Метель стихла, уступив место ясному морозному утру. Альпы вокруг шале засияли в лучах солнца, словно покрытые алмазной пудрой. Тишина была почти волшебной, но от неё же веяло какой-то отрешённостью.
Мари стояла на балконе, кутаясь в светлый шерстяной кардиган, и смотрела, как её дочь Эмма каталась на санках с небольшого склона. Девочка смеялась так громко, что звук эхом отдавался в тишине спокойного солнечного, морозного утра.
– Мам! Смотри, как быстро я еду! – закричала Эмма, съезжая с небольшой горки и не замечая, как одна из варежек соскользнула с её руки и упала в сугроб.
– Подними варежку, Эмма, замёрзнешь! – ответила Мари, но девочка уже унеслась дальше.
Мари махнула рукой и улыбнулась. Снежная картина перед её глазами выглядела идеально, словно кадр из открытки. Но внутри всё же тлело ощущение беспокойства. Она снова думала о найденных бумагах, о странных транзакциях на счёте и о том, как легко Жорж отмахивался от её вопросов.
Она вернулась в дом, где пахло свежими круассанами и сваренным кофе. Кухня была уютной, как всегда. Мадам Жильбер хлопотала за столом, ловко управляясь с корзиной для хлеба. Её неспешные, выверенные движения всегда напоминали Мари о стабильности, которой так часто не хватало в семейной жизни.
– Вам принести кофе в кабинет, мадам Леблан? – спросила она, аккуратно поправляя кружевные салфетки.
– Нет, спасибо. Я позавтракаю здесь, – ответила Мари, усаживаясь за деревянный стол.
Мадам Жильбер задержалась на секунду, словно колебалась, прежде чем продолжить:
– Мадам, вы выглядите расстроенной. Что-то не так?
Мари взглянула на домоправительницу. Этот взгляд был таким внимательным, что мадам Жильбер невольно выпрямилась.
– Вы ведь давно работаете в нашей семье. Скажите, мадам Жильбер, мой свёкор часто хранил важные бумаги в подвале?
Старушка на мгновение замерла, будто вопрос поставил её в тупик.
– Ну… иногда он хранил там квитанции или старые банковские отчёты. Но скорее это всего лишь хлам. Мсье Анри любил порядок, но не всегда успевал наводить его в своём архиве.
Мари почувствовала, как ответ прозвучал слишком поспешно. Её проницательный взгляд уловил лёгкое волнение, с которым мадам Жильбер отвернулась и вернулась к своим делам.
Разговор прервали шаги по лестнице. В кухню вошёл Жорж. Он выглядел немного сонным, в тёплом домашнем костюме, с волосами, всё ещё растрёпанными после сна.
– Доброе утро, мадам Жильбер, – сказал он, открывая шкаф и доставая любимую чашку. – Мари, ты выглядишь серьёзной. Всё в порядке?
– Доброе утро, – отозвалась она, стараясь сделать голос ровным. – Просто думаю о бумагах, которые Эмма нашла в подвале. Ты уверен, что они не важны?
Жорж сделал вид, что его вопрос удивил.
– Конечно. Это просто старые документы. Отец хранил там всякий ненужный хлам. Ты же знаешь, какой он был.
– Да, но разве важные документы не должны быть в кабинете? Почему они оказались в подвале?
На секунду Жорж замер. Его рука с чашкой задержалась на пути к кофейнику. Затем он быстро вернул себе обычное спокойствие.
– Может, он просто забыл их там. Мы же не можем спросить его, правда? – сказал он с лёгкой улыбкой, которая ничего не объясняла.
Мари заметила, как он аккуратно избегает смотреть ей в глаза.
– Это наследственное, – добавил он, словно меняя тему. – У Виктора тоже есть привычка собирать бумаги. Ему будто бы трудно выбросить даже ненужные записи.
– Ты часто видишься с Виктором? – спросила Мари, внимательно наблюдая за его реакцией.
Жорж пожал плечами:
– Не так часто, как раньше. У него полно дел, ты же знаешь. Хотя, если честно… он всё ещё любит напоминать, что он старший брат.
Его голос прозвучал спокойно, но Мари почувствовала в нём намёк на усталость. Она знала, что отношения между братьями всегда были напряжёнными. Виктору пришлось взять на себя роль старшего – не просто по возрасту, а по сути. После смерти их матери он старался быть авторитетом, но слишком часто это выливалось в контроль.
– Думаешь, он много на тебя влиял? – осторожно спросила она.
Жорж посмотрел на неё с лёгкой улыбкой, но в его глазах мелькнуло что-то глубокое.
– Если бы я делал всё так, как хотел Виктор, мы бы сейчас не сидели здесь, – сказал он спокойно. – Но знаешь, он многому меня научил. Даже если это было не всегда приятно.
Мари кивнула, но в её голове всплыли новые вопросы. Что именно Виктор "учил" Жоржа? И не имеет ли это отношение к тому, что сейчас происходит?
– Всё-таки хорошо, что ты остался самим собой, – тихо сказала она.
– И что это значит? – спросил он с притворным удивлением.
– Ничего. Просто… ты умеешь быть мягким, даже если стараешься это скрыть.
Жорж ничего не ответил, только сделал глоток кофе.