие. И, казалось, мне были известны все ходы и тайники лабиринта. Но то ли я сегодня была в слишком расстроенных чувствах, то ли давно не гуляла среди прохлады изумрудных аллеек. Я заблудилась.
Я точно помнила, что здесь должен был быть поворот, потом нужно чуть-чуть пройти прямо до альпинария, а через несколько ответвлений дорожка упрется в маленькую аккуратную набережную. Но тёмно-зелёная аллея вывела меня к очередной белоснежной беседке. И оттуда слышались голоса.
Чистое сопрано Стеллы и … тенор Марка Аврелия.
Сестра плакала, жаловалась на жизнь, на мужа… А юноша нежно ее утешал, неразборчиво воркуя ласковые слова. Я поочередно то краснела, то бледнела… Не предполагалось в их беседе появление третьего лица.
Стелла в конце концов начала успокаиваться и говорить более внятно:
– А еще это убийство… Зачем? Нет, я понимаю, противный старикашка мешал многим, но зачем было убивать его в моем доме? Кто теперь пойдет к нам с визитом?! Ведь это кто-то из нас? Скажи мне, Марк, утешь мою душу, скажи, что не ты его … что не ты убийца!
– Милая моя! Нежная! Да за тебя я … я на дуэль вызову кого угодно! Хоть графа Мансфилд! Как он посмел тебя оскорбить!
– Да, как он посмел?! Как ему вообще в голову могло прийти… – и она опять зарыдала.
– Как он посмел опорочить наше светлое чувство?! Я вызову его на дуэль Сегодня же!
Тут Стелла поняла, что переигрывает.
– Он застрелит тебя! – а в голосе появилась знакомая мне легкая нотка задумчивости. Так бывало, когда она о чем-то размышляла.
– Я выберу шпаги!
– Или проткнет …как поросенка! – взвизгнула молодая женщина. – Как же я буду жить без тебя?! Нет, не надо. Но ты не ответил на мой вопрос. Ты ведь ходил в кабинет к дядюшке?
Я окаменела и старалась не дышать.
– Ходил, – согласился Марк. – Я хотел попросить денег в долг. Мои дела не так хороши, чтобы я смог забрать тебя в столицу, душа моя. Я тихо постучал, почти сразу же открыл дверь. Я заметил дядюшку. Стелла, милая, он словно … и кровь. И этот человек… он что-то искал в сейфе. Поэтому меня не заметил…
– Ты видел его? Ты видел, кто убил Ларкинса?
– Да, солнце мое, я его хорошо рассмотрел.
– Кто он?
– Я не скажу тебе. Для твоего же блага. Ты ведь его совсем не знаешь…
– Ты заявишь о нем полиции?
– Нет, милая, но скоро, очень скоро мы отсюда уедем…
Через минуту тягостного молчания юноша спросил:
– Милая… ты ведь тоже выходила из гостиной…
– Ах, – быстро и беззаботно откликнулась Стелла. – Я же хозяйка ЛилиХолл. Мне пришлось сходить на кухню, распорядиться на счет чая для Изабеллы. Она так подозрительно не вовремя заперлась в библиотеке. Если бы не была уверена в абсолютной правильности и скучности моей сестры, я бы ее заподозрила. Но она способна только считать деньги и плакать. Кухарка и несколько горничных могут подтвердить мои слова, – весомый аргумент, если учесть, что красавица считала слуг за людей второго сорта. – Тем более, представь себе наглость, они не те конфеты принесли нам к кофе!
Послышался страстный вздох, звук поцелуя, шуршание шелковой ткани.
Так, быстро-быстро ухожу отсюда. Компрометирующая молодую мачеху и пасынка ситуация и так была мне неприятна. Не признавала я адюльтер и не могла сочувствовать влюбленной паре.
Их связь не первый день продолжается. Вдруг их еще кто-нибудь увидит или догадается? Как же можно быть такими неосмотрительными! И как я не поняла природы их отношений раньше… Чего же Стелле не хватало? У нее же все есть. Достаток, приличный муж, дом. Зачем рисковать положением, репутацией, мнением общества? Да и нужен ли ей влюбленный мальчишка, способный ради дамы сердца пойти на безумства?!
А еще внутри меня зрел страх: вдруг Марк Аврелий видел меня… Глупости, он ясно дал понять, что собирается шантажировать того человека. Во-первых, с меня и взять-то нечего. И во-вторых, не открывала я сейф, не открывала! Только бумаги на столе просмотрела. Ларкинс всегда держал под рукой те документы, с которыми работал. Ну а если… Что мне тогда делать?
Я тихо отступила вглубь аллеи и побежала прочь от места разврата. Но сегодня опять был не мой день. Я не узнавала лабиринт. Не помнила этих переходов, пергол и статуй…
За поворотом раздались шаги и спокойные голоса. Принесла же кого-то нечистая сила! И куда податься расстроенной мне? Встречаться со своим зятем-рогоносцем и начальником полиции мне не с руки. Возвращаться обратно в беседку тоже… Попытаться скрыться в перепутьях лабиринта? Но куда они приведут?
В растерянности я заозиралась вокруг, пытаясь сориентироваться, понять, куда лучше убежать или спрятаться.
Тут из стены вечнозеленого кустарника проявилась мужская рука, схватила меня за плечо и бесцеремонно затащила … в небольшой грот? Как я могла не заметить такое укрытие?
– Тише, тише, леди. Всего лишь заклинание отвода глаз. Они нас не услышат и не увидят. Просто держитесь за мою руку, – зашептал мне в ухо граф Мансфилд.
– Спасибо, сударь. А можно упомянутую конечность убрать с моей талии?
– Сожалею, но это не очень хорошая идея, – и крепче прижал меня к себе. – Чтобы на вас действовала моя волшба, вам надо быть, как можно ближе ко мне.
– Что вы вообще здесь делаете, граф? – я попыталась подальше отодвинуться от мужчины. Привлекательного, кстати, джентльмена. И запах приятный.
– То же, что и вы, леди.
Неужели тоже пистолет топить собрались? Или подсматриваете за влюбленными парочками? На всякий случай решила возмутиться.
– Да что вы себе позволяете?!
– Леди, прекратите вырываться и шуметь. И дайте послушать!
– Это неприлично!
– Обнимать красивую девушку или подслушивать разговор?
– Все!
Роббинсон и господин Конорс подошли вплотную к нам и устроились на ближайшей скамеечке. И кажется мне, не случайно они выбрали именно сие место для отдыха.
– Да помолчите вы! – И нахал закрыл мне рот. Ладонью.
А я ее укусила.
Русоволосый тип выдержал, ругаться при леди не стал. Только зашипел, затряс рукой и злобно зыркнул глазищами:
– Неужели вам не интересно?
Пришлось сознаться:
– Интересно! Но страшно! И неприлично!
– Тсс!
Конорс, крепкий мужчина средних лет, уселся поудобнее и продолжил:
– А после сорока дней даже самый лучший некромансер не докажет, что было на самом деле. Более я сделать для вас ничего не могу.
Альбрус почмокал губами.
– Хорошо. Надеюсь, большего не потребуется. Никто и никогда не должен догадаться, что моему дядюшке помогли отправиться в мир иной.
– По прошествии сорока дней, разумеется. Во всех отчетах, документах и результатах экспертиз одно единственное заключение – самоубийство. Как вы и просили. Эээ, – начальник полиции суетливо потер ручки. – Надеюсь, не вы ему помогли… эээ…
– Нет, конечно! – возмутился толстяк. – Я разве похож на идиота? Тогда я бы вам платил, а не вы мне!
– И еще… – замялся собеседник и спрятал взгляд.
– Ах, как я мог запамятовать! Конечно же… – Альбрус достал из-за пазухи стопку фотокарточек и протянул Конорсу. Тот жадно их схватил, начал бегло просматривать.
Джеремайя, со мной в обнимку, проскользнул поближе к мужчинам и заглянул за плечо начальника полиции. Изображение на прямоугольных кусочках картона заставило меня покраснеть от смущения. Невинным девушкам на такое смотреть не пристало! И вообще, как они умудрились завернуться таким узлом? Это вообще возможно? А плеточка им зачем?
– Вы же понимаете, господин мэр, при желании я легко добуду новые, – почти нежно проворковал Роббинсон. Видимо, склонность к шантажу – семейная черта.
– Вы мне льстите, выборы в конце осени. И я буду очень осторожным, – Конорс спрятал фотокарточки за пазуху.
– Не будете. Люди не меняются, – Роббинсов опять стал похож на маленькую толстую собачку. Со злыми глазами. – И передавайте пожелания доброго здравия госпоже Конорс. Мы с женой соскучились по ее обществу.
Джентльмены раскланялись и разошлись.
Граф со вздохом облегчения отпустил меня. От русоволосого мужчины я чуть ли не отпрыгнула.
– Ну вот! Мы пропустили почти все важное! – укорил меня Джеремайя Мансфилд.
– Мы слышали достаточно!
– Чтобы молчать? Делать вид, что ничего не происходит? Ах, наш будущий мэр любит извращенные игры в «Розовом Коттедже», а Глава Городского Совета занимается вымогательством.
– А что вы предлагаете? Раструбить об этом всему свету?
Его Сиятельство улыбнулся и надел маску благородного дворянина:
– Не волнуйтесь, леди, я не разрушу ваш фарфоровый мирок. Позвольте вывести вас из лабиринта. Мне кажется, вы заблудились.
Пришлось принять предложенный локоть, и мы пошли по зеленым коридорам, в которых гость ориентировался намного лучше меня. Через пару минут молчания, мужчина спросил:
– Что вы думаете о смерти господина Ларкинса?
Я едва наметила усмешку в уголках губ:
– Ваше Сиятельство! Вы совершенно не выносимы! Кто же задает такие вопросы девушкам?
– Леди, я могу быть таким, каким захочу. Особенно с девушкой, которую собираюсь скомпрометировать.
А выглядит наша прогулка с точки зрения морали и правил, принятых в обществе, в самом деле … многозначительной. Юная леди и джентльмен прогуливаются в парке. Одни, без сопровождения. Хороший повод для сплетен. Но репутация девушки в руках самой девушки.
– Ваше Сиятельство, я не позволю вам сделать ничего, бросающее тень на мою репутацию. А по поводу господина Ларкинса… ужасная трагедия.
– Соболезную семье, – фальшиво вставил он. – А что он за человек был? Каково ваше мнение о нем?
И как бы помягче сказать, что он слыл мерзким язвительным старикашкой, не гнушающимся заниматься ростовщичеством.
– Он был сложным человеком…
Джеремайя засмеялся:
– Леди Изабелла, вы считали его отталкивающей личностью, с которой и общаться только правила хорошего тона и обязывают. Кстати, не вы одни. Но почему все так решили?
В самом деле почему?
– Он всегда говорил неприятные вещи.
– Которые были неправдой?
Я задумалась:
– Не сказала бы… Просто противно было от его слов. А еще он ссужал деньги в долг. И брал проценты! Многие семьи остались должны ему большие суммы.
– Ваша семья тоже?
– Да! – и тут же опомнилась. – Вы же не думаете, что мой отец, я или моя сестра могли…
– Леди, – мужчина остановился и поцеловал мне руку. – Мне не столь интересен вопрос «Кто?». Слишком он простой. Всегда более занятным является вопрос «Почему?». В данной ситуации я боюсь одного: убийство Ларскинса может повлечь за собой следующие. Как в горах снежная лавина начинается с маленького камешка. Ваш милый городок похож и не похож на тысячи других. Здесь так много внимания уделяют благопристойному поведению и репутации, что становится важнее выглядеть, чем быть. У вас все не так, как кажется на первый взгляд.
– Будто бы в столице не так… – обиделась я за свою маленькую родину.
– Люнденвик большой. И там царит не только лицемерие. Вы можете позволить себе роскошь жить так, как вам хочется. Что же касается вопросов. Я не при исполнении. Не могу вот так просто подойти к вашему отцу или кому-нибудь иному и осведомиться, где и как он провел время в тот злополучный вечер. Как бы не очерняла наше ведомство журналистская братия, заклинание истины применятся на тех допросах, когда дело касается безопасности Империи.
Вдруг он замер, прислушиваясь. Резко притянул меня к себе, прошептал несколько слов. Глаза знакомо полыхнули колдовской зеленью.
– Опять отвод глаз? И зачем? – простонала я в голос.
Через минуту на дорожке появилась Лаура с непривычным для нее хищным выражением лица. Девушка чуть ли не пробежала мимо нас, она явно кого-то искала. Я догадываюсь кого!
– Кстати, а вы знали, что наш знакомый господин Ларкинсон был основным меценатом сиротского дома и богадельни при монастыре святой Елены? – маг отцепился от меня и развеял чары. – Если по завещанию приюту не будет отписана круглая сумма, то сестрам придется закрыть курсы портних для девочек.
– Заниматься благотворительностью считается хорошим тоном.
– Не раз в год на Великие Праздники, а регулярно, каждый месяц. С отчетами, с анализом эффективности, в плотном сотрудничестве с руководством. Таких единицы.
Мы вышли на небольшую площадку над берегом Сильвер-ривер. Кованые перила ограждения охраняли от падения в быстрые воды реки. Поговаривали, в ее омутах в древние времена водились русалки.
Граф Мансфилд решил продолжить играть в джентльмена:
– Леди, позвольте я поднесу вашу сумочку?
И взялся за шелковый шнурок ридикюля.
Ага! А там пистолет, из которого недавно в человека стреляли! Еле его туда упаковала. 35 сантиметров револьвера никак не хотелось помещаться в маленький вышитый бисером мешочек. Что поделать: освоила, как его разобрать на три части. Ценой простреленной подушки и испачканных простыней.
– Не позволю, – совсем не по этикету заупрямилась я и вцепилась в сумочку обеими руками.
– Я настаиваю! – стоял на своем Его наглое Сиятельство.
Интересно, если я ее сейчас в речку брошу, он нырнет за ней или нет?
– Придется нырять. Чего не сделаешь ради хорошего впечатления?
О Небо, я теперь еще и вслух размышляю!
– Джери! Ты вообще соображаешь, что творишь? – у выхода на набережную стоял барон Оскар Эрттон и во все глаза на нас таращился. – А от вас, леди Изабелла, я такого поведения ожидал меньше всего!
Вот ведь…Не мог оставить отвод глаз! Полезное какое заклинание оказывается!
– Оскар, – Джеремайя еще раз потянул ридикюль к себе. – С каких пор ты стал таким ханжой?
– С тем самых, как сюда приехал. Пусти девушку.
– Сумочку! – поправила я, не выпуская ридикюльчик из рук.
– Дай за дамой поухаживать! – одновременно возмутился граф. Вроде взрослый мужчина, а ведет себя как мальчишка!
– … и сделайте вид увлеченных наблюдателей за камышами и утками. Сюда идет Лаура и как там ее… Агнес! И так и быть, я рядом с вами был все время! Леди Изабелла, – резко изменившимся тоном вопросил барон. – Что вы думаете о результатах последней встречи Епископа и Императрицы? Не слишком ли жесткими вам кажутся …
Джеремайю Мансфилд словно подменили. Из непозволительно искреннего мужчины он преобразился в холодного и чопорного джентльмена. И сумочку отпустил.
– Ваша Милость, мне кажется, леди не интересны ваши рассуждения о религиозной политике.
– Ваше Сиятельство, своих убеждений я не стыжусь и не скрываю. Я считаю....
На набережную вышли запыхавшаяся Агнес и красная недовольная Лаура. Мужчины поприветствовали их легким полупоклоном, дамы присели в положенном реверансе. От предложения присоединиться к беседе отказались. Тема была довольно щекотливой.
Обсуждать темы религии считалось моветоном, но, как объяснил Оскар, в последнее время в столичных салонах часто заводились беседы о вероисповеданиях – близилась вторая религиозная перепись населения Империи.
Агнес подхватила графа под левый локоть, Лаура – под правый и вот так, зажав в клещи, повели опешившего Джеремайю к выходу из лабиринта. По пути совершенно невинно интересуясь, а какие еще изменения происходят в высшем свете. Ну и пытались узнать у него последние сплетни. Нашли у кого!
– Наслаждаетесь представлением? – мы с бароном Эрттоном шли на несколько шагов поодаль. – Может, спасете невинного человека из лап жестоких хищниц?
– Это моя маленькая месть, – чуть улыбнулась я.
Тем временем леди Куинси вдохновенно делилась своими мыслями о публикации некоторых записей из дневников Ее Высочества об отношениях с наследником Восточного Ханства Искандером. История произошла несколько лет назад. Все понимали, что Виктория не сможет оставить Империю, а юный хан отречься от своего государства ради роли принца-консорта. Наследник уехал один, вскоре занял законный трон. Трое его официальных жен родили уже несколько сыновей. Ханство процветает и становиться серьезным игроком на политической арене.
Я знала, что ради интересных фактов журналисты способны пойти на все, однако печатать откровения влюбленной, тогда еще совсем юной девушки, считала слишком низким и подлым поступком. Но шуму в обществе было много. Особенно в свете предстоящей помолвки нашей любимой Императрицы.
Агнес щебетала, Лаура вздыхала, Джеремайя источал ледяную вежливость.
– Я ничего не знаю, милые леди. Газетные статьи вы явно читаете чаще меня, – сквозь стиснутые зубы цедил он.
– Скромничает, – тихо прокомментировал реплику друга Оскар Эрттон. – Все-таки одно из его любимых дел. Джеремайе поручили найти предателя в окружении Императрицы и ликвидировать новые утечки информации. Но ранее украденное все равно было обнародовано. Пусть и спустя несколько лет.
– Интересно, что он думает о самоубийстве Ларкинса, – вежливо поинтересовалась я.
– О, Джери очарован! Какая дерзость! Четкий расчет и невероятная хладнокровность! Запутанность мотивов и многоходовая комбинация исполнения! Он буквально потерял сон и аппетит. Если бы мог, влюбился б в убийцу!
– Если бы мог?
– А вы не знаете? Магам такого уровня силы в детстве купируют возможность испытывать сильные эмоции. Считается, это мешает контролировать дар. Наш милый граф не способен влюбиться, возненавидеть, приревновать…
– Мне кажется, Его Сиятельство граф Мансфилд привык решать сложные задачи. Вот ему и мерещится то, чего на самом деле нет.
Чуть позже, ближе к вечеру, я все-таки прогулялась к берегу реки и утопила пистолет!
На следующее утро он как ни в чем не бывало обнаружился на столике в моей спальне.
А еще мне стали сниться кошмары.