Возможно, Хэлли не совсем точно определяла время, но ее приезд прозвучал как фейерверк. Рычание двигателя грузовика смолкло, за ним последовал хлопок ржавой двери. Один из псов залаял, и его приятели в знак солидарности присоединились к нему, объявляя о прибытии своей королевы.
Джулиан сидел за столом в кабинете и распечатывал статью о солнечных часах, которые недавно были обнаружены в Египте. Он собирался в исследовательских целях прочитать ее сегодня вечером перед сном. Его рука замерла на пути к принтеру, и он медленно наклонился вбок, глядя во двор поверх компьютерного монитора. И когда в поле зрения появились ее белокурые локоны – на этот раз стянутые белой резинкой, – у него пересохло во рту. Очень сбивающая с толку реакция на кого-то, кто так неаккуратно обращается со временем, весь чертов день вызывала у него стресс. В сочетании с тем фактом, что прошлой ночью он потерял несколько часов сна, пытаясь вспомнить, откуда они друг друга знают. Достаточно сказать, что его влечение к ней раздражало.
После сегодняшнего вечера он надеялся о ней забыть.
Ему просто нужно завязать этот маленький узелок, и он, как обычно, вернется ко сну, работе и концентрации.
По словам матери, в детстве он страдал от нервозности. У него были нервные приступы, как назвала их Коринн единственный раз, когда они обсуждали эту тему. Никто понятия не имел, была ли его нервозность вызвана определенным событием или он просто родился со страхом в костях, но в возрасте шести лет он начал посещать психотерапевта.
Доктор Патель подарил Джулиану умение составлять расписания. По сей день организованный распорядок дел был инструментом, который он использовал, чтобы контролировать свою нервозность. Проще говоря, это работало.
Во всяком случае, вплоть до пожара на винограднике четыре года назад. Впервые с детства он потерял контроль над структурой, потому что в огне расписание ничего не значило. С тех выходных он придерживался графика еще более жесткого, чем раньше, отказываясь допустить еще одну оплошность. Очередную утечку через трещины. Душевный срыв Гарта стал тревожным звонком, стимулом сделать шаг назад и переоценить ситуацию.
До пожара Джулиан возвращался на остров Святой Елены каждый август в начале сезона сбора винограда, оставаясь на винограднике в течение месяца и следя за тем, чтобы ежегодный процесс проходил гладко, после чего осенью возвращался в Стэнфорд преподавать. Даже будучи в отъезде, он консультировал по вопросам, касающимся винодельни. Но не более того. Возможно, если бы Джулиан в какой-то момент взял, как Гарт, передышку, он смог бы избежать того, что случилось после пожара. Его отец мог бы продолжать доверять ему помогать в управлении виноградником, вместо того чтобы свалить все на мать и сбежать в Италию.
Казалось, в горле встал ком.
Сосредоточься на текущей проблеме.
Эта молодая женщина, с которой он, по-видимому, встречался в какой-то момент в прошлом, ткнула пальцем в страховочную сеть, которую он соорудил вокруг себя. Наверное, ему не следовало ей перезванивать. Это было рискованно. Он сопоставил угрозу своему рассудку с наградой за знание – хорошо, за чертово желание увидеть ее снова, – и, что удивительно, колонка «Риски» проиграла.
Теперь он за это расплачивался.
Вой собак отвлекал, но не так сильно, как она сама. Несмотря на то что наступил вечер, солнце все еще ярко светило в небе Напы. Оранжевые лучи падали на нее, как любящие прожекторы, окрашивая щеки девичьим румянцем. Она когда-нибудь перестает улыбаться? Ее губы всегда казались изогнутыми, как будто она хранила какую-то тайну – и так оно и было, напомнил он себе. В первую очередь поэтому он и позвал ее, вместо того чтобы просто приготовить самому домашнюю смесь для отпугивания сусликов (на самом деле эту информацию он нашел одним быстрым поиском в интернете). Не для того, чтобы вожделеть изгибы фигурки Хэлли.
– Господи Иисусе, возьми себя в руки, – простонал Джулиан, проводя рукой по лицу и отталкиваясь от стола. Он откинулся на спинку стула и поправил беспроводную клавиатуру, повернулся и направился в переднюю часть дома. Да, прошлой ночью он не спал по нескольким причинам. Попытка раскопать забытое воспоминание – вот с чего все началось. Но все эти размышления о веселой блондинке и обтягивающей футболке привели к кое-чему совсем иному. Дважды.
Когда в последний раз он мастурбировал дважды за одну ночь?
Кажется, в старшей школе. И даже тогда он не мог припомнить, чтобы так усердствовал по этому поводу. Лежа лицом вниз на животе, не меньше. Ему пришлось посреди ночи бросить простыни в стиральную машину и перебраться в другую спальню. Унизительный поворот событий, если он когда-либо о таком слышал. В самом деле, невероятно глупо было снова звать ее сюда.
Что, если этот визит не принесет ему успокоения? Попытается ли он увидеть ее снова?
Вернувшись в Пало-Альто[11], он целенаправленно встречался с женщинами, которые не занимали слишком много свободного места. С женщинами, которые придерживались плотного графика, у которых не было проблем с планированием таких вещей, как ужин, секс или рабочее мероприятие. Хэлли даже не стала бы уточнять свое время прибытия. Если бы они проводили много времени вместе, он за неделю оказался бы в смирительной рубашке. Так что да, покончить с этим и вернуться к работе. Строгий план.
Очень похоже на то, каким он был прошлой ночью.
Испытывая отвращение к самому себе, Джулиан открыл входную дверь, закрыл ее за собой и спустился по ступенькам на подъездную дорожку. Затем он свернул направо, во двор, где перед самой свежей сусличьей норой, скрестив ноги, сидела Хэлли, взбалтывая что-то в большой пластиковой бутылке.
– Здравствуйте, профессор, – окликнула она, и ее голос легким эхом разнесся по винограднику.
Собаки с тявканьем и рычанием подбежали его поприветствовать. Он гладил их по головам, одного за другим, беспомощно наблюдая, как они пускают слюни ему на штаны.
– Привет, Хэлли. – Один из псов ткнул Джулиана в руку, пока он не почесал его как следует. – Как их зовут?
– Золотистый лабрадор – это Пити. Моя бабушка была большой поклонницей «Пострелят»[12]. – Она указала на шнауцера. – Это Главный генерал. Не «Генерал», а Главный генерал, потому что он всеми командует. А боксер – это Тодд[13]. Я не могу этого объяснить – он просто похож на Тодда.
Джулиан чуть отодвинулся, чтобы изучить боксера.
– Пугающе точно.
Она рассмеялась, как будто испытывала облегчение от того, что он с ней согласен. Ему это тоже понравилось. Слишком.
Займись делом.
Он кивнул на пластиковую бутылку.
– Что входит в формулу?
Как будто он уже не знал.
– Перечная мята и касторовое масло. Они ненавидят этот запах.
Она встала на колени и достала несколько ватных тампонов из кармана джинсовых шорт. Сегодня они были еще более светлыми. Еще более выцветшими. Это означало, что материал прилипал к ее ягодицам, как трусики, в то время как солнце окрашивало блестящей позолотой потертую джинсовую ткань. Ее топ сегодня был не таким тесным – к счастью или к сожалению, – но грязные полосы от пальцев красовались прямо поперек груди, как будто она вытирала о нее руки, потирая ладонями соски. Вверх-вниз. Будто она так и росла во дворе какой-то пригородной деревушки, с перепачканными землей коленками.
Это становится неловким.
Наблюдая, как Хэлли смачивает ватные тампоны, он максимально ослабил свое влечение, пытаясь сосредоточиться на более практических вопросах. Например, необходимости разобраться с этой девушкой.
– Хэлли, скажите, откуда мы знаем друг друга?
Она закивала на середине его вопроса, очевидно, ожидая его услышать – и ему это не понравилось. Оттого, что он оказался для нее предсказуем, у него все тело начало зудеть.
– Я не говорила, что мы друг друга знаем. Я просто сказала, что было приятно снова тебя увидеть.
Да. Это было правильно. Они вообще не знали друг друга. И не могли знать.
Почему это только усилило зуд?
– И где же мы виделись?
Румянец залил одну сторону ее лица. На мгновение он подумал, что во всем виноват закат, но нет. Садовница покраснела. И он невольно затаил дыхание.
– Ладно, ты помнишь… – начала она.
Ад вырвался на свободу прежде, чем она успела закончить.
Едва Хэлли опустила в нору ароматные ватные тампоны, суслик высунул голову с другого конца. Вот так. Настоящая игра в «бей крота», только с сусликом. И собаки словно спятили. Джулиан и раньше считал, что они были громкими, но тогда их возбужденное тявканье было ничем по сравнению с визгом и тревожным лаем, с которым они бросились к появившемуся суслику, который поступил мудро и ударился в бега, спасая свою жизнь.
– Мальчики! Нет! – Хэлли вскочила на ноги и помчалась следом за тремя собаками. – Назад! Сейчас же!
Джулиан в каком-то трансе наблюдал за происходящим, удивляясь, как можно с таким эффектом сорвать его план съесть тарелку супа и прочитать распечатанную статью Смитсоновского института. Он надеялся, что до конца пребывания в Напе у него будет ясная голова, поскольку этот эпизод из прошлого наконец разъяснится. Но вместо этого он теперь несся навстречу оглушающему взрыву хаоса, беспокоясь, что Хэлли может оказаться между собакой и сусликом и случайно заработает укус.
Вау.
Ему действительно не понравилась мысль о том, что ее могут укусить. Или она может споткнуться. На земле. Рискуя получить травму.
Потому что именно это и случилось. Как в замедленной съемке, она превратилась в вертушку из завернувшихся штопором конечностей, а затем с грохотом приземлилась попой на кучу земли, которая окружала лужайку перед домом.
– Хэлли, – рявкнул Джулиан – отлично, теперь он тоже залаял, – и подхватил ее сзади под мышки. – Господи, нельзя же быть настолько неподготовленной. Что ты собиралась делать, если бы поймала его?
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что все ее тело сотрясается от смеха.
– Конечно, именно сейчас я решаю совершить самое неловкое падение в своей жизни. Разумеется, именно сейчас.
Нахмурившись от этого странного заявления, он развернул ее.
Большая. Ошибка.
Из-за солнечных бликов на ее лице все, что их окружало – бескрайнее небо, раскинувшийся виноградник, полосы облаков, все это казалось необычным. Что-то дернулось внутри него, будто за ниточку потянули. Форма ее рта, их разница в росте. Исходящий от нее запах с землистыми нотками был ему знаком?
Что-то тяжелое врезалось в ногу Джулиана, тут же последовал второй удар. Тодд вклинился между Джулианом и Хэлли, облаивая их по очереди. Позади Хэлли раздался хруст – и снова появился суслик, а за ним – Пити и Главный генерал.
– Мальчики! – крикнула Хэлли, устремляясь за ними.
Они загнали проклятого суслика обратно в нору. Хэлли застонала и вскинула руки.
– Думаю, он уйдет ночью, когда не будет собак. Он ни за что не сможет долго выносить этот запах.
Джулиан все еще чувствовал гладкую кожу ее рук в своих ладонях, поэтому ему потребовалось мгновение, чтобы прийти в себя и ответить.
– Уверен, ты права, – начал он, сгибая пальцы, чтобы задержать ощущение, прежде чем оно улетучится.
Но она не слышала его, потому что была занята препирательством с тремя обезумевшими собаками. Ее шорты были заляпаны грязью, одна нога опасно скользила по направлению к сусликовой норе. Если бы не неизбежное растяжение связок лодыжки, вероятно, приключилось бы что-нибудь другое, не менее анархическое. Весь его вечер уже пошел кувырком. Она снова сотворила с ним это, и ему нужно было воспринять ситуацию как знак держаться подальше. Строгое расписание не позволит земле вздыбиться и поглотить его целиком.
Он не переживет еще одного позора этой нисходящей спирали. В ночь пожара он достаточно долго сохранял самообладание, чтобы сделать то, что было необходимо, но того, что последовало после, оказалось достаточно, чтобы разбросать его семью по четырем разным уголкам земли, не так ли?
Джулиан нуждался в порядке. Хэлли была воплощеннием беспорядка. Казалось, она избегала того самого метода, который он использовал, чтобы справиться с тревогой. Да, она была красивой и жизнерадостной. Умной. Очаровательной.
И еще… она настолько идеально ему не подходила, что и сценарист ситкома не смог бы это выдумать.
Тогда почему его так волнуют ее мысли и поступки? Или то, является ли этот самый Оуэн просто другом или ее парнем?
Гребаного смысла в этом было немного.
У него задергался глаз. Джулиан мечтал о карандаше и чистой бумаге, о чем-то простом, на чем мог бы сосредоточиться, потому что находиться рядом с Хэлли было все равно что смотреть в быстро вращающийся калейдоскоп.
– Джулиан, все в порядке?
Он открыл глаза. Когда он успел их закрыть?
– Да. – Он заметил, как неловко она стоит, как будто грязь на ее шортах начала затвердевать. – Идем. – Он прошел мимо нее к дому. – Купим тебе что-нибудь чистое, чтобы надеть.
– О нет, все в порядке, – крикнула она в его удаляющуюся спину. – Я каждый день возвращаюсь домой более или менее в таком состоянии. Обычно я раздеваюсь на заднем дворе и поливаю себя из шланга, – и добавила про себя: «Не переусердствуй, Хэлли», или что-то в этом роде.
Не думай о ручейках воды, стекающих по налитому телу.
Не делай этого.
Стиснув зубы, Джулиан придержал для Хэлли дверь, и она неуклюже прошмыгнула мимо, пытаясь удерживать джинсы подальше от бедер. Когда собаки попытались последовать за ней в гостевой дом с лапами, которые казались вымазанными в шоколадной грязи, Джулиан строго ткнул пальцем в сторону Главного генерала.
– Сидеть.
Шнауцер плюхнулся задом на землю и быстро завилял хвостом. Боксер и лабрадор последовали примеру своего приятеля, в ожидании усевшись у подножия лестницы.
– Как ты это сделал? – прошептала Хэлли у него за спиной.
– Собакам необходимо лидерство, как и людям. Повиновение заложено у них в ДНК.
– Нет. – Она посмотрела на него и сморщила нос. – Они хотят жрать улиток и выть на пожарные машины.
– Хэлли, их можно приучить не делать этого.
– Но ты заставляешь их подавлять естественные стремления.
– Нет, я предотвращаю попадание грязи в дом.
Они одновременно посмотрели под ноги и обнаружили, что она оставила четыре отпечатка сразу за дверью. С легким румянцем на щеках она сняла резиновые сапоги и подтолкнула их как можно ближе к двери, оставшись на чистом деревянном полу босиком. На пальцах ног у нее был небесно-голубой лак, на ногтях больших пальцев нарисованы маргаритки.
– Джулиан Вос, если ты скажешь мне «сидеть», я лягну тебя в голень.
Странная легкость поднялась у него в груди, остановившись прямо под горлом. Подергивание собственных губ застало его врасплох. Ему смешно? Кажется, она так и думает, верно?
То, как она смотрела на его губы. Эти искорки, появляющиеся в ее глазах при его редком проявлении юмора. Внезапно он намного лучше осознал их положение – в нескольких дюймах друг от друга в доме, освещенном послеполуденным солнцем, – и снова ощутил, что они точно знакомы, но не мог вспомнить подробности.
Он был слишком рассеян, не мог смотреть на нее без того, чтобы не отвлечься на ее губы, задаваясь вопросом, целуется ли она так же дико и непредсказуемо, как делает все остальное.
Возможно.
Нет, определенно. И он возненавидел бы эту непредсказуемость.
Ее непредсказуемость.
Вот так.
– Я принесу тебе рубашку, – сказал он.
Джулиан не видел, как Хэлли двинулась вглубь помещения, но чувствовал, что она встретит его на кухне, в сердце и средоточии дома, хотя он и использовал ее лишь для приготовления сэндвичей из индейки на цельнозерновом хлебе, супа и кофе. Войдя в спальню, Джулиан на мгновение замешкался у комода, рассматривая себя в зеркале. Встрепанные волосы, скованность вокруг глаз и рта. Он глубоко вздохнул и посмотрел на часы.
Шесть восемнадцать вечера.
У него свело затылок, поэтому он еще раз набрал воздуха в легкие и составил новое расписание. В шесть тридцать он поест и прочтет статью о солнечных часах. В семь – «Своя игра»[14]. В семь тридцать – душ. Затем он набросает кое-какие заметки к завтрашнему плану литературного труда, чтобы утром они были готовы и лежали у него на столе. Если он будет придерживаться этого графика, то позволит себе выпить стакан виски. Чувствуя себя более уверенно, Джулиан достал из верхнего ящика сложенную серую рубашку с логотипом Стэнфорда, нанесенным шелкографией на карман. Как и предполагалось, он нашел Хэлли на кухне. Но когда он вошел, она не подняла головы, потому что, нахмурившись, рассматривала что-то на гранитной столешнице в центре комнаты. Что она нашла такого оскорбительного в его пачке почты? На лето он переадресовал свою корреспонденцию на виноградник, но почтовая служба медлила, а это означало, что на данный момент он получал в основном спам.
Одно такое объявление она зажала между большим и указательным пальцами, перевернула его и издала огорченный возглас при виде того, что было на обороте.
– «Среда – День шального вина», – пробормотала она. – «Мы завязываем вам глаза и угощаем вином. Угадайте правильно год изготовления и выиграйте тур на сырную стену». Ненавижу, как весело это звучит.
– Прошу прощения?
– «Откупоренный». – Она быстро заморгала, словно пытаясь удержать выступившую на глазах влагу, и Джулиан ощутил, как в груди неприятно кольнуло. – Новейшая сенсация – городской винный бар.
Он положил перед ней рубашку «Стэнфорд» – подношение, которое, как он надеялся, уймет ее эмоциональный всплеск.
– Тебе не нравится это новое место, – догадался он.
А потом он немного умер, потому что она промокнула глаза рубашкой «Стэнфорд».
Когда в пределах досягаемости были вполне сносные салфетки.
– Ладно. Я никогда там не была. Я не знаю владельцев лично или что-то в этом роде. Они могут быть милыми людьми, которые не понимают, что лишают милую старушку средств к существованию.
– Объясни, что ты имеешь в виду.
– «Закупоренный» расположен рядом, по соседству. Тихий маленький винный бар, принадлежащий Лорне. Он существует с конца пятидесятых годов. Мы с бабушкой часами сидели на улице за белым кованым столиком. Это было наше место. Лорна давала мне бокал, полный виноградного сока, и мы разгадывали кроссворды или вместе планировали сады. – Она несколько секунд рассматривала свои пальцы. – В любом случае, магазинчик сейчас пустует, потому что рядом с ним появился «Откупоренный». У них круглосуточный диско-шар у входа и бесконечные акции, чтобы привлечь туристов. Хуже всего то, что они специально назвали свой магазин в честь бара Лорны и высмеяли его. Хотя, кажется, никто не возражает. Лорна устраивает тихие, дружеские дегустации без фанфар. Как она, по-твоему, сможет конкурировать со взрослой игрой в бутылочку?
В ее глазах появился блеск, который его встревожил, поэтому он потянулся за салфеткой и протянул ей, вздохнув, когда вместо салфетки она снова воспользовалась рубашкой.
– Ты так расстроена. Вы с Лорной – близкие друзья?
– Она была близкой подругой моей бабушки, но да, мы друзья. И мы сблизились еще больше с тех пор, как я начала посещать ежедневные дегустации вин, чтобы компенсировать эффект «Откупоренного».
У него дернулся уголок рта.
– Выпивка днем – это не выход.
– Я уже зареклась. Даже в Напе. – На мгновение она казалась почти задумчивой. – Это определенно сделало меня более склонной к совершению мелких преступлений.
Он ждал, что она скажет, что пошутила. Она этого не сделала.
Сделав глубокий вдох, она развернула рубашку и уронила ее на колени.
– Я просто собираюсь переодеться снаружи, прежде чем запрыгну в грузовик, чтобы нигде не напачкать. – Бросив последний взгляд на рекламу винного магазина, она попятилась из его кухни. – Я хочу сказать, чтобы еще больше не напачкать.
Его план состоял в том, чтобы быстро выставить Хэлли за дверь и заняться своим списком дел на вечер, но когда она двинулась к выходу из кухни, тревожная пульсация в животе удивила его и заставила спросить:
– Хочешь выпить? – Совершенно нормальное предложение. Он просто был любезным хозяином. – Кажется, у меня есть вино. Или виски.
Возможно, ему самому сегодня вечером понадобится пара порций виски.
Может ли он отбросить строгие ограничения, которые наложил на себя, настолько, чтобы позволить себе такое послабление?
Ее тоже явно удивило предложение выпить.
– Ой. Не знаю. – Она мгновение рассматривала его. Долгое мгновение. Как будто пыталась принять какое-то важное решение. Насчет него? Что это было? – Лучше не надо, – тихо сказала она. – Я за рулем.
– Хорошо, – произнес он, обнаружив, что у него пересохло в горле. – Это ответственно с твоей стороны.
Она хмыкнула, кивнув на почти полную бутылку виски Woodford Reserve[15], стоящую у плиты.
– Вот тебе стоит пропустить стаканчик. Или даже два, учитывая суслика во дворе. – Она замялась на пороге кухни, растрепанная садовница в грязных шортах, объявившая вендетту винной лавке. – А что тебе нужно сделать, чтобы заработать два стаканчика?
Он быстро поднял голову.
Потому что он задавался точно таким же вопросом.
Как она…
И тут он вспомнил. Вчера. Когда она вошла в кабинет и прочитала через его плечо, а потом спросила: «Это правда? Вы не позволите себе выпить в конце дня, если не будете писать полных тридцать минут?» Он так и не ответил на ее вопрос, но она о нем помнила. Неужели ей так интересно узнать о его привычках?
Джулиан никогда никому не рассказывал о своей системе постановки целей. Вслух это, вероятно, прозвучало бы совершенно по-идиотски. Но он хорошо уловил смысл и не мог не чувствовать, что она уходит навсегда, чтобы никогда не вернуться, так какой вред будет, если он раскроет ей эту часть себя? Она упала на задницу и двадцать минут рыдала у него на глазах. Возможно, он надеялся, что признание его странного поведения сделает их равными. Заставит ее почувствовать себя лучше.
Что было для него крайне важно.
– Я выпиваю две порции только в конце семестра. В остальное время года я позволяю себе виски, если выполнил дневной план. – Он оказался прав. Вслух это действительно прозвучало по-идиотски, но именно так он оставался собранным. Время всегда было нитями, проходящими через ткань его жизни, и у него не было ничего, кроме благодарности за структуру, которую оно ему давало. – Например, если я везде приходил вовремя. На занятия, на собрания. Если выполнил рабочую нагрузку и распланировал следующий день. Разобрал почту. Принял душ. Тогда я могу выпить.
Она уставилась на него. Без осуждения. Просто вбирая в себя сказанное.
– На лето я скорректировал свой распорядок дня… – добавил он без необходимости, просто чтобы заполнить тишину. – Думаю, можно сказать, что я нахожусь в режиме отпуска.
Внезапный смешок вырвался у нее изо рта.
И удовлетворение пронзило его от шеи до самых печенок.
Он заставил ее рассмеяться. Да, но сейчас она казалась немного… погрустневшей?
– Джулиан, я не думаю, что в целом мире найдется два настолько разных человека. – Опять же, она произнесла эти слова не осуждающе. Скорее, это было размышление. Или наблюдение. – Ты тоже так думаешь?
– Да, – вынужден был признать он. – Согласен.
Как ни странно, это не означало, что он хотел, чтобы она ушла.
Его взгляд метнулся между Хэлли и рекламой «Откупоренного».
– Они действительно назвали свой магазин «Откупоренный» и открылись прямо рядом с магазином под названием «Закупоренный»?
Она всплеснула руками, словно испытывая облегчение от того, что наконец-то привлекла чье-то внимание к этому вопросу.
– Да.
– Я удивлен, что местная бизнес-ассоциация это разрешила.
– Я отправляла им электронные письма семь раз подряд. Последнее было написано заглавными буквами!
Он хмыкнул и почти не удивился, обнаружив, что у него подергиваются пальцы.
– О чем ты думаешь? – медленно спросила она, слегка повернувшись и бросая взгляд через плечо. – У тебя такой вид, словно ты пытаешься представить новый кухонный столик.
Он промолчал, провожая ее до двери. Но он уже обрисовал в общих чертах интеллектуальные игры, в которые играл сам с собой. Какой смысл сейчас сдерживаться? В конце концов, он, как ни странно, был сбит с толку и не вполне готов к тому, чтобы она ушла.
– Мне не нравится, когда случается нечто подобное. Нельзя допускать, чтобы новый магазин представлял прямую угрозу соседнему бизнесу.
– Согласна.
Вся эта ситуация не нравилась ему главным образом потому, что Хэлли из-за нее плакала, но он предпочел опустить эту часть.
– Когда что-то несправедливо или неупорядоченно, я склонен…
– Что?
– Во мне живет что-то вроде духа соперничества. Такого, небольшого. Например, в прошлом году участник «Своей игры» дал ответ после звукового сигнала, и этот ответ ему зачли. Тогда это не казалось чем-то особенным, но он выиграл финал с перевесом в сто долларов. Видишь ли, небольшое нарушение справедливости может вызвать эффект снежного кома. – Он сделал паузу, чтобы оценить ее реакцию, и решил, что она выглядит скорее любопытной, чем осуждающей. – Многие из нас связались с организаторами шоу и довольно настойчиво предложили, чтобы второму игроку было разрешено снова участвовать в соревнованиях. И те смягчились.
– О боже мой. – Она покачнулась на каблуках. – Ты поклонник «Своей игры». Мне всегда было интересно, кто эти люди? Кто так страстно следит за этим шоу? А это ты.
Он усмехнулся.
– Нас тысячи. – Несколько секунд паузы. – По крайней мере, сотни.
Она явно подавила улыбку.
– Какое это имеет отношение к «Откупоренному?»
Предложение о помощи вертелось у него на языке, но он не мог этого сделать. Помогать означало бы проводить с ней больше времени, а он уже решил, что это не очень хорошая идея, несмотря на то, что он, кажется, не в силах продлить их знакомство. Разве она не выходила за дверь несколько минут назад? Он сам ее остановил.
– Может, ты не сможешь остановить работу «Откупоренного», но ты можешь помочь конкурировать аутсайдеру.
– Хочешь сказать, что засунуть кусок коры в их диско-шар – это не выход?
– Что?
Она сжала губы, ее глаза заблестели.
– Телефонные розыгрыши – тоже чересчур?
– Хэлли, боже мой. Ты что, разыгрывала этот новый винный магазин?
– Да, – прошептала она. – Ты из тех, кто может сесть с Лорной и найти способы сэкономить. Или обновить ее бренд. Мой подход менее логичный, более реакционный. Как я уже сказала, мы – два самых противоположных человека в мире.
– Ты не думаешь, что я мог бы устроить розыгрыш и кому-нибудь позвонить?
Черт подери, что только что сорвалось у него с губ? Безусловно, у него был сильный дух соперничества. Но Хэлли, очевидно, посчитала его скучным и занудным, и по какой-то причине он не мог позволить ей уйти с таким впечатлением о нем. Пусть даже это и было правдой.
Он никогда в жизни никого не разыгрывал по телефону.
– Нет, думаю, ты не смог бы, – ответила она, изучая свои ногти. – Джулиан Вос, винный король острова Святой Елены, разыгрывает по телефону местного продавца? Неслыханно.
Это все решило. Теперь у него не осталось выбора.
– Очень хорошо. – Он вытащил из заднего кармана телефон и ухмыльнулся, когда она через стол подтолкнула к нему рекламу, подперев подбородок согнутым запястьем и поджав губы, явно сомневаясь, что он на это пойдет. И в самом деле. Почему он ведет себя подобным образом? Чтобы произвести впечатление на женщину, с которой не имеет права проводить время? Или просто для того, чтобы ей стало лучше после того, как она расплакалась?
Потому что даже спустя несколько минут узел галстука у него под воротником, и тот явно противился ее плачу. Она была слишком ликующей. Слишком яркой для этого.
Эта женщина должна быть счастлива всегда. Он был достаточно умен, чтобы понимать, что один человек не может нести ответственность за счастье другого. Не в полной мере. Но поймал себя на том, что задается вопросом: каково это – исполнить эту роль ради Хэлли? Кажется, это будет только в другой жизни.
Постоянный даритель улыбок Хэлли.
Внезапно собственная преподавательская деятельность показалась ему не такой уж значимой.
Не будь смешным.
– Включи громкую связь, – попросила она: ее сомнения начали сдавать позиции.
Сделав, как она просила, он поднял бровь и набрал номер.
Она приоткрыла рот.
Молодой человек ответил после пятого гудка.
– Привет, это «Откупоренный». – На заднем плане гремела музыка. – Мы вас напоим и скажем, что вы прекрасны.
Джулиан и Хэлли обменялись уничтожающими взглядами. Его поразило, что этот маленький акт бунта превратил их в своего рода товарищей по команде. Временно, конечно.
– Да, здравствуйте, – отрывисто сказал он. – Это департамент здравоохранения. Боюсь, у меня очень плохие новости.
Пауза затянулась.
– Департамент здравоохранения? Какие… – забормотал он, – плохие новости?
– Да, нам придется вас закрыть.
Кажется, у Хэлли отнялись ноги. Она зажала руками рот, навалилась корпусом на столешницу в поисках поддержки и прохрипела:
– О боже мой.
– Из-за чего нас закрывают? – заскулил ему на ухо джентльмен.
– Из-за диско-шара. – Бока Хэлли затряслись от смеха, из-за чего ему стало почти невозможно сохранить невозмутимое выражение лица и удержать собственное холодное, мертвое сердце от исполнения канкана. – Согласно разделу пятьдесят три тире М руководства по охране здоровья, вы прямым образом нарушаете право публики избегать плохих танцев.
Резкое ругательство.
– Очередной розыгрыш? Вы что, заодно с той женщиной…
– Да. – Джулиан отключился и аккуратно положил телефон. – Вот как это делается.
Все еще не в силах сдержать смех, Хэлли прижала руку к груди.
– Это было… как… розыгрыш с кадиллаками[16]. Оттолкнувшись от столешницы, она одарила его воодушевленным взглядом и слегка встряхнулась. – Спасибо. За исключением друзей, которых я втянула в это противостояние, я со своим возмущением чувствовала себя довольно одинокой.
Он заставил ее чувствовать себя менее одинокой. Вдобавок к тому, что вызвал одну из ее улыбок Хэлли.
Это похоже на рождественское утро. Ему всегда это говорили, а он никак не мог понять, потому что распаковка подарков в семье Вос всегда была делом тихим и поспешным.
Теперь он мог лучше понять эту фразу.
– Это не проблема, – лаконично сказал он.
Они довольно долго кивали друг другу.
– Что ж, даю слово, что никогда больше не буду смеяться над воинами форума «Своей игры».
Его губы дрогнули.
– Тогда, я полагаю, моя работа здесь закончена.
Как только он произнес эти слова, ему захотелось взять их обратно. Потому что она, кажется, истолковала их не так, как он предполагал. В том смысле, что пора уходить.
Кивнув, она сказала:
– Пока, Джулиан. – Она прошла мимо него к выходу из кухни, оставляя в воздухе аромат земли и солнечного света. – Выпей эти две порции. Ты их определенно заслужил.
Все, что он мог сделать, это чопорно наклонить голову, повернуться и последовать за ней к входной двери.
Джулиан наблюдал в окно, как она воссоединилась с подвывающими и тявкающими собаками, которые праздновали ее возвращение всю дорогу до грузовика. Обменялся с ней долгим взглядом через лобовое стекло, когда она забралась на водительское место, и тут до него медленно дошло, что она так и не сказала ему, откуда они знакомы. Или где встречались. Тиканье часов достигло его ушей, отвлекая, и в груди стало так тесно, что перед глазами сузился обзор. Насколько наперекосяк пошло его расписание с тех пор, как она появилась? Он понятия не имел. Пытаясь сосредоточиться, он прижал ухо к тикающим часам на запястье и заставил себя сконцентрироваться на минутах. На предстоящих нескольких часах. Тех, что уже миновали, он не мог изменить.
И не хотел. Не вернул бы назад ни секунды, проведенной с Хэлли. К сожалению, начиная с этого момента, он не был уверен, что будет разумно продолжать тратить время.
Но, может быть, ради завершения, он перед сном еще раз заглянет на сайт «Цветы Бекки»…