Сквозь этот бор можно ходить только звериными тропами, зная приметы и заговоры. Эти тропы веками прокладывало зверьё и лесные чудища, лешие и кикиморы. Если ступить вправо или влево от тропы, там столько бурелому и такой сырой мох, то сразу провалишься по плечи…
В. Г. Ян. Роман «Батый»
Я резко оглянулся на громкий хохот, раздавшийся у меня за спиной.
Никого.
Лишь зловеще затаившиеся деревья.
Лишь тяжёлая аура зла.
– Да что это вы затаились? Чего вы ждёте?! – вырвалось у меня от внезапно нахлынувшей злости на эту мизансцену под злорадным названием «Что-то сейчас будет…», выстроенную причудливым видом деревьев с искривлёнными стволами и уродливо изогнутыми ветвями, указывающими на аномальную энергетику этого дикого места.
– А тебя я сожгу! – пригрозил я полусгнившему пню, торчавшему у меня за спиной и имевшему, как я понял, не последнюю роль в этой издевательской мизансцене.
Сердито отвернувшись, я двинулся в прежнем направлении, но вновь услышал у себя за спиной всё тот же гадкий хохот. Я обернулся гораздо быстрее, чем в прошлый раз и почти успел «поймать с поличным» наглого хохотуна. Я уже не сомневался в том, что им был полусгнивший пень. Он вызывающе скалился на меня тёмной пастью своего дупла и издевательски кривился на меня морщинами своей подгнившей коры.
Я угрожающе шагнул к «хохотуну», ещё даже не придумав, как его наказать, но в это время что-то испуганно вскрикнуло у меня за спиной. Обернувшись, я увидел перед собою лохматое чудовище с мутным взглядом полуприкрытых глаз. От внезапного страха я выронил свой посох.
«Главное, не поддаваться страхам!»
Я наклонился к упавшему посоху, но он превратился в змею, рванулся к моему лицу в ложном броске и широко распахнул злую пасть с верхней парой ядовитых зубов.
«Ату его!!! Ату-у-у!!!» – яростно взвыли деревья и потянулись ко мне своими когтистыми ветками.
Я побежал, лавируя между деревьями и кустами, а мне вслед неслись завывания, улюлюканья и остервенелый многоголосый хохот.
Бежал я долго. Выбившись из сил, я упал, обливаясь холодным потом и остатками ужаса, гнавшегося за мною наперегонки со смертельной опасностью.
«Кажется, мне удалось спастись…»
Моё дыхание восстановилось, боль в боку, вызванная долгим бегом отступила, сознание стало проясняться.
«Что это было? …Где я сейчас оказался?»
С трудом преодолевая мышечную дрожь во всём теле, я приподнялся на четвереньки, на колени, стал затравленно осматриваться и…
«Не может этого быть!!!», – я увидел прямо перед собою всё тот же пень-«хохотун». Из его тёмного дупла вновь раздался всё тот же хохот.
Подгоняемый новым страхом, я бежал до тех пор, пока не свалился под откос и не покатился по его крутому склону. Мне казалось, что этому моему скольжению-вращению никогда не будет конца. От умопомешательства меня спасло только то, что я потерял сознание. Иначе оно завело бы меня туда, откуда уже нет выхода, где лишь кромешный ужас, тьма и дикое, звериное безумие.
Очнулся я на той самой дороге, которая и вывела меня в заколдованный бор, а затем бесследно исчезла, бросив меня на погибель. А вот и тот дорожный указатель, за которым всё это произошло. На нём белым по синему написано: «Черторогово – 0,5 км».
– Ты кто ж такой будешь, соколик? Чай не из тутошних? – услышал я за своей спиной и, оглянувшись, увидел сгорбленную старушку совершенно сказочной наружности. – Да что же ты бледный такой. Али случилось что?
– Случилось, бабулечка, случилось. Дороги-то дальше нет. Шаг шагнул, а она и исчезла.
– А за нею страхи начались? – догадалась бабулечка. – Да, места здесь страшные, колдовские. Без молитвы о Божьей помощи тут ни за грош пропадёшь. Иди за мною, соколик, я тебя через это место проведу.
Бабулечка перекрестилась, зашептала какую-то молитву и дорожный указатель «Черторогово – 0,5 км» исчез, будто в воздухе растворился.
Бабулечка пошла.
Я – следом.
Так мы и дошли до села, в которое я держал путь.
– Чудеса, да и только! – поразился я, оглянувшись по сторонам. – Вот спасибо тебе, бабулечка!
А бабулечки и след уже простыл.
Так с тех пор я её и не видел.