Пока они ехали в часть, Горячев, прекрасно понимая, что они опаздывают, соблюдал скоростной режим, останавливался при любой возможности и демонстративно молчал. Веня немного суетился и то и дело поглядывал на часы. Зверев же олицетворял собой полнейшее спокойствие. Он снова развалился на заднем сиденье и предавался раздумьям.
Они опоздали на полчаса. Когда Зверев с Костиным, оставив продолжавшего дуться Горячева в машине, вошли в кабинет командира части полковника Селезнева, лицо последнего походило на гипсовую маску.
– Вы опоздали! – процедил полковник, светловолосый мужчина средних лет с холодными рыбьими глазами. – Своим подчиненным я бы такое не спустил!
– К счастью, мы не ваши подчиненные, – бесцеремонно ответил Зверев.
Лицо полковника побагровело, губы сжались, и лишь холодные глаза по-прежнему ничего не выражали.
– Я сообщу вашему руководству о вашем опоздании и о вашем бестактном поведении! Если бы не личная просьба генерала Антипова предоставить вам доступ к месту происшествия, я бы вышиб вас за территорию части с треском.
– Когда много трещат, но мало делают, дело обычно не двигается! Так что давайте приступим к делу.
– Что вы себе позволяете… как вас там?
– Капитан милиции Зверев… Павел Васильевич! Псковское управление милиции!
– Я не шучу! Я сегодня же расскажу о ваших выходках Антипову!
– Рассказывайте все, что пожелаете… кому угодно и что угодно! Мы пришли сюда работать, так давайте не будем терять время. Где-то тут у вас нас должен ожидать следователь прокуратуры, ведущий дело о проникновении на склады и об убийстве двух неизвестных граждан…
– Вы хотели сказать – двух грабителей? – прошипел полковник.
– Разве вас ограбили? Насколько я знаю, на складе ничего не пропало! Так что пока эти граждане не могут называться ворами или грабителями. Их убили, следовательно, они пока что будут именоваться потерпевшими. Моя задача узнать, с какой целью они сюда проникли и кто их убил, – спокойно пояснил Зверев. – Где мне найти следователя?
Селезнев проскрежетал зубами, потом позвонил дежурному по части, наорал на него и велел прислать кого-нибудь сопроводить неприятных ему визитеров.
Выйдя из штаба, они повернули налево, миновали плац, который энергично мели́ двое стриженых бойцов, прошли мимо столовой, гаражных боксов и вышли к складам. По левую сторону асфальтовой дорожки, обрамленной недавно побеленным бордюром, находился склад горюче-смазочных материалов, справа – оружейный и вещевой склады. Продовольственный склад располагался между санчастью и баней, метрах в десяти от увенчанного колючей проволокой деревянного забора.
Когда Зверев с Костиным в сопровождении помдежа подошли к одноэтажному строению с темно-зелеными дощатыми стенами и односкатной крышей, их встретили двое: худощавый паренек в пиджаке и кепке и облаченный в военную форму со старшинскими погонами толстяк. Увидав оперов, паренек быстрым шагом двинулся им навстречу.
– Богданов… Вадим Петрович, областная прокуратура, юрист 3-го класса, – с важным видом представился следователь и протянул руку сначала Звереву, потом Костину. Голос у следователя был хриплым.
– Прямо так уж и Петрович? – ухмыльнулся Зверев.
– Ну, можно просто Вадим… если вы так хотите.
– А я – Зверев! Капитан Зверев, а это Веня, Вениамин Костин… Можно просто Венечка! – подражая голосу Богданова, пропищал Зверев.
– Я Вениамин! Вениамин Игоревич, – процедил Костин, который злился на своего начальника, когда тот называл его Венечкой.
– Пока не нарыл ничего, ты снова для меня Венечка, право называться Вениамином ты пока еще не заслужил, – заявил Зверев и обратился к молодому следователю: – А ты чего сипишь? Простыл?
– Да нет! Я всегда так говорю. Хотя сегодня и впрямь голос сорвал, пока с этим вот ругался, – прошептал Богданов, кивнув на старшину.
– Понятно, – хмыкнул Зверев.
Все трое приблизились к толстяку.
– Начальник продовольственного склада старшина Погребняк! – представился начпрод.
Он снял фуражку, протер носовым платком вспотевшую лысину и отвернулся. Зверев приложил руку козырьком, осмотрел окрестности и задержал взгляд на вышке, где нес службу вооруженный винтовкой часовой.
– Он круглые сутки тут стоит?
– Эта информация относится к сведениям, составляющим военную тайну, – глядя в сторону, нудно ответил Погребняк.
Зверев нахмурил лоб, его щека несколько раз дернулась, голос заметно похолодел:
– А ты чего такой борзый, старшина? Разве ваш командир не приказывал вам оказывать нам полное содействие?
– Он велел показать вам место происшествия и предоставить всех очевидцев, а докладывать чужим о способах охраны части он мне не приказывал.
Зверев хмыкнул: «Очевидно, Селезнев уже успел дать указание этому борову, чтобы он не сильно напрягался, помогая нам».
– Этот часовой охраняет оружейный склад. Он несет службу на вышке, раз в полчаса спускается и делает обход периметра, – примирительно ответил своим сиплым голоском Богданов.
Зверев вопросительно посмотрел на Погребняка: тот стоял со скучающим видом, по-прежнему глядя в сторону.
– Если часовой охраняет оружейный склад, кто же тогда охраняет остальные склады? – спросил Зверев.
– Днем здесь никто не охраняет, а в ночное время сюда тоже ставят часового.
– Ставят горшок в печку, деревня, – фыркнул Погребняк, – а часового выставляют!
Богданов зло посмотрел на старшину, но сдержал себя.
– Выставляют часового! Он патрулирует территорию, прилегающую к вещевому и продовольственному складам, а также обеспечивает охрану ГСМ.
– Чем он вооружен?
– Винтовкой.
– Значит, часового оглушили, но винтовку не тронули. Я тебя правильно понял?
– Все так, товарищ капитан!
– Это тебе этот сказал? – указав на Погрябняка, спросил Зверев. – Молодец, Вадик, умеешь ты военные тайны выпытывать, тебе бы в контрразведке служить.
Зверев косо посмотрел на Погребняка: тот продолжал стоять с безучастным видом.
– Хорошо, раз товарищ старшина не желает нам помогать, то все вопросы я буду задавать тебе, Вадик. Согласен?
Богданов кивнул.
– Итак, как я понимаю, это единственная дверь, ведущая в помещение.
– Так и есть, тут даже окон нет, только вентиляционные отверстия.
– Следовательно, солдатик, который стоит на вышке, со своего поста не видит, что происходит перед складами?
– Однозначно! Ночью здесь горят фонари, все вокруг видно, а что творится перед продскладом, часовому, стоящему на вышке, не видно. Именно поэтому в ночное время здесь и стоит второй часовой. Его-то злоумышленники и оглушили, прежде чем взломать дверь.
– А чем взломали?
– Думаю, что у них был с собой обрезок трубы, ломик или фомка. Этим же орудием они могли и оглушить часового.
– Фомку нашли?
– Нет! Думаю, преступник унес ее с собой. На месте преступления был обнаружен нож. Перед тем как прибыть сюда, я зашел к нашим экспертам: на ноже есть четкие отпечатки.
– Бьюсь об заклад, что на ноже отпечатки Малашина! – предположил Зверев.
– Какого еще Малашина?
– Есть основания считать, что фамилия одного из убитых грабителей – Малашин.
– Здорово же вы работаете! – восторженно выкрикнул Богданов. – Я все ноги истоптал, всю голову сломал, а так и не смог установить личности потерпевших, а вы уже их фамилии знаете!
Зверев посмотрел на Костина, тот, усмехнувшись, отвел глаза.
– Не все личности, а только этого щуплого, – уточнил Зверев. Он еще не решил, стоит ли говорить Богданову, что фамилию худощавого им сообщил сам Антипов.
– Получается, что этот ваш Малашин убил здоровяка, а третий преступник прикончил его самого! Выживший грабитель ничего не украл, а фомку и свое оружие унес.
– Насколько я понимаю, оружие в виде шила или спицы не нашли? – продолжал рассуждения Зверев.
– Нет! Ничего подобного тут нет, я сам излазил всю округу, – с отчаянием сообщил Богданов.
– Ладно, с этим пока хватит! Давайте посмотрим, как преступники проникли на территорию части.
– Идите за мной, – следователь снова засуетился. – Это там за складами. Там в заборе был проломлен лаз, думаю, что эту дыру выломали не грабители, а местные бойцы, чтобы бегать в самоволку.
– Логично! – на ходу согласился Зверев и, увидев, что Погребняк замешкался, прикрикнул: – Пойдем, пойдем, старшина! Раз не желаешь отвечать на мои вопросы, хоть поприсутствуй. Может, со временем и разговоришься.
Толстяк все с той же кислой миной, прихрамывая, потопал за операми.
– Что с ногой-то? – поинтересовался Зверев.
– Оступился, – буркнул начпрод.
Они обогнули склад и вышли к поросшему кустарником забору.
– Вот здесь они пролезли! – пояснил Богданов, указывая на ровненький, свежевыкрашенный забор.
– Так тут же нет никакого лаза! – нахмурился Зверев и вопросительно посмотрел на Погребняка.
– Заделали лаз! – ответил тот. – А вы как думали? Столько уж времени прошло. Неужели мы в своих заборах должны дыры оставлять? Тут тебе не обычная овощебаза, а охраняемый военный объект.
– Ну, в прошлый-то раз на ваш объект эти трое без особого труда залезли.
– Больше не залезут, – процедил Погребняк.
– Судя по всему, нашему толстяку основательно влетело от Селезнева за то, что он вверенное имущество чуть не профукал, – пригнувшись к Звереву, тихо прошептал следователь. – Они тут, похоже, от одного его имени трясутся.
Они вернулись к продскладу. Погребняк нехотя открыл замок и впустил оперативников внутрь.
На складе был идеальный порядок. Всюду инвентарные номера, ровненькие бирки. Коробки с консервами и тушенкой ровными рядами лежали на полках, мешки с крупами были уложены штабелями.
Зверев пристально разглядывал помещение.
– Чистенько тут у тебя, старшина.
– А ты как думал? – старшина довольно хмыкнул. – Мы тут работаем, а не штаны протираем.
– А кто первый обнаружил проникновение и трупы?
– Старший сержант Дудоров, начальник караула.
– Надо будет с ним встретиться.
– А чего с ним встречаться? Спрашивай у меня. Ладно уж, отвечу на твои вопросы, – заметно подобрев после комплимента, ответил толстяк. – Я ведь тогда почти сразу вслед за ним прибежал. Правда, убийцы к тому времени уже и след простыл.
– А точно ничего не пропало? – засомневался Зверев.
– Ни одной баночки, ни одного кусочка сахара – я лично все проверил.
– То есть после нападения все здесь было так же, как и сейчас, – полный порядок?
– Один в один, только пол был в крови и трупы лежали. Вот здесь, – Погребняк указал на центральный проход.
– Здесь произошло два убийства, а в пылу борьбы злоумышленники даже не опрокинули ничего, не разбили и не перевернули. Странно все это, а ведь один из убитых был довольно крупный мужчина. Неужели он так запросто дал себя убить?
Погребняк пожал плечами:
– Ну, я не знаю, а вот то, что все на месте лежало, – так это точно.
– Странно. Очень странно…
– Да ничего тут странного! – вмешался Богданов. – Трое преступников проникли на территорию через лаз в заборе. Один из них как-то отвлек часового, а другой подкрался к нему сзади и оглушил ударом ломика. Потом они взломали замок и проникли внутрь. Возможно, увидев все эти богатства, они совсем потеряли голову и стали ссориться. Щуплый, подскочив сзади, перерезал голову здоровяку, а третий, про которого мы ничего не знаем, вогнал в сердце щуплого шило. Потом он испугался и убежал. По-моему, неплохая версия!
– А что часовой, которому голову проломили, он что говорит?
– Утром беседовал с его врачом. Операция прошла успешно. Он сейчас без сознания, но жить будет.
– Это хорошо. Итак, – Зверев подвел итог: – Тебя я понял, Вадик, а теперь я хочу пообщаться с начальником караула, обнаружившим тела. Товарищ старшина, вы говорили, что ваш командир приказал предоставить нам возможность пообщаться со всеми свидетелями происшедшего. Где я могу увидеть начальника караула, который обнаружил тела?
Погребняк посмотрел на часы:
– Ладно уж, – он снисходительно буркнул. – Сейчас его вызовут.
Старшина подошел к телефону, кому-то позвонил. Минут через десять-пятнадцать к дверям продсклада подбежал крепкого вида старший сержант в новенькой гимнастерке и пилотке. Пока он шел, Зверев отметил, что парень немного прихрамывает. Подойдя ближе, Дудоров вопросительно посмотрел на начпрода, тот представил Зверева:
– Вот… капитан из городской милиции! Отвечай на его вопросы.
Старший сержант кивнул Звереву и небрежно козырнул.
– Давай рассказывай, – строго сказал Зверев. – Только не вздумай врать, а то знаешь как все может обернуться?
Дудоров испуганно посмотрел на начпрода:
– А я что? Я не утаиваю ничего…
– Хромаешь почему?
– Так оступился! Вот только что! К вам спешил и оступился…
– Рассказывай, как обнаружил трупы, – продолжал Зверев.
– Часовой, рядовой Тимошкин, должен был докладывать каждые полчаса, а тут вдруг от него ни слуху ни духу, я и решил проверить что к чему. Все по инструкции!
– Докладывал Тимошкин по этому телефону? – Зверев указал на висевший у входа аппарат.
Дудоров кивнул и продолжил:
– Доклада нет и нет, я и заволновался! Позвонил на оружейный склад, часового, рядового Блинова, спрашиваю, видел ли он Тимошкина? Он говорит, что давно не видал. Я решил, что этот салабон уснул на посту. Не стал я никого будить, сам решил его пропесочить, благо тут рядышком совсем. Прибежал сюда, смотрю, а тут такое… Я как все это увидел, чуть не поседел. Вот, старшине Погребняку позвонил, он через пару минут прибежал. Я в это время еще дежурному офицеру позвонил, а тот сразу Селезневу докладывать стал.
– Посреди ночи?
– Ну да. На кой ляд ему было посреди ночи командира будить? Ведь не украли же ничего.
– Да уж… а два трупа на территории – это так, мелочь! – усмехнулся Зверев.
– Ну да! Ну, то есть нет, конечно…
– Молчи уж! – рявкнул на начкара Погребняк.
Зверев вскинул руку, знаком попросил всех замолчать. Потом наклонился.
– А что вы ищете? – поинтересовался Богданов.
– Здесь везде асфальт и зеленая трава, а я ищу взрытую землю, – ответил Зверев.
Он еще раз обошел все склады, внимательно глядя на газоны и прилегающие кусты. Потом прошел на склад, сел на корточки и внимательно изучил пол. После этого он вернулся к остальным и попросил всех пройти на склад.
– Дудоров, где, ты говоришь, лежал здоровяк, которому перерезали горло?
– Вот здесь! – Старший сержант указал место между полками, на которых лежали плотно уложенные коробки.
– Встань сюда, – приказал сержанту Зверев. – Встань и не оборачивайся.
Дудоров неуверенно выполнил требование сыщика.
Павел Васильевич отвел в сторону Богданова и что-то ему прошептал. Тот сначала с недоумением посмотрел на Зверева, потом тихо прокрался к стоявшему между стеллажами сержанту, бросился ему на спину и попытался ухватить за голову.
– Вы что, вашу мать, делаете! – взревел Дудоров, рванулся и стряхнул с себя следователя как кутенка. При этом он задел один из стеллажей, две коробки упали, по полу покатились банки с тушенкой.
– Ты что делаешь! Что за фортели вы мне тут устроили? – заорал Погребняк и двинулся на Дудорова с кулаками.
– Так это он же на меня… – сержант испуганно отскочил от старшины.
– Это был следственный эксперимент, – спокойно пояснил Зверев и обратился уже к Богданову: – Вадик, ты успел перерезать ему горло?
– Не успел, – ответил тот виновато. – Он для этого слишком высокий и намного сильнее меня.
– Все правильно! А наш неизвестный здоровяк, который сейчас покоится в морге, примерно на голову выше Дудорова. Его худощавый убийца комплекцией – примерно как ты. Ты все еще допускаешь, что наш Малашин сумел перерезать горло здоровяку и при этом не задеть ни один из стеллажей?
Богданов почесал затылок:
– В такой ситуации – маловероятно.
– Вот именно! – воскликнул Зверев. – В данной ситуации не смог бы, а вот если создать для этого другие условия…
Зверев шагнул к Дудорову и толкнул его в грудь:
– Ты почему хромаешь, сержант? Только не смей мне врать, а то я тебя закрою за дачу ложных показаний и закрою надолго!
Старший сержант побледнел и невнятно промямлил:
– Так я не вру.
– Говори, почему хромаешь?
– Так я за доску зацепился!
– За какую доску?
– Так здесь, на складе! Прибежал, а там тьма-тьмущая, вот я о доску и запнулся!
– Иди показывай эту доску! – все так же грозно прорычал Зверев.
Дудоров указал на центральный проем.
– Вот! Тут была торчащая доска, об нее я и споткнулся!
– А почему сейчас доска не торчит?
Дудоров уставился на начпрода.
– Рассказывай, чего уж, – разрешил тот.
– Я прибежал. Кругом темно. Я ногу зашиб, потом старшину вызвал. Потом дежурному сообщил. Так по уставу положено! – виновато сообщил Дудоров.
– Я когда прибежал, тоже об эту доску споткнулся, – пояснил начпрод. – Так шибанулся, что искры из глаз посыпались. Потом прибежал к дежурному по части, а он уже Селезневу докладывает. Я и подумал: что, если комполка придет на склад и тоже об эту доску споткнется…
– И приказал быстренько заделать дырку в полу? – подсказал Зверев.
– Ну да! Дырка в полу на складе – это же непорядок! Наш Селезнев – он ведь сами видели какой! Он и за меньшую провинность может выговор влепить, а то и на губу посадить!
– И ты приказал заделать пол, не дождавшись следственной группы? Так?
– Так.
– И даже не посмотрел, что лежит под вывороченными досками?
– Темно было, да и чего там смотреть-то? А дыру забить что… пара гвоздей – и готово!
Зверев махнул рукой:
– Вызывайте людей и ломайте пол!
Когда спустя примерно двадцать минут пол складского помещения вскрыли, под ним была обнаружена свежевырытая яма. Рядом с ней валялась саперная лопатка, ржавый двадцатисантиметровый гвоздь и фомка. На каждом из обнаруженных предметов просматривались багровые следы.
На следующее утро Корнев пришел на работу чуть раньше обычного и тут же услышал трель телефонного звонка. На часах была половина восьмого.
Подполковник плюхнулся в кресло, взял трубку и сухо процедил:
– Кому это я понадобился в такую рань?
– Ты что, офонарел, подполковник? Ты как со мной разговариваешь? – узнав сухой голос Антипова, Корнев вскочил и вытянулся, словно новобранец на плацу. – Прошу прощения, Петр Дмитриевич, не знал, что это вы звоните.
– Петром Дмитриевичем я тебе был, когда мы с тобой коньяк глушили, а сейчас обращайся как положено!
– Виноват, товарищ генерал-лейтенант, больше подобные вольности себе не позволю.
– То-то, – голос Антипова слегка смягчился. – А теперь скажи мне, друг, кому ты нападение на склад расследовать приказал? Что там у тебя за сыскарь такой орудует?
«Ну вот, началось!»
Корнев вытащил из кармана платок и вытер вспотевший лоб.
– Я, конечно, извиняюсь, а можно узнать, что стряслось? В смысле, что он там сделал не так?
Антипов хмыкнул в трубку:
– Мне только что звонил Селезнев, ругался как сапожник, сказал, что этот твой… как его?..
– Капитан Зверев, – подсказал Корнев.
– Вот-вот! Селезнев сказал, что твой сыскарь сначала нахамил ему… прямо у него в кабинете, а потом еще и разворошил весь продовольственный склад. Что там случилось? Ты мне толком расскажи!
Корнев задержал дыхание, а потом, собравшись с силами, выпалил:
– Вы просили лучшего сыскаря, вот я и отправил лучшего! Капитан Зверев – мой лучший сотрудник и близкий друг. Именно ему я доверяю и именно у него практически нет нераскрытых дел! Да, он хам и выскочка, у него не все в порядке с нервами, а еще он регулярно нарушает дисциплину, но он умеет работать! Если поведение моих сотрудников не удовлетворяет какого-то там полковника, пусть даже и командира полка, то это меня не волнует. На складах произошло двойное убийство, и мы должны расследовать это дело, невзирая ни на что…
– Ну-ну! Угомонись! – остудил пыл Корнева Антипов. – Знаю я Селезнева! Та еще сволочь! Не понравился ему твой Зверев, и черт с ним. Ты мне лучше скажи, есть какие-нибудь подвижки? А то у меня, сам понимаешь, душа не на месте.
Корнев облегченно выдохнул:
– Подвижки есть! Зверь мне… Простите, капитан Зверев мне звонил. Однако прежде чем давать вам отчет о выполненной работе, я должен еще раз встретиться с ним и поговорить напрямую. В ближайшее время я жду группу с подробным докладом. Вы же сами не любите, когда вам мямлят…
Антипов рассмеялся.
– Поддел ты меня, подполковник! Ну и поделом мне! Хорошо, жду от тебя вестей, только ты уж давай там… не затягивай.
– Товарищ генерал! – выкрикнул Корнев, прежде чем начальник Главка повесил трубку.
– Чего тебе?
Корнев замялся:
– А что, если окажется, что ваш сын жив, но именно он повинен в смерти тех двоих?..
– Хватит! – рявкнул Антипов. – Мой сын не преступник! Не может быть преступником…
– А что, если это не так? Простите, но если вы ошибаетесь, я не стану молчать! Теперь я, при любом раскладе, доведу это дело до конца!
Корнев услышал тяжелое дыхание на другом конце провода. Наконец Антипов сказал вполголоса:
– Я знаю, подполковник. Ты это сделаешь, даже если я тебе попытаюсь помешать. Делай свою работу! Потому что если ты окажешься прав, я не смогу через это перейти и сделать все правильно… а ты сможешь! Именно поэтому я и обратился к тебе…
Антипов повесил трубку.
После телефонного разговора с начальником Главка Корнев так разнервничался, что его язва тут же дала о себе знать. Степан Ефимович решил больше не шутить с собственным здоровьем и направился в санчасть.
Начмед Управления Карен Робертович Оганесян тут же выдал ему какие-то порошки, велел придерживаться жесткой диеты и пить картофельный сок, а помощница, старшая медсестра Софья Павловна, обещала принести алоэ с медом, настоянное на спирту. Напоследок Карен Робертович порекомендовал подполковнику поменьше нервничать и чаще отдыхать. Вот только в последнее время Корневу было совсем не до отдыха.
Весна сорок восьмого выдалась теплой. Несмотря на то что был всего лишь конец мая, температура за окном уже перевалила за двадцать пять.
Кабинет начальника милиции находился на солнечной стороне, поэтому сегодня в нем, несмотря на распахнутое настежь окно, было просто невыносимо жарко. Корнев сидел нахмурившись, то и дело пил воду из графина и нервно постукивал пальцами по столу в такт тикающим часам.
– Получается, что им была нужна не тушенка! – докладывал Богданов охрипшим голосом. – Новые улики, обнаруженные благодаря проницательности капитана Зверева, позволяют нам сделать именно такой вывод.
Сразу после обеда они собрались в кабинете начальника милиции вчетвером. Костин и Богданов сидели друг напротив друга за столом, Корнев восседал в кресле, а Зверев по традиции развалился на своем излюбленном кожаном диване у стены. После слов о «проницательности капитана Зверева» Корнев хмыкнул и с долей сарказма отметил:
– А то как же! Разве могло быть иначе? Капитан Зверев у нас незаменимый сотрудник, настоящий сыщик-ас, вот только никак не может понять, что в присутствии своего непосредственного начальника нужно вести себя подобающе.
А Зверев в это время с отвлеченным видом глазел в окно, все так же полулежал на диване и предавался воспоминаниям.
Вечером Зверев, наскоро переговорив с криминалистом, заявил, что у него неотложные дела. Приказав Богданову проследить за поиском и выемкой новых улик, обнаруженных после того, как на складе вскрыли пол, Павел отправил Костина в больницу узнать о состоянии рядового Тимошкина. Сам же спешно покинул территорию войсковой части и велел Горячеву отвезти его домой.
Прибыв на улицу Гоголя, Зверев отпустил машину и, поднявшись на третий этаж, вошел в свою однокомнатную квартиру. «Логово зверя» – именно так он сам и большинство посещавших его красавиц называли это хоть и не особо просторное, но все же довольно уютное место.
Именно сюда должна была позвонить одна весьма привлекательная особа, Катенька Львова. Муж Катеньки, работавший главным инженером на мотороремонтном заводе, должен был отправиться в Ленинград на курсы повышения квалификации, поэтому еще за три дня до отъезда мужа Катенька позвонила Звереву и договорилась о встрече.
Просидев до половины девятого, Зверев так и не дождался звонка в дверь, но зато зазвонил телефон. Зверев взял трубку и услышал на другом конце тихий голосок:
– Паша, это я.
Он узнал голос Катеньки, но решил изобразить удивление:
– Кто это «я»?
– Что значит «кто»? – воскликнула женщина в полный голос и тут же снова перешла на шепот: – Ты там совсем умом тронулся? Это я, Катерина…
– Ты сказала, что придешь в восемь!
– Я прекрасно помню, что я говорила! Только я сегодня не приду. У Димочки что-то там не срослось, и он остался дома. Раньше я не могла позвонить, а сейчас могу, но учти, что времени на разговоры у нас нет.
– Все ясно! Желаю хорошего вечера в кругу семьи, – пробормотал Зверев.
– Я вижу, ты не особо расстроился! – снова повысила голос Катенька.
– Напротив! Я всегда рад, когда семьи воссоединяются, а неверные жены возвращаются в лоно семьи.
– Не тебе меня упрекать! Много ты понимаешь. Просто у нас с Дмитрием сейчас очень сложный период. Мы каждый день ссоримся и вообще…
– Поэтому тебе, как рыбе вода, нужны утешения!
– Да… нужны! И что с того? Знаешь что, Зверев…
– Что?
– А ничего! Иди к черту!
– Обязательно схожу, но не сегодня! Где там моя записная книжка?
– Ах, вон оно что! Больше ты меня не увидишь!
– Где-то я это уже слышал!
– Какая же ты сволочь, Зверев, – фыркнула напоследок Катенька и бросила трубку.
Поняв, что свидание сорвалось, Павел Васильевич подошел к висевшему на вешалке пиджаку и сунул руку во внутренний карман. Вынимая пачку «Герцеговины Флор», он увидел, как на пол упала какая-то бумажка. Зверев поднял вырванный из журнала листок, на котором было нацарапано: «Саша» и телефонный номер.
Он закрыл глаза и мечтательно произнес:
– Темные волосы, улыбка, невинная и чистая, как вода в горном ручье… Будь я писателем, я написал бы о ней нечто подобное.
Зверев подошел к телефону, начал набирать номер, но прежде чем в трубке послышался гудок, он выругался и решительно бросил трубку на рычаги.
«Потому что вы мне понравились!» – Звереву не давала покоя последняя фраза, сказанная этой девчонкой при встрече, точнее, не сама фраза, а то, как она была сказана. Зверев вспомнил о Катеньке и о других… Эта девушка была так не похожа на них.
Она было другая! Нет! Он не будет звонить этой девчонке.
Весь этот романтический бред слегка разозлил Зверева. Он ведет себя как влюбленный старшеклассник!
«Ведь все это полная чушь!»
Павел несколько раз подходил к телефону.
«Нет…»
В конце концов он завалился спать. Вот только выспаться ему так и не удалось. Всю ночь снился Геннадий Карлович, стоящий посреди прикрытых кровавыми простынями каталок.
Зверев дернулся и очнулся от сна.
– Товарищ капитан!.. Пашка… твою мать! Ты вообще нас не слышишь? – с неприкрытой злобой кричал на него Корнев. – Уснул, что ли?
– Я, кажется, знаю, отчего мой начальник такой заспанный, – с хитрым прищуром заметил Костин. – Василич, а ведь я тот кроссворд не успел отгадать! Может, вернешь мне вырванный листок, вместе с номерком, который на нем написан?
– А ну не свисти, мелюзга! – Зверев погрозил Вене кулаком. – Я сейчас тебе такой кроссворд покажу, что ты у меня его до конца своих дней решить не сможешь.
– Какой еще кроссворд? Вы совсем офонарели? А ну, всем встать! Смирно! В загадки-разгадки они у меня поиграть решили!
Богданов и Костин вытянулись в струнку. Видя, что Корнев смотрит на него с неподдельным гневом, Зверев тоже встал и, склонив голову, ухмыльнулся:
– Ты еще нас на строевую выведи, а еще лучше на губу посади!
– И посажу, если нужно будет! А ну, сели все и докладываем по делу.
Все сели. Подполковник указал на Богданова, предоставляя ему слово.
– А я вроде все уже сказал. Может, теперь вы, Павел Васильевич? Я, признаться, до сих пор так до конца и не понял, как вы про все догадались. Ну, про то, что начпрод велел полы заколотить, а в результате мы чуть главные улики не профукали.
Корнев все еще хмурился, но взгляд его постепенно теплел.
– Ты мне, Зверев, скажи, где ты пропадал? Я тебя еще с утра хотел выслушать, а ты только после обеда явился.
– В больнице был, со свидетелем общался.
– С рядовым Тимошкиным. Это тот самый часовой, которому нападавшие по голове шарахнули, – подключился Костин. – Павел Васильевич меня вчера в больницу отправил, узнать, что да как. Я все узнал. Тимошкин пришел в себя, но врач сказал, что пустит к нему посетителей только утром. Я товарищу капитану позвонил вчера и все доложил.
– Ладно, пусть говорит, что узнал, – снисходительно буркнул Корнев.
– И стоило на нас так орать? Ты смотри, Ефимыч, так живот не рви. Мне сегодня Софочка Палнна сказала, что Оганесян тебе нервничать запретил.
Корнев махнул рукой, выпил стакан воды и, взяв со стола пустое «Дело», стал обмахиваться им как веером.
– Не будешь с тобой нервничать… как же? Давай, не тяни.
Зверев сделал паузу, потом посмотрел на Костина: тот сидел, слегка склонив голову и немного подавшись вперед. Богданов тем временем во все глаза таращился на Зверева с глубочайшим благоговением.
– Хорошо! – Павел Васильевич встал. – Первое, что меня заинтересовало в нашем деле, это грязные руки здоровяка. У него не просто была грязь под ногтями – его руки были вымазаны землей по локоть, будто он рыл ими землю. По прибытии на место происшествия я стал искать взрыхленную землю. Поначалу я думал, что преступники делали подкоп, но, как выяснилось, они проникли в часть через лаз в заборе.
– Этот лаз сделали солдаты, чтобы бегать в самоволку, – пояснил для Корнева Богданов. – И этот лаз почти сразу же был заделан так, что от него и следа не осталось.
– Вот именно! Отсутствие грязи меня удивило. И на складах, и в том месте, где был лаз, – только асфальт и коротко стриженные газоны. Места, где рыли, я поначалу не нашел, – продолжил Зверев. – Общение с командиром полка Селезневым навело меня на мысль, что при таком начальнике вряд ли его подчиненные будут все говорить без утайки. Это очень противный тип, его подчиненные запуганы. Полковник наверняка помешан на чистоте, поэтому солдаты тут же стремятся без задержки убрать с территории любую грязь и устранить любые неполадки, чтобы не получить нагоняй. Когда я не нашел взрытой земли на улице, я обратил внимание на склад. Там тоже оказалась идеальная чистота. По словам начпрода, ни один стеллаж, ни одна полка не были опрокинуты, а ведь внутри склада шла нешуточная драка.
Тогда-то мне и пришла в голову мысль провести небольшой эксперимент. Я попросил старшего сержанта, несшего службу в день нападения, стать в проход. Потом велел Вадику сымитировать нападение.
– Старший сержант Дудоров – крепкий, высокий парень. Он выше меня на полголовы, а я чуть выше второго убитого бандита. Того, чьи отпечатки были на найденном на месте преступления ноже. Однако когда я набросился на Дудорова, я не сумел даже достать до его шеи. Он просто отшвырнул меня и при этом устроил на складе настоящий кавардак, перевернув один из стеллажей, – снова принялся пояснять Богданов. – Первый же преступник намного выше Дудорова, вряд ли он смог бы таким вот образом напасть на этого гиганта и перерезать ему горло.
– Вот я тогда и подумал, что здоровяк или стоял на коленях, или наш щуплый убийца стоял на чем-то, что позволяло ему оказаться на одном уровне со своей жертвой, – продолжил Зверев. – Как я уже говорил, грязи внутри склада я не нашел, зато, когда осматривал полы, заметил, что все шляпки гвоздей, которыми прибиты половые доски, немного проржавели. Один же гвоздь был совершенно новый, даже блестел. Я тут же вспомнил слова патологоанатома, который сказал, что второго бандита закололи шилом или чем-то типа вязальной спицы. – Зверев подошел к столу и взял из баночки один из торчавших карандашей. Он положил на ладонь носовой платок, упер в него карандаш и сжал кулак так, что карандаш оказался зажатым между средним и безымянным пальцем. – Если обернуть руку платком и упереть в ладонь шляпку длинного гвоздя, а потом зажать гвоздь так же, как я зажал этот карандаш, то таким устройством можно вполне убить человека.
Ну и последнее: хромота начпрода поначалу меня не особо заинтересовала, но когда к нам пришел еще и хромающий Дудоров, я сразу же этим заинтересовался. Один хромает – это бывает, но двое хромых – это уже некоторая закономерность! Мне осталось лишь припугнуть старшего сержанта, и тот открыл недостающие детали. Когда Дудоров примчался на место преступления, он споткнулся о выступавшую над полом доску, вслед за этим прибежал начпрод и тоже повредил о торчащую доску ногу. Далее все просто: Погребняк ждал появления Селезнева и опасался, что тот увидит проломленные полы и ввалит ему по первое число. Старшина приказал срочно заделать дырку в полу и прибить оторванные доски. При этом все гвозди оставались на своих местах, кроме одного.
Куда же пропал гвоздь?..
Связав все воедино, я приказал вскрыть полы. Под полом мы, помимо вырытой ямы, нашли саперную лопатку и фомку, которую принесли с собой преступники. Также мы нашли и орудие убийства, а именно пропавший гвоздь! Наши эксперты уже кое-что выяснили и дали первичное заключение: фомкой оглушили часового, ею же сбили замок со склада. Отпечатки еще не сверили, но уверен, что часового оглушил либо щуплый, либо тот третий, который сбежал, потому что, если бы ломиком орудовал здоровяк, наш солдатик наверняка был бы мертв. После этого преступники вскрыли полы, оторвав несколько досок, и здоровяк вырыл что-то из того, что было спрятано под половыми досками. При этом, помимо лопатки, он рыл грунт еще и руками! Пока здоровяк стоял на земле, наш щуплый, стоя на полу, оказался не просто одного роста со своей жертвой, но был даже выше его. Он вполне мог зайти своей жертве за спину и перерезать ему горло.
Из последних сил бедолага выбрался из ямы и рухнул, истекая кровью, не успев ничего перевернуть или сломать. Пока здоровяк и щуплый доставали что-то из земли и боролись между собой, третий преступник при помощи фомки извлек из доски гвоздь, зажал его в руке и вогнал в сердце щуплого. После этого он бросил все в яму: лопатку, фомку и гвоздь. Вернул доски на место и покинул склад вместе с тем, что они искали изначально, – Зверев развел руками и плюхнулся на диван.
– Занятно, – усмехнулся Костин. – Интересно, что же они там прятали?
– А вот это нам и предстоят выяснить.
Выслушав последние соображения Зверева, Корнев поднялся:
– Павел Васильевич прав! Наше расследование только начинается. Личности преступников пока еще не установлены, но есть предположение, что один из них – это Василий Малашин. Я понимаю, что генерал мог и ошибаться…
Зверев не дал подполковнику договорить:
– Есть все основания полагать, что генерал Антипов не ошибся.
– Что такое? – возмутился Корнев. – Поясни!
Зверев тоже встал, на этот раз он был серьезен как никогда:
– Как я уже сказал, сегодня утром я встречался с Тимошкиным, тем самым солдатом, которому наши грабители проломили голову. Так вот, он мне кое-что рассказал.
– Что?
– Практически ничего нового из того, что опровергало бы нашу версию. Однако, пока наш паренек лежал без сознания у дверей склада, он все-таки слышал, как один из преступников назвал другого по имени…
– Мы знаем имя убийцы?
– Тимошкин слышал не имя, а, как я полагаю, кличку того, кто прикончил щуплого и унес с собой то, зачем вся троица явилась на склад.
– И что же это за кличка? – спросил Корнев.
Зверев посмотрел в глаза другу, стараясь предугадать его реакцию:
– Тимошкин сказал, что одного из нападавших называли Антипом.