В один из тихих февральских вечеров, какие редко случаются в конце зимы, Юля возвращалась из школы. Дорогу освещали цепочки уличных фонарей. В голубоватом свете искрился медленно падающий снег. Снежинки плавно опускались на лицо, нежно касаясь длинных ресниц, чуть приоткрытых губ и кончика носа. Белые пушинки запорошили меховую опушку капюшона, накинутого на голову, откуда выбились и ниспадали на плечи пряди длинных пшеничного цвета вьющихся волос. Неторопливый снегопад создавал сказочное настроение, и девушка специально замедляла шаг, чтобы дорога к дому длилась как можно дольше.
Зайдя в подъезд, Юля по привычке заглянула в почтовый ящик. Газет не было, но сквозь дырочки металлической дверцы белел край конверта. Открыв ящик маленьким ключиком, девушка извлекла оттуда письмо. Оно оказалось адресованным ей – Юле Морозовой. Это приятно удивило. Уже зайдя в лифт, она с любопытством прочитала обратный адрес: «г. Еловград, ул. Петушинская, д. 22, кв. 10. От Теплова Сергея».
Улица Петушинская пролегала совсем недалеко, а до дома номер 22 рукой подать. Но кто такой Сергей Теплов, Юля понятия не имела. Поэтому она с нетерпением, еще не дожидаясь пока лифт доедет до восьмого этажа, вскрыла конверт. Там оказался сложенный вдвое тетрадный листок, с одной стороны покрытый ровными строчками. Мелкие буковки наклонились вправо так, словно спешили быстрее убежать вперед, боясь отстать от стремительных мыслей автора письма.
Из разъехавшихся дверей Юля вышла на площадку, протопала по лестнице еще на один этаж. Зайдя в квартиру, прямо у порога она скинула с себя сапожки и болоньевую куртку. Школьная сумка с глухим стуком приземлилась у стены. Лист из конверта вновь оказался в руках. Ну вот, теперь можно прочитать:
«Здравствуй, Юля. Ты, конечно, удивишься, получив мое письмо. Но ничего удивительного в этом нет. Мне довелось прочитать стихи, отправленные тобой в газету «Литературный Еловград». В редакции обычно с новыми неизвестными поэтами не желают возиться, а переадресуют их работы мне…»
Юля оторвалась от чтения. Да, она действительно пару месяцев назад посылала несколько своих стихотворений в редакцию местной литературной газеты. Не то чтобы она считала себя поэтом, а написанные стихи – какими-то особенными и гениальными. Но они нравились ее подругам и друзьям. А учительница литературы настоятельно советовала опубликовать их в каком-нибудь местном издании. И вот Юля решилась. Отобрала, как она считала, самое лучшее, о себе написала совсем коротко: «Юля Морозова, 16 лет», и отправила. Два месяца никаких ответов и приветов. И вот отклик на ее стихи пришел в виде этого интригующего письма. Что же там дальше?
«Твои стихи удивительны! Мне было приятно узнать, что в нашем городе живет еще один замечательный талантливый человечек…»
«Ну, это ты чересчур», – подумала про себя Юля, хотя слова ей польстили. Она продолжила дальше:
«Понятно, что твоему таланту никак пропасть нельзя, и надо помочь ему развиться. Я думаю, тебе будет интересно встретиться с творческими людьми, общение с которыми поможет стать настоящим поэтом. Для этого приходи по адресу, написанному на конверте, в пятницу в 18 часов».
Затем шло небольшое стихотворение:
Между ангелом и бесом
Музыкант живет со скрипкой.
И под маленьким навесом
Он играет вальс с улыбкой.
В этом вальсе кружат листья,
К твоему летя окошку.
Эти листья – просто письма
От друзей и от Сережки.
Юля перевела дух. Она совсем не ожидала получить такое письмо. Особенно взволновали стихи. «Кто же такой Сергей Теплов? Почему он посчитал мои стихи замечательными? Ведь ничего же про меня он не знает, а уже посвятил два четверостишия». Озадачило ее также и приглашение на встречу с «творческими людьми». А надо ли ей развивать свой талант? И как эти «творческие люди» помогут его развить?
Вопросы переплетались и заставляли сомневаться. Но на всякий случай Юля решила сходить на встречу, до которой оставалось всего два дня.
***
Наступила пятница. Еще с утра Юля испытывала волнение как перед экзаменом.
«А может не ходить?» – предательские сомнения продолжали лезть в голову. – «Они там все умные, наверное. Взрослые уже. А кто я такая? Школу не закончила даже. Начнут задавать каверзные вопросы, а я и ответить не смогу. Буду глазами хлопать. Да и вообще, о чем говорить буду с ними?».
Но в ее сознании пробивались и другие мысли, будто просыпался второй внутренний голос: «А разве тебе не интересно? Ты хоть знаешь, кого смогли заинтересовать твои стихи?» Услышать похвалу в свой адрес от совершенно незнакомых и в то же время продвинутых в этом деле людей, было заманчиво. Что ни говори, а ей льстило то, что ее стихи могли кому-то понравиться. Но самое главное – Юлю интриговал этот таинственный Сергей Теплов. Кто он такой? Почему она раньше ничего о нем не слышала? И если она не сходит, то никогда и не узнает автора письма, не дающего ей покоя последние два дня.
Второй внутренний голос победил. Девушка уговорила себя, что нужно идти.
На ее звонок дверь открыл мужчина лет тридцати в очках, в синей клетчатой рубахе навыпуск и в синем трико с вытянутыми коленками. Он негромко произнес: «Проходи» и посторонился, чтобы пропустить Юлю в прихожую. Закрыв за ней дверь, мужчина повернулся к девушке:
– Ну, кто это к нам пришел?
Юля представилась.
– Сергей, – голос у мужчины был тихим и мягким. О таком говорят: «ласкает слух». Сергей пригласил гостью на кухню.
Там в клубах густого табачного дыма сидели за столом двое молодых людей. Они выглядели старше Юли. Один с кучерявыми взъерошенными волосами и в массивных очках, явно не идущих лицу, делавших его похожим на студента Шурика из известной комедии. Второй – коротко постриженный, широкоскулый, с выпученными глазами и жирной родинкой слева от носа.
– Садись, – в тихой своей манере сказал Сергей. – Чай будешь?
Юля присела на свободную табуретку. Сергей налил из самовара кипятка в большую кружку, добавив туда заварки из фарфорового пузатого заварника, и поставил кружку перед Юлей.
– Вот знакомьтесь, это Юленька, – представил Сергей девушку. Юленька – так ее еще никто из посторонних не называл, но Юле понравилось.
– Олег, – представился парень с родинкой.
– Владимир, – назвал свое имя молодой человек в очках.
После небольшой паузы Сергей обратился к Юле, глядя на нее испытывающим взглядом:
– Ну, рассказывай.
– А что рассказывать? – не поняла Юля.
– Стихи давно пишешь?
– С класса шестого.
– Хорошо у тебя получается. Их читали ребята и другие члены нашей группы – они всем понравились.
– А что это за группа такая?
– Группа тех, кто пишет. Она образовалась из нескольких ребят, входивших в клуб «Корни» при газете «Литературный Еловград». В редакцию газеты поступало много разных работ, которые передавались на рассмотрение нашему клубу. Мы их читали и решали: что печатать, а что нет. В какой-то момент среди членов клуба наметился раскол. Я и несколько моих товарищей поддерживали молодых и необычных авторов, которые выбивались из общего ряда. Большинство «корневцев» – уже почтенные старички, они не признавали то, что не укладывалось в их представления о литературе, и часто отказывали в публикации молодых. Мы жутко спорили с ними, но большого успеха это не имело. В конце концов, мы вышли из клуба и создали собственное неформальное литературное объединение, сокращенно – НЛО. Назвали его «Каравелла».
– Интересное название, – вставила Юля.
– Да, звучит классно: НЛО «Каравелла», – подтвердил Сергей.
– Как космический корабль с романтиками на борту, бороздящими бескрайние просторы космоса, – проговорил из своего угла Олег, устремив задумчивый взгляд куда-то ввысь сквозь потолок.
– Мда… хорошо сказал, – улыбнулся в ответ Сергей. – Так, на чем я остановился? Ах, да. Связь с литературной газетой мы не потеряли. Наши прежние соратники перенаправляли мне те работы, которые не проходили их отбор. И этот материал уже изучаем мы в своем кругу. Конечно, не всё оказывается достойным. Много графоманских и откровенно сырых стихов. Но встречаются и яркие находки. Тогда мы ищем этих авторов и предлагаем вступить в нашу группу.
– А для чего вступать в группу? – спросила Юля.
– Ну, во-первых, не всё, что нам присылают настолько хорошо, чтобы это уже можно было печатать. Иногда в одном стихотворении есть всего одна строчка, достойная публикации, но зато какая! И тут автору нужно помочь: разобраться со своими стихами, обратить его внимание на то, что у него получилось здорово, а над чем еще нужно подумать. Наша цель: научить начинающего поэта работать над своими произведениями, оттачивать их до блеска. А дальше – помогать ему публиковаться.
Во-вторых, мы приглашаем к себе не только тех, кто пишет стихи или прозу. У нас есть и художники, и просто хорошие люди, с которыми интересно общаться. Мы создаем у себя атмосферу, помогающую человеку открыть в себе таланты, по-новому взглянуть на мир.
Тут в прихожей раздался звонок. Сергей поспешил к двери, и через пару минут на кухне появилась темноволосая девушка с длинной косой. Серый свитер и узкие модные джинсы облегали стройную фигурку.
– Это наш Ритик, – представил девушку Сергей. – Присаживайся, – обратился он к ней.
В дальнем углу кухни оставалась всего одна свободная табуретка. Прежде чем опуститься на нее, Рита с любопытством поглядела на незнакомую ей гостью Сергея. Юля даже смутилась от испытывающего взгляда.
– Ну что ж. Я продолжу дальше посвящать Юленьку в наши дела. Те, кто вышел со мной из «Корней», составили первую волну «Каравеллы», так сказать ее гвардию. Но они уже все стали матерыми авторами, и ведут сейчас вполне самостоятельную литературную жизнь. Мы с ними продолжаем встречаться, и они тоже участвуют в обсуждениях. Но группа живет в основном за счет новых молодых авторов. Вот, к примеру, Олег или Володя. Они оба пишут стихи. Олег еще увлекается экстрасенсорикой. Володя хорошо играет на гитаре, из своих стихов делает песни. Рита тоже пишет стихи, но в основном рисует. Она у нас художник.
Далее разговор завертелся вокруг разных тем. Юля с любопытством разглядывала и Сергея – хозяина квартиры, и Олега с Владимиром. Олег ожесточенно спорил с Сергеем по поводу того, куда уходит душа человека, после его смерти, и покидает ли она тело во время его жизни. Сергей был уверен, что душа может существовать параллельно живому телу и путешествовать в пространстве, преодолевая астрономические расстояния. Олег был с ним не согласен. Он считал, что душа тесно связана с конкретным индивидуумом и покидает его только после кончины. Владимир глядел на спорящих с некоторой иронией, больше молчал, но иногда вставлял в разговор свои соображения, опровергающие доводы обеих сторон. Рита с интересом наблюдала за разговором, но сама участия в нем почти не принимала, а молча пила чай в своем углу.
Засиделись часов до девяти. За окном совсем уже стемнело. Сергей предложил всем вместе выйти на улицу и проводить девушек. Дорогой Сергей то и дело придумывал четверостишия прямо на ходу про то, что он видел перед собой. Девчонкам это понравилось, и они подхватили его игру, сочиняя свои поэтические строчки.
Первой проводили Риту. Она жила дальше Юли. Сергей и ребята обняли девушку на прощанье, и та, помахав им ручкой, убежала в подъезд.
Двинулись в обратный путь. Юля с Сергеем шли впереди. Теперь они ничего не говорили, каждый, казалось, погрузился в собственные мысли. Олег с Владимиром брели сзади, отстав на несколько шагов.
– Какой все-таки сегодня чудесный вечер, – после долгого молчания проговорил Сергей. – Тебе понравилось с нами?
– Сергей, все это для меня было так неожиданно. Я даже не знаю, что и сказать. Но вы все – очень классные. Правда.
Юля заулыбалась.
– Ну вот, кажется твой дом.
Компания подошла к подъезду. Сергей обнял Юлю так же, как и Риту совсем недавно. «Наверное, это у них ритуал такой», – подумала девушка. Олег и Владимир обниматься не стали, они просто попрощались с новой знакомой словами «Пока. До встречи».
Юля раскраснелась и сказала всем: «До свидания». Она еще какое-то время постояла так, глядя на удаляющихся молодых людей и Сергея, и направилась к двери подъезда.
Возвращаясь домой, Владимир всю дорогу думал о Юле. Ее появление в квартире Сергея оказалось неожиданным и произвело впечатление.
Вообще с Владимиром такое не раз случалось. Он влюблялся с регулярностью наступления весны или осени и без этого волнующего состояния он не представлял своей жизни. Когда-то ему попалась в руки книга «Донжуанский список Пушкина», в которой рассказывается о списке из девичьих имен, написанном великим русским поэтом в одном из альбомов какой-то светской дамы Петербурга. Позже исследователи его биографии назвали этот список «донжуанским», предполагая, что в нем перечислены имена тех женщин, в которых в свое время влюблялся поэт.
Так вот, Владимир как-то тоже решил составить свой «донжуанский список». Начинался он с имени Оля, в которую Владимир влюбился еще в детском саду. Всего список чуть-чуть не добирал до двадцати имен. Что интересно, все эти влюбленности носили чисто платонический характер. В большинстве случаев предмет воздыханий даже и не подозревал, что по нему сохнет юный «Донжуан». Правда, с несколькими особами из этого списка у Владимира все же возникали отношения. Но до близости дело никогда не доходило. Впрочем, в этом нет ничего удивительного: внешность его не впечатляла девчонок, красавцем он не был. К тому же речь его была спутанной, особенно когда дело доходило до признаний. Мысли начинали скакать, как теннисные шарики, не давая зацепиться за нужную фразу. Язык тоже переставал слушаться. В итоге поведать о своих чувствах в выгодном для себя свете у Владимира не получалось. Отчего он и страдал. Из-за этого и начал писать стихи. Ведь здесь он находился один на один с листом бумаги. Мысли выстраивались в ровный ряд, рождая поэтические строчки. В его возбужденный мозг приходили иногда такие яркие фразы, какие он ни за что не придумал бы, глядя в глаза понравившейся ему девчонки.
Во всяком случае, первое стихотворение появилось в тот самый момент жизни, когда Владимир испытал горечь расставания с одной девочкой из параллельного класса, в которую был не на шутку влюблен. Она отказалась с ним встречаться. А он никак не мог с этим смириться. И все свои чувства излил на бумагу. Стихотворение вышло неровным и наивным. Но первый блин, как говорится, всегда бывает комом. И Владимир продолжил сочинять дальше.
Услышав как-то у своего известного тезки Владимира Высоцкого (к тому же еще и кумира) о том, что стихи становятся ярче, когда их начинаешь петь, Владимир задумал купить гитару. После седьмого класса он поехал работать в летний трудовой лагерь и на заработанные деньги купил желанный инструмент. Сам выучил основные аккорды и приемы игры. И все новые стихи он превращал в песни. Только вот никому он их не пел. Лишь одному себе. Стеснялся. Боялся, что будут смеяться над его неумело сочиненными текстами.
Но время шло. У Владимира оттачивалась игра на гитаре, и совершенствовался слог.
Первая песня, которую Владимир осмелился представить другим, была написана им уже после окончания школы. Тогда ему предстояло расстаться с друзьями, и это ощущение накатывающейся разлуки настолько растрогало душевные струны юного поэта, что он впервые написал стихи, которые показались ему вполне достойными, чтобы спеть их своим товарищам. И первым, кому Владимир спел эту песню, был его друг Иосиф.
Ложится темным покрывалом ночь,
И гаснет свет в каминном зале.
И замок наш затих, умчались прочь
Веселье, смех, что нынче здесь звучали.
Так начинались слова этой песни.
Иосиф долго молчал после того, как затих последний аккорд, а потом сказал, что песню нужно обязательно спеть на широкой публике. Друзья окрестили ее «Замком», и вскоре Владимиру представился случай представить свой шедевр. Случилось это на проводах в армию еще одного друга – Егора. Среди собравшихся оказался один из знакомых Сергея Теплова. Он оценил слова песни и пообещал Владимиру свести его с лидером «Каравеллы».
Знакомство произошло спустя пару дней. Владимир передал Теплову две тетради со стихами, которые до этого он никому не показывал, и магнитофонную кассету с записями своих песен. Через неделю он уже слушал вердикт. Большинство стихов оказались забракованы, но в некоторых Теплов выделил где отдельные четверостишия, а где всего лишь одну-две строки. Однако ни одно стихотворение полностью он не одобрил. Даже «Замок» имел свои недочеты. Правда, сама песня Сергею понравилась. Владимиру сначала было обидно за такой низкий уровень оценок, но общение с Тепловым и его товарищами помогло ему разобраться со своими текстами. Он понял над чем нужно работать.
После долгого кропотливого труда у Владимира набралась приличная подборка стихов, которую он осмелился показать на литературной конференции, проходившей в городе Красногорске, куда он отправился вместе с Тепловым. Там юный поэт встретил очередную свою любовь, значащуюся в «донжуанском списке» под загадочной литерой «Л». Сергей окрестил ее Снежинкой, и в литературной группе девушку так и стали называть.
Но со Снежинкой у Владимира не заладилось. Поначалу они часто созванивались и вели долгие беседы по телефону. Но когда Владимир сообщил, что желает приехать к ней на Новый год, она вдруг перестала отвечать на звонки. А вскоре пришло письмо, где она просила остаться просто друзьями.
И теперь вдруг появилась Она – Юленька, как назвал ее Сергей. Взгляд, брошенный на Владимира во время короткого знакомства, проник глубоко в его сердце. Он весь вечер у Теплова хотел и в то же время боялся посмотреть на Юлю, чтобы ни она и никто другой не могли догадаться о возникших вдруг чувствах.
Он ждал новой встречи с ней, но у Сергея они все никак не пересекались. Хотя девушка неоднократно заходила к лидеру «Каравеллы», о чем Владимир узнавал от самого Теплова, рассказывавшего об этих встречах. Сергей неоднократно восторгался талантом новой участницы группы, обращая также внимание на ее необычайный характер. Владимир даже начал ревновать Юлю к Теплову.
Однажды Сергей дал поручение Владимиру занести Юле папку со стихами. У Владимира сердце заколотилось от радости. Не откладывая, он помчался к заветному дому сразу после быстрого прощания с Тепловым.
На еле слышный звонок Юля сама открыла дверь. Ее глаза, большие и серые, распахнулись и, не мигая, несколько секунд изучали Владимира. Видимо, Юля не ожидала его увидеть. Но вдруг спохватилась и произнесла:
– Привет.
– Привет, – ответил Владимир, также не сводящий взгляда с Юли. – Я зашел папку передать.
Он вынул папку из-под мышки, где все это время держал ее, и протянул Юле. Это была обычная канцелярская папка из серого картона с большой надписью на лицевой стороне «Дело №», с белыми тесемками, связанными в бантик. Юля приняла ее обеими руками и вновь подняла глаза.
– Пройдешь? – голос ее был тихий, невысокий, даже с какой-то легкой хрипотцой.
Владимир заколебался. Он так ждал этой встречи, а сейчас не знал, стоит ли заходить. Он еще раз глянул на Юлю. Ее глаза, будто сами приглашали. Значит, она спросила не просто так из вежливости.
– Ну… Пожалуй.
Юля провела Владимира в комнату, о которой он сразу догадался, что это ее собственная.
– Присаживайся на диван, я сейчас принесу чай.
Она упорхнула на кухню.
Владимир с любопытством принялся разглядывать обстановку. У окна разместился письменный стол, заваленный книгами и грудой бумаг. Напротив дивана возвышался пузатый шкаф. Стена над диваном почти вся увешена рисунками. И на всех – изображены лошади. Где карандашом, где красками. В углу между столом и шкафом на торчащем из стены шурупе висела шестиструнная гитара, подцепленная на коричневый полупрозрачный бант из капрона. Почти такая же, как у Владимира.
В комнату вошла Юля, неся пластмассовый поднос с кружками.
– Ты играешь на гитаре? – спросил он.
– Нет, хотела научиться, но пока у меня плохо получается.
– А лошади – это ты сама рисовала?
– Да, это моя слабость. Я люблю лошадей.
– В твоих стихах лошади тоже часто встречаются.
Они сели за письменный стол, на котором Юля сдвинула в кучу бумаги, освободив место для подноса, и принялись за чай.
Они еще долго беседовали, рассказывая друг другу о себе. В руках Владимира оказалась гитара, и по ходу разговора его пальцы начали перебирать струны.
– Спой что-нибудь свое, – попросила Юля.
Владимир немного подумал и, обняв гитару, запел «Замок».
Сегодня лился в этих сводах смех,
И стены звонко от него дрожали.
Мы вспоминали радости утех.
Теперь же все замолкло в этом зале…
Слушая эти строки, Юля устремила взгляд куда-то вдаль, погрузившись в воспоминания. Владимир искоса поглядывал на нее, любуясь чертами ее лица, и продолжал петь:
И закрывая ставни и врата,
Гася на старых канделябрах свечи,
В изображение фамильного герба
Впишу я символ под названьем «вечность».
Песня закончилась.
Юля пристально посмотрела на Владимира.
– Откуда? Откуда ты знаешь это? – задала она неожиданный вопрос.
– Что знаю? – не понял Владимир.
– Про символ на гербе.
Он пожал плечами.
– Мне как-то само пришло в голову… Наверно, для рифмы.
– Ты понимаешь, я видела этот щит с гербом. И там символ, означающий вечность.
– Где ты его видела?
– В замке.
– В каком замке? – Владимир никак не мог понять, о чем говорит Юля.
– Это уже давняя история. Она случилась четыре года назад. Я побывала в одном замке, который потом исчез. Мы вместе с одним мальчиком ходили по угрюмому, давно покинутому каминному залу и увидели там щит с изображением герба, на котором была нарисована змея в виде восьмерки, увенчанная короной. С нами был тогда один ученый – историк, он сказал, что эта змея – символ вечности.
– Интересно, – произнес Владимир. – А почему, ты говоришь, что этот замок исчез?
– Ну, там какая-то странная история со смещениями пространств. Я в этом ничего не понимаю. Говорят, замок сместился в другое пространство. Как-то так…
– Но мне вот что интересно, – после короткой паузы произнесла Юля, – Откуда у тебя такие стихи?
– Ну, как тебе сказать. Это такая аллегория, что ли. Вот мы – друзья, собирались вместе все в старинном замке, пировали, веселились. И вдруг настало время расстаться. Все разъезжаются, а я остаюсь один. Я писал эти стихи, когда мои друзья должны были уехать: один в армию, другой – учиться, и хотел передать свое настроение.
– Здорово получилось. Твой придуманный замок напомнил мне тот – настоящий.
Они замолчали. Владимир вновь заперебирал струны, извлекая какую-то знакомую мелодию.
– А кто твои друзья? Ты мне про них ничего не рассказывал.
– С Егором мы учились в одном классе, сидели за одной партой. Это мой самый лучший друг. Но его забрали в армию в прошлом году. Второй – Иосиф. Учился с нами в одной параллели. Мы втроём дружим уже очень давно, с класса, наверное, четвертого. После школы вместе поехали поступать в один универ, но из нас троих поступил только Иосиф. Мы с Егором вернулись обратно в Еловград. Я бы тоже в армию загремел, но меня забраковали по зрению. Вот и получилось, что я один здесь и остался.
В дверь позвонили. Это пришла с работы Юлина мама. Надо было заканчивать визит, и Владимир, поздоровавшись в коридоре с мамой девушки, заторопился поскорее одеться и выйти. Юля последовала с ним на лестничную площадку и вдруг неожиданно для него коротко поцеловала в краешек губ. Поцелуй был таким теплым и нежным, что Владимир буквально оцепенел. Он в ответ так же коротко поцеловал Юлю.
– Ну… пока, – ответила она, раскрасневшись. – Иди, уже поздно.
Профессор Еловградского университета, доктор исторических наук Игорь Борисович Волобуев сидел, слегка покачиваясь, в своем любимом плетеном кресле-качалке перед небольшим электрическим камином, стилизованным под настоящий, выложенный из камня. Он держал развернутую газету и, то недовольно морщась, то слегка посмеиваясь, пробегал глазами ее колонки.
Он выглядел старше своих сорока трех. Виной тому были проступившие на лбу ранние морщины да кучерявая борода вкупе с пышными усами. Очки в металлической позолоченной оправе добавляли лицу строгости.
– Вот черти проклятые, – выругался он. – Как они смеют переиначивать всю историю! Да еще в школах собираются навязывать свои лжепредставления! Это же ни в какие ворота!
– Игорь, что тебя так возмутило? – к нему подошла жена, неся на серебряном подносе две белые чашки, наполненные горячим чаем, и вазочку с конфетами.
– Ириш, представляешь, в нашем министерстве образования стали прислушиваться к разным выскочкам, которые вместо доскональных исследований, просто занимаются огульным опровержением уже установленных и принятых научным сообществом фактов. Это, видите ли, идет в ногу со временем. С каким это временем, извольте сказать! И под влиянием этих шарлатанов они решили пересмотреть весь учебный курс истории в школах. Просто возмутительно!
Игорь Борисович швырнул газету на мохнатый ковер.
Ирина поставила поднос на стеклянный столик рядом с креслом. Ее руки обняли плечи мужа, а щека прижалась к колючей бороде Игоря Борисовича.
– Ну, не сердись, милый. Пусть они там себе обсуждают. Зачем тебе из-за этого нервничать?
– Да я и не хотел нервничать. Но только почитаешь наши газеты, и не можешь оставаться спокойным. – Игорь Борисович осторожно освободился из объятий и подался вперед. Рука потянулась к испускающей пар кружке. Взяв ее двумя пальцами за тонкую изогнутую ручку, он сделал небольшой глоток и с наслаждением откинулся на спинку кресла. – Спасибо за чай, Ириша. Ты как всегда приготовила его превосходно.
– Как идут дела с приготовлениями к твоей новой экспедиции? – поинтересовалась Ирина, садясь рядом на мягкий низкий пуфик.
– Сегодня утвердили состав группы, которая будет работать со мной. Туда вошли несколько молодых, но весьма перспективных ученых.
– Артем тоже вошел в группу?
– Ну, ты же знаешь, что Артем категорически меня не поддерживает в этом вопросе. Он принципиально отказался участвовать в экспедиции, сказав, что будет наблюдать за нашими поисками издалека.
Профессор Волобуев изучал историю Еловградской области. Особенно его интересовал период крестовых походов. Именно в это время здесь появились носители христианской культуры, и на территории нынешней области было образовано герцогство Норденберг. Его основателем считается рыцарь Вильгельм – легендарная личность, герой устного фольклора. Правда, фактического материала, доказывающего его существование, историки и археологи никак не могли найти. А легенды гласили, что Вильгельм пропал вместе со своим замком. Вроде как в наказание за нарушение клятвы, которую рыцарь дал жрецам местного народа, называемого лоугеттами, клятвы вернуть волшебный меч.
Профессор искал доказательства, подтверждающие существование Вильгельма. Четыре года назад он совершенно случайно обнаружил замок, который по всем признакам мог принадлежать легендарному рыцарю. Игорь Борисович побывал в этом замке, но совсем недолго. По каким-то непонятным причинам замок исчез. Его просто не стало. На его месте остались стоять только голые скалы, омываемые морскими волнами.
Тогда при посещении замка ученый встретил мальчика со странным именем Юмм, который попытался объяснить профессору про смещения пространств. Но Игорь Борисович был далек от этих ненаучных теорий, он верил только фактам. То, что замок существовал в реальности, в этом он не сомневался, поскольку сам ходил по его коридорам, трогал древние каменные стены и даже разжигал огонь в камине, украшавшем главный зал замка. Но понять, как могло мгновенно исчезнуть такое огромное сооружение, профессор не мог. Это не укладывалось в его ученой голове.
В тот поход к замку он ходил не один. Профессора сопровождали еще трое детей из пионерского лагеря, расположенного неподалеку. Один из них, мальчуган по имени Сашка, рассказывал одну историю, согласно которой этот замок появляется с периодичностью в четыре года на очень короткое время – один-два дня. В это, конечно, верилось с трудом. Но раз произошло исчезновение, значит, замок может вновь появиться и вполне вероятно, как раз через четыре года, о которых говорилось в той легенде. По крайне мере это следовало проверить.
Игорь Борисович составил подробный отчет о посещении замка и изложил предположения о его новом появлении. Коллеги профессора в большинстве своем отнеслись с недоверием ко всей этой истории. Но, тем не менее, ученый настаивал на проведении научной экспедиции к тому месту, где был обнаружен замок. Его авторитет возымел силу, и руководство университета пошло навстречу. Вот только давнишний друг профессора Артем Страуман не верил в успех предстоящего предприятия и отказывался в нем участвовать. Правда, это не мешало сохранять им дружеские отношения.
В эту экспедицию ученый решил пригласить и Сашку. Ведь еще тогда, когда они первый раз отправились к замку, Игорь Борисович пообещал мальчишке взять его с собой. Это обещание он помнил и не мог его не сдержать.
В это утро Владимир собирался на лекции в институт. Он уже накидывал куртку в прихожей, как вдруг зазвонил телефон.
– Володя, привет, – раздался в трубке голос Иосифа.
– Привет! Ты откуда?
– Из дома. Вот приехал сегодня ненадолго. Зайдешь?
– Сейчас мне на лекции надо. Давай после двух.
– Хорошо, буду ждать.
Приезд Иосифа в Еловград обрадовал Владимира. Он с трудом досидел до конца занятий, и как только они закончились, поспешил на автобус.
Иосиф Домбровский учился в столичном вузе на психологическом факультете, на втором курсе. В Еловграде остались его родители, к которым он приезжал время от времени. В каждый свой приезд Иосиф встречался с Владимиром.
– Воло-одя! – Иосиф встретил друга, широко раскинув руки. Большие очки в половину лица и густые кустистые брови делали его похожим на филина.
Друзья обнялись.
Иосиф пригласил Владимира в зал. Кроме них в квартире никого больше не было. Только серый полосатый кот, трущийся у ног, составлял приятелям компанию.
– Ну, рассказывай, – произнес Иосиф свою обычную фразу, с которой всегда начинал разговор при встрече.
– А что рассказывать. Грызу гранит науки. Скоро зубы об него сломаю. Ты то, какими судьбами здесь?
– Приехал своих навестить и заодно для курсовой материал подсобрать.
– Что за курсовая?
– Психологические особенности школьников младших классов. Нужно провести тестирование среди нескольких групп детей и потом все это проанализировать. Мне, кстати, понадобится твоя помощь.
– Чем, интересно, я смогу помочь?
– Ты же с математикой лучше меня дружишь. Мне нужно провести математический анализ собранных данных, графики построить. У меня с этим туговато.
– А, ну это, конечно, помогу.
– Как у тебя дела с Л.? – неожиданно спросил Иосиф.
Владимир тяжело вздохнул.
– Увы, с ней мы уже не встречаемся, – ответил он.
– Почему?
– Как-то не сложилось. Она не захотела продолжать отношения.
– Страдаешь?
– Страдал. Пока не встретил одну девушку.
– Так, так, так. Ну-ка, давай рассказывай. Кто она?
– Да ты ее не знаешь. Она еще в школе учится. В девятом классе. Стихи пишет.
– Ну ты, Володя, даешь.
А что в этом, собственно такого? Ну, влюбился. После того вечера, когда Юля его поцеловала, Владимир как на крыльях летал от счастья. Раньше никогда девушки его не целовали. Он искал случая встретиться с Юлей, но она часто была занята, да и у него хватало забот с учебой. Но все-таки иногда у них получалось увидеть друг друга. Несколько раз это случалось на квартире у Теплова. Но там Владимир чувствовал себя скованным. Да и Юля в основном общалась с Сергеем, и на Владимира, казалось, не обращала внимания. Владимир от этого невыносимо страдал.
Но все же пару раз ему удалось проводить ее до дома. В эти короткие моменты Юля снова становилась непосредственной и рассказывала о своих школьных проблемах, встречах с подругами и еще о каких-то совсем незначительных мелочах. Каждое такое расставание заканчивалось поцелуем девушки. Как и в тот первый раз, она коротко касалась краешка его губ. А он также нежно и робко отвечал ей, цепенея от счастья. Этому поцелую он придавал большое значение, расценивал его как знак того, что Юля неравнодушна к нему.
Но он не решался завести с ней разговор о чувствах. Он боялся очередной раз услышать ответное «нет». Владимир решил для себя, что пусть все идет своим чередом. «Пока мы встречаемся – это хорошо. Не буду торопить события». Почти каждый день у него рождалось новое стихотворение. Но мысли там были настолько откровенны, что эти стихи он даже не помышлял показать Юле.
Иосифу Владимир рассказал о своём новом увлечении. Рассказал, что ему приходится страдать от неизвестности. Рядом с Юлей он чувствовал себя самым счастливым. Но когда ее рядом не было, им овладевало жуткое беспокойство.
– Володя, я завидую тебе, – говорил другу Иосиф. – Ты имеешь счастье страдать от любви. У меня, к сожалению, такого нет. Не знаю почему, но ни в кого я не влюбляюсь.
***
Иосиф пробыл в Еловграде неделю. За это время он протестировал детей из младших классов своей родной школы, в которой еще недавно сам учился. Собранный материал он передал Владимиру, и тот засел над вычислениями медиан, средневзвешенных и прочих статистических величин, строил корреляции, рисовал графики и уже перед самым отъездом выдал своему другу готовый материал. Иосиф оказался доволен. Сам он ничегошеньки не понимал в этих математических вычислениях, но ему нравился результат: выводы с красивыми терминами, подкрепленные статистическим анализом.
Уехав в столицу, Иосиф погрузился в работу над курсовой. Весь собранный материал вместе с математическими выкладками Владимира требовалось причесать, привести к теоретическим выводам и представить все это на проверку своему научному руководителю. А тут еще надвигалась сессия. В общем, время пролетело незаметно, и в конце мая Иосиф успешно защитил курсовую, сдал все зачеты, экзамены и был теперь почти свободен. Почти. Потому что оставалась еще летняя педагогическая практика, которую он решил пройти в родном городе.
В начале июня Иосиф вновь вернулся в Еловград. Он обратился за помощью к Маргарите Филипповне, завучу школы, в которой он раньше учился. Бывший выпускник поддерживал хорошие отношения со всеми своими прежними педагогами, а с завучем – особенно. Маргарита Филипповна предложила ему поработать воспитателем в летнем трудовом лагере. Однако Иосифу не хотелось одному отправляться туда, и он предложил Владимиру составить компанию. По этому поводу Иосиф узнал у Маргариты Филипповны насчет свободного места воспитателя. Оказалось, что вакансии еще есть.
Владимир после недолгих раздумий пришел к выводу, что летом ему все равно будет некуда податься, и решил поехать с другом. Тем более это позволяло ему дополнительно заработать денег, которых ему вечно не хватало.
Как-то в один из вечеров Владимир вместе с Юлей возвращались от ее подруги Яны. Когда-то девочки вместе учились в одном классе, но год назад родители Яны переехали в другую часть города, и свою дочь перевели в школу рядом с новым домом. Тем не менее, девочки продолжали дружить и довольно часто встречались, несмотря на большое расстояние между домами. Юля даже познакомила Яну с Тепловым. Сергею понравилась Юлина подруга, хотя она и не писала стихов, не рисовала и вообще в творческой деятельности себя не проявляла.
Из района, где жила Яна, до центра города добираться на трамвае минут тридцать. Старый обтрепанный трамвай, состоящий из двух вагончиков, громыхая колесами, подкатил к остановке. Юля с Владимиром зашли в хвостовой вагон. В это вечернее время пассажиров было мало. Юля и Владимир прошли в заднюю часть полупустого вагона и, когда трамвай тронулся, молча смотрели в окно на убегающие назад рельсы.
– Я собираюсь поехать в лагерь, – сообщил Владимир новость, которую уже давно хотел сказать, да все как-то не получалось. – Воспитателем.
– А что за лагерь?
– Кажется «Лукоморьем» называется.
Юля повернулась к Владимиру. В ее глазах появился подозрительный блеск.
– Скажи, у вас там есть еще места воспитателей?
– Не знаю.
– Или хотя бы в отряд можно попасть?
– Ты тоже хочешь поехать? – удивился Владимир.
– Хочу, – горячо ответила Юля.
Его обрадовало ее желание, оказавшееся таким неожиданным.
– Хорошо. Я узнаю.
Владимир был счастлив от того, что Юля захотела поехать в Лукоморье. Он решил, что она пожелала отправиться в лагерь из-за него, чтобы проводить вместе с ним больше времени. На следующий день он позвонил Иосифу и спросил о возможности взять с собой Юлю.
Машина – УАЗик «буханка» с группой ученых на борту подпрыгивала на ухабах лесной дороги, ведущей в сторону Норденбергского мыса. Так его назвал профессор Волобуев после первого знакомства с исчезнувшим замком. Дорога бежала среди высоких сосен, под нависающими ветвями берез, пока не уткнулась в крохотную полянку, а за ней – стеною поднимался непролазный лес. Здесь решили остановиться и разбить лагерь. Как только ученые высадились из машины, их тут же облепил рой насекомых: звонкое гудение комаров смешивалось с жужжанием оводов и прочей крылатой напасти. Отмахиваясь от надоедливых летучих тварей, участники экспедиции разгрузили вещи. А уже через час на поляне появились три палатки, и запахло дымом от разведенного костерка.
Кроме Волобуева в состав экспедиции входили еще четверо его коллег: Егор, Михаил, Аждар и Алексей, а также водитель УАЗика – Василий.
Самый старший из коллег профессора – Егор в свои тридцать шесть имел уже кандидатскую степень. Правда, щуплая фигура солидности ему совсем не придавала. Дни и ночи, проведенные над диссертациями (а на очереди у него – докторская) не прошли даром: жировые складки не накопились, мышцы не нарастились, и в добавок ученый успел лишиться части волос. Макушка блестела как отполированная сковорода.
Михаил моложе Егора на два года. К тому моменту он застрял на защите кандидатской. Также как и Егор, он успел приобрести лысину. Природа подарила ему крупное и мускулистое телосложение. Но и он сам прикладывал усилия к тому, чтобы поддерживать себя в форме: регулярно посещал спортзал. А еще Михаил обладал познаниями в медицине. Родители у него – потомственные медики. Они и сына готовили для врачебного будущего. Но вот дернул его черт увлечься историей. Пошел «не по тем» стопам. Хотя медицина его все равно интересовала. Нравилось ученому-историку кого-нибудь полечить: и духовно, и физически. В университете Михаил входил в группу красного креста. Иногда даже сомневался: а ту ли профессию он выбрал? Поэтому в экспедиции помимо прочего Михаил с готовностью взял на себя роль медика.
Аждар, молодой симпатичный парень лет двадцати семи, родом из Туркменистана. Несколько лет назад он приехал в Еловград учиться, да так и осел в этом городе. После окончания университета остался работать на кафедре, поступил в аспирантуру. Вместе со своим товарищем Алексеем трудился над общей кандидатской под руководством Игоря Борисовича. Диссертация их посвящена эпохи рыцаря Вильгельма. Поэтому для молодых ученых экспедиция обещала принести сенсационный материал, если, конечно, замок появится.
Алексей – сверстник Аждара. Высоким ростом мог посоперничать с ним только Игорь Борисович. Рыжие волосы непослушно торчали в разные стороны, несмотря на то, что Алексей каждое утро их тщательно расчесывал. Он не расставался со своим портативным магнитофоном, порою надоедая товарищам включенной на всю громкость музыкой. Наушники взять с собой он не догадался, поэтому частенько приходилось под недовольное бухтение коллег делать звук тише или совсем «вырубать шарманку», как говорил Михаил.
Василий уже много лет работал в университетском автопарке. Почему-то все профессиональные водители – здоровяки, широколицы и обязательно носят кепку. Даже летом. Любят рассказывать анекдоты и рассуждать о политике. Василий – прямое подтверждение этого правила. Еще он умел вкусно готовить (и поесть тоже), за что члены экспедиции произвели его в должность полевого повара.
Кроме взрослых в экспедицию входил в качестве нештатного сотрудника Сашка. Ему уже исполнилось пятнадцать лет. Он здорово подрос за последние четыре года. Но оставался все тем же безалаберным пацаном, готовым на самые несусветные подвиги.
Экспедиция прибыла на место в конце июня. По расчетам профессора замок мог вот-вот появиться. Но даже если не появится, Игорь Борисович решил, что продолжит ждать как минимум до конца лета. Для очистки совести. Чтобы потом не сожалеть, и не мучиться сомнениями: а вдруг он появился как раз тогда, когда мы уехали.
А пока у ученых шла монотонная походная жизнь. Историки пытались исследовать окрестности, но ничего интересного с их научной точки зрения не находили. Каждый новый день начал походить на предыдущие. Постоянные чаепития у костра заполняли медленно ползущее время. Научные споры с подачи Василия сворачивали на политические рельсы, и тогда каждый до хрипоты пытался доказать свое видение обустройства страны. При этом особенно доставалось политикам: и ныне здравствующим, и тем, что порулили страной в прошлом. На них выливался целый ушат критики. Благо сами политики этого не слышали.
Несколько раз члены экспедиции ездили на машине в деревню за продуктами и питьевой водой, заодно отправляли почту. Погода стояла жаркая, дождей почти не было. За неделю все загорели, лица приобрели бронзовый отлив, как у индейцев. Ученые привыкли к постоянно зудящим комарам и уже почти не замечали их.
Замок пока не появлялся. Сашка начинал скучать. Чтобы хоть как-то себя развлечь, он нашел в лесу тропинку, по которой добрался до морского залива. Там на берегу раскинулся великолепный песчаный пляж. Вокруг – ни души. Только чайки важно похаживали вдоль береговой линии. Сашка на бегу скинул с себя одежду и забежал в воду, бултыхнулся со всего разбегу и поплыл. Вода еще не успела как следует прогреться. Но в эти жаркие дни водная прохлада доставляла райское наслажденье.
Сашка поплавал минут десять и вышел из воды на горячий песок. Повалялся на нем кверху животом, зажмурив глаза, обсох и отправился обратно. Загорать, лежа на пляже, он с малых лет не любил. Считал это скучным занятием.
Один раз, решив прогуляться по окрестностям, он набрел на детский лагерь «Лукоморье». Ворота были закрыты, но Сашка нашел дырку в заборе и пролез на территорию. Лагерь пустовал. По всей видимости, здесь еще не началась смена. Сашка побрел по пустым дорожкам, вспоминая времена, когда он бывал здесь раньше. Столовая, клуб и жилые корпуса стояли закрытые, молчаливо взирая темными окнами. Неожиданно дверь административного здания скрипнула, и на деревянное крылечко вышел пожилой мужчина в старом свитере и потертых штанах.
– Что ты тут делаешь, парень?! – крикнул он Сашке.
Сашка сначала испугался. Но все же приблизился к мужчине.
– Вот, зашел посмотреть. Я из экспедиции научной, мы остановились тут неподалеку, в лесу.
– А я смотрю – ходит кто-то. Дай, думаю, гляну. Сезон-то еще не начался. Мало-ли кто может сюда забрести. Те же пацаны местные из деревни.
– Да я так. Раньше здесь отдыхал. Хожу, вот, вспоминаю. Как-то грустно стало, глядя на пустые домики.
– Ничего, скоро заедут сюда, через неделю. Теперь здесь трудовой лагерь сделали. Ребятишки будут трудиться на колхозных полях.
– Можно, я похожу еще? – спросил Сашка. – Вы не беспокойтесь, я ничего ломать или портить не буду.
– Да, ходи, что уж.
Сторож посмотрел ему вслед и, немного еще постояв, вернулся в домик.
Детский летний лагерь «Лукоморье» располагался рядом с поселком Прибрежный. Раньше он был пионерским, теперь здесь организовывали трудовой лагерь для школьников. Дети помогали местному колхозу на полевых работах. За труд им выплачивали по окончании смены небольшую зарплату. Это являлось хорошим подспорьем для тех, кто хотел заработать, пусть не ахти какие, но все же свои деньги, которые можно потратить на покупку чего-нибудь заветного. Особенно, если от родителей денег не допросишься.
Раньше в лагере за лето проходило три смены детей. Теперь организовывали только одну – в июле. В это время огромные поля, засаженные разными овощами, нуждались в прополке. Вот на них и работали дети из Лукоморья.
Вначале июля сюда прикатили два больших автобуса. Около сотни ребятишек высыпали на асфальтированную площадку перед административным корпусом. Когда Юля вышла из автобуса, на нее нахлынули воспоминания. Четыре года назад она отдыхала здесь. Как же это было давно. Вот те качели, на которых она качалась с подругами. А вот дорожка, ведущая в столовую, как и прежде, обрамленная с двух сторон ровными рядами акации. А вон там – домик, в котором она жила.
Детей разделили на шесть отрядов: по три отряда мальчиков и девочек. И девочки, и мальчики были подобраны в отрядах по возрасту: младшие – ученики начальных классов, средние и старшие. Самым старшим стукнуло уже по четырнадцать, а кое-кому и пятнадцать лет.
Юлю взяли воспитателем среднего отряда девочек на пару с Надеждой Викторовной – учителем химии. У Владимира с Иосифом в подчинении оказался средний отряд мальчишек. Директором лагеря, как и прежде, оставалась бессменная Маргарита Филипповна.
День начинался с всеобщей зарядки. Под руководством физрука Николая Васильевича дети гуськом бежали к спортивной площадке, где делали обязательные десять кругов. После бега Николай Васильевич заставлял всех выполнять гимнастические упражнения. В восемь утра весь лагерь собирался в столовой на завтрак.
В полдевятого приезжала грузовая машина с кузовом, закрытым брезентовым тентом. Дети помладше набивались в кузов машины, и их увозили на поля. Старшие шли пешком. Работали до двенадцати часов дня, после чего уставшие и изрядно проголодавшиеся все спешили в столовую на долгожданный обед. После обеда полагался отдых, называемый сончасом. Оставшуюся часть дня посвящали играм и культурным мероприятиям.
На следующий день после прибытия всех выстроили перед необъятным полем, засеянным турнепсом. Вдохновить их на ратный труд прикатил на «Ниве» директор колхоза. Он выступил с пламенной речью о необходимости борьбы за урожай, о том, как нуждается колхоз в их (надо понимать – детской) помощи. Вдохновленные речью юные работники взяли по рядку и начали усердно выдергивать сорную траву, стараясь оставлять в земле турнепс, зеленые листочки которого еще мало кто отличал от прочих сорняков.
Иосиф и Владимир ходили между мальчишками своего отряда, помогая им пропалывать и раздавая советы и напутствия. Солнце быстро поднималось на небосклон, и становилось жарко. Иосиф, радуясь возможности загореть, стянул с себя футболку и намотал на голову вместо панамы. Так и ходил до приезда машины.
После обеда выяснилось, что он напрочь сжёг себе спину. Кожа даже покрылась белыми волдырями, и у горе-воспитателя поднялась температура. Пришлось обращаться к местному фельдшеру, который прописал Иосифу постельный режим на весь следующий день. Но даже после этого он еще дня три работал, не раздеваясь, мучаясь не только от ожогов, но и от изнуряющей жары.
Работа на полях была тяжелой и монотонной. Но как раз эти трудности вдохновили Владимира сочинить стихи, которые он тут же положил на мотив популярной тогда песни «Атас!»:
На небосклон поднимается солнце
И все жарче и жарче печет.
Ох, как трудно и нехотя рвется
Злой колючий противный осот.
На полях мы с утра до обеда,
Как в сахарских зыбучих песках.
Загорим как бразильские негры,
Что работают на тростниках.
Сочиненную песню он исполнил под гитару в тот же вечер в комнате своего отряда перед собравшимися мальчишками. На следующий день ее распевал уже весь лагерь. Особенно ребятам понравился припев, который они выкрикивали на разные голоса:
Атас! Эх, веселей, рабочий класс!
Работай, мальчики! Работай, девочки!
Атас! И нет турнепса после нас!
Скорей купаться все! Атас!
Так новый вариант «Атаса» стал своеобразным гимном трудового лагеря.
Юлю Владимир теперь видел каждый день. Но побыть вместе у них не получалось. У Владимира оказалось столько забот, о которых он раньше даже не подозревал: нужно постоянно приглядывать за вверенными ему с Иосифом беспокойными воспитанниками, придумывать каждый день игры и другие занятия, и не только придумывать, но еще и проводить их. К концу дня Владимир изрядно уставал и мечтал только о том, чтобы поуютнее устроиться в кровати и поскорее заснуть. Хотя нет. Будет несправедливо сказать, что он больше ни о чем не думал. О Юле он думал всегда. По дороге на поля он с завистью глядел, как девушка шла в окружении девчонок, липших к ней как к своей лучшей подруге. Он завидовал им и думал: «Вот бы оказаться на их месте». Но не решался подойти.
В один из вечеров он взял в руки гитару. На стол легли листки бумаги. Рядом присоседилась авторучка. Владимир напевал в полголоса плохо различимые слова, а его рука тут же набрасывала на листе быстрым почерком неровные строчки. Через несколько минут появилась новая песня. Пальцы заплясали по струнам, издавая мелодичное звучание. Голос уже громче и разборчивей запел:
Злой колючий ветер
Дует мне в лицо.
Я смотрю с надеждой
На твое крыльцо.
А в моем кармане
Нету ни гроша.
Лишь одна в заплатках
Дырявая душа…
Владимиру захотелось спеть эту песню Юле. На свидание с ней он не решился, но рискнул исполнить новое творение в ближайший вечер в холле домика, где собрались вокруг воспитателя девчонки и мальчишки не только из его, но и из других отрядов. Юля тоже была среди них.
Когда он закончил петь, кто-то из мальчишек вдруг встал и попросил исполнить еще. Его поддержал хор голосов, особенно громко требовали повторить песню девочки, сидящие рядом. Владимир засмущался, но с удовольствием запел снова.
Я бродяга нищий
У окна стою.
Жду, когда ты свистнешь,
И я к тебе приду.
Ведь в моем кармане,
Дырявом как душа,
Нету ни копейки,
И нету ни гроша.
Владимир понимал, что слова были так себе. И он уже начинал сожалеть, что спел их. Но детям песня нравилась. Они слушали ее, не нарушая тишины. Но вот Юля… Он краем глаза увидел, как она тихо, стараясь не привлекать внимания, вышла из холла. Но он заметил это. И на душе стало грустно. От этого его голос звучал еще более волнительно, с надрывом повторяя последние строки куплета.
***
Сашка, вспомнив слова сторожа о начале сезона, вновь отправился в Лукоморье через неделю после первого посещения лагеря. Он понимал, что здесь он может никого не встретить из знакомых, но жизнь в лесу ему уже порядком наскучила. Поэтому он просто хотел посмотреть на своих сверстников, а там глядишь, может и пообщаться получится. Хоть какое-то да разнообразие.
К лагерю он подошел, когда закончился тихий час, и наступило время досуга. Еще издали он услышал звуки ударов по мячу, поэтому сразу направился к спортивным площадкам. Там две команды старших мальчишек играли в волейбол. Сашка присел на скамеечку рядом и начал наблюдать за игрой. Спустя несколько минут сзади донесся знакомый голос:
– Ба, вот так встреча!
Сашка обернулся и увидел стоявшего неподалеку Виталика – своего одноклассника. Мальчишки какое-то время удивленно глядели друг на друга, затем Виталик подошел к Сашке и, крепко пожав ему руку, сел рядом.
– Ты как здесь оказался?
– Из леса пришел.
– Вот так вот прямо из леса?
– Да, прямо из леса. Взял и пришел, – рассмеялся Сашка. – А ты, я смотрю, решил потрудиться?
– Да мамка заставила поехать сюда. Я бы сам ни за что.
– Отчего же?
– Ты когда-нибудь полол турнепс?
– Нет.
– Так вот, не советую. Занятие это наискучнейшее. Если бы не воспитатели, все время зырящие на нас, я бы слинял с поля. А так приходится тянуть свой ряд до самого леса. Короче, тоска.
– А я бы с удовольствием сейчас поработал на поле. А то в этом лесу со скуки сгораю.
– А что ты там делаешь в лесу?
– Секрет, – Сашка принял многозначительный вид, напустив на себя серьезность. – Это страшная тайна, никому нельзя говорить.
– А все-таки? – не унимался Виталик.
– Да с учеными я. В экспедиции. Только о целях экспедиции говорить нельзя.
– Ну ладно, не говори.
Они еще долго болтали, между делом обсуждая игру на площадке. Затем немного походили по лагерю, пока не подошло время ужина. Сашка пожелал своему приятелю приятного аппетита и отправился назад к своим.
В Лукоморье Сашка наведывался еще пару раз. Виталик познакомил его с приятелями по отряду. От них Сашка узнал о предстоящей дискотеке и напросился на приглашение.
В полутемном зале клуба мигали огоньки цветомузыки, под самым потолком вращался зеркальный шар, разбрызгивая сотни мелких «зайчиков» от направленной на него лампы. Темные силуэты, кто выше, кто ниже, толпились по всему залу и подергивались в такт громыхающей музыки.
Сашка отыскал Виталика в самой гуще. Знакомые уже пацаны, образовав тесный круг, энергично пританцовывали под задорный голос молодой певицы: «Саму-самурай, меч не обломай. Меч не обломай, саму-самурай». Сашка протиснулся между танцующими и присоединился к приятелям одноклассника.
По соседству в таком же кружке дергались старшие девчонки. Парни время от времени пялились в их сторону. Сашка тоже невольно поворачивал голову, разглядывая соседок. В какой-то миг среди девчонок мелькнуло знакомое лицо. Взгляд выхватил из моргающей темноты девушку. Ее движения четко повторяли ритм музыки, складки короткой юбочки красиво колыхались, глаза горели озорными огоньками. Где же он раньше видел ее?
Отгремели последние аккорды «самурая», и из динамика полилась медленная музыка. У Сашки сердце заколотилось с удвоенной частотой, когда он решил подойти к девушке и пригласить ее на танец. Приблизившись сзади, он втянул в себя воздух и выпалил: «Привет!». Девушка обернулась.
– Можно п-пригласить тебя? – с запинанием произнес Сашка.
– Конечно.
У Сашки сердце заколотилось еще сильнее. Они взялись за руки и присоединились к танцующим парам. Как и все вокруг они незатейливо переступали с ноги на ногу, покачиваясь в такт музыки. Их тела слегка соприкасались друг с другом.
В первые секунды Сашка боялся посмотреть девушке в глаза. Он никогда особо не интересовался девчонками и даже ни в кого еще не влюблялся, но сейчас его охватило какое-то странное волнение. Наконец, он спросил в полголоса, приблизив губы к уху партнерши:
– Тебя как зовут?
– Юля. А тебя?
– Саша.
Они продолжали танцевать, пока Юля снова не заговорила:
– Саша, а мы раньше нигде не могли встречаться? Мне показалось, что я тебя уже где-то видела.
– Ты знаешь, мне тоже так показалось.
– Ты в Лукоморье раньше не отдыхал?
– Несколько раз.
– А в восемьдесят седьмом году тоже был?
– Да, – тихо ответил Сашка, начиная догадываться, откуда он знает Юлю. – Это не с тобой ли мы ходили тогда к замку?
– Точно, я вспомнила тебя, – глаза Юли радостно блеснули.
Сашка наконец-то взглянул ей прямо в лицо, забыв о недавнем стеснении. Юля не отвела взгляда и широко улыбнулась.
– Слушай, здесь так шумно, – сказала она после небольшой паузы, когда они молча кружили и смотрели друг на друга. – Давай выйдем на улицу и поговорим.
Сашка не возражал. Они не стали дожидаться окончания танца и поспешно пробрались к выходу из клуба.
Оказавшись за пределами здания, они окунулись в теплый летний вечер. Солнце медленно закатывалось за лес, чертя на земле длинные острые тени от всего, что попадалось на пути его лучей.
Они побрели не торопясь вдоль центральной аллеи лагеря. Оба не знали с чего начать разговор, хотя им хотелось расспросить друг друга о многом.
Первой начала Юля:
– Ты как сюда попал? Среди наших я тебя не видела.
– Ты помнишь тот замок? – вопросом на вопрос ответил Сашка.
– Конечно. Разве можно такое забыть?
– Профессор ведь всерьез поверил легенде, что замок появляется через четыре года. Вот он и прибыл сюда с экспедицией. И меня с собой взял.
– Ну и как? Замок появился?
– Пока нет, – с сожалением в голосе ответил Сашка. – Но Игорь Борисович не унывает. Только мне скучно там в лесу. Вот я и пришел к вам на дискотеку. Тут мой знакомый в лагере есть – Виталик. Знаешь его?
– Так, видела его среди пацанов. Но лично не знакома.
– Вот он и пригласил.
Они долго еще ходили по дорожкам лагеря, рассказывая друг другу о событиях своей жизни, произошедших за эти четыре года после последней их встречи. Уже начали сгущаться сумерки, когда они вышли по дорожке к берегу моря. Перед ними раскинулась безграничная водная гладь. Далеко над линией горизонта поднималась большая желто-оранжевая луна, освещая таинственным светом все вокруг. Зрелище завораживало своей красотой.
Юля и Сашка интуитивно посмотрели в сторону заветного мыса и… О, боже! На мысу черным силуэтом на фоне подсвеченного луной неба возвышались башни замка! Юля и Сашка, не сводя с него глаз, побежали по рассыпающемуся песку к воде.
– Нет, ты видела?! – почти кричал Сашка.
– Этого не может быть!
– А до этого ты не приходила сюда?
– Каждый день. Ты не поверишь. Меня как магнитом тянуло. Но ничего ведь не было!
Появление замка взбудоражило их. Это казалось еще более удивительным, поскольку произошло именно в день их случайной встречи. Они бродили по берегу, поглядывая на далекие башни, погружающиеся в вечернюю тьму.
– Слушай, Юля. Уже почти стемнело, а мне нужно еще в свой лагерь добираться. По лесу. Да и Игорю Борисовичу нужно рассказать о появлении замка.
– Саш, а можно мне к вам прийти? Я Игоря Борисовича хочу снова увидеть. И в замке хочу побывать.
– Давай завтра. Я с утра встречу тебя у ворот, и мы вместе отправимся к нам.
Так они и решили.
Саша проводил Юлю до корпуса. Они остановились неподалеку от крыльца под нависающими ветвями шелестящей ивы. Возникла неловкая пауза. Вдруг губы девушки оказались рядом с Сашкиным лицом, и его щеку ожег неожиданный поцелуй.
– Пока, – произнесла Юля.
– Пока, – выдавил из себя обалдевший Сашка. Он не знал, как реагировать на случившееся, и поэтому стоял как вкопанный, глядя на исчезающую в темноте девушку.
Идти по ночному лесу было нелегко. То и дело попадались под ноги всякие коряги и камни. Неверный свет луны кое-как освещал дорогу, и это помогало Сашке держать быстрый темп ходьбы.
Вот впереди замаячил огонек фонаря, водруженного над их лагерем. Сашка ускорил шаг и через пару минут уже подбежал к палатке профессора. Но в ней никого не оказалось. Это сильно удивило Сашку. Он развернулся ко второй палатке. Полог ее откинулся, и оттуда возник Василий.
– Где Игорь Борисович?
– Они все ушли.
– Куда?
– К замку.
– Значит, он узнал?
– Почти сразу, как ты ушел в Лукоморье. Рядом с нашим лагерем вдруг появилась поляна с древним кладбищем. Игорь Борисович тут же собрал всех и после короткого совещания решил сделать вылазку в сторону мыса. Вообще, они собирались сходить туда ненадолго, так сказать, на разведку. Но уже ночь на дворе, а их все нет.
– Наверно, увлеклись изучением замка, – предположил Сашка. Ему тоже захотелось сейчас оказаться рядом с профессором, но уже совсем стемнело. Да и смысл идти туда ночью? Это можно будет сделать утром. К тому же вместе с Юлей. А ученые, по мнению Сашки, вполне могли заночевать внутри замка. Поэтому, пожелав Василию спокойной ночи, он отправился в свою палатку. Правда, уснуть никак не мог. Его не оставляли мысли о появлении замка, о Юле, о ее внезапном поцелуе. Ближе к утру он все-таки провалился в сон.
Проснувшись, Сашка посмотрел на часы и вскочил как ужаленный. Уже было десять! Он же должен встречать Юлю у ворот Лукоморья. Быстро одевшись, он выскочил из палатки. Василий сидел у дымящегося костра, колдуя над каким-то варевом.
– Айда завтракать.
– Дядь Вася, не могу, – ответил Сашка. – Мне бежать надо. Обещал одного человека встретить. Но я скоро буду.
С этими словами он скрылся за деревьями, убегая в сторону Лукоморья.
В тот вечер, когда в лагере шла дискотека, Владимир с Иосифом задержались в своей комнате, составляя для директора план мероприятий на будущую неделю. Поэтому, они появились в клубе уже в самый разгар танцев. Владимир стал глазами искать Юлю, и был удивлен, увидев ее танцующей с каким-то незнакомым парнем. Он наблюдал за девушкой, как та оживленно разговаривала с партнером, и как они вместе покинули зал.
Владимира вновь кольнули стрелы ревности. Иосиф, увидев изменившееся настроение друга, взял его за руку.
– Володь, что произошло?
– Ты видел? Она танцевала с кем-то. И вместе с ним куда-то ушла.
– Ну и что? Разве девушка не может ни с кем потанцевать?
– Они о чем-то увлеченно говорили. Как будто давно уже знакомы.
– А может, действительно, знакомы?
– Ты пойми, Иосиф, я никак не могу понять. Она вроде со мной как со своим парнем ведет себя, то вдруг не обращает никакого внимания и начинает избегать встреч. Я просто с ума схожу. А теперь еще и танцует с кем-то.
– Володя, она же не давала тебе никаких обещаний. С чего ты взял, что она только с тобой должна быть? Я предполагаю, что она сама не знает, кого любить. Тебе нужно сделать что-нибудь такое, чтобы показать силу своих чувств и поразить ее. Девушки это любят.
– Я не знаю, Иосиф, что мне делать.
– Пошли лучше потанцуем, пока дискотека не закончилась.
***
Юля также как и Сашка не могла долго уснуть в этот вечер. Она вспоминала прошедшую встречу. Четыре года назад она даже внимания не обращала на него. Тогда ее сердце покорил его друг Павлик. Она влюбилась в него, когда случайно встретила в порту. Они с мамой возвращались из морского путешествия, и Павлик помог им донести чемоданы. Потом, когда увидела его в лагере, безумно обрадовалась, но боялась подойти. Она тайком наблюдала за Павликом. Эти наблюдения заставили ее пойти следом, когда Павлик со своим белобрысым другом и приехавшим в лагерь ученым отправились в поход к замку. Юля тогда не знала, куда они идут. Ей было просто интересно. И когда ее обнаружили, она больше всего боялась, что ее прогонят. Но мальчики как истинные рыцари решили сделать так, чтобы Юля осталась. И она очень обрадовалась, что в лагерь тогда пришлось возвращаться Сашке, а Павлик оставался, и она могла продолжить путь вместе с ним. Она чувствовала себя счастливой от того, что могла идти с этим мальчишкой рядом, от того, что он взял ее за руку, когда они оказались в темных коридорах замка.
Но после похода они с Павликом так и не стали настоящими друзьями. Мальчишку девчонки не привлекали, ему было вовсе не до любовных штучек. Нет, Павлик не избегал Юли, он относился к ней вполне по-приятельски. Но только и всего. А когда разъехались по домам, то и вовсе потеряли друг друга.
Сегодня Юля осторожно спросила Сашку: где сейчас Павлик? Тот ответил, что его друг закончил в этом году школу и поступает в университет. Поэтому он и не поехал с Сашкой в эту экспедицию. А Сашке так хотелось, чтобы они вновь оказались здесь вместе.
Теперь Юлю покорил этот слегка застенчивый белобрысый юноша. Его задумчивый и вместе с тем озорной взгляд буквально пленил ее. От нее не ускользнула вдруг возникшая радость, когда он узнал, что танцует с ней, той самой Юлей, с которой они побывали когда-то в замке.
В конце концов, усталость взяла свое, и Юля уснула. А когда раздался звонок будильника, она никак не хотела открывать глаза. Но вспомнив о своих обязанностях воспитателя, скинула с себя одеяло и села, свесив с кровати ноги. Краем глаза справа от себя она уловила что-то яркое, фиолетово-красно-зеленое. Это в самом углу постели, что находился ближе к двери комнаты, лежал небольшой букетик полевых цветов. Судя по распространившемуся по всей комнате душистому запаху, цветы были сорваны совсем недавно.
– Вот так сюрприз! – произнесла она вслух. Юля осторожно взяла букет в руки и поднесла к лицу, вдыхая приятный цветочный аромат. На столе оказался пустой стакан, куда она водрузила этот таинственный букетик.
«Кто бы это мог сделать», – думала Юля. «Сашка? Но это слишком фантастично. Хотя было бы здорово. Но если не он? Кто, интересно?»
Она вспомнила, что у нее назначена встреча. Чтобы пойти вместе с Сашкой, нужно как-то отпроситься от поездки на поле. Что же придумать? С этими мыслями она вышла из домика и тут же столкнулась с Владимиром.
– Привет, – сказал он и многозначительно посмотрел на Юлю.
– Привет, – ответила она и вдруг спросила: – Ты случайно не знаешь, кто бы мог мне ночью цветы на кровать положить?
Владимир, услышав вопрос, смутился и отвел взгляд в сторону. Юля сразу догадалась.
– Ты что ли, Володя?
– Да, – сказал он, не глядя на нее.
Юля тоже опустила глаза. Она не знала, что и думать. Она ухватила Владимира за локоть и потянула по направлению к столовой.
– Не смущайся. Мне было очень приятно.
Владимир пошел рядом, все еще продолжая молчать и не зная, что сказать. Как будто весь словарный запас его куда-то делся.
– Володя, я вчера встретила одного своего старого знакомого. Помнишь, я рассказывала тебе про замок, который так похож на замок из твоей песни?
– Конечно.
– Так вот, тот парень – один из тех, с кем мы тогда вместе ходили. Его зовут Сашка. Сам замок пропал еще четыре года назад, но вчера он появился снова. Представляешь?! А Сашка находится здесь неподалеку, с научной экспедицией, специально приехавшей сюда для поисков того самого замка. И мы с ним договорились сегодня утром встретиться, чтобы вместе отправиться туда.
– Но ведь нам же на поле надо ехать вместе с детьми.
– В том то все и дело, что надо. А как сделать так, чтобы не поехать?
– Гм, вопрос интересный. Знаешь, Юль, я поговорю с Иосифом. Может он что-нибудь придумает. Только, чур, уговор: ты берешь и меня с собой.
– Ладно. Ты только отмажь нас от полевых работ.
Во время завтрака Владимир изложил Иосифу возникшую проблему.
– Володя, а как же я? – с сожалением в голосе произнес друг. – Мне же тоже интересно посмотреть на тот замок.
– Иосиф, я понимаю, что тебе интересно. Но ты пойми и меня. Для Юли важно там побывать, и я должен сделать все, чтобы это произошло.
– Хорошо. Я с Маргаритой Филипповной переговорю. Можете смело идти, вас никто не будет искать.
– Спасибо.
Когда лагерь опустел после отъезда детей на полевые работы, Юля и Владимир отправились за ворота лагеря. Сашки здесь еще не было. Они присели на небольшую деревянную скамеечку, заботливо поставленную кем-то у забора.
Время шло, а Сашка не появлялся.
– Что-то твой знакомый не торопится на встречу.
– Может, случилось что-нибудь, – Юля покусывала губы, явно начиная нервничать.
Время уже приближалось к половине одиннадцатого. Владимир беспокойно встал, собираясь уже пойти обратно в лагерь, как со стороны леса показалась бегущая во всю прыть фигурка. Через пару минут запыхавшийся Сашка стоял перед Юлей и Владимиром. Он тяжело дышал и удивленно глядел на Владимира.
– Саш, познакомься, это – Володя. Мой друг.
– Саша, – произнес паренек и протянул руку. Молодые люди встретились взглядами.
– Ну что вы уставились друг на дружку? – прикрикнула на них Юля. – Давайте пойдем что ли?
Троица направилась по тропинке к лесу. Дорогой Сашка поведал своим спутникам, что профессор Волобуев с другими учеными ушел к замку еще вчера вечером и пока не возвращался.
Быстрым шагом они дошли до лагеря экспедиции. Осведомились у Василия: не появлялся ли Игорь Борисович? И направились через кладбище Норденбергов, которого вчера еще здесь не было, к лесной дорожке, ведущей в сторону мыса, где по их расчетам должен был находиться замок.
Дорога сначала достаточно широкая, хоть и заросшая густой травой, постепенно начала сужаться, превратившись в узкую тропинку, а затем и вовсе исчезла. Кругом возвышались одни только могучие сосновые стволы, окруженные молодняком и кустистой ольхой.
– Ничего не понимаю, – бубнил Сашка. – Ведь была же раньше хорошая дорога к замку. Начиналась также с кладбища. Неужели мы заблудились?
– Судя по солнцу, мы идем в правильном направлении, – сказал Владимир.
Они продолжали двигаться по густому лесу, запинаясь порой о вылезшие на поверхность земли корявые корни сосен.
Вскоре лес впереди поредел. Путники прибавили шаг. Через несколько минут деревья расступились, и перед ними открылось море. Владимир, Сашка и Юля стояли на плоской скале, о подножие которой далеко внизу разбивались с громким шумом волны.
– Мы на мысу? – недоверчиво произнес Сашка, обводя взглядом пространство вокруг себя.
– Судя по всему да, – ответил Владимир.
– Но мы же здесь вчера видели замок, – не мог поверить своим глазам Сашка.
– А точно здесь?
– Но другой оконечности мыса нет. Вон там лагерь виден вдали на берегу. Мы оттуда с Юлей и глядели в эту сторону. И здесь стоял замок.
– А не могло вам обоим показаться?
Сашка с Юлей вызывающе посмотрели на Владимира.
– Ты что же нас за сумасшедших принимаешь? – спросила у него Юля.
– Нет, но как вы объясните то, что замок здесь отсутствует? Одна только скала.
– Это можно объяснить тем, что замок снова исчез, – ответил Сашка. – И самое страшное, что вместе с ним могли исчезнуть Игорь Борисович и его спутники.
– Но как такое может быть? – не унимался Владимир. – Вы-то сами, неужели верите в это?
– Мы уже однажды побывали в этом замке. Правда мы не видели, как он исчезает. Но после нашего посещения, он пропал. И все эти четыре года его никто не видел. Но тогда мы с Юлей находились внутри его. Этому ты можешь поверить?
– Я не сомневаюсь в том, что вы говорите правду, и что вы действительно побывали в замке. Но точно ли он здесь должен быть? Может мы вышли не туда?
– Да нет. Замок как раз стоял на этом мысу. На этой скале. То, что он исчез, не может быть сомнений. Остается только выяснить: успели ли профессор и его товарищи выбраться из замка до исчезновения. Поэтому, давайте возвращаться.
Юля грустно посмотрела на Сашку. Как она надеялась вновь увидеть вечно пропадающий замок. И она знала, что Сашка тоже этого хотел. Но их мечтам не суждено было сбыться.
Все трое еще раз окинули взглядом пустую скалу и направились к недружелюбному лесу в обратный путь.