Дворецкий, проводивший Регину до малой гостиной, ожидал её возле дверей.
– Проводите меня к моей машине, – распорядилась она.
– Прошу за мной, лэри, – ответил дворецкий, слегка поклонился, развернулся и медленно направился по коридору.
Регина еле выдержала неспешный ход дворецкого, а потом ещё несколько минут ожидания, пока служанка несла её пальто. Когда машина тронулась, Регина наконец-то позволила себе расслабленно откинуться на спинку сидения и выдохнуть.
Несмотря на показное хладнокровие, переволновалась девушка сильно. Идея дяди с самого начала показалась ей безумной авантюрой. Она должна была предложить фиктивный брак самому лэрну Тристану Дельт-гору-младшему по прозвищу Золотой повеса! Даже сократив общение с высшим светом до минимального, Регина была наслышана об этом ловеласе. Пикантные подробности его жизни были любимой темой в женских будуарах и мужских клубах – в этом Регина могла убедиться, не раз наблюдая за этими местами. Его имя было на устах людей, которые хоть как-то были причастны к жизни высшего общества. Даже король был терпим к его шалостям и благосклонно ожидал очередной авантюры.
Его поведение было безнравственным, беспардонным, вызывающим… и заставляющим ему завидовать. Регину определённо. Она бы тоже хотела идти по жизни с гордо поднятой головой и лукавой улыбкой. Идти куда захочется и делать то, что пожелает душа. Но она не могла. То, что позволяют и прощают мужчине, никогда не допустят и не одобрят в поведении женщины. Об этом Регина знала не понаслышке.
Женщинам с давних пор, возможно, с самого рассвета жизни, была отведена роль дополнения к мужчинам. Будь ты хоть крестьянкой, хоть госпожой. Оберегать семейный очаг, заботиться о муже, растить детей – вот и все дозволенные тебе стремления в жизни. Самостоятельность, свобода выбора, мечты, идеи? Забудь. Эти слова придуманы для мужчин, только ими и используются.
Тревога схлынула с сердца Регины, но её немедля заполнили злость и обида. Вспомнились наигранно-встревоженные слова короля, которые обозначали прямой приказ поработать инкубатором. Злые обвинения матери, которой хотелось наконец-то похвалиться удачной партией своей дочери. Разумные объяснения дяди, который нашёл выход из трудной ситуации. Поэтому Регина сжала зубы и отправилась к лэрну Дельт-гору-младшему с безумным предложением о фиктивном браке. Как она и предполагала, Тристан Дельт-гор ей поверил сразу, несмотря на смешки и подколки.
За шесть дней Регина успела изучить лэрна на сорок – сорок три процента: основные привычки, манера общения с различными типами людей, стиль ведения диалога и мимика лица при различных паттернах поведения, мыслях и эмоциях; вкусы в еде, одежде, женщинах, животных, книгах, музыке, искусстве, выпивке. Исходя из этого, её поведение давала семьдесят три процента на положительный результат, внешний вид – сорок восемь процентов на заинтересованность к ней как к женщине, а манера речи – восемьдесят четыре процента на осознание: их брак будет сугубо деловым соглашением двух сторон.
Да, перед тем, как отправиться к Дельт-гору-младшему, Регина вывела самую удачную линию поведения, приготовила шаблон их диалога, отработала каждую фразу и все ответы на его возможные вопросы… но, Нильян, как же всё было трудно воплотить в жизнь! Неучтённые факторы сбивали её с толку и мешали настроиться на «заготовку»: заявление о дяде, удивление брачным контрактом, близнец кресла, которое она ненавидела, забавная шутка о том же кресле, удивление при вопросе о кошках… Когда лэрн в очередной раз рассмеялся, Регина решила, что на сегодня с неё хватит, и под предлогом обиды ушла. Сил держать маску и отвечать на его вопросы у неё уже не было.
Машина остановилась, и водитель открыл госпоже дверь. Выйдя на улицу, Регина хмуро посмотрела на усадьбу Аско-льдов. Впереди её ждало самое тяжёлое – объяснение с матерью.
Мать не успела напиться, и это радовало. Судя по ещё не опустошённой бутылке вина на столе, из комнаты дядя выпустил её совсем недавно.
– Сядь, – хрипло приказала лэри Жанна Аско-льд.
Кресло, стоявшее в метре от матери, с виду красивое, раритетное и искусно сделанное, на деле было неудобным и жёстким. Слегка наклонённая назад спинка и заниженное сиденье заставляли держать спину не ровно, а наклонив чуть-чуть вперёд, так что шея и плечи оказывались в постоянном напряжении. Подлокотники были тонкими, шли двумя рейками и приподнимались, заставляя прижимать локти к талии. Ножки сзади были занижены, отчего наклон кресла увеличивался, поэтому приходилось сидеть на самом краю, чтобы суметь удержать осанку. Такая конструкция была придумана специально, несколько поколений лэри учились на нём держать спину, и практика давала результаты: после этого кресла любое другое казалось очень удобным.
Интересно, лэрн Тристан Дельт-гор тоже учился держать осанку на таком кресле или ему неизвестно о прямом назначении этой конструкции? Нужно будет потом уточнить.
Регина спокойно прошла к пыточному инструменту, именуемому креслом, и попыталась грациозно присесть, но таланта быть истиной лэри, как всегда, не хватило. Мать сидела напротив в таком же кресле: прямая спина, слегка опущенные и отведённые назад плечи, сложенные на бёдрах руки, ноги крепко прижаты друг к другу, а носки домашних туфель на двенадцать градусов повернуты вбок. Даже будучи пьяной, мать всегда умела вести себя как истинная лэри. Оглядев Регину от носков ботинок до макушки, особенно долго задержав взгляд на её лице, лэри Жанна скривилась от гнева, презрения и обиды одновременно и зашипела:
– Как ты посмела меня так опозорить?! Я всё подготовила: купила тебе роскошное платье, заняла очередь в «Ролентии», но ты посмела закрыть меня в комнате…
…вообще-то закрыл дядя Минос…
– …приказать слугам меня не выпускать…
…приказал тоже дядя Минос, поэтому она и отыгрывалась на Регине, а не на них…
– …и отправиться к Дельт-гору-младшему в этом… этом… Ты опозорила меня!..
…не дав себя подложить под неизвестного мужчину? Забавное суждение. И противоречивое. Как, впрочем, и вся логика высшего света…
– Если он откажется от твоего предложения, то я… я… я… я всё расскажу «Ловцам ведьм»!
Регина схватилась за подлокотники кресла и поднялась одним стремительным рывком. Её глаза стали светло-серебряными, а ободки зрачков на несколько тонов темнее. Холодно посмотрев в побледневшее и застывшее в странной несуразной гримасе лицо матери, которая вдруг поняла, что сказала совершенно не то, что должна была, Регина медленно спросила:
– Смеешь мне угрожать?
– Я ошиблась, госпожа. Я не понимаю, что говорю, госпожа, – отстранённо произнесла Жанна. – Больше подобного не повторится, госпожа.
Регина села на место, приняла надлежащую позу, вернула лицу виноватое выражение и опустила взгляд на пол.
Мать моргнула. Её лицо вначале разгладилось, а потом вновь скривилось от гнева и раздражения.
– Регина, ты ведь понимаешь, что я забочусь лишь о твоих интересах? – ворчливо продолжила она как ни в чём не бывало.
Маски вновь были надеты и спектакль продолжился. Как и много раз до этого. Жанна слишком хорошо понимала, что будет, если она попытается играть не по привычному для Регины сценарию.
– Тебе нужен этот брак! Иначе король сам выберет для тебя мужа. Но что ты устраиваешь? Оделась, как пигалица какая-то! Хоть бы лицо припудрила и губы накрасила! Кто на подобную внешность поведётся?! Ты же сама знаешь, что Золотой повеса предпочитает красивых женщин…
Через сорок минут Регина постучала в дверь и, услышав позволительное «войдите», зашла в кабинет дяди Миноса. По безупречному порядку и чистоте сразу становилось понятно, что Минос Аско-льд относится к той категории людей, которые любят аккуратность и контроль. Они также не терпят, когда посторонние вмешиваются в их жизнь, работу или, скажем, врываются в кабинет. Сюда лэрн позволял входить только Регине и своему секретарю.
Минос Аско-льд был мужчиной шестидесяти двух лет, но его возраст выдавала только седина на висках. Подтянутое тело и холодные тёмно-серые глаза – цвет, который бывает только у металиранов, – до сих пор привлекали к нему повышенное внимание лэри, несмотря на порождённые разводами слухи. Но лэрн Аско-льд редко обращал внимание на женщин, и причиной тут было не бесплодие. Минос уже давно отдал свои душу и тело… работе. Трудоголик до последней клетки мозга, лэрна в жизни больше ничего не могло заинтересовать, воодушевить или привлечь. Это и было истинной причиной разводов. Женщины не смогли смириться с «соперницей», прочно укоренившейся в сердце Миноса. После заявления второй жены, что при живом муже та чувствует себя вдовой, лэрн решил больше не связывать себя узами брака, обходился любовницами и самолично раздул слух о своём недуге.
Дядя развалился на мягком диване у раскалённого камина, курил крепкую сигару, пил виски «Де՛моль» ста семнадцатилетней выдержки и с удовольствием наблюдал за огнём, медленно пожиравшим сосновое полено. Из патефона играла приятная медленная мелодия: скрипка, фортепиано, виолончель. Регина плеснула себе немного виски, отставила стакан на кофейный столик, взяла из протянутого деревянного портсигара сигару и длинную спичку, чтобы зажечь её в камине, не обжигая пальцы. Медленно раскурила, крутя сигару по часовой стрелке, затем присела к дяде на диван, забрала со столика стакан и тоже уставилась на огонь.
В такие моменты Регина всегда старалась его копировать.
– Никогда не понимал это твоё желание, – заявил Минос спустя пару минут молчания, когда мелодия закончилась и началась следующая, кинув недовольный взгляд на её покрасневшую щёку.
Мать успокоилась после пощёчины, затем приказала убираться с глаз и не попадаться до ответа лэрна Дельт-гора-младшего.
– Ностальгия, – с грустной улыбкой привычно ответила лэри и сделала большой глоток виски.
– Ностальгия? – так же привычно фыркнул дядя. – Как всё прошло?
– Хотелось бы лучше, – честно призналась Регина.
– Разнервничалась? – понимающе уточнил лэрн, с теплотой взглянув на племянницу.
– Да, – буркнула она в стакан, нахмурилась и слегка съехала вниз, занимая более удобное положение. – Была пара просчётов, и я растерялась.
– Про кошек спросила?
– Это был первый вопрос, – обиженно отозвалась Регина.
– Ответ?
– Согласился на несколько штук.
– Переезд в поместье?
– Не согласился.
– Я так и думал.
– Было всего двенадцать процентов на положительный ответ.
– Каков конечный вердикт после встречи?
Регина замешкалась и с неохотой буркнула в стакан:
– Шестьдесят семь процентов.
– Почему процент упал? – дядя кинул на племянницу недоумённый взгляд.
– Я же сказала: была пара просчётов, и я растерялась, – с ещё большей неохотой повторила лэри.
– Хорошо, – дядя допил виски одним большим глотком, затушил сигару в пепельнице в виде двух мышей, тянувших каждая на себя большой кусок сыра, в то время как его середина была выедена третьей, хлопнул себя по колену и воодушевлённо заявил: – Ты молодец и хорошо постаралась. Если он согласится, то всё будет просто замечательно. Нет – будем искать другой вариант, – проведя ладонью по голове племянницы, Минос добавил: – Иди, отдохни. Ты ведь ночью так и не уснула. Ты всегда плохо спишь, когда волнуешься.
– Можно я останусь тут? – попросила лэри, похлопав ресничками, как маленькая девочка.
В кабинете дяди был растоплен камин, а в её комнате нет. Пока его растопят, пока комната прогреется…
– Оставайся, – согласился лэрн, улыбнувшись её детскому порыву. – Только одеяло и подушку захвати, а я пойду уж. У меня встреча на четыре часа назначена.
– Доброго дня, – пожелала на прощание Регина.
Минос поднялся, поцеловал её в лоб и ответил:
– Тебе тоже, милая. Отдыхай.
Дядя ушёл, а Регина допила виски, затушила сигару, разулась и легла на диван. Не хотелось идти ни за каким одеялом с подушкой. В комнате было и так жарко, согнутая рука удобно легла под голову, играла партия скрипки, а огонь завораживал своей пляской. Наблюдая за ним, девушка постепенно провалилась в сон…
…Она лежала на твёрдом полу и не могла пошевелиться, словно все конечности связали крепкими путами. С неба на неё падали куклы: большие, уродливые, с распухшими телами и кровоточащими культями вместо рук и ног.
И все они весело напевали писклявыми детскими голосами:
А мы всё знаем:
Ты их убила-а-а.
Ну, убила же,
Признайся.
Признава-а-айся.
Признава-а-айся.
Ты убила их,
Убила-а-а-а!
Ты убила их,
Убила-а-а!
Мы всё знаем:
Ты убила их.
Убила-а-а!
Убила-а-а!
Убила-а-а!
Ну, признайся же,
Признайся,
Ты убила.
Убила-а-а-а!
Убила-а-а-а!
Она пыталась вырваться из невидимых пут, закричать, что никого не убивала, но не в силах была даже моргнуть. Страшные, изуродованные, окровавленные куклы всё падали с неба и весело пели:
А мы всё знаем:
Ты их убила-а-а.
Ну, убила же,
Признайся.
Признавайся.
Признавайся.
Ты убила их,
Убила-а-а!
Ты убила их,
Убила-а-а!
А мы всё знаем!..
…И у каждой из них было её лицо…
Регина проснулась после полуночи и несколько минут лежала, пытаясь успокоиться. Сердце в груди бешено стучало, а в голове тихим эхом раздавались весёлые голоса:
…Ты убила их,
Убила.
Ты убила их,
Убила…
Тряхнув головой в попытке выбить из сознания остаток сна, Регина приподнялась и только сейчас почувствовала острую боль в затёкшей руке. Морщась и тихо скуля, девушка размяла руки и с наслаждением потянулась, сладко зевая.
Хотелось в дамскую комнату, переодеться в домашнюю одежду и перекусить. Осуществив первую потребность, Регина зашла в свою комнату, сменила помятый костюм на тёплую пижаму, вязаные носки и подбитый мехом халат и отправилась на кухню. Кухарка, давно привыкшая к образу жизни младшей госпожи, оставила на крышке остывающей паровой печи миску густого мясного рагу из лосятины, а на столе в тарелке – гарнир с двумя кусочками хлеба, прикрытый белоснежной салфеткой.
Если Дельт-гор-младший согласится на её предложение, как ей быть с ночными перекусами и привычной работой? Придётся потерпеть, благо недолго.
Перекусив, девушка заварила целый чайник мятного чая, кинула туда с полкилограмма сахара, размешала, захватила кружку и неспешно направилась к двери, ведущей в подвал. Чувствительные лампы на стенах загорались, когда она заходила в их радиус действия, и гасли, когда выходила. В подвале было холодно и темно. Регина по памяти медленно дошла до противоположной стены. Там стоял старый громоздкий шкаф с ручками в виде двух змеиных голов, чьи языки навечно сплелись вместе, словно любовники. Открыв створки шкафа, Регина шагнула во тьму и привычно отсчитала шаги.
Шесть вперёд. Семь влево. Два назад. Три влево. Два вправо. Двенадцать вперёд.
Стоило сделать последний шаг и застыть, как над головой зажёгся тускло-белый шар, осветивший коричневую дверь с ручкой в форме двух змеиных голов со сплетёнными языками. Дверь, казалось, висела в пустоте. На деле это был всего лишь коридор Пожирателей, ведущий через подпространство. Темнота вокруг пятна света сгустилась сильней, в ней вспыхнули сотни красных глаз без белков и с чёрными вертикальными зрачками.
– Открывай, – хмуро произнесла Регина.
Глаза резко пропали, словно одновременно закрылись, а из тьмы раздались весёлые детские голоса:
Ты убила-а-а,
Ты убила-а-а,
Признавайся,
Признавайся…
Закатив глаза и тяжело вздохнув, девушка устало ответила:
– Дверь открывай, холодно тут.
Дверь с противным скрипом несмазанных петель приоткрылась.
– Вот не можешь ты обойтись без своих фокусов, Мрачный.
В ответ из темноты раздался прокуренный грубый бас:
– Я – Пожиратель кошмаров, а Минос меня на голодном пайке держит. Хоть бы девку какую-нибудь кинул перекусить.
– С меня ты всё равно ничего не можешь взять, – в какой уж раз спокойно напомнила Регина.
– Знаю, куколка.
Лэри резко развернулась и, стараясь не повысить голос, чтобы не доставлять Пожирателю кошмаров удовольствие, холодно бросила:
– Я уже не раз говорила меня так не называть.
Ответом ей был хриплый хохот и весёлые детские напевы:
Ты их убила-а-а.
Ну, убила же.
Признайся,
Признавайся,
Признавайся.
Ты убила их,
Убила-а-а!..
Регина сделала несколько быстрых шагов и с силой захлопнула дверь.
Пожиратель кошмаров совсем распоясался. Нужно дяде сказать, чтобы впрямь ему кого-то кинул. Голодный Мрачный любил доставать Регину сильнее обычного. Особенно используя против неё её же кошмары.
Огромное помещение, в которое вошла лэри, было заставлено стеллажами с пронумерованными ячейками. В каждой сидела кошка. Они были разных пород, размеров и цветов. Их было больше ста, но они занимали лишь треть стеллажей. Когда Регина вошла, кошки одновременно повернули к ней головы и посмотрели остекленевшими серыми глазами с вытянутыми в узкую линию зрачками. Недалеко от двери стоял массивный стол, заваленный стопками чистых листов и наборами «голосовых» перьев. Подойдя к нему, Регина отодвинула одну из стопок и поставила на край чайник с кружкой. Присев на стул, лэри налила чая, отпила и довольно улыбнулась.
– Сто тридцать восьмая, – тихо позвала девушка.
У кошки, занимающей сто тридцать восьмую ячейку, расширились зрачки, глаза наполнились жизнью и загадочно заблестели. Сто тридцать восьмая мяукнула, подтверждая своё присутствие, соскочила на пол и мягко побежала к столу, выставив хвост трубой и качая его кончиком из стороны в сторону. Регина схватила её на руки, погладила и сто тридцать восьмая мягко замурчала. Поставив на стол кошку, которая тут же присела, обмахнув хвостом передние лапы, девушка взглянула в её глаза…
…Она затаилась под шкафом и наблюдала.
Лэрн Тристан Дельт-гор сидел в широком и явно более удобном, чем в гостиной, кресле. Одна его нога была поставлена на пуфик, на колене удобно умостилась рука с договором. Второй рукой он держал стакан с бренди, который подносил ко рту после каждой весёлой усмешки. Но порой его лицо принимало задумчивый вид, порой – удивлённый, порой – понимающий. Дочитав брачный контракт, Дельт-гор-младший допил бренди парой глотков, поставил стакан на небольшой столик, бросил туда договор и задумчиво посмотрел в окно.
Небо окрасилось закатными цветами: тёмно-синяя верхушка плавно светлела книзу, ярко-жёлтая, словно раскалённая сердцевина, обрамлялась кроваво-красными разводами. Такие закаты всегда были предвестниками сильных холодов.
– Всё же идея не лишена смысла, – произнёс Тристан Дельт-гор, когда солнце скрылось и о нём напоминала лишь насыщенная красная полоса над горизонтом…
…Регина моргнула и вернулась в реальность. Приласкала кошку сильнее, чем обычно позволяла себе, и приказала:
– Возвращайся.
Сто тридцать восьмая соскочила со стола, добежала до ячейки, мощным прыжком вернулась на место, присела, обняла хвостом передние лапы и повернула голову в сторону Регины. Глаза кошки потеряли жизнь, а зрачки вновь вытянулись в тонкую линию.
Лэрн Дельт-гор младший оценил идею Регины, и это добавляло пятнадцать процентов к согласию. В стопроцентном результате лэри никогда не была уверена, но и получившиеся цифры обнадёживали.
Допив мятный чай большими глотками и с наслаждением ощущая разливающееся тепло в груди, лэри налила ещё и позвала следующую кошку:
– Триста пятьдесят седьмая.
Работы у Регины было много, и она не требовала отлагательств.